*****
—Здравствуйте. В шумной толпе осенней ярмарки путники услышали детский нежный голос, а когда наклонились — увидели девочку на вид лет двенадцати в платье с сарафаном, с темными длинными волосами, заплетенными в два свободных хвостика, и перевязанными белой тканью глазами. Они неуверенно задумались, к ним ли обратилась девочка, но та продолжала стоять рядом и напротив них, мило улыбаясь. —Привет. — первая дружелюбно поздоровалась девушка, подойдя ближе к ребёнку. — Ты что-то хотела? —Я потерялась. Здесь так шумно, но вас я слышала громче всех, поэтому подошла к вам. Я слепа, поэтому на моих глазах повязка. Мама скоро начнёт искать меня, я услышу её. А пока, пожалуйста, можно я побуду с вами? Здесь так много людей, мне нужен кто-то рядом. —Конечно, как тебя зовут? —Эридика. Моё имя Эридика. А вас как зовут? —Меня зовут Люмин. А рядом со мной мой компаньон Паймон. Мы вместе путешествуем. —Привет! — подключилась и Паймон. — Мы как раз искали место, где перекусить, и, кажется, Паймон чувствует рядом вкусный шашлык! Догоняйте! —Бежим за ней, она точно всю шашлычную объест. Добротно смеясь, Люмин взяла девочку за руку, и вместе они пошли в сторону, где на горизонте скрылась Паймон. —У-у-у, Паймон чувствует, что запах идёт отсюда! —Паймон, умерь свои аппетиты. Ты видишь здесь цены? Ты оставишь мне без гроша! —Красавицы, это шашлык из самых натуральных кабанов! — захвалил свой шашлык повар. — Сочное и нежное мясо только молодых кабанов, выросших в лесу и приготовленных в первые минуты отстрела. Поверьте гурману, молодые кабаны, выросшие в дикой природе — это самое нежное мясо на свете! —Паймон хочет! —Ладно, Паймон… — сдалась уговоркам Люмин. — Только на твой рот не больше трех порций! Эридика, — Люмин ласково обратилась к девочке. — тебе взять шашлык? —Нет. — не важно ответила девочка. — Мне воды, пожалуйста. И если есть — жареных овощей. —Ладно… — Люмин тоже заметила смену настроения девочки, но списала её за грусть своей пропажи от мамы. — Паймон, идите за стол. Я расплачусь и принесу порции. Люмин расплатилась и, дождавшись готовности блюд, принесла их за стол. —Объедение! — Паймон ликовала. —Эридика, ты в порядке? — Люмин негодовала с настроения девочки. —Вы часто едите мясо? —Приходится. Особенно лесу именно мясо даёт больше всего сил. А с аппетитом Паймон собирать ей какие-то фрукты — это продукты переводить. —Не обижай Паймон! Я тоже умею сдерживаться в экстремальных условиях. —А потом объедаешься троекратно. В гордом молчании Паймон положила уплетание срочного мяса. Все приступили к обеду. Тишина продолжалась, пока от девочки не прозвучало. —Моя первая мама учила меня, что нам нельзя вмешиваться в круговорот жизни и смерти. Ведь умирают своей смертью старые. И если на то пошло, в них тоже остаётся съедобное мясо. Но отбор, при котором приговаривают к смерти только самых молодых и здоровых — это кощунство и похоть. Поперхнулась даже Паймон. Люмин вмиг поняла, чем задела чувства девочки. —Твоя первая мама? С ней что-то случилось? —Она стала частью круговорота жизни и смерти. В этом нет ничего горестного. Смерть рано или поздно приходит за всеми. Она пришла и ко мне. И стала моей новой мамой. Улыбка, с которой говорит девочка, и то, о чём она говорит, стали пугать. —Хе-хе, не бойтесь. Я могу говорить странные вещи. К ним просто надо привыкнуть. —Так твоя мама…придёт за тобой? — очень аккуратно спросила Люмин. —Да. Ты подумала её нет? Это не так. Новая мама любит меня не меньше, чем первая. Она очень добрая и милосердная и почти всегда рядом со мной. А если у неё не получается быть рядом, то со мной остаются мои братья или сёстры. Они думают, что присматривают за мной, но только я и мама знаем, что на самом деле это я присматриваю за ними. Совсем недавно частью круговорота жизни и смерти стала наша сестра… она была так добра со мной, всегда брала меня с собой на ярмарки, позволяла петь ей колыбельные, у неё были самые длинные и белые, как у мамы, волосы, которые она давала мне заплетать в косичку, она тоже любила всех животных и всегда, когда я просила сводить меня в лес, она брала меня за руку и вела по тропинкам, иногда она читала мне сказки. Совсем не подумайте, что я страдаю. Нет. Совсем немного. Но больше всех из-за её смерти страдает строгий братец. Он не понимает, что нужно отпустить. Он такой глупенький. И грубый. Раньше мы часто ссорились, потому что он тоже любил вмешиваться в природу и придерживался кощунскому отбору. Мама запрещала мне его… Но потом он вырос и немного изменился. Поэтому сейчас мы почти не ссоримся. А у тебя есть родные? —Да… У меня есть сестра. Близнец. —Почему вы не вместе? —Она…сказала мне, что я многое забыла и поэтому слишком мало знаю, чтобы присоединиться к ней. Я так долго искала её, а когда нашла — она убежала от меня. Теперь, чтобы встретиться с ней снова и чтобы она не оттолкнула меня от себя, я путешествую по миру, ищу забытое и разгадку тайны одного события. А Паймон сопровождает меня, хоть она выглядит юно как ты, она больше меня знает об этом мире. —Паймон лестно это слышать! — хваленая Паймон раскраснелась. —Понятно. Я рада, что твоё желание вернуть сестру сильнее страха перед тем, что ты когда-то пожелала забыть. Ведь не просто так ты забыла это? Значит, там есть что-то страшное. —Я не боюсь. — Люмин улыбалась. — Я прошла пол пути. И мне всегда кажется, что самое страшное уже позади. —Как знать. Как знать. Я слышу рядом фонтан. Я схожу к нему. Не бойтесь. Главное, продолжайте говорить. Тогда я всегда буду вас слышать и найду. —Да, беги. Девочка ушла. Когда она была уже достаточно далеко, Паймон шёпотом поперхнулась. —Паймон не по себе…Эридика странная. А что ты думаешь? —Да, Паймон… Она немного своенравная, но в целом милая. Ты ведь слышала, что она говорила о своей семье? К тому же она слепа… Так что, для своих обстоятельств, она в меру дружелюбный человек. —Паймон кажется, что Эридика не человек. —С чего ты это взяла? —Не знаю. Паймон просто кажется. Разве обычный человек может с такой силой ориентироваться на слух? —Если она слепа от рождения, то да, Паймон. —Эридика сказала, что у её мамы и сестры белые волосы. Значит, она видела их. —Паймон…для сытого состояния ты слишком мнительна. Успокойся. Мы и странней людей встречали. — по улице расстелилась нежная мелодия — все гости ярмарки, словно завороженные, несколько минут внимали мягкие нотки, погружавшие всех в безмятежную эйфорию. Когда мелодия затихла, её сменил обыденный шум толпы, словно забывшей о последних минутах. — Сейчас нам лучше стоит узнать, куда пропала Кусалини… ведь у нас почти получилось достать информацию, что Академия делает со Скарамуччи. —Кусалини не могла просто пропасть….она точно не оставит Сумеру. —Но она не вернулась с тех пор, когда почти месяц назад ушла в Академию…вдруг её схватили те, кто когда-то пленил тело. —Но ведь она Божество Мудрости! Какие-то учёные не смогут ограничить её в силе. Паймон кажется, что Кусалини что-то узнала и сейчас просто ищет мудрое решение. —Возможно…Паймон, мы не сильно тихо говорим? Эридика найдёт нас? — Люмин повернулась к фонтану. — Её там нет! Паймон и Люмин спохватились бежать к фонтану и искать Эридику, но с другой стороны ярмарки раздался истошный женский крик. Там быстро стянулась толпа. Испугавшись, Люмин и Паймон тоже побежали туда — в кустах шиповника без сознания лежало мужское тело, а под ним по траве вытекала кровь. —Это же повар, у которого мы брали шашлык… —Паймон страшно…он живой? —Я не знаю, Паймон. Никто не решался подойти, пока не явились люди соответствующего назначения. Подняв мёртвого мужчину, они нашли, что кровь вытекала из области шеи, а сам она разорвана до безобразия. Волнение в толпе нарастало. Успокаивали, что мужчина мог сам случайно упасть в кусты шиповника и смертельно наколоться в шею. —Где Эридика? Она скорее всего потеряла нас… Паймон, у тебя сильнее голос, покричи! Паймон во всю завопила: —Эридика! Эридика, слышишь нас? —Да, слышу. Девочка появилась за их спиной. —Слава Богу ты нашлась! —Люмин обняла её и оказалась вся мокрой. — Почему ты вся мокрая? —Я упала в фонтан. Всё в порядке. Я слышу голос мамы. Я должна идти. Давайте встретимся завтра? Я слышала, что за городом есть парк. Наверно, там меньше людей и тише. Давайте завтра вечером погуляем там? —Да… Эридика, хорошо. —До встречи, Эридика! Паймон будет тебя ждать! — кричала Паймон вслед девочке.*****
В вечер этого дня в комнату Дотторе раздался стук в дверь. Коломбина вернулась. С позволением войти, она расположилась на кресле, сложив голову и руки на стол. —Я нашла их. —Их? —Да, у девушки, которую ты мне показал, есть компаньон. Они всегда вместе. Девушку, что выглядит старше, зовут Люмин. Её компаньон — Паймон. Паймон выглядит как я — не взросло. Но Паймон — не человек и ей тоже намного больше лет. —Почему ты так решила? —У неё не человеческий запах. Я бы сказала, они обе пахнут странно. Они не мертвецы, и не духи. Девушка точно человек. По крайней мере её тело. —Тем не менее именно она использует силу элементов без Глаза Бога. Дотторе задумался — не густо. Всё это он гипотетически знал. Думая, что рассказать ещё, Коломбина маялась по столу, пока не зацепилась за Глаз Бога. —Доктор, что для тебя Глаз Бога? —В каком смысле? —Какой образ для тебя имеет Глаз Бога? —Хрустальный шарик, окрашенный в цвет элемента. —Допустим. Но ведь шарик и хозяин не едины. Главное условие — чтобы шарик просто находился рядом с хозяином. —Коломбина, что ты хочешь этим сказать? —Ничего. Паймон не понравилась я. А мне не понравилась Паймон. Не потому, что она очень противно пищит и говорит про себя от третьего лица. Хочу сказать, что не обесценивай её. Они будут ждать меня завтра вечером в парке за городом. Мне сходить с тобой? —Нет. Спасибо на этом. —Как знаешь. — пропела девочка и, взяв какое-то стеклышко, посмотрела сквозь него на Дотторе. — С тобой попрощаться сейчас или на похоронной процессии? —Коломбина, что за шутки? —Это не шутки, Доктор. Ты один, слепой, собираешься пойти на встречу с теми, кому уже проиграла Леди. И, не сочти за грубость, в силе ты ей не был равен. Так куда, если не на смерть, ты идёшь? И зачем? —Я хочу убрать эту девушку. К тому же, ты сама сказала, что она человек. И если мы не застрахованы от смерти, то она подавно не выживет, если её тело проколит меч. Дело не только в мести, Коломбина. Эта девушка уже слишком много раз мешала Фатуи там, где быть не должна. —Как знаешь, если к утру ты не вернёшься, я выпущу всех твоих мышей. И вообще, я хочу помыться. Какая же у старых охотников вонючая кровь. Так и тащит всем перегноем, каких туш они оставили гнить впустую. Я забираю Еву с собой? —Нет, оставь мне её на ночь. Утром я сам принесу её тебе. Пожав плечами, Коломбина ушла. Дотторе остался в комнате один, а на его коленях мурлыкала Ева, она создавала беззаботную ночную атмосферу. За осенним окном Дотторе слышал шум дождя. А из окна исходил приятный тёплый, парной эффект. «Коломбина права. Идти одному на эту встречу — самоубийство. Я не в самой лучшей боевой готовности. И неизвестно, смогу ли я перенести нас всех на территорию сознания, где вижу. Но там я не смогу ничего, что отразится на ней в реальности. И Коломбину я взять с собой тоже не могу. Это опасно и для неё. В Сумеру сейчас три Предвестника. Я, Коломбина и Чайльд Тарталья. Он…знает эту девушку. Может свести их вместе? Это будет выбор между долгом и сердцем. Что он выберет? Что ожидать от этой встречи? Чтобы узнать всё здесь и сейчас, я приглашу на бал дьявола ещё одного человека. Металлия — кто она? А может, я зря к ней цепляюсь? Нет. В чём её интерес к Царице? Раньше бы я сказал — одержимость учёного. Но теперь, когда сам встал на шахматное поле…главное, не ошибиться. Здесь нельзя ошибаться. Ева…побудь со мной. Я так устал. Ты всего лишь животное, но прости меня, что оставляю тебя. Я спокоен, что ты в хороших руках. Коломбина никогда не оставит тебя и всегда защитит. Я знаю, что Синьора оставила тебя со мной, чтобы мне было легче перенести её утрату. Я не смог. И если я не могу вернуть её к нам, то я тоже выбираю смерть. Вечность рядом с ней».*****
Скоро без пяти двенадцать. Снова. Погаснет чей-то свет и скроет мир во мраке, в плену ночных видений померкнет разум, и мир в слепом забвенье закружит снова в танце под песню палача.
—Всё готово. Они скоро будут здесь. —Ты настойчив, но смотри, тебе это выйдет боком. Если всё пройдёт так, как ты мне преподнес, то в итоге мы все узнаем, что хотим. —Вы уверены в своём предположении? —Да. Она придёт. Когда розовые сумерки давно охватили безлюдный парк, когда дневная природа уснула, тогда на охоту вышли ночные звери. Пока по ту сторону кулис уже стояли двое, на сцену вышли невинные актёры. —Где Дотторе? Вызвал на работу и опаздывает. Тарталья стоял один и уже долго ожидал напарника, когда услышал знакомый голос, но не тот, который хотел бы. «Только не здесь и сейчас» — с досадой подумал парень, зная, что ко всему находится при исполнении. Уйти нельзя, поэтому встреча оказалась неизбежной. —Опять ты! Что в этом месте забыли фатуйцы? —Паймон…тише. — Люмин казалась намного сдержаннее и спокойней в сравнении с их прошлой встречей. — Мы не будем вам мешать, но, если то возможно, постарайтесь без боевых действий… Сейчас сюда придёт одна девочка, я обещала ей погулять с ней в этом парке. —Если честно, я сам не знаю, что сейчас будет, — признался Тарталья. — И всё-таки сейчас я бы советовал вам уйти… Я буду здесь и скорее всего встречу, кого вы ждёте. Как она выглядит? Не бойся, у меня самого есть младшие две сестры и братец, так что… —Она скорее всего не подойдёт к тебе…она слепа и подходит к тем, кого знает по голосу. Девочке на вид лет двенадцать, у неё тёмные волосы и перемотанные белой тканью глаза. Сердце Тартальи резко и бешено заколотилось. —Уходите, быстро! —В чём дело? —Достаточно. — из листвы деревьев они услышали мужской голос, и вышла его тень. — Вот мы и встретились, несрубаемая пешка. Лицом к лицу встретились Тарталья, Люмин и Дотторе. —Дотторе, что происходит? —Чайльд Тарталья, перед тобой человек, который применял неоднократные попытки помешать деятельности Фатуи, этот же человек вызвал на дуэль одного из нас. Предполагая, что сейчас будет, Тарталья застыл словно вкопанный. Он никак не ожидал, что в этом большом мире Дотторе сможет найти виновницу в смерти его жены. Хуже и дня не придумаешь — встать между долгом и сердцем. В буквальном смысле, стоя между ними, молодой Предвестник понимал, что бездействовать не может. —Что ты хочешь этим сказать, Дотторе? —Всё сказано. Остаётся расправится с помехой Фатуи. Сначала Люмин в иступе страха двинулась спиной назад, но быстро одумавшись, решилась на шаг вперёд: —Значит, собираешься мстить за человека, для которого человеческая жизнь ничего не стоила? Синьора прошла по головам всех инадзумцев, развязав гражданскую войну. Не пожалела жителей Ли Юэ за Сердце Гео Архонта. И в конце концов, унизила Анемо Архонта, вырвав ему Сердце… —Довольно. Терпение Дотторе иссякло — ему противно было это слышать, зная, через какую силу Синьора сделала всё. Он обнажил вострый меч и был готов принять бой, даже будучи ничего не видя, только бы закончить всё это. Здесь и сейчас. В его лице Синьора навсегда останется святой, а человек, убивший её, заслуживает только смерти. Он сделал шаг вперёд, намереваясь вступить в бой, но: —Нет, Дотторе. Ты сам сейчас всё слышал. — подняв клинок, Тарталья встал на защиту Люмин. — Синьора была казнена за поражение в дуэли чести. Ни у кого нет права мстить за это. А без этой причины Люмин тебе не интересна. Оставь её в покое. —Синьора была права: ты неравнодушен к этой девушке. Значит, ты выбираешь предательство чести воина Царицы? —Дело не в моих чувствах. И я уверен, Её Величество тоже не стала бы смертью для Люмин. Я уверен, Её Величество всегда готова ответить за все свои грехи и если кому-то проиграет, то, не склоня голову, она примет поражение и не попросит нас стать местью за неё. Поэтому, у меня есть право вступиться за Люмин. Твоя обида вне чести и службы, ты только мстишь за смерть жены. —Довольно, Чайльд Тарталья. В одно мгновение без предпосылок сознание Тартальи помутилось, тело само отключилось, и он упал без чувств на холодную землю. Люмин, шокированная происходящим, склонилась над парнем, что упал так резко и, казалось, намертво. —Что ты с ним сделал?! Но в ответ ей Дотторе молчал. —Да, Доктор, это было грубо. Он ведь живой? Ведь, если нет, Мара расстроится. Люмин обернулась на знакомый детский голос и ещё больше поразилась, увидев там ребёнка, что встретила вчера. —Коломбина, я велел тебе не приходить. —Больно много ты можешь один. Ты ведь знал, что молодой Предвестник встанет против тебя. Ведь знал? Так зачем ты позвал его? Я бы решила всё быстро и бесстрастно. Никто не успел заметить, как Коломбина оказалась за спиной Паймон, положа холодные пальчики на её плечи. Коломбина стянула маску и все увидели большие чёрные глаза. —Коломбина…мама… Вы все Предвестники Крио Архонта — такие же, как Синьора?! — Люмин быстро сложила все, что услышала вчера, и поняла, в какой засаде. —Да. — сладко пропела Коломбина. — А ты притронулась к нашей семье. Мама правда не станет тебя убивать, но она не запрещает это сделать нам. —Отпусти! — Паймон вырвалась из холодных хрупких рук. —Пора заканчивать. —Да, Доктор. Так же, как Тарталья, противники Предвестников упали без сознания. Момент вендетты был в шаге от Дотторе, его меч в верную сторону голосом направила Коломбина, оставался миллиметр смерти от тела — все было предрешенным. Всё было, пока не вмешалось неизвестное — земля исчезла из-под его ног, меч упал, тело застыло камнем, окутанный холодной тьмой, он слышал только глухие звуки, похожие на шаги. —Вот мы и встретились, Грешник. Сколько веков прошло с последней встречи? Думаешь, пять? Больше... Здесь мы закончим, беглый Грешник. Шах и мат. Женский голос — это всё, что он успел понять перед тем, как нечто пронзило насквозь, заставив почти замертво упасть. —Нет. Это не ты. — разочаровался голос. — Однако ты тоже горишь красным. Покажи мне настоящий цвет души. Несмотря, что тело истекает кровью, стало в чём-то легче — ушла в тень какая-то иная боль. —Человек. Преступник законов Небес. При том, был намерен убрать моих пешек. Наказание — Смерть. Волна гравитации отбросила его, возвращая всю боль. Он почувствовал как смерть близка к нему, признал, что проиграл, что, даже встав с Богами в ряд, он не ровная их королеве. Всё произошло слишком быстро. У него не было ни секунды до удара, ни попытки взять её сознание под контроль. Нелепое поражение. Так же умерла Синьора? Так же она сама пришла на свою смерть? Небесный порядок остановила тень, явившаяся на колени перед ней. —Тень. Призрак из пустоты. Оказалась слабее беспомощного Бога. Что ты хочешь, стоя передо мной на коленях, спустя 800 лет? —Пути Богов бессмертны. Я верна тебе. Не спеши убирать с пути человека. Он может стать тебе полезен. Он союзник Мораны. —Я вижу тебя насквозь, я знаю, что ты не исполнила даже меньшее, за что ещё позволила себя убить. —Я оказалась слаба и приняла смерть. Но сейчас я могу тебе помочь. Я знаю, ты ищешь её. Моя душа рядом с ней. Узнаешь мой цвет души и найдёшь её. —Значит, за цвет своей души ты хочешь, чтобы я оставила в живых этого человека? —Да. —Да будет так. Как вымолвилось последнее слово, с ним словно разбилась тысяча стёкол. Этот звук разбудил его. Он не слышал ничего с момента, когда его откинула ударная волна. «Это конец?» Он слышал, как резко бьются стёкла, отчаянно пытался встать, но боль от ударов была сильнее. Последнее, что он услышал: «впредь веди себя смирно и будь ей верен». Всё закончилось — и жизнь и боль. Впервые он полностью отдалился от бренного. Он смог познать философию смерти, прикоснуться к ней — за чертой жизни остаётся только любовь. Он познал, что бы изменил, что бы исправил. Осознал, что было глупо гнаться за местью, которая имела цену последней и вечной разлуки с любимой. Но всё слишком поздно, когда за чертой смерти. В агонии его глаза увидели её — в жизни и смерти ему нужна только она. Он побежал ей навстречу, крепко обнял последнее и единственное своё счастье. —Синьора, я проиграл. Тоже. Но даже так Гнев Небес не может разлучить нас. Почему ты молчишь? Синьора… Его рука легла на безмолвное лицо, но к его ужасу тело только рассыпалось в песок. —Это лишь бездушная тень — призрак. Ты жаждешь иного, глупенький Бог. Он повернул голову и, о Господи, он увидел её! Над ним, холодна и безмолвна, свысока смотрела женщина. —Значит, ты человек, возомнивший себя Богом? — его сверлил ледяной взгляд, словно решающий его судьбу. — Что мне с тобой делать? —Для начала, представиться. —Разве ты меня не знаешь? Как грубо, встать в ногу с Богами, не познакомившись с их законом. — и она оказалась перед его лицом. — Асмодей — хранитель небесного порядка. —Что ты делаешь со мной? —Я показала твою слабость. Ты мёртв и со мной сейчас вне времени. Однако за твою жизнь мне пообещали кое-чью больше. Только перед тем, как возвращать тебя в момент твоей ошибки, мы должны договориться, человек. Я помню эту женщину, которую ты видишь во сне. Хочешь, она будет жить? Я верну назад время, когда её убили. Ты не будешь умирать от силы, которую присвоил. Только удержи её. Ты будешь помнить всё, что привело к её смерти. Ты сможешь всё предотвратить. И тебе не за что будет мстить. Это будет реальность. Не сон. Только молчи той, которой служишь. —Это ведь ложь? —Зачем? Я предлагаю выход, наилучший для всех. Я не могу убить тебя, а ты так сильно хочешь расправиться с обидчиками, а я не могу позволить их убить. —Почему? Между ними появилась шахматная доска. На стороне Асмодей стояли чёрные. —Ты любишь шахматы? Сыграешь со мной? —Откажусь. —Жаль. Но ты всё равно стал один из них. Сейчас дозволено тебе решить, как начать эту партию снова. Однако не привередничай. Я могу сделать так, что ты снова потеряешь жену, даже не помня, что она уже умирала в прошлом цикле. —Нет. Верни меня туда, где забрала. Я не трону твоих пешек. Шахматные фигуры встали в исходное положение. —Да будет так. Всё вернулось в момент, где Дотторе склонился убить Люмин. Он понял это по голосу Коломбины, ведущей на место удара. —Мы уходим. —Но ведь… —Мы уходим, Коломбина. Не трогай их. Я всё потом объясню. —Но… Ладно, Доктор. Дотторе велел Коломбине идти домой, сказав, что сам вернётся позже, на что та, подколосто напомнила про «до утра и мышей». Дотторе далеко не ушёл. В стороне, в листве деревьев его ждала Металлия. Они встретились здесь ранее, и всё это время она смотрела за происходящим. —Ты не убил их. Значит, она появилась? —Да… —Что и следовало доказать. Я удивлена, что ты ушёл живой. —Там что-то произошло. Она сказала: «за твою жизнь мне пообещали кое-чью больше». Здесь Металлия насторожилась. —Понятно… Дотторе, мне кажется, Асмодей должна была предложить тебе вернуть к жизни Синьору. Тем не менее, ты — здесь, значит тебя нет в новом цикле, где была бы жива Синьора. Почему ты отказался? —Чтобы по настоящему спасти Синьору, надо отмотать время назад на 500 лет. Но тогда мы с ней не встретимся… —Всё-таки я надеялась на другой ответ. Принять предложение Асмодей, значило бы стать согласным молчать о всём, что знаешь о будущем. Молчать той, которой служишь. —Почему вас это волнует? —Потому что…ведь я тоже знаю Асмодей. Как-то она предложила мне заманчивую сделку: взамен на то, чтобы я встретилась лицом к лицу с Крио Архонтом, она предложила мне вернуть доступ в мир Ирминсуля. Как видишь, я не имею доступа к Ирминсулю. По твоему взгляду видно, что ты хочешь знать, почему я отказалась. Дотторе, уверен ли ты, что точно хочешь знать, о чём спрашивал: «в чём мой интерес к Крио Архонту?», потому что, узнав ответ, ты встанешь между тяжёлым выбором. —Уверен. —В таком случае, пройдём подальше, где нас никто не услышит. Металлия на голос отвела Дотторе за собой, и когда они пришли в подходящее место, Металлия заговорила совсем по другому: —Одиннадцать Предвестников…собрала Царица вокруг себя. Девочка, вроде ты назвал её Коломбина, назвала Крио Архонта мамой. Прости, но как хорошо, что ты сейчас ничего не видишь. — ничего не видел, но слышал тяжесть в её голосе. — Я не «ищу одержимо», я только, пользуясь случаем, интересуюсь её жизнью. А вы так рядом с ней, и совсем не знаете о ней... Вы, Предвестники, для неё словно дети. Ты сказал, что ничего не знаешь о Царице до Катаклизма… я расскажу немного: когда она ещё не была Крио Архонтом, у неё была сестра, прошлый Архонт земель, где ныне правит Царица. Была сестра, а потом появился свой ребёнок. Сестра убила её ребёнка. А Царица за это убила её. Мне больше нечего сказать в предисловие. Тётя не убила меня. И я не могу встретиться с мамой. Сила и ярость мамы в её уверенности, что я мертва. Эта ярость ведёт её вести этот мир к новому. Асмодей понимает это и то, что мама сломается, если узнает, что зря убила сестру. Только увидев меня, мой свет души, она всё поймёт. Я не хочу, чтобы её стремление ушло в пустоту. Поэтому хорошо подумай: рассказывать ли Крио Архонту, что узнал сегодня. Она страдает по утере своего первого ребёнка, но меньше ли она будет страдать, если поймёт, что понапрасну убила сестру. Это всё. Я оставлю тебя. Дотторе однозначно пожалел о том, что услышал. Опустошенный молча вернулся домой. Там его ждала Коломбина, желающая понять действие Доктора, опустившего меч. Он, как можно деликатнее, объяснил ей, что было в ту секунду, за которую он познал смерть и воскрешение, встретил в лицо их главного врага. В комнате, снимая с себя вещи, Дотторе нашёл в них неизвестный предмет. Среднего размера тёплый шарик — Глаз Бога. Глаз Бога Асмодей. Дотторе был полностью повержен. —Годы, столетия прошедшие в попытках получить это…стоили попасть ей на кон? Вот он — момент «мечты его жизни». Он получил Глаз Бога. Озарение Бога. Не смочь сдержать, Дотторе рассмеялся. Безумно. Он схватил Глаз Бога и со всей силы бросил куда-то в стену. Хруста не последовало. Его ни разбить, ни потерять. —С тобой всё нормально? — в комнату зашла Коломбина. Упавший на колени, со временем он сам успокоился. —Какая насмешка… отвратительно! К черту мне Глаз Бога сейчас? Глаз Бога — это не благословение... Это клетка. Бог даёт его, чтобы отрастить себе глаза... Чтобы следить…теперь я понял это.