~~~
— …мы с Корком рассуждали так и поняли, что Веп мог быть прав! И решили рассказать тебе, потому что это может быть очень серьёзно, а сами мы не придумали, что с этим делать. Если дроиды где-то рядом разметили глушилки, должны ли мы найти и уничтожить их?.. И если да, то зачем? Стянув волосы в аккуратный пучок, Солар с неловкой улыбкой опустил глаза. — Что ж, на это у меня уже есть ответ. Солнце скрылось за деревьями, уступая целое поле ди'лаваанских лепестников мраку. Заслышав его скорое приближение, пышные цветы покорно и смиренно дрогнули, робко и неспешно подгибая лепестки и сворачиваясь в плотные бутоны вокруг сытых и крепко выспавшихся мотыльков. Их пухленькие тела, напившиеся сладкого нектара, готовясь к очередному празднику ночи, начинали мерцать, наполняя округу десятками и сотнями светящихся фонариков. Затем они зашевелились, задрожали и взорвались маленькими фейерверками сверкающей пыльцы, выпуская на волю одного за другим из десятков и сотен артистов ночного представления. Корк заворожённо наблюдал за ними, прижав ладони к стеклу и раскрыв в изумлении рот. И такое здесь происходило каждый вечер? По всей планете? С ума сойти. И как кто-то мог оказаться настолько бессердечным, чтобы начать здесь войну и жечь всё вокруг? И тех, кто из поколения в поколение заботился обо всей этой красоте… Интересно, а как они вели себя в дождь? Боялись ли грозы? Как он боялся её… — У меня есть что рассказать вам, — прозвучал у него за спиной голос, но Корк не оглянулся. Несмотря на это, Далия-Джей вкрадчиво произнесла: — Мы слушаем. — Я… — Признание не далось так просто. Намотав несколько кликов по лесу, Солар трижды переменил мнение, но всё-таки решил, что не намерен ничего скрывать. В конце концов, он прекрасно знал, что без секретов ему жилось в разы спокойнее. Тем более, своим упорством он накликал на них «новое задание» — очередную смертельную миссию, о которой просто нельзя было молчать. Если только не проигнорировать её вовсе… Под тяжестью ответственности, накрывшей плечи, Сол склонился, уперев локти в колени и сцепив пальцы в замок перед собой. Взглянул на Далию-Джей, стоящую перед ним, и на Корка, сидящего у окна. А сильно ли они расстроятся и обидятся на него, если он скажет, что уже сам обо всём догадался и отправился решать проблему в одиночку? Ди, наверное, поймёт, а вот Корк… Солар склонил голову, рассматривая его: он вообще сейчас не выглядел так, будто слушал их разговор, ведь был полностью увлечён чем-то, что происходило за окном. Но это вовсе не значило, что Корк позволит дурачить его и водить за нос. Сол вновь оказался перед выбором между неумелой ложью и глупой правдой: сказать, что целенаправленно отправился на поиски глушилки, либо же что случайно наткнулся и решил от неё избавиться. Жизнь будто бы специально забрасывала его в такие ситуации, проверяя на прочность его навыки вранья, то ли пытаясь отточить их, то ли напротив раз за разом показывая, что врать – плохо. «И ложь, и правда – и во зло, и во благо», — сказала как-то Ши-ра. Республика всегда требовала от них только правды. А джедаи утверждали, что «у правды своё время, а ложь – не её противник». Солдат не знал, как ему быть. Но знал точно, что в общении с этими двумя начать однозначно следовало со слов: — А вы здорово это подметили. — Он едва не добавил «нер воде» и прикусил язык. После чего сразу увидел, как заулыбалась Далия-Джей и с каким довольным видом оглянулся на него Корк, отлипнув от окна. — Я сам даже не заметил бы этого, вот серьёзно. Более того, — волнение перед признанием заставило его выпрямить спину и в неосознанной защите сложить руки на груди, — вы не ошиблись. — В каком смысле? — Недоумение сразу сменило радость на их лицах. Далия-Джей приподняла одну бровь, а Корк развернулся на своём месте, повернувшись к ним боком. Они явно не ожидали получить подтверждение своего предположения так скоро. И прежде, чем эти двое успели бы стремительно нафантазировать себе что-то и перепугаться за него из-за собственных выдумок, Солар прямо взглянул на них и произнёс: — У меня есть новости: я сделал глупость. И я не могу это от вас скрывать.***
Звонкий хруст прорезал тишину, воцарившуюся в фермерском домике сразу, как только Корк покинул его. Крошки застучали по гладкой поверхности стола рядом с тщательно рассортированными лечебными листьями и ягодами, и Солар замер, смущённый тем, что оказался способен производить столько шума, просто разламывая печенье. Однако Далия-Джей и не оглянулась на него, полностью погружённая в свою работу медика. Это ведь именно она смогла раздобыть где-то печенье, которое не нашли… те, о ком клон совсем не желал больше думать. Но даже одного воспоминания о них оказалось достаточно, чтобы, разложив перед собой все гранаты из карманов, осознать, что устроил подрыв сеповской глушилки и пары-тройки дроидских шебсе именно их взрывчаткой, которая была несколько мощнее. И которую он подобрал с трупа… Солар подпёр голову рукой, откусывая печенье, пока его тело, лениво развалившееся на стуле, отдыхало, страдальчески ноя от усталости, а мозг усердно размышлял. Нет, что вообще произошло там? У той выжженной лесной полянки. То, как он справился с задачей, походило скорее на очередную серию какого-нибудь мультфильма с Голонета, которые так любил смотреть Корк, чем на серьёзную диверсионную операцию. И на фоне этого всё нафантазированное им о своей ужасной участи теперь казалось дикой безумной глупостью! Разве B1 отрывали конечности целиком? Нет! Это делали боевые супердроиды B2. А таких там не было. По крайней мере, они их пока не видели. Сол коротко выдохнул с облегчением, беззаботно потянувшись за новым печеньем. B1 не могли даже голову ему открутить. Наверное. Но вот больно бить и ломать кости они действительно умели. Это отличное напоминание о том, что к жестянкам приближаться не стоит. И лучше на клик или два, если возможно. Похоже, из всего этого можно было извлечь хоть какую-то крупицу пользы в виде дружеского напоминания об осторожности… И всё же, несмотря на это, вся визуализация гибели была страшной нелепостью – фантазией сломленного под натиском и тяжестью отчаяния, безысходности и усталости разума. Проведя рукой по волосам, солдат обречённо усмехнулся: признать это было уже половиной дела. Он прекрасно понимал, откуда взялось это буйство жестокости. Вот что происходит, когда до последнего сдерживаешь эмоции, скрипя зубами, изо всех сил сохраняя самообладание: вся боль, скорбь, ярость, не находя выхода, смешиваются в весьма гадкое месиво и гниют прямо в душе. Этот коктейль из гнили отравляет мысли не хуже реального яда, рисует кошмары, на первый взгляд едва отличимые от реальности… А потом Сол поднимал глаза на Далию-Джей и понимал: вот она настоящая реальность. Не там, на выжженной полянке, а прямо здесь, перед ним. Погружающийся в сумрак домик, тарелка печенья, светловолосая девушка, баюкающая в руках мисочку с перетёртыми ягодами, которые, прежде чем начать наносить на раны, зачем-то попробовала на вкус. Солар склонил голову, приподняв одну бровь. Почувствовав на себе взгляд, девушка обратила к нему своё бледное лицо и улыбнулась, перебросив косу через плечо аккуратным жестом испачканной соком ягод руки. Очевидно, она ждала, что он заговорит с ней, но Солар молчал. Тогда Далия-Джей заговорила сама: — Знаешь, — произнесла она, — я на личном опыте выяснила, что у этих ягод имеется… некоторый галлюциногенный побочный эффект. — Заметив, как клон нахмурил брови, девушка поджала губы, опуская глаза, будто провинилась в чём-то, и взглянула на Вепа. — Так что наверняка он, если и видит сны, то очень, о-о-очень красочные и странные. Учитывая то, сколько ему пришлось скормить этих ягод… Солар выслушал её и тоже почувствовал себя неловко. Он понимал, к чему она клонит: подобные методы лечения казались самую малость сомнительными. Ладно, очень сомнительными. Но разве у них был выбор? И разве это была вина Ксаар в том, что они сами разбросали кучу медикаментов во время крушения и позволили убить своего медика? Им следовало быть благодарными ей уже за то, что она вообще была рядом и взялась выхаживать их… «хамоватого брата», — хотел додумать Солар, но осёкся. «Выхаживать их». И точка. — Ты не представляешь, сколько могло быть лекарств, повязок, бакта-пластырей в контейнерах, которые мы вместе со всяким хламом потеряли, пока неслись прямо к своей смерти в пустыне, — с сожалением заметил клон, складывая руки на груди, и покачал головой. — Нам бы они сейчас так пригодились! Но мы просто оставили их там – гнить под палящим солнцем… — Он вдруг замолчал, плотно сжав губы, а лицо его обратилось в маску чистой скорби. Ведь гнить под палящим солнцем они оставили не только лекарства, но и своих братьев… — И всё, что мы всё-таки забрали с собой, давно закончилось, — со вздохом поддержала сожаления Далия-Джей, но расправила плечи и, стараясь подбодрить собеседника, добавила: — Но мы приспособились, научились использовать то, что нам даёт жизнь. — Она подняла руки с ягодами, листьями и свежими повязками из порванной одежды, хвастаясь добытой заменой стандартного содержимого медицинского контейнера. — Всё не так уж и плохо. Солдат опустил голову и усмехнулся, чем несколько озадачил девушку. А когда вновь посмотрел на неё, с печальной улыбкой он произнёс: — Бэкер сказал бы так же. — Да, ведь это было так похоже на его этот «практический оптимизм». — Оу, я… — Ксаар приоткрыла губы, но не нашла что сказать. Бэкер погиб, остался там, на месте крушения, но всё это время – она чувствовала – его слова, отзывающиеся эхом в памяти, невидимая рука, вручившая ей сканер, – направляли её. И солдаты-клоны, его скорбящие братья, раз за разом напоминали ей о нём: о том, сколько он значил для них, как много делал для них того, что теперь старалась делать и она. Хотела бы Далия-Джей знать, не разочаровала ли она медика, но понимала, что никогда не узнает этого. Солар выглядел глубоко погружённым в собственные мысли, и девушка не рассчитывала на продолжение разговора, который сама прервала неумелым ответом. Она уже вернулась к прежнему делу, склонившись над ранами Вепа, когда услышала тихий смех в стороне и мягкий голос: — Знаешь, один раз Бак отвесил одному полуобморочному пациенту такую отрезвляющую пощёчину, что просто вырубил его. — Он засмеялся, прикрывшись рукой, а Далия-Джей, отчётливо слыша нервные нотки в его голосе, приподняла брови. — И… кто был этим пациентом? — осторожно поинтересовалась она, предчувствуя, что наверняка знает его. Утерев крошки с лица, солдат взмахнул рукой. — Это был я, — и снова засмеялся, хлопнув ладонью по столешнице. Он отчаянно пытался настроиться на позитивный лад, думать только о хорошем и вспоминать добрые моменты, связанные с Бэкером, быть благодарным за них, улыбаться как можно свободнее и радостнее… Но его улыбка всё равно выглядела натянутой и страдальческой, а взгляд вопил о страшной боли. Казалось, от попыток справиться с собой и своими чувствами, становилось только хуже. «Лекарства, повязки, бакта-пластыри… — опуская голову на столешницу и продолжая смеяться, думал он, — станг с этим всем! Ведь в той пустыне мы потеряли много больше, чем какие-то медицинские расходники. Много больше…» — И он, ха-ха, знаешь, он был уверен, что я не запомнил этого и потом делал вид, будто ничего не произошло, но у него это так… — Сол поджал задрожавшие губы, прикусил их зубами, и напрягся, когда почувствовал, что Далия-Джей тихо приблизилась к нему. Он предпринял последнюю попытку взять себя в руки, для чего решительно оторвался от столешницы, поднял голову и посмотрел на девушку, намереваясь так же бодро продолжить свою историю, но задуманные слова застряли в горле, сдавив его до боли. Между ними повисло неловкое молчание. Как рыба, выброшенная из воды, клон открывал и закрывал рот, не способный выдавить ни слова под её тяжёлым, полным скорби и сожаления обезоруживающим взглядом. Солар чувствовал, что ему нужно было произнести совсем другие слова, душившие его, словно невидимая удавка, уже через секунду способная помешать ему даже просто вдохнуть. Посмотрев девушке прямо в глаза, абсолютно бессильно он прошептал: — Бэкер сейчас должен быть с нами, Ди. Здесь, а не… там. Он должен быть жив! Требовать чего-то от мёртвых было последним, что Солар стал бы делать, но раз до этого дошло… Он помнил, что пообещал себе держаться, блестяще справлялся с этим, но теперь вдруг оказался сокрушён одним единственным ударом – когда Далия-Джей ступила ближе и обняла его. С замиранием сердца он чувствовал, как её руки обвиваются вокруг его шеи и плеч, как тёплая ладонь осторожно ложится на спину и скованные один с другим пальцы касаются затылка, ласково гладят и легонько склоняют голову, утешающе прижимая к груди. Дыхание перехватило. Перед глазами явственно возник образ Ши-ры… Она была намного выше Далии-Джей, но и он сам был тогда значительно меньше, моложе – совсем ещё юный кадет и будущий солдат, которого инструктор точно так же, ласково гладя по голове, жалела. Так было и в тот день, который он особенно хорошо запомнил: день, когда его лицо было рассечено, и он едва не лишился глаза в драке, ни зачинщиком, ни даже участником которой не был. Это была страшная случайность, но ему показалось, что, не будь виновником этого точно такой же кадет-клон, как и он сам, Ши-ра прибила бы его обидчика на месте, настолько она была зла. Её неистовая ярость пугала, и всё же рядом с этой агрессией и злобой в ней спокойно уживались чуткость и ласка, которые она дарила ему всегда, когда он действительно в них нуждался. Прямо как Далия-Джей, что тоже оказалась рядом именно тогда, когда самостоятельно справиться со своими чувствами и болью он был уже не в состоянии. Она тоже обнимала его, совсем как ребёнка, будто и вовсе забыла, кем Солар был на самом деле и как долго знала его. Для неё, как и для Ши-ры, это не имело значения. Не имело значения и то, что она почти совсем не знала Бэкера, ведь всё равно искренне разделяла их горе, скорбь и боль утраты. Солар ничуть не сомневался в этом, потому что прекрасно помнил, какой видел Далию-Джей в первую ночь после крушения: её лицо в красных подтёках на щеках. Это были красные тени, размытые дорожками слёз. Разве этого и всего, что она сделала для них, не было достаточно, чтобы позволить себе принять её помощь? Открыться? Хоть ненадолго перестать быть самым собранным и сильным. Он нуждался в помощи и поддержке, нуждался в ней, быть может, как никогда прежде. И больше не боялся признать, что привязался к Далии-Джей и не готов был отпускать её. Ни сейчас, ни потом. Так обычно говорили об объекте влюблённости… Но Солар не назвал бы свои чувства так. Это было что-то другое. Впрочем, откуда ему было знать? Сейчас его вовсе не заботило, как это называется – его заживо сжирали собственные чувства. Уязвлённый вниманием, заботой и нежностью, Сол сдался. Послушно склонил голову под её ладонью, уткнувшись в серую броню. Сомкнул руки на талии девушки и растворился в объятиях. Больше ему ничего было не нужно.***
— У нас осталось мало времени, Веп, — спокойно напомнил Бэкер и сразу поймал его взволнованный взгляд. — Нет, Бак, погоди, — забормотал он, не оставляя надежды, что ему ещё удастся как-то оттянуть, отложить это мгновение, когда ему придётся… Но медик прервал его, крепко схватив за предплечья и заставляя собраться с духом и мыслями. — Времени мало, но оно ещё у нас есть. Подумай как следует, что ещё ты хотел бы обсудить. Растерянность перед неизбежным и осознанием необходимости срочно придумать что-то были способны вызвать у него паническую атаку. Вепу, наверное, и вечности не хватило бы, чтобы задать все вопросы, а тем более чтобы проститься с ним раз и навсегда. Он мог бы сказать так много о том, как не хочет отпускать его, как много Бак для него значил и всегда будет значить, что будет помнить его, заботиться о ребятах и не позволит больше никому погибнуть… вот так. Но, глядя ему в глаза, понимал, что Бэкер и так это знает. Он всё знает. Веп уже проклинал себя за то, что тратил их время впустую, оказавшись слишком тупым и несобранным, чтобы придумать хоть что-то, пока вдруг не увидел кое-что, что не очень хотел бы принимать и осознавать. Он заметил, что эти родные серые глаза напоминали ему о той, которую здесь ещё не встретил, но уже более чем хорошо знал, – о той сероглазой девушке, которую сам Бэкер попросил остаться с ними и проводить их «домой». — Я… — глухо выдохнул солдат и сразу привлёк сосредоточенное внимание медика. — Ещё один вопрос, Бак. — Я слушаю, — терпеливо кивнул тот, облокотившись на колени и наклонившись вперёд. — Почему ты доверился… ей? — Веп указал взглядом куда-то в сторону. Он надеялся, что Бэкер поймёт, о ком он говорит, хоть это и не казалось на самом деле очевидным. — Просто отдал сканер, попросил какую-то девку позаботиться о нас… Почему? — Ха… — Медик отвёл взгляд, задумчиво потерев пальцами щетинистый подбородок. — Я не знаю, Веп. — То есть… Как это ты не знаешь? — изумился клон, взялся за его запястье и потянул, заставляя вновь посмотреть на себя. И Бэкер, не сопротивляясь, подчинился. Веп снова видел его улыбку. — Я мог бы сказать, что сразу разглядел в ней что-то… ты знаешь, особенное: как она отнеслась к нам, как говорила с нами, — ответил Бак, соединив кончики пальцев и подняв их перед собой, после просто развёл руками. — А мог бы сказать, что мне просто больше некого было попросить об этом на целые сотни кликов вокруг. — Он пожал плечами и покачал головой, накрыв узорные набедренники ладонями. — Но я не знаю, Веп. Солдат поджал губы. Он не знает. Конечно, это ведь не было ответом Бэкера – настоящего Бэкера – а лишь его проекции из отравленного разума Вепа, который понятия не имел о мотивах такого поступка. Сам Бакта наверняка знал, почему сделал это, если, конечно, вообще успел подумать об этом… но эта его версия едва ли была способна честно ответить на терзающий вопрос и приоткрыть завесу тайны. Веп готов был простить ему это. — Почему я доверился ей… — Бэкер тепло улыбнулся. Совсем как когда-то прежде. — Разве я ошибся?