* * *
Наверное, он очнулся сразу, хоть уверенности в этом не было. Голова кружится и болит так, будто её давят, в глазах плывёт и темнеет, в ушах стоит противный писк, в конечностях поселилась усталость и бессилие, в животе крутило. Одним словом – всё плохо. Но Майлзу плевать на такие мелочи. Он должен выбраться. Но где же камера? Парень приподнимается на локтях, а голова моментально заполнилась пульсирующей болью. После поднялся на дрожащих как осиновый лист на ветру, но держащих руках. Апшер сжал зубы и напряг руки. Боль отдалась по всему телу, особенно в отрубленных пальцах, но конечности хоть немного перестали трястись. Солнце, где ты? Невидящим взглядом Майлз провёл по ближайшим от себя окрестностям. Спереди – не было, справа – не было, сзади, около генератора, или чем там является эта штука – не было, слева что-то знакомо блестит. Репортёр пополз в эту сторону на четвереньках, так и не решаясь встать на ноги. Полз медленно, но уверенно. Перед ним действительно была Джейн. Разбитая вдребезги Джейн. По одной стороне корпуса прошлась широкая трещина, вторая сторона просто отлетела. Экранчик безвольно болтался на паре тонких проводов. Все стёкла лампочек и линза камеры выбиты. А начинка камеры – клубок проводов, – валялся совсем рядышком, под серебристым боком, так сказать. Апшер тупо уставился на то, что от камеры осталось – не понимал. Минуту просто смотрел и моргал. В итоге аккуратно положил разноцветные провода в камеру, закрыл их оторвавшейся крышкой (она не вставлялась, поэтому пришлось плотно сжимать эту крышку рукой, чтобы не отлетела), экранчик и лампочки прижал к корпусу. Майлз всё же кое-как поднялся на ноги. Ощущение боли постепенно сходило на нет. Нужно уйти с Джейн. Парень медленно устремился к выходу, пошатываясь и хромая. Наснимали много чего. В камере много компромата на Меркофф. Закрыть организацию и жить счастливо с Джейн. И пойти жениться на ней, конечно же. Всё будет. Вот он стоит у выхода из помещения. Уйти бы дальше от этой психушки навсегда, забыть её и никогда не возвращаться. Но сейчас хватит и просто выйти из здания. А потом, на машине уехать... Желательно, домой. Прильнуть наконец к своей мягкой кровати и мирно уснуть. После такой ночи очень хочется спать. Майлз даже успел улыбнуться своей мысли: сон это прекрасно. Как раз выспится и на свежую голову напишет статью с разгромом организации. И приложит материалы со своей камеры. Тут дверь резко открывается, и за ней стоит спецотряд с доктором Вернике. Они наставляют на него оружие? Майлз чувствует себя как в замедленной съемке. Он медленно поднимает руки, мол, прошу, не стреляйте!, отходит на пару шагов, а те не понимают и стреляют. А потом дело рук Волрайдера. Плотная кровавая дымка. Как туман. Апшер, не понимая до конца, что произошло, продолжает свой путь. Это было странно, но чувство чего-то неправильного не возникало. Черепашьим шагом репортёр докарабкался до лифта. Нажал на кнопку первого этажа.* * *
Он провожал спасёныша взглядом. Было столько противоречивых чувств: хотелось тоже, тоже домой, туда, в его обитель. Но как оказалось, Волрайдер привязан к двигателю морфогенетического кондиционирования. А он – носитель Волрайдера. Он просто не может уйти дальше лечебницы. Майлз обречённо взглянул на Джейн. Значит ли это, что всё, что я успел тебе и себе наобещать - ложь? Он всё это время крепко держал камеру: вдруг развалится. Апшер смотрел на неё несколько секунд. А потом на него обрушилась целая тонна осознания. Почему-то, он только сейчас осознал, что с ней не так. Она сломана. Она в ужасном состоянии. В неимоверно ужасном. Захотелось врезать себе в морду. За тупость, в первую очередь. Затем ударить под дых за такую безалаберность. А после закидать камнями. Просто так. Майлз сморгнул наворачивающиеся слёзы. Он попытался включить и выключить камеру. Не работала. Джейн мертва, – вдруг пронеслось в сознании парня. Нет. Нет. Нет. Нет. Слёзы быстро скатились по лицу вниз. – джейн прошу умоляю тебя не оставляйменянеоставляйодногопрошу тебяпожалуйста... Майлз сам не понял, как слова срываются с его губ и что за бред он несёт. Но ему плевать. Он снова пытается включить Джейн. Джейн оставалась непреклонна – экран камеры не включался. Она мертва, всё. Смысла в этих действиях не было. Мертва. Окончательно и бесповоротно. Как и Майлз. Я не сумел сохранить Джейн. Сохранить ту, которая вернула краски в мою жизнь. Ту, которая спасала меня. Ту, без которой я не понимаю, как и что мне делать. Я настоящий убийца. Но в первую очередь – трус. И всё-таки, Майлз попытался выяснить, почему она умерла. Апшер почувствовал себя патологоанатомом. И последней мразью, раз ковыряется в трупе любимой. Как оказалось, порвались несколько проводов. Эти ублюдки, которые в него стреляли, задели Джейн. Репортёр с лёгкостью бы спаял провода, вот только ни паяльника, ни изоленты и даже банального скотча в этой дыре не было. Апшер искал их примерно несколько суток подряд, ни на что не отвлекаясь. Джейн никак не воскресить. Значит надо похоронить. Нашлось местечко в самом дальнем от больницы углу почти впритык к забору. Майлз отыскал небольшую коробку, в которой Джейн не было бы тесно. А вот лопаты не нашёл, так что пришлось рыть руками. Репортёр уже не плакал – всё, что могло, уже выплакалось. В вырытую ямку парень поместил импровизированный гроб и засыпал его землёй. Апшер ещё немного посидел около могилы. А потом Майлз забился в истерике. Волрайдер, убей меня, пожалуйста.