Окажи войне уважение

      Люди носились по улицам и во всю трубили о каждом подслушанном у воронов слове. Сплетни молниеносно распространялись по Мóрограду. Чем ближе человек подошел к замку, прежде чем его заметили вороны, тем счастливее он считался.       Добродея нахмурилась и вжала голову в плечи. Она не спеша двигалась в сторону врат замка, разглядывая разнообразие улиц, через которые пролегала дорога. Каменные двухэтажные дома с длинными окнами, деревянные избы всех размеров с большими садами, кирпичные постройки с невысокими заборчиками вокруг.       Наконец Добродея остановилась у высоченных вычурных врат. По центру на вершине восседала черная скульптура ворона, наблюдавшая за несущимися вокруг людьми. Лишь приглашенные в замок могли заставить его отлететь в сторону.       Без единого вопроса, под возмущенные крики других, вороны пропустили Добродею вперед. Она коротко кивнула и провернула кисть руки в воздухе, после чего скульптура опустила голову и взлетела над вратами.       Елизавета уже ожидала Добродею, сидя около спящей Келли. Глаза закрыты, каштановые локоны разбросались по подушке. Елизавета поднесла руку к чужому лицу и прошлась по скуле. Келли не шевельнулась. Елизавета пристально наблюдала за её лицом, не в силах прекратить.       В дверь постучались. Не отводя взгляд, Елизавета отдернула руку и повернула кисть в воздухе, после чего дверь открылась.       Добродея зашла в комнату, приветствуя Елизавету улыбкой. Та медленно перевела взгляд и стала следить за вошедшей.       — Прошу извинить, но обычно я работаю одна, — пролепетала Добродея, проходя вглубь помещения.       — Я бы предпочла быть здесь.       Добродея нахмурила брови.       — Я не стану работать с незнакомцами в одной комнате. Не хотите, чтоб она проспала всю осень, так выполняйте мои требования.       Елизавета лениво встала и прошла вперед, задерживая взгляд на Добродее до самой двери. Та уже приступила к работе.       Дверь захлопнулась. Елизавета оперлась спиной о стену и подняла голову к потолку. Серый пронаблюдал за Елизаветой и неторопливо приблизился. Его лицо скривилось в недоумевающей гримасе.       — Ты в норме?       — Без понятия, — тяжело выдохнула Елизавета, прикрыла глаза и продолжила: — Ты же знаешь, я без понятия, что чувствую.       — Да, вопрос был и правда глупым. Но люди обычно спрашивают такое у друзей, когда они, ну…       — Когда что? — открыла глаза и перевела на Серого взгляд Елисавета.       — Когда они выглядят словно пьяный пес после Колядок?       — Именно! — энергично воскликнул Серый, активно качая головой.       — За всю войну я ни разу не выглядела не как такой пес.       — Но сейчас ты выглядела особенно плохо. Учитывая, что она здесь, — Серый кивнул в сторону закрытой двери.       — Заткнись и больше не говори о ней ни слова.       — Я хотел лишь поддержать тебя. У друзей так принято.       — Ты мой подчиненный и, в какой-то степени, даже раб.       — Рабом я был в деревне, а с тобой у нас вза-имо-выгод-ное соглашение, — недовольно буркнул Серый. Елизавета закатила глаза.       — Называй как хочешь, Серый.       Елизавета вновь уставилась в потолок, игнорируя нахмуренный взгляд Серого.       Через пару минут подоспел Ворон. Он переводил взгляд с Серого, прислонившегося к стене напротив Елизаветы и сердито на неё глядящем, на Елизавету, продолжающую неотрывно смотреть в потолок, обратно на Серого и вновь на Елизавету.       — Пожалуй прерву вашу ссору и поинтересуюсь: прибыла ли Добродея?       Елизавета ответила коротким кивком. Ворон пару мгновений помялся около них, после чего промямлил краткое «ясно» и зашел в комнату. Серый пронаблюдал за ним и посмотрел на Елизавету.       — Ты говоришь то, что думаешь, а не чувствуешь, понимаю. Но мне неприятно то, как ты говоришь. Сейчас может тебе и плевать, но что бы ты почувствовала раньше? Что бы ты сказала в те времена? А как будешь вспоминать об этом после войны?       — Не строй из себя психотерапевта.       — Без понятия, кто это. — Серый повел плечом и приблизился к Елизавете, после чего взял ее руки в свои. — Я твой друг, а не подчиненный. И где-то в глубине того, что у тебя есть, не знаю душа ли это, ты это знаешь. Осталось только принять.       Серый медленно отошел, наблюдая за неподвижной Елизаветой. В скором времени он ушел, оставив ту следить за белым потолком да люстрами из черного золота.       Елизавета не думала. Её глаза были направлены на потолок, но не смотрели никуда. В голове витала абсолютная пустота.       — Ты же разрешишь остаться мне? Прошу, — сказал Ворон, сразу как вошел в комнату к Добродее и закрыл за собой дверь.       — О, Беловолод, касатик, — через улыбку ласково протянула Добродея, приблизившись к нему. Ворон тут же ласково ухмыльнулся в ответ и заключил Добродею в объятья.       — А где Серый?       — Собачится с правительницей в коридоре. Как в старые добрые.       Добродея ещё пару раз шепотом повторила последнюю фразу, кивая головой.       — Извини, не стоило это вспоминать. Как проходит работа?       — Ох, касатик, хорошо конечно. Но чужая знающая рука не повредит.       — И ты говоришь не обо мне.       Добродея опустила глаза в пол и поджала пухлые губы. Она и правда говорила не о Вороне, а тот и не обижался. Оба они оказались в сложной ситуации: оба знали, что не говорили друг другу всего, но сообщить большего были не в силах.       Добродея вернулась к Келли. Ворон прошел за ней. Они потратили немало времени, в основном из-за непонимания Ворона, чем помогать, но в итоге Келли начала ворочаться.       Ворон открыл дверь и потянулся к плечу Елизаветы. За миг до касания она повернулась и перехватила руку.       — Ворон, — строго отрезала Елизавета, отпустив его запястье. Ворон отвел голову назад и поджал губы.       — Девчонка просыпается.       Елизавета молча прошла в комнату, приблизилась к постели Келли и взялась руками за высокое изножье. Добродея негромко хмыкнула и встала у двери, неловко устремив взгляд в пол.       Елизавета обернулась на Добродею. Хмурые брови разошлись, а сжатые губы расслабились. Зрачок скользнул по всей фигуре. Высокая шатенка с круглым личиком и наполненными травами газырями на груди задумчиво разглядывала паркет. Елизавета еле видно приподняла правый уголок рта.       — Вы до вечера?       Добродея кивнула и отошла от двери за спину Елизаветы. Та проводила ее скучающим взглядом и прошла ближе к изголовью.       — Келли? — нашептала Елизавета, приблизившись к её уху. Та, не открывая глаз, повернула голову на голос и протянула сонное «мм?»Елизавета ухмыльнулась. Келли мешкотно открыла глаза и потянулась убрать сонки, но резко остановила себя, окончательно проснувшись.       — Черт, я никогда тебе за руль больше сесть не позволю. Сколько я уже в отключке?       — Почти шесть суток, — слегка отстранилась Елизавета, не отводя от Келли взгляда.       — О Бог ты мой, я была в коме? Стелла должна была тебя убить.       — Ох, нет, это не было тем, что ты зовешь комой. Тут все гораздо сложней. Можно сказать, что это был крайне крепкий сон, — резко вмешалась Добродея. Келли бросила на нее взгляд, не сумев не заметить обстановки вокруг, но значения этому особо не придала.       — Говоря в детстве, что хочу быть принцессой вроде Спящей Красавицы, я имела ввиду не совсем это, — Келли рассмеялась, поглядывая на Добродею.       — Вроде кого? — прервала та хохот. Келли на пару секунд задумалась.       — Лиза… — Келли оглянула явно не больничную комнату взглядом, — где мы?       Огромная, чуть ли не трехместная, кровать, покрытая черной тканью поражала своей мягкостью. Келли схватила одну из четырех черно-золотых подушек и повертела ею в руке, отпустив через пару мгновений. Взгляд закружил по комнате. Больше всего внимания привлекали занавешенные снаружи окна. Две тумбочки из черного дуба по обе стороны от кровати, черный ковер, что раскинулся на пол комнаты, громадный шкаф напротив кровати, также расписанный в черных и золотых цветах. Несмотря на свои внушительные размеры (около двух метров в высоту), он был в два раза ниже потолка. Правее от шкафа расположился стол из серой древесины. На правой стене раскинулся лишь наполовину заполненный книжный шкаф.       — Это твоя комната. Добродея лекарь, она останется здесь до вечера в соседней комнате. Если что случится, сообщай Ворону, — Елизавета указала на двери, где стоял высокий мужчина с густыми черными волосами до плеч. — Он позовет ее или сам решит твою проблему. Пока из комнаты не выходи.       Елизавета выпрямилась и задрала голову вверх, поджала губы. Взгляд забегал по Келли. Ладони начали сжиматься в кулаки, но тут же разжались.       — Мне нужно идти. Вернусь чуть позже и отвечу на любые вопросы.       Губы дернулись. Елизавета прошагала до двери и исчезла. Келли сощурилась, приметив, что походка изменилась, стала строже, ритмичней. Добродея тотчас подплыла на место Елизаветы и стала осматривать Келли, задавать вопросы:       — Боль в какой-либо части тела? Усталость? Плохое эмоциональное состояние? Позывы рвоты?       — Если не считать поломанную ещё в детстве Стеллой психику, то все в порядке.       Добродеев нацепила на лицо улыбку и продолжила расспрашивать. Келли отвечала на все лишь качанием головы. Прошли полчаса долгих терзаний ее тела, начавшихся с постукиваний по коленкам и свечения фонариком в глаз (а по неизвестной пока Келли причине Добродея возилась с этим фонариком добрых пять минут, не понимая, как его использовать), закончившихся приседаниями и мутно-зеленым отваром с плавающими на его поверхности фиолетовыми цветами, явно доверия у Келли не вызвавшими. И Добродея хлопнула в ладоши и заявила:       — Ну все, отмучилась.       Она вновь протянула свою вымученную улыбку и попятилась к двери. Келли прищурилась, стараясь рассмотреть коридор, но Ворон загородил дверной проем. Добродея вышла и закрыла дверь.       — Что там? — вяло поинтересовалась Келли, оперевшись спиной об изголовье кровати.       — А сама как думаешь, девчонка?       Келли нахмурилась, встала с кровати и подошла к Ворону.       — Не боишься что уволят?       Ворон расплылся в ухмылке, пробежался глазами по девушке. Бояться следовало ей.       — Выйди, — бросила на него надменный взгляд Келли. Ворон не пошевелился.       Келли тихо хмыкнула. Она отошла на пару шагов, поравнявшись со шкафом, и сняла помятую, пахнущую рыбой и соленой водой клетчатую рубашку. Ворон ради приличия отвел взгляд.       — Я повторюсь: выйди, — выделяя каждое слово изрекла Келли, начала расстегивать бюстгальтер.       Ворон резко поднял на неё глаза. Брови поднялись вверх. Рот почти приоткрылся, но губы не разомкнулись. Ворон быстро проморгался, развернулся и вышел из комнаты.       — Чудик, — Келли фыркнула, застегнула бюстгальтер и понеслась обратно к кровати. Она бросила на неё рубашку, а сама начала рыться в тумбочке.       Открыв ящик, Келли обнаружила не только те вещи, что были при ней во время аварии, но и те, что остались в её квартире. Она сощурилась и взяла в руки телефон. В правом верхнем углу высветилось предательское «Нет сети». Келли тихо выругалась и вновь осмотрела комнату. В этот раз она заметила и свои походные сумки, стоящие под письменным столом.       Занавешенные окна вызвали подозрения. На дне ящика Келли откопала пару невидимок. Она подошла к одному из двух окон, закрытых петлями-щеколдами и замками на них.       Келли оскалилась. Она откусила наконечник одной невидимки, изогнула ее в виде рычага и вставила в замочную скважину. Сделав также со второй невидимкой, Келли ещё несколько минут пыталась открыть замок. Пару раз он чуть не заблокировался без какой-либо дальнейшей возможности его открыть, но все же сдался под ее руками.       Келли, сама не ожидавшая, что у нее получится, гордо ухмыльнулась и задрала голову, а после уверенно открыла окно. Черная ткань, что повесили с внешней стороны помещения, оказалась приколочена гвоздями. Келли не смогла ее содрать, а потому лишь отодвинула.       — Что за?!. — Келли отшатнулась от окна.       За ним раскинулся сад таких размеров, что сложно было увидеть край. Келли разинула рот. Она вновь придвинулась к окну и просунула голову в зазор между стеной и тканью. Келли внимательно оглядела черные каменные стены замка, в котором находилась, да грандиозный фонтан в виде фигуры человека, раскинувшийся неподалеку от её окна. Кажется, находилась Келли этаже на втором-третьем.       В саду неумолимо щебетали птахи, гудела вода, вопили люди, выл палящий ветер, фыркали и стучали копытами лошади. Солнце старалось показать себя во всей красе: безжалостно ударяло по глазам да отыскивало каждый неосвещенный угол. Пастельные цвета сада с небольшими постройками, по нему разбросанными, поражали своей величественностью, уместностью, изысканностью.       Келли прикрыла рот запястьем. Эти виды не могли появиться в заурядном детективе, куда так рьяно ее зазывала Елизавета, и уж точно не напоминали серый Петербург.       Келли мешкотно побрела к книжному шкафу, юрко захлопнув окно. Замóк валялся где-то в ногах, а желания корячиться и его искать Келли в себе найти не сумела.       Книги беспорядочно растянулись по деревянному шкафу чуть ли не угольного цвета. Штук семь из них отличались своей яркой обложкой, а все остальные имели тусклый синий корешок. Келли внимательно рассмотрела стеллаж и потянулась за одной из увесистых красных книг со странным названием, находящейся к ней ближе всего.       Пальцы пробежались по однотонной обложке. Золотыми буквами на ней красовалось размашистое «Руско-русский русско-руский словарь», а чуть ниже заковыристое славянское имя автора.       Келли пролистнула первые страницы, ни о чем особо ей не говорившие, и остановилась на руском (моровском) алфавите, состоящем из причудливого сочетания русских, старославянских и выдуманных символов. Келли склонила голову влево и пропустила ещё несколько листов, пока не добралась до перевода неизвестных слов на родной русский.       Пальцы скользнули по странице. Келли хотела пролистнуть дальше, но резко остановилась. Взгляд пробежался по содержанию, губы приоткрылись и беззвучно зашевелились. Келли прочла несколько слов и судорожно зашелестела страницами, проверяя увиденное.       Перевод неизвестных слов продолжался лишь до середины словаря, после которого шла надпись «Русско-руский словарь» и русский (простачий) алфавит, лист с которым Келли ненароком помяла.       Руки отвердели и выпустили книгу. С гулким грохотом и шорохом бумаги словарь полетел на паркет.       Вздохи из приоткрытого рта стали громче. Область живота сдавил страх. Беспокойство и непонимание ознобом прошлись по телу от коленей до головы. На нижнем веке выступила слеза, но не посмела спуститься на щеку. Келли подняла взгляд к потолку и поджала губы.       Рука коснулась кровати. Тело робко спустилось на деревянный пол. Пол, по которому в то время маршировал Ворон.       Он спустился в помещение для плясок, которое простаки назвали бы бальным залом. Половина окон, тянущихся от земли до высоченного потолка, были прикрыты темной тканью занавеси.       — Елизавета, девчонка повторяет свои слова, — обеспокоенно начал Ворон, опустив голову в пол.       — Что? — недоумевающе обернулась та, показав указательный палец разговаривающему с ней человеку, призывая замолчать.       — Келли приняла меня за простого рабочего и два раза повторила одни и те же слова.       — И это повод для беспокойства? Исправим, возвращайся. — Елизавета вернулась к человеку и убрала палец.       — А как же?..       — Ворон, сейчас же, — не обернувшись, отрезала Елизавета. Ворон молча развернулся, поднялся к Келли. Он не стал входить: остался в коридоре и прислонился спиной к двери. Если бы не толстые стены замка Ворон бы наверняка уже услышал всхлипы и ворвался в комнату.       Келли неспешно поднялась на ноги, впиваясь руками в матрац. Она схватила первую попавшуюся книгу с яркой зеленой обложкой, бросила её на кровать и уселась рядом.       Из окна доносились приглушенные крики. В ушах слабо позванивало. Страницы вновь зашелестели. В голове возник четкий образ.       Колосья да камни рубали острее всякого ножа. Тело неслось вперед, не различая дороги. Позади слышались крики, свист и все, до чего только могли додуматься молодая и старая хозяйки.       Драгомира мчалась лишь вперед. Одна минута, две, три. Поле подходило в своему концу. Девушка замедлилась. Впереди лес, позади хозяйки. Выбор сделан.       Келли сморщилась, подумала закрыть книгу… но об этом месте она имела скудные познания, да и тех хватало, чтобы бояться. Чтобы понимать, что оно тесно связано с эзотерикой. С тем, чем занималась Келли раньше и больше не собиралась. Она продолжила изучать книгу. Келли пыталась убедить себя, что изучала это место, а не пыталась успокоиться.       На бегу поклонившись лешему, Драгомира влетела в лес. Рот судорожно хватал воздух, что обжигал и резал горло. В ногах раздалась резкая боль, прошедшая до макушки.       Драгомира остановилась. Зажмурилась. Тело поникло. Руки приникли к красным стопам. Из глотки вырвался жалобный стон.       Неожиданно даже для себя Драгомира раскрыла глаза и направила взгляд в сторону поля. Деревья сомкнулись в плотную стену. Хозяйки, оставшиеся по ту сторону, выкрикивали ругательства по типу «дрянь!», «ведьма!», «бесправная!»       — Нечасто встречаю тех, кто кланяется при любом случае, — раздался мягкий, убаюкивающий голос со стороны леса.       На плечи легли чьи-то холодные руки. Драгомира опустила взгляд. Длинные пальцы заерзали на плечах. Острые перстни, кажется, поцарапали кожу сквозь рваную и грязную белую рубаху.       Драгомира обернулась. Глаза округлились. Взгляд будто приковали. Рот слегка приоткрылся. На белоснежном лице девушки расплылась обворожительная улыбка. Яркие голубые глаза изучающе сверлили Драгомиру. Голова склонилась на правый бок. Черная длинная густая коса показалась из-за спины.       — А я не часто леших встречаю. Думала, вы в облике старца являетесь, — робко промямлила Драгомира.       Девушка рассмеялась, и смех её так легко и верно на душу ложился, что захотелось прильнуть ближе, наслаждаясь этим звуком.       — А я и не леший. Не признала?       Драгомира внимательнее вгляделась в чужое лицо. О нет-нет-нет, быть не могло! Другое объяснение, точно было другое объяснение. Высокие острые скулы напомнили о почившей сестренке да больном отце. Ну нет, девушка не была похожа на кареглазую блондинку или работящего мужика.       — Вольно, не мучайся. Знаешь меня ты, да не видела никогда, — девушка убрала руки с чужих плеч и прошла вперед.       — Я не хочу говорить твоего имени, — твердо процедила Драгомира. Девушка подняла брови и обернулась.       — Так и не говори. Я ж не заставляю. Можешь делать все, что в голову взбредет: теперь ты свободна.       — А ты вот так просто явилась сюда да помогла? Э не, бес ты треклятый, вот кто.       Девушка вновь рассмеялась. Зеленые глазки Драгомиры живо захлопали. Девушка подошла ближе, пусть это и казалось невозможным, взяла чужой подбородок в руку и приподняла.       — А и не верь. Но если я заявлюсь в твой дом, ты примешь меня. Ты выполнишь любую мою просьбу, если я добавлю к ней «пожалуйста».       Драгомира резво закачала головой в знак отказа. Она скривила губы. Девушка убрала руку и в одно мгновенье исчезала. Без звуков, без плавного перехода, без всего. Будто её и вовсе не было, будто её не существовало, и она здесь никогда не стояла.       Келли разинула рот. Брови клинообразно выгнулись. Книга, носящая название «Истинная история правителя Драгомира», напомнила о Елизавете. О той странной встрече, случившейся в темноте ленинградского леса. Келли показалось, что она вновь учуяла тот пряный запах.       Ботинки туго шагали по лесной чаще. Ноздрями вздыхался прохладный влажный воздух. Пальцы зацепились за кору в попытках ухватиться хоть за что-то. Келли медленно разглядывала высоченные и пугающие деревья.       Вдалеке леса протяжно завизжала сова. Голова мгновенно повернулась на звук. Туловище отшатнулось назад.       Под ботинком раздался чуть слышный шелест травы и хлюпанье слякоти. Грудь начала беспредельно быстро вздыматься. Низ живота легко скрутило, заставив спину слабо согнуться. Волосы приподнялись. По лбу пытко прошла волна мурашек и задержалась на несколько секунд. Они пропали так же плавно, как и появились ранее.       Птица прекратила свой крик. Прозвучал судорожный вздох. Пальцы аккуратно сошли с коры. Под ногтями остались раздражающие кусочки дерева. Вторая рука потянулась убрать безобразие, но сделать ничего не смогла.       — Вот же… — прошипела Келли, наконец подцепив и вытащив кору.       Впереди вновь раздался совиный визг. Келли подняла голову. На этот раз он был гораздо ближе. Келли рванула, не успев обдумать свое решение.       Листья. Деревья. Травы. Кусты мелькали перед ее глазами. Ботинки оставляли еле заметные следы на почве. Белая подошва стала грязной, мокрой.       Келли неслась, не разбирая ничего вокруг. Она чувствовала биение сердца, которое словно поднялось к горлу. Протяжная острая боль ударила в груди. Ноги и руки задевали на бегу все ветки, что только попадались на пути. Голова стала давить. В мыслях пронеслось все: первая поездка на велосипеде, последний просмотренный ужастик, напутствие учителей из школы с классного часа о том, что делать, если потерялся в лесу.       Келли резко остановилась. Ноги твердо вжались в землю, будто желая провалиться под неё. Ноздри шумно вдыхали воздух. Лоб сморщился. Глаза раскрылись и теперь стали напоминать два крупных солнца.       Вокруг не было ничего знакомого. Ровно жидкость страх прошел от пят до макушки, сковал тело. Келли могла лишь хлопать глазами и наблюдать за бескрайними кустами.       С дерева на испуганную девчонку взирали два затуманенных глаза. Зрачок медленно перемещался влево-вправо. Лицо прикрывали ветки, пушистые дубовыми листьями. Ладони скользнули по неровной коре, пальцы впились в трещины. Воздух уходил из-под носа, убегал куда подальше. Влажность стала ощущаться куда сильней. Руки запотели, но не соскользнули с коры. Дуновения ветра шелохнули волоски на голове. Темные волосы затерялись средь каштановых веток.       Келли мотала головой из стороны в сторону. Руки бродили по воздуху. Деревья пугающе нависали над землей. Высокая трава щекотала ноги. Пальцы онемели от холода.       Вдалеке сплошной темноты, съедающей все вокруг, ухнула сова. Воздух стал словно видимым. Пальцы могли нащупать его плотную субстанцию. Зрачки сузились.       Глаза продолжали неотрывно наблюдать. Яркость сменилась темнотой, оставив после себя лишь мелкие блики. Руки отлипли от крон. Ноги медленно подтянулись. Создание бесшумно спрыгнуло.       Келли сделала осторожный шаг вперед. Земля не провалилась, небо не упало, Келли жива. Она делала протяжные шаги, направляясь в темноту.       За оградой из деревьев замелькал луч света. Холод леса тут же испарился. По ногам прошло тепло, пробежало до груди. Ноги сами понесли тело к свету. Келли улыбалась, пробираясь сквозь колющие лицо ветки. Только листва осталась позади, Келли замерла. Сердце забилось в два раза чаще, чем при беге. Подушечки пальцев волнующе начало покалывать. Карие глаза загорелись.       На невысокой платформе, построенной из веток и бревен, стоял истукан Перуна. Келли внимательно рассмотрела идол, а позже приметила девушку, укутанную в красный платок.       Та удерживала в руках яркий кемпинговый фонарь. Девушка обернулась на шум шагов. Пепельные волосы изящно упали на плечи.       — Я не обмолвлюсь и словом, пока эта серебряная побрякушка на тебе, — строго выпалила девушка.       Келли забегала глазами по своему наряду. Взгляд ни за что не зацепился. Девушка отвернулась к идолу.       Келли глянула на запястья. Несколько цветных фенечек, кожаные, золотые и один серебряный браслеты. Гулко зазвенела застежка, и украшение полетело на землю.       — Оно освещено, — фыркнула девушка, повернувшись к Келли лицом.       — Вы напутали. Это подарок матери, она знает о моей нелюбви к христианству и ни за что бы не поступила так, — замотала головой Келли. Девушка пожала плечами.       — Дело твое не доверять, я лишь предупредила. Елизавета, потомственная. Если так можно выразиться, конечно.       Девушка встала и протянула Келли руку. Та, поджав губы, коротко кивнула и протянула трясущуюся руку в ответ.       — Тебе не дашь больше восемнадцати, чего по лесу шастаешь? Не дело, даже если практик.       — Так вы же сами шастаете! — возмутилась Келли, указав на место, где раньше сидела Елизавета. — Я целенаправленно иду на капище, а ты именно шастаешь без дела. Еще и пугаешься каждого шороха! Наблюдать за тобой — сплошная умора.       Келли замялась. Она перевела взгляд на идол Перуна. Величественная, изящная, властная фигура вырезанная из дерева наблюдала за девушками.       — Послушай совета: коль ищешь наставника, то это в лес соседний. Здесь из ведьм только жабы.       — Я не нуждаюсь в наставнике, — возразила Келли, активно махая руками.       — О, дитя, ещё как нуждаешься, — ухмыльнулась Елизавета, после чего посоветовала Келли проваливать.       По щеке прокатилась слеза. Келли перелистнула в начало книги к словам автора. Тот пояснял, что это реальная история правительницы Вéресеневы Драгомиры, более известной как правитель Драгомир. Книга базировалась на словах и рассказах таких личностей как Вересенев Властимир, Беловолод, Серый Богород, Костянов Улеб и другие. Даже с правительницей Моровской автор сумел повидаться. Тем не менее он приметил, что слово «истинная» в названии следовало бы взять в кавычки.       Ворон по ту сторону двери опустился на пол. Он направил взгляд на окна, пусть и знал, что ничего не увидит. Ворон, как это обычно делал Серый, оскалился.       Елизавета, шагая на второй этаж замка к комнате Келли, шумно сглотнула. Не останавливаясь, она стала мотать головой в попытках отыскать высокий силуэт. Со спины послышались тихие шорохи.       Руки, обжигающие холодную кожу теплом, легли на шею. Елизавета замерла, прекратила дышать. Левая рука потянулась к мочке уха и ухватилась за сережку в виде позвонка.       — Миленько, — опалил чужую кожу хриплым шепотом мужчина. Елизавета вздрогнула.       — На кой пожаловал?       Мужчина усмехнулся, носом утыкаясь в белые распущенные волосы. Руки опустились на ключицы. Кольца, украшенные драгоценными камнями, неприятно заскользили по коже.       — Чего это травница к тебе заявилась?       Елизавета шумно выдохнула. Грудь стала бойко вздыматься.       — Нерославову девчонку после сон-травы поднимала.       Руки вернулись к шее. Стали медленно сжиматься. Мужчина задрал голову и прижал Елизавету ближе к себе.       — А чего это девчонка здесь делает?       Елизавета зажмурилась.       — Люди прекращают верить в победу. Келли не победит, но хотя бы поможет.       — А я уж думал, что её единственная заслуга — карие глазки, квадратное личико, идеальный носик, высокие скулы да пышная грудь.       — Заткнись, — поморщилась Елизавета.       — Плевать на людей тебе, девочка моя. Просто не позволяй ей прознать о чем, а уж тем более меж нами встрять, так трогать её и не стану. А травницу сейчас же гони, ни к чему она тут.       Руки ушли с шеи. Мужчина исчез. Так, будто его вовсе и не было. Елизавета продолжила идти по коридорам, старательно подавляя подходящие всхлипы. Между животом и грудью возникла давящая боль. Она напоминала о том, что могла Елизавета выражать выдуманные чувства как угодно, но от истинных не сбежит. Что вовсе она не боялась.       Только Елизавета дошла до комнаты Келли, как Ворон вскочил с места. Он отошел в сторону. Елизавета остановилась у самой двери, не решаясь войти.       — Почувствовал его присутствие. Что сказал?       Елизавета поджала губы. Она проскользнула взглядом по Ворону.       — Прогони Добродею.       Ворон размашисто кивнул и направился к гостевой комнате, где расположилась Добродея. Елизавета проследила за ним, а после задрала голову и постучалась в дверь.       Келли понеслась открывать. Она натянуто улыбнулась, уперлась рукой в косяк и замотала головой, разглядывая коридор.       — Не желаешь одеться?       — А? — Келли опустила взгляд на Елизавету. Та закатила глаза, легко толкнула её в комнату, проходя следом и закрывая дверь.       — Тебе нужно повторить? — будто командуя битвой процедила Елизавета, достав из шкафа и кинув в Келли красную рубашку.       — Да нет, успокойся только, — юрко облачились в рубаху та. Елизавета поморщилась. Она кинула взгляд на книжный шкаф.       — Верные книги взяла. Мы долго думали как их расставить.       Келли промолчала. Елизавета взяла книгу, лежавшую на кровати, и усмехнулась. Взгляд пробежался по тексту.       — Серый говорит, что автор, несмотря на простачье происхождение, очень точно передал все события.       — Лиза, я не понимаю тебя. Кто такой Серый? Что значит «простачье»? Где мы вообще, блять, находимся? — жалобно промолвила Келли, закусив губу и подняв брови.       Елизавета приблизилась, положила руки на чужие плечи. Она оглядела рубашку, стряхнула пару пылинок и вернула взгляд к лицу.       — Может лучше узнать об этом самой, а не спрашивать?       — Хватит. Я хочу услышать внятный ответ на свой вопрос.       — Серый — мой помощник и друг, также проживающий в этом замке. Все те, кого ты знала, включая мать, считают тебя без вести пропавшей. Тебя похитили после случившейся с нами аварии около города на пути в Новгород, куда мы направлялись для съемок детективного сериала. Место, где мы находимся, называется Русь. Люди, живущие здесь, именованы рускими с одной с. Хотя привычней для них будет «Моровские земли» и «моровские» от имени их старой правительницы, Богини. Град, как здесь кличат города, зовется Мóроградом. Зáмок принадлежит главному правителю Руси, а потому его также величают Моровским. На данный момент он мой. Мы на втором этаже в одной из спален западного крыла. Та магия, которую ты забросила ещё в шестнадцать, здесь обыденна. Если в ваших землях с даром рождается лишь один человек из сотни тысяч, то у нас один из десяти, а то и пяти тысяч. Люди с даром зовутся по-разному: чародеи, ведьмы, кудесники, чаровники, ведуны. Люди, даром не располагающие, зовутся простаками. Тем не менее это слово чаще используют в отношении людей, происходящих с простачих земель. У этих мест история длиной в века, но это ты будешь узнавать сама. Думай трижды перед тем, как задавать вопросы, ведь на многие ты можешь найти ответы и без слов. Есть ли еще вопросы или я могу идти и разбираться с делами, требующими руки правителя?       — Нету, — еле слышно вымолвила Келли, отшатнувшись назад.       — Хорошо, что ты усвоила урок. Пожалуй уберу это, раз уж ты все видела.       Елизавета открыла окно и одним движением сдернула черную ткань. Келли, у которой не вышло сделать это со всей её силой, скривилась. И так мускулистые руки казались сейчас ещё сильней.       Елизавета развернулась на своих невысоких черно-зеленых каблуках и вышла из комнаты. Келли ещё пару минут смотрела ей вслед, прижавшись к стене.       — Что, черт побери, это было? — пролепетала Келли, бросившись к своим сумкам под письменным столом. Ну уж нет, она здесь не останется.

Глава 2. Иной