~~~
После пережитого сегодня больше всего хотелось просто отдохнуть, не думая ни о дроидах, ни о хищных тварях, прячущихся в тенях, ни о том, что Республика о них забудет и оставит их здесь. Сидящий в дозоре на крыше фермерского домика Солар позволил своим спутникам освободиться от этих тревог и мыслей, взвалил их на себя и остался с ними один на один. И его это устраивало. Важнее его отряда, их покоя для него ничего не было. А с собственными чувствами Солар как-нибудь разберётся сам. Потом. Пока же он просто мысленно забрасывал их за высокую стену, выстроенную между разумом и эмоциями, и наслаждался свежестью ночного воздуха, сладкого и прохладного, заставляющего его ёжиться с тихим «бр-р» от мурашек, пробегающих по шее и забирающихся под ворот нательника. Вспышки молний больше не пугали, а тишина, наконец наступившая в доме после долгой возни и разового грохота, радовала. Неужели, Корк послушался его и отправился спать? Сам? Солар усмехнулся: сам – совсем как взрослый. Скорее всего, ему не следовало позволять этого. Быть может, полагаться только на себя самого и свою наблюдательность со стороны Сола было слишком самонадеянно и рискованно. Но вот же оно – всё поле перед ним, как на ладони. В нём лениво роились светящиеся мотыльки, купаясь в жёлтом и розовом сиянии среди бутонов и нежных лепестков. И именно на них, таких чутких и пугливых, и полагался Солар: стоит только кому-то приблизиться к полю, шагнуть в пышные цветочные заросли – солдат узнает об этом и сразу же нацелит винтовку туда, где всполошились потревоженные мотыльки, чтобы увидеть противника собственными глазами задолго до того, как самому оказаться замеченным. В конце концов, с подачи Корка и его настойчивости Солар больше не светился в темноте белизной своего доспеха, как огромный цветочный мотылёк-альбинос, наблюдающий с крыши за своими маленькими сородичами. Всё было тихо. Немного похолодало. И только гудящая боль в ушибленных рёбрах, вспыхивающая при каждом неосторожном движении, напоминала о том, что они на опасной миссии выживания, что война не окончена и что они должны вернуться в строй, потому что не имеют права просто… жить. Сейчас их собственные жизни им не принадлежали, но однажды ведь настанет день, когда война закончится, правда? И они смогут уйти?.. Солар не решался думать об этом, опасаясь, что уже знал ответ, который не желал слышать. Новый порыв налетевшего ветра пробрал до костей. Нервное напряжение в мышцах оказалось настолько сильным, что солдата встряхнуло, передёрнув в плечах, а его зубы звонко стукнули друг о друга. — Бр-р-р! Становилось немного неуютно, и Солар прижался плечом к выходящей из крыши трубе дымохода, прячась за ней от ветра. В этот момент он задумался, как бы они провели эту ночь, если бы так и остались в лесу, не найдя пути сюда или хотя бы обратно к погребу. Для совсем ослабевшего Вепа такая ночёвка на природе могла оказаться смертельной. Ни у кого из них не было в планах потерять его – ни сегодня, ни завтра. Они готовы были биться, сражаться за его жизнь. Особенно теперь, когда им подарили надежду… Которую, правда, пришлось отнимать у кого-то с боем, судя по тому, какой вернулась к ним Далия-Джей – измученной и раненной. Солар тихо вздохнул. Он был безмерно ей благодарен и очень надеялся, что Ксаар не солгала им о своём состоянии и что её жизни больше ничего не угрожало, что сейчас она мирно спит, набираясь сил, стойкости и решимости, чтобы продолжать поддерживать их и не дать пасть духом. В какой-то мере он был прав: обессилевшее тело девушки утонуло в мягком покрывале, отдыхая, в то время как разум Далии-Джей, перенасытившийся впечатлениями, не знал покоя, вновь и вновь возвращаясь туда – в тёмный-тёмный дикий лес и глубокий овраг, полный колючих кустов и драгоценных голубых ягод, сверкающих во мраке. Набитые доверху подсумки оттягивали своей тяжестью пояс и неприятно давили на распоротый и проколотый бок. Комья грязи налипли на светлую косу, одежду, броню и израненное лицо. Исцарапанные кисти и обколотые шипами кустов пальцы в перепачканных перчатках будто горели огнём и немели от перенапряжения. Глаза отчаянно старались привыкнуть к непроглядной темноте, цепляясь за каждую едва заметную тень и изо всех сил игнорируя отпечатавшийся в сознании мутный голубоватый отблеск тусклого сияния целебных ягод. Непослушные, ушибленные в десятке мест ноги соскальзывали и просто месили влажную землю и траву. Сил оставалось всё меньше. Далия-Джей не знала, сколько ей на самом деле понадобилось времени, чтобы взобраться по крутоватому склону оврага, но по её личным ощущениям, остро подчёркнутым болью в боку и горьким страхом не успеть вернуться и опоздать, на это ушла целая вечность. И вот, когда заветная цель была уже так близко – протяни руку, ухватись за что-нибудь и просто вытащи себя из темницы леса, – до её слуха донеслись шорохи и стрекочущие перешёптывания. Она думала, ей мерещится, пока, вытянув своё измученное стремительным и травматичным спуском, а затем и тяжёлым подъёмом тело, не увидела их. — Ох, крифф… Трава скрывала их трясущиеся от голода и жажды крови жилистые телеса. И только острые зубки и когти мерцали во тьме, маленькие жадные глазки светились злобой, а блестящие носики подёргивались, ощупывая воздух и упиваясь запахом в предвкушении славной трапезы. Девушка не могла вспомнить, что это за твари и как они назывались, но одного взгляда на них оказалось достаточно, чтобы заранее почувствовать скребущие прикосновения маленьких лапок, впивающиеся зубы, жар крови на прокушенной коже… Вомп-крысы, бронированные крысы или врельты – не имело значения, ведь и те, и эти, и любые другие их аналоги по всей Галактике без особого труда выедали глаза, обгладывали лица, сгрызали пальцы и перекусывали горло в два счёта. Надо бежать. Бежать! Она не решалась даже моргнуть, чтобы не разрывать зрительного контакта, ещё какое-то время гарантирующего безопасность, и морально готовилась к длительному и крайне сложному забегу по пересечённой местности. Пыталась уравнять безнадёжно сбитое дыхание и покрепче упереться ногами в землю, чтобы, оттолкнувшись, развернуться и… устремиться вниз – обратно в обрыв. Другого пути у неё не было. Далия-Джей и не заметила, как исполнила задуманное, будто на секунду или две передала управление кому-то другому – кому-то, кто был смелее и решительнее неё, но тут же отступил и вернул контроль над телом, стоило только девушке оступиться. Огромными шагами она бежала, скользила по склону, спотыкаясь об ветки и камни, а целая стая голодных и кровожадных ди'лаваанских грызунов волной хлынула с края оврага за ней, ловко скача по её вдавленным в землю следам и клацая хищными пастями, ещё каким-то чудом не сомкнувшимися на лодыжке или голени жертвы. Отчаянный крик застрял в горле, руки порывались выхватить нож. И Далия-Джей была рада, что не успела этого сделать, когда запнулась об одну из бросившихся ей под ноги крыс и кубарем покатилась по склону, вскрикивая при каждом ударе об неудачно подвернувшийся камень. Она пыталась встать, и ей почти удавалось, но сокрушительная сила инерции, либо слабость собственного тела, либо всё сразу сбивали её с ног. В бесконечном калейдоскопе проносились перед глазами грязь, листья и камни, врезались в броню, кожу и плоть, оставляя пятна, ссадины и вмятины, земля и трава забились в глаза и в рот, скрипели и крошились на зубах. Не верилось, что ей снова пришлось повторить этот болезненный путь, в прошлый раз закончившийся для неё весьма неприятным ранением, но у Далии-Джей просто не было иного способа спастись. Свалившись на самое дно и шлёпнувшись в какую-то мутную лужу, едва справившись с обильным тошнотворным головокружением, бывший страж Сената вскочила на ноги и бросилась было бежать, но что-то крепко схватило её за ногу, сдавив лодыжку, и девушка с громким хлопком упала в воду, вмиг обратившуюся в бездонное топкое болото, не желающее отпускать свою добычу. Взгляд назад – и Ксаар увидела чёрные, обугленные руки, корявыми пальцами цепляющиеся за неё, её одежду и броню. Завладевшая ею от неестественности происходящего паника заставила Далию-Джей резко увести руку к кобуре, которая оказалась пуста. — Крифф! — зло воскликнула она, треснув кулаком по луже и, ощутив холодные капли, брызнувшие ей в лицо, вдруг осознала: этого не было. Вновь оглянувшись и посмотрев в огромные пустые глазницы сгоревших ди'лаваанцев, жадно хватающих её за ноги и руки, девушка стиснула зубы и, мотнув ногой, выговорила: — Вас нет. Вас нет! Стоило моргнуть, и ожившие трупы исчезли, но на их месте тут же загорелись десятки красных огоньков, и с противным визгом, шлёпая когтистыми лапками и худыми брюшками по луже, со склона оврага хлынули голодные крысы. Как бы сильно Далия-Джей ни желала этого, но стая мелких кровожадных преследователей не исчезла, как сожжённые тела, пока она, шатаясь и прихрамывая, бежала от них к противоположному, более пологому и уводящему её ещё дальше от заветного погреба, краю оврага. Потому что эти крысы были настоящими и на самом деле преследовали её, не отставая, доводя жертву до изнеможения, ещё очень и очень долго. Хотелось закричать, позвать на помощь, но девушка знала, что её никто не услышит. А если и услышит, то едва ли придёт на помощь. Если и вовсе не присоединится к миссии решивших прикончить её и полакомиться её плотью крыс. Единственные, кто мог бы помочь ей, были слишком далеко, чтобы спасти её. И лишь мысли о них помогали Далии-Джей находить в себе новые силы, чтобы продолжать бежать, продолжать бороться за свою жизнь, чтобы вернуться к ним, увидеть благодарную улыбку Солара, обнять Корка… Оступаясь и хватаясь за землю руками, девушка вновь стала взбираться вверх. Скорость её продвижения значительно снизилась, царапнувшие наголенник когти заставили всё нутро сжаться, а сердце вздрогнуть, активнее накачивая гудящие ноги кровью, вынуждая под действием адреналина ускориться, хоть это и казалось вовсе невозможным. А ведь если бы не одно неосмотрительное решение, ей и не пришлось бы сейчас вновь так экстремально проверять тело на прочность. Скрипя зубами и изо всех сил игнорируя горящие от нехватки кислорода лёгкие, Далия-Джей ругала себя за то, что отдала пистолет, ведь всего лишь пары ярких и громких выстрелов из него было бы достаточно, чтобы спастись… И злостно осуждала себя за мысль о том, что готова была променять возможность спасти Вепа на собственное спасение от каких-то крыс, что были даже меньше обычных татуинских. — И не менее опасных, — напомнил голос, который Ксаар точно не назвала бы своим и вообще знакомым ей, если бы не услышала его снова. — Сюда! Скорее! — Далия-Джей вскинула голову, сразу же запнувшись об какой-то цветок, и увидела руку, протянутую к ней с ветвей дерева, – руку клона с красными узорами на лице. Она сразу узнала его. — Давай, хватайся! Ускорившись, казалось, уже из самых последних сил, девушка набрала разбег, оттолкнулась от земли, от ствола дерева и взметнулась вверх, ухватившись за протянутую ей крепкую руку. Тепло ладони обожгло её онемевшую от холода кисть в изорванной промокшей перчатке. Оно показалось таким живым и подарило ей надежду. — Я держу тебя, Ди, — заверил клон-медик, затаскивая девушку на высокую ветку. Но стоило только Далии-Джей не вовремя вспомнить о том, что и здесь на самом деле всё было совсем не так, образ солдата перед ней исчез, его рука растворилась в воздухе, а её пальцы, сжимающие его запястье, беспомощно сомкнулись в пустоте. Девушка сорвалась, отчаянно вскрикнув.— Бэкер!
Она крепко ударилась спиной о землю, где на неё сразу же под осуждающие взгляды выжженных глаз бросилось полчище голодных крыс. Воя и стеная, тени погибших заставляли её считать, что она заслужила это, что ей следовало смириться и принять свою участь – быть обглоданной заживо крысами, как жадный и беспощадный огонь обгладывал их невинные тела. Но Далия-Джей сопротивлялась, ведь чувство долга в ней оказалось в разы сильнее горькой вины. Должна принести лекарства. Должна вернуть солдат домой. Должна помогать… Вскрикнув, девушка резким движением пнула воздух, пытаясь сбросить вцепившуюся ей в голень крысу, перекатилась на бок, выхватывая из ножен на поясе выиброклинок, и едва не выронила его, когда ещё одна тварь впилась ей в руку, прокусив ладонь насквозь. Тогда другой рукой Далия-Джей схватила попавшийся под руку камень и с усилием уронила крысе на голову, расколов её маленький череп и высвободив руку с ножом, чтобы теперь начать последний бой за свою жизнь. Она крутилась по траве, пока с десяток когтей и зубов вгрызались в её худое тело, отрывая от него кровавые куски, и резала одну тварь за другой. Кровь и шерсть летели во все стороны, орошая примятую траву. Ксаар не думала о том, какие у неё шансы – старалась не думать – пока не перекатилась обратно на спину и не увидела, что к ней стремительно приближается кто-то, кого не смогла, а вернее не успела рассмотреть, сразу же отвлёкшись на крысу, подобравшуюся к самому её горлу. — Криффова… А! — рыкнула она, поймав грызуна за хвост и пригвоздив его ножом к земле. — Помогите мне! — воззвала она к подошедшему, на которого злобно зашипели крысы, выдернула нож и успела выговорить лишь: — Помогите, пр… — Пинок по искусанной руке, зависшей с ножом у самого её горла, – и клинок врезался остриём ей в шею. — Кх-рифф!.. В панике она схватилась обеими руками за нож, вбитый в её горло почти по самую рукоять, и не решилась выдернуть его, беспомощно захрипев. Её трясущиеся пальцы ощупывали рукоятку. Струящаяся из уголка рваной раны кровь вместе с разогретым вибролезвием жгла кожу. Она чувствовала конец ножа глубоко в своём горле, его вкус и запах мокрой шерсти. Глаза наполнились слезами, а рот – кровью. Она попробовала закричать то ли в страхе, то ли в неистовой ярости на того, кто продолжал стоять рядом и смотреть на неё и её муки, но крик захлебнулся и утонул в крови, фонтаном выплеснувшейся из её рта. И крысы со всего леса сбежались на сладкий пир… Этого тоже не было. Всё было не так. Если чего Далия-Джей и напилась и наелась, то только грязи. И, шатаясь по лесу с конвоем голодных крыс, она не встретила ни души. И тем более, не погибла от собственных рук такой нелепой смертью! Это значило, что ей снова придётся переиграть всё с самого начала, чтобы вновь выбраться из оврага, извалявшись во всех лужах, упасть с дерева, отбить все ноги, наесться грязи, насадить с десяток крыс на вилы у брошенной фермы, которая станет для них новым домом… добраться до погреба, помочь Вепу, а потом вернуться на ферму, чтобы просто повалиться на кровать и уснуть. Накрыв ладонью шею, пересечённую шрамом, Далия-Джей повернулась на бок, уронив голову с подушки и свесив ногу с края кровати, погружаясь глубже в крепкий беспокойный сон.***
Ночь была тёмной и долгой. Иногда сквозь тучи, объявшие небо и сковавшие его цепями белоснежных молний, на землю поглядывали звёзды бескрайней Галактики. Где-то далеко гремела, не прерываясь на отдых и сон, война. Но здесь было мирно и спокойно. Лишь негромкий вой ветра, тихое дыхание и мягкий треск… Золотисто-рыжий свет плясал на изгибах исцарапанной пластоидной брони, складках походного одеяла, растрёпанных волосах и утомлённом лице, испещрённом тонкими морщинками и узором шрамов. Лёгкий порыв ветра принёс с собой искорки, сгорающие так же быстро, как жизнь мотылька, и тепло с нотками дыма. Казалось, его можно было почувствовать даже сквозь непроницаемую завесу дрёмы и принять за часть собственного сна или… Приоткрыв глаза и увидев перед собой разлитое в ночном воздухе пламя, Веп встревоженно подорвался с места и, как от огромного всепожирающего монстра, запятился назад, налетев на что-то, на что даже не стал оглядываться. Зато, почувствовав, как что-то сдавило его грудь, бросил взгляд вниз, обнаружив на себе свой нагрудник. — Какого?.. — Они же спрятали его в лесу, когда хищный зверь разорвал его в щепки, разве нет? Не решившись тратить на это время, Веп снова устремил взгляд вперёд, опасаясь, что пламя уже подобралось к нему слишком близко, но мирный аккуратный костёр остался на месте, исполняя свой изящный танец и тихо потрескивая. Этот огонь был приручён и не представлял никакой опасности ни для него, ни для… Он моргнул. Ни для него, ни для – кого? Рядом с ним послышалось движение. Веп замер, а от прикосновения к плечу резко дёрнулся в сторону, едва не схватившись за оружие. — Эй-эй, полегче, — выставив ладони вперёд, заверил Бэкер, а Веп уставился на него во все глаза, чем несколько смутил медика. — Бак?.. — Его сердце болезненно дрогнуло, разрываясь от противоречащих друг другу радости и горя. — Да, вод’ика, — склонил голову Бэкер, так и держа руки поднятыми, а сам подобрался чуть ближе, – это я. — Он указал на своё лицо, тем самым освободив руки из сдерживающего жеста, внушающего безопасность. Судя по тому, как Веп смотрел на него и бегло озирался вокруг, он явно был дезориентирован. — Всё в порядке, Веп. Мы остановились на ночлег, помнишь? — Бак развёл руками, заставляя брата обратить внимание на то, что быстрее поможет ему найтись. Веп с недоверием смотрел на него секунды три и нерешительно огляделся: небольшой закуток среди скал под открытым чистым ночным небом, усеянным тысячами далёких звёзд… которых уже было достаточно, чтобы понять: это не Ди'лаваан. Вокруг небольшого, согревающего костерка прямо на земле расположились несколько солдат. По знакам на их броне и лицам Веп узнал скромника-Сая, молчаливого Дуума, всегда довольного собой Экслера, бородатого Бо… А вот и Кор’ика, дрыхнущий изо всех сил, обняв руками и ногами свою любимую винтовку DC-15A, с которой предпочитал никогда не расставаться. Глядя на него, Веп и не заметил, как улыбнулся. Бэкер внимательно наблюдал за ним, но от его пристального проницательного взгляда вовсе не было неуютно. Даже скорее наоборот. Его взгляд был тяжёлым, но не как груда камней, навалившихся на плечи и голову, а как мягкое огромное одеяло, окутывающее теплом и заботой. Опережая ожидаемый вопрос, Бак спокойно сказал: — Солар и остальные воде следят за периметром. Ты своё уже отдежурил, так что, — его ладонь опустилась Вепу на плечо. Медик заговорил своим привычным поставленно мягким голосом, способным, казалось, и разъярённого ранкора успокоить и убедить в чём угодно. — Возьми пример с Корка и отдохни. Веп оглянулся, и они встретились взглядами. Бэкер был таким же, как и прежде: живое лицо, щетина, внимательные серые глаза, из-за которых в детстве на Камино его нередко забирали на дополнительные проверки и тесты. И каждый раз Веп боялся, что он не вернётся… Как не возвращались многие другие их воде. — До рассвета ещё много времени. А там Сет и Айк подберут нас и… — Веп не слушал, что он говорил, – слушал только голос, так похожий на его собственный, но всё же другой. У него было время убедиться в этом, ведь всю его жизнь Бэкер был рядом. Он значил для него так много. — …Веп, тебе надо… — Бак не договорил и растерялся, когда брат вдруг обнял его. Став медиком и закрепившись в этой должности на суровой практике, Бэкер заметно зачерствел, но Веп знал, что в глубине души, под этой пластоидной бронёй и за рассечёнными крестами, нарисованными на ней, он оставался прежним – тем самым, кого Веп знал столько, сколько себя помнил, – его брат, его самый близкий и лучший друг.«Нер ори’вод».
И Веп убедился в этом, когда почувствовал его ладони на своей спине и тёплые ответные объятия. Прямо как в детстве… Им часто приходилось нелегко. С каждым днём тренировки, тесты и задания становились всё труднее, требуя от них раз за разом достигать максимума своих возможностей и преодолевать его, переступая, ломая себя. Это было тяжело. И получить поддержку было неоткуда. У них не было никого, кроме друг друга, и они – дети, не знавшие ласки и заботы, – не имели представления, как помочь друг другу, кроме как просто обнять, когда было страшно, больно или грустно. И благодаря Бэкеру Веп, должно быть, ни разу за всё это время не усомнился в себе и ни разу не подумал о том, что не выдержит. Только благодаря ему, его поддержке, его объятиям – он справился. С тех пор мало что изменилось. И сейчас Веп тоже страшно нуждался в них, в нём, быть может, как никогда прежде и потому даже не заметил, как прошли не одна и не две, а бессчётное число минут, прежде чем Бэкер поднял голову с его плеча, тихо вдохнул и, похлопав его по спине, сказал: — Веп, тебе надо поспать, слышишь? — Тот кивнул. — Тебе очень надо поспать. Поспишь, и тебе станет лучше. — А ты?.. — почти шёпотом спросил Веп. — Я буду рядом, — просто ответил медик. — Обещаю. Веп снова кивнул. Он выпустил Бэкера из объятий, отстранился и лёг, повернувшись к огню и подложив согнутую в локте руку под голову, из-под полуопущенных ресниц наблюдая за языками пламени, развевающимися в ореоле искр и дыма. Больше они не пугали его, а напротив успокаивали и убаюкивали. Бэкер опустился на землю следом за ним, бережно обхватил его рукой, чуть прижав к себе и приобняв за плечи. Как прежде. Поначалу Веп ждал, что обязательно случится что-то страшное, ведь всё было слишком хорошо, чтобы таковым и остаться. Он ждал чего-то, что непременно нарушит их покой и напомнит ему о боли, которую он не имел права ни перестать чувствовать, ни забыть. Нападение дроидов, здешних хищников, обвал, прилёт плазменного снаряда – Веп мог придумать много вариантов их горькой – вопреки достоверности всплывшего в его памяти воспоминания – участи… Но он позволил себе отпустить страх, выдохнуть и расслабиться. Под мирным небом, в тишине, в окружении своих братьев. Бэкер был рядом, как и обещал. Корк тихо спал, обняв бластерный карабин DC-15S. Он не видел снов.