.
The Huffington Post @HuffPost СРОЧНАЯ НОВОСТЬ: Посреди судебного хаоса вскрылась личность Зимнего Солдата - Сержант Джеймс Бьюкенен Барнс, член Воющих Коммандос Капитана Америки, обвиняется в государственной измене huff-jbws-09oi.56 BuzzFeed <@BuzzFeed Итак, Оказывается, Джеймс Барнс Не Мертв, Да Еще И Массовый Убийца. Да, Мы Тоже Этого Не Ожидали: buzz-jbws-789.io.
- Как они с тобой обращаются? Баки ерзает на стуле. - Хорошо. Старк приподнимает бровь за оправой темных очков. - Уверен? Потому что уверенным ты не звучишь, и если это не так, то я могу что-нибудь с этим сделать. Я Тони Старк, в конце-то концов. Баки пожимает плечами. - Ты уже сделал достаточно. - Самый минимум на самом деле. Баки опускает взгляд. Мама всегда говорила ему не класть локти на стол, и, как ни странно, он помнит об этом сейчас, опуская руку так, что край стола врезается ему в предплечье. Другую забрали, конфисковали как оружие. Забавно, что только одну часть его сочли опасной, а не всего целиком. - Я в порядке, - искренне отвечает он, потому что это правда. Его камера пустая, но чистая. Стены в ней белые, кровать слишком маленькая, но если он сворачивается калачиком, то вполне на ней помещается. Далеко не так плохо, как бывало раньше. Это определенно лучше корней, впивающихся в спину под немецким ночным небом, или холодной серой комнаты, которую он едва помнит, с ржавыми стенами, без окон. Старк изучает его. - Раз ты так говоришь. - Да. - Ты кажешься угрюмым. - Наверное, потому что я так себя чувствую. Старк постукивает по стеклу, привлекая внимание Баки. Он видит, что мужчина снял очки, так что между ними теперь лишь прозрачное стекло. - Барнс, - говорит он, - Стив знает. У Баки падает в животе, даже если в этом нет ничего удивительного. - Да? - Да, - Старк прочищает горло. Колеблется. – Он хочет тебя увидеть. Добавишь его в список посетителей? Баки думал об этом уже тысячу раз, если не больше, и обычно он приходил к одному и тому же ответу: да. Да, он хочет увидеть Стива, хочет своими глазами убедиться, что Стив жив, он в порядке, увидеть его не полумертвым на берегу реки из-за Баки. Но затем он вспоминает, что будет ужасно увидеть Стива без возможности к нему прикоснуться, и еще хуже - увидеть его снова, по-настоящему увидеть его, при таких обстоятельствах. Он не может встретиться со Стивом вот так. И в этом все дело. Его первая встреча с любовью из прошлой жизни в настоящей. Поэтому он говорит: - Нет. Старк вздыхает. Сжимает переносицу, весь такой ты меня убиваешь, Баки, прямо как Стив когда-то. Только Стив при этом улыбался и пытался это скрыть, чтобы Баки не успел заметить. - Ты становишься все однообразнее, не заметил? - Возможно. Старк прикладывается лбом о стекло. - Барнс. Дай мне хоть что-то. Баки покусывает язык и наконец спрашивает: - Что нового у тебя? - Набирается неплохая команда юристов, - сообщает Старк. - Мне нравятся наши шансы, но обвинение уже пытается использовать в своих интересах то, что СМИ говорят о тебе. Однако я уверен, что уже нашел решение этой проблемы, так что неважно. Баки сглатывает. - И что же они говорят? - Вообще они не особо много говорят о тебе, - ровно отвечает Старк, и это говорит Баки все, что ему нужно знать. - Стив? – спрашивает он. - Так много наворачивает по пентхаусу, что аж плитка треснула, - Баки фыркнул, и Старк продолжил: - Типа, серьезно. Я нашел две трещины. А этот паркет дорого стоил. - Для тебя это мелочь, - говорит Баки. – К тому же ты не знаешь, что такое дорого. Ты никогда не жил в Депрессию. - Поверь мне, это не так. Баки закатывает глаза. - Просто скажи ему охладить пыл. Старк откровенно смеется. - Ага, отличное решение, Барнс. Он сразу перестанет рвать на себе волосы и раскачиваться взад-вперед, как Стьюи Гриффин. - Кто? Старк отмахивается от него. - Не забивай этим голову. Так все же, знаешь, что может помочь? Если ты позволишь ему тебя увидеть. - Нет - Барнс… - Даже если он будет ломиться сюда, ты скажешь ему нет. Запри, если понадобится. Я не… - он резко втягивает воздух. – Не сейчас. Выражение лица Старка смягчилось. - Хорошо. Небольшая пауза, и затем: - Получил мой подарок? Губы Баки приподнимаются, когда он думает о плюшевом мишке, ожидающем его на кровати в камере предварительного заключения, с сине-красным мехом. Старк получал от этого удовольствие, Баки прекрасно это видит. - Как тебе вообще это удалось? – спрашивает он вместо ответа. Старк элегантно двигает плечами. - Есть у меня свои способы. - Да? – Баки качает головой, а затем искренне добавляет: – Спасибо. - Не за что, - говорит Старк. Баки ждет еще пару секунд, не зная, что сказать, не желая спорить, и затем кладет трубку..
После того, как они усадили его и все объяснили, ситуация действительно приобрела смысл. Но его чувства все равно остались прежними: Стива переполняет отвращение до глубины души. Не из-за маленькой жестяной коробки, которая стоит на кофейном столике, и не из-за того, что внутри. Не из-за слов. А из-за того, что им придется с ними сделать. - Это лучший способ привлечь общественность на нашу сторону, - говорит ему Нат, мягко и тихо. - Однако, - добавляет Тони, - мы поймем, если ты не захочешь. Руки Стива дрожат. Он не может оторвать взгляд от коробки с красным крестом на крышке. Когда-то в ней, должно быть, хранились медикаменты Мориты; теперь же внутри сердце, внутри – надежда. Это Ящик Пандоры, и они хотят открыть его для всего мира, когда Стив даже не… - Могу я сначала их прочитать? - Конечно, - тут же говорит Наташа, и добавляет, потому что, разумеется, она тоже их уже прочла, - ты должен. Стив кивает. Он не возражает. Он в эти дни вообще не может заставить себя переживать о чем-либо, помимо Баки. Поэтому он берет коробку и прижимает ее к груди, на мгновение поднимая взгляд на их одинаково обеспокоенные лица. - Я буду… - Да, - говорит Тони. – Мы, эм, не будем тебе мешать. Стив кивает. На этот раз никто не следует за ним. Никто и слова не произносит, когда он идет в комнату Баки вместо своей, к простыням, все еще пахнущим мылом Ivory, стиральным порошком и Баки. Он присаживается на кровать. Он делает глубокий вдох. Он открывает коробку..
The Wall Street Journal @WSJ Десять СМИ опубликовали копии просочившихся писем, адресованных Стиву Роджерсу, от Зимнего Солдата, Джеймса Барнса. Подробнее: twsj-tws/zi09.768 BuzzFeed @BuzzFeed Святое Дерьмо, Народ, Джеймс Барнс Был Стопроцентным Геем для Стива Роджерса и Вот Доказательства: buzz-holy-shit/567.4om9.
melancholics: окей знаете обычно я не переношу всякое дерьмо из реала в интернет но бля я только что прочла все Письма (вы поняли о чем я) и о мой бог я не плакала так сильно с тех пор как умерла моя кошка lilia-billia: я: угх я так устала, хватит с меня этой любви джеймс бьюкенен барнс: Я буду жить во тьме всю свою чертову жизнь, если это значит вечность с тобой, Стиви. я, рыдая: д а а а.
Джеймс Барнс: Любовные Письма против Закона Дж. Дж. Джеймсон В наши дни мало что может потрясти мир. Мы видели, как люди разрывали друг друга на части, нападали друг на друга, мы пережили инопланетные вторжения, мировые войны. Когда все говорят о чем-то, вы понимаете, что это важно. И все говорят про это. На данный момент я нахожусь в местной кофейне, одной из самых эксклюзивных и уединенных, расположенных в сердце города, и все место кипит от разговоров. Я навострил уши, когда четверо подростков передо мной перешептывались о них, о печально известных письмах, их глаза горели, пока они цитировали строчку за строчкой друг другу; позже бариста протягивает мне чашку крепкого черного кофе, и я слышу ее коллег, восторженно обсуждающих их же; это все вокруг меня, за моим экраном, перед моими собственными человеческими глазами. Это неоспоримый факт: они существуют, и все их читают. Эти письма – в общей сложности пятнадцать – не датированы, но эксперты заключили, что они были написаны между 1943 – 1944 годами; начиная с назначения Джеймса Барнса и заканчивая за неделю до миссии, на которой, как мы все считали, он погиб. Открытие, сделанное в прошлую среду, о том, что он и Зимний Солдат на самом деле один человек, вызвало мировую дискуссию о том, не снять ли с него обвинения в государственной измене и военных преступлениях. Письма лишь подлили масла в огонь. На это я скажу лишь одно: конечно же ему все равно должны предъявить обвинения. Послушайте, я знаю, я тоже рос, читая про Джеймса Барнса и его Воющих Коммандос. Я с восторгом в глазах сидел перед телевизором и смотрел дурацкие фильмы о приключениях Капитана Америки и его любимого напарника. Я понимаю то замешательство, которое многие испытывают прямо сейчас, эту потерянность, перемену. Но разве это оправдывает убийства? Оправдывает ли это дезертирство и присоединение к Советскому Союзу? Значит ли это, что каждая жизнь, отнятая Джеймсом Барнсом, не имеет значения лишь потому, что он любил Стива Роджерса? Позвольте мне выразиться так: любить Капитана Америку недостаточно. Ты должен любить и Америку в том числе. Большую часть информации о преступлениях Зимнего Солдата мы знаем из вторых рук. Файлы есть в открытом доступе в интернете, но они сильно отредактированы. На самом деле, повезло, что нам доступно больше пяти слов со страницы. Но у нас есть цифра. В файле под названием Обзор Актива -1989 внизу четко значится число. И это число – 112. Контекст? Уничтоженные цели. Сто двенадцать жизней, погибших от рук Джеймса Барнса, и это далеко от итоговых цифр. Кто знает, сколько жизней было отнято между 1989 и 2013 (считается, что это год его ухода из преступной организации, известной как ГИДРА)? У нас не так много информации. Мы знаем, что Джеймс Барнс воевал во Второй Мировой Войне. Мы знаем, что в какой-то момент его схватили и, возможно, пытали, но он был спасен Кап. Стивом Роджерсом. Мы знаем, что Джеймс Барнс проявлял сильный романтический интерес к Роджерсу в те времена, когда такая привязанность каралась законом; но эти письма – не то, за что судят Джеймса Барнса. Джеймса Барнса судят за убийство сорока пяти человек, и кто знает, за что еще. В завершении: любовь к другому мужчине не делает вас преступником. Убийство другого человека? Вот что делает..
СПЕЦИАЛЬНЫЙ УГОЛОВНЫЙ СУД
СОЕДИНЕННЫЕ ШТАТЫ АМЕРИКИ ПРОТИВ СЕРЖ. ДЖЕЙМСА БЬЮКЕНЕНА БАРНСА
ПРОВИНЦИЯ ВАШИНГТОН
.
СУДЕБНЫЙ ПРИСТАВ: Всем встать. Четвертый отдел специального уголовного заседания объявляется открытым. СУДЬЯ ДЖОНС: Доброе утро, дамы и господа. Начинается слушание Народ Соединенных Штатов Америки против Сержанта Джеймса Бьюкенена Барнса. Можно ли считать его присутствующим? АДВОКАТ ЗАЩИТЫ РОЗЕНТАЛЬ: Мой клиент присутствует, Ваша честь. СУДЬЯ: Готов ли окружной прокурор начать судебный процесс? ОКРУЖНОЙ ПРОКУРОР МОТЛИ: Готов, Ваша честь. СУДЬЯ: Защита? РОЗЕНТАЛЬ: Готова, Ваша честь. СУДЬЯ: Прошу секретаря привести коллегию присяжных к присяге. СЕКРЕТАРЬ: Присяжные, пожалуйста, встаньте и поднимите правую руку. Клянетесь ли вы справедливо и беспристрастно рассматривать материалы этого дела и вынести верный вердикт в соответствии с предоставленными доказательствами и указаниями суда, да поможет вам Бог? Пожалуйста, скажите «клянусь». ПРИСЯЖНЫЕ [хором]: Клянусь. СЕКРЕТАРЬ: Вы можете сесть. СУДЬЯ: Окружной прокурор Мотли представьте, пожалуйста, суду ваше вступительное заявление. МОТЛИ: Майкл Блэкуэлл был послом Соединенных Штатов Америки. Он прослужил двадцать три года, а 18 июня 1987 года был убит [указывает на обвиняемого] этим человеком. Анжела Беннет была высокопоставленным сотрудником ЩИТа. Ей было тридцать два года, и она умерла в свой день рождения, следующим утром ее нашли лежащей на кухонном столе лицом вниз с пулей в затылке и с недоеденным кексом подле нее. [указывает на обвиняемого] Этот человек убил ее. Юлиус и Этель Розенберги в 1951 году были осуждены за выдачу Советскому Союзу атомных секретов. Человек, с которыми они были в сговоре? [указывает на обвиняемого] Он сидит прямо здесь. [пауза] МОТЛИ: Возможно, мы никогда не узнаем, сколь много жизней забрал Джеймс Барнс, но у нас есть малая часть. Все доказательства прямо перед нами: отчеты о миссиях, в которых описывается, какими жестокими, отвратительными способами была уничтожена каждая цель; либо как небрежно они были убиты выстрелом в ночи, будто это нечто несущественное. Защита хочет, чтобы вы поверили, что Джеймс Барнс – человек высокой чести, морали и преданности. На протяжении всего процесса они будут рисовать вам романтичную картину о нем и его заслугах перед нашей страной во время Второй мировой войны. Я прошу вас: не смотрите сквозь пальцы. Подсудимый обвиняется и, я уверяю вас, он виновен в этом: в убийствах, государственной измене и бесчисленных военных преступлениях против своей страны и ее народа. Я стою перед вами от имени этой страны и в интересах ее людей и напоминаю вам, что Джеймс Барнс и Зимний Солдат – это один человек, и он – предатель. Спасибо. [пауза] СУДЬЯ: Защита, ваше вступительное заявление. РОЗЕНТАЛЬ: Дамы и господа присяжные, я не буду описывать вам, как жизнь подсудимого развалилась на части. Но вот что я покажу. Фотоматериалы, видеозаписи, неопровержимые, веские доказательства. Я не оставлю ни доли сомнения в том, что Сержант Джеймс Бьюкенен Барнс умер в тот день в Альпах, и что все произошедшее после – каждое убийство, каждый заговор, каждое преступление – не было совершено им осознанно. Я знаю, кажется маловероятным, даже удобным, что этот человек просыпается только сейчас – просыпается после долгого и ужасного кошмара, - но это правда. Я покажу вам, как его поймали в ловушку собственного тела и исказили сознание до неузнаваемости. Я покажу вам, как он боролся изо всех сил, чтобы взять бразды правления в свои руки, но его оттесняли снова и снова. Я покажу вам, что он был не просто хорошим человеком, но и великим. Верным. Мой клиент… [пауза] Дамы и господа присяжные, история моего клиента ошеломила меня. Этого непросто добиться, и мне сложно в этом признаться. В конце концов у меня есть определенная репутация. [отдельные смешки] РОЗЕНТАЛЬ: Я хочу, чтобы вы знали: я горжусь, что стою перед вами и защищаю Джеймса Барнса. Я представить не могу большей чести, и, не сомневаюсь, к концу этого разбирательства вы будете чувствовать то же самое, признав его невиновным. Спасибо..
МОТЛИ: Мисс Кроули, вашим отцом был Николас Кроули, верно? КРОУЛИ: Верно. МОТЛИ: И вам было всего восемь лет, когда он умер? КРОУЛИ: Да. МОТЛИ: Не могли бы вы рассказать нам, что случилось утром 14-го августа 1979 года? КРОУЛИ: [резкий вдох] Все произошло утром, как вы и сказали. Я мало что помню о том, что было до и после этого дня, но я помню, что увидела, когда зашла в ванную комнату. МОТЛИ: И что же? КРОУЛИ: Там был [нерешительно] там был мой отец, лежал в ванной. Лицом вниз. Там была кровь… повсюду кровь. В школе рассказывают, как ее у нас много, но ты никогда этого не осознаешь, пока она не окажется разлита по всему полу и… тогда было именно так. Она переливалась через край ванной, и я помню… Я помню, что швы на плитке так и остались розовыми, пока шесть месяцев спустя мы наконец не переехали – то есть, я с мамой. [Вещественное доказательство №6] МОТЛИ: Прошу прощения, мисс Кроули. Это фотография места происшествия, датированная 14-ым августом 1979 года. Выглядит похоже на то, как вы запомнили? Не замечаете ничего сфабрикованного? КРОУЛИ: Н-нет, все так и было. МОТЛИ: Спасибо. Вы можете предположить, почему он лежал в ванне лицом вниз? КРОУЛИ: [дрожащий вдох] Чтобы унизить его, наверное. МОТЛИ: Значит вы верите, что его повернули? КРОУЛИ: Ну, в этом было бы больше смысла, разве нет? МОТЛИ: И как именно вы пришли к такому выводу, помимо расположения тела вашего отца? КРОУЛИ: Из-за послания, написанного кровью на стене. МОТЛИ: Сообщение было написано не на кафеле, а на бумажке, прилепленной к стене, верно? КРОУЛИ: Д-да, вроде да. МОТЛИ: Что на ней было написано? КРОУЛИ: «Рэйч». МОТЛИ: Что это значит? КРОУЛИ: Так [через силу] так папа меня называл. Мое прозвище. Сокращенно от Рейчел? Я подумала… Боже, долгое время я думала, что он покончил собой. У него были перерезаны запястья, понимаете? Они обставили это как самоубийство. Я помню, что после этого мама стала иначе смотреть на меня. Я думала, что она ревновала. [в слезах] Считала, что он вспоминал обо мне в момент смерти. МОТЛИ: Ничего страшного, мисс Кроули. Так сложилось, что мы провели профессиональный анализ фотографии и считаем, что сообщение написано на немецком, что в переводе означает «месть». Вы пришли к тому же выводу, верно? КРОУЛИ: Да, примерно в шестнадцать лет. Я начала изучать немецкий в школе и узнала о значении этого слова. МОТЛИ: Вас это шокировало? КРОУЛИ: Д-да. Я не ела три дня. Не могла спать. Тогда прошло уже восемь лет – я была без него ровно столько же, что с ним, - Боже, я думала, он придет и за мной тоже. Я думала, вот что это значит, это предупреждение. МОТЛИ: Говоря про «него», вы имеете в виду Зимнего Солдата? КРОУЛИ: Да, Господи, простите, я… МОТЛИ: Все хорошо, мисс Кроули, нам просто необходима ясность для протокола. Не могли бы вы рассказать про профессию вашего отца? КРОУЛИ: [шмыгает] Он сказал маме, что работает на НАТО, но это была ложь. Он работал… он работал на АНБ в течение тридцати лет. МОТЛИ: И вы узнали об этом когда? КРОУЛИ: После того, как Сноуден слил секретные данные. МОТЛИ: Спасибо. Вы помните, что там говорилось о его последнем проекте? КРОУЛИ: В них говорилось, что он наткнулся на какую-то старую передачу на скрытом канале связи. Там были русские слова, которые крутились на повторе, и время от времени число под конец записи увеличивалось, как если бы кто-то обновлял данные. Он пытался отследить его до того, как умер. МОТЛИ: Он так и не закончил то дело? КРОУЛИ: Насколько мне известно, нет. МОТЛИ: Все в порядке. Мы смогли отследить сигнал. На самом деле в конце записи было два набора цифр, верно? И первый всегда оставался неизменным? КРОУЛИ: Похоже, что так, да. МОТЛИ: Потому что это были координаты, ведущие к данному месту. [Вещественное доказательство №7] МОТЛИ: На этой фотографии, снятой со спутника, изображена база, где ГИДРА скрывала Джеймса Барнса почти пятьдесят лет. [шепот] МОТЛИ: Итак, ГИДРА обнаружила, что их прослушивали, и почувствовала угрозу, поэтому они послали своего лучшего пса сделать за них всю грязную работу. Джеймс Барнс стоит за убийством Николаса Кроули в 1979 году. Имя мистера Кроули указано в отчете – один из многих мужчин и женщин, убитых подсудимым. Теперь мы должны задать себе один вопрос: зачем? Зачем эта записка? Зачем вмешиваться в место преступления и порочить тело мистера Кроули таким образом? Оставить все в таком виде, в котором его найдет маленькая девочка? [пауза] МОТЛИ: Спасибо, мисс Кроули. Больше нет вопросов, Ваша честь. СУДЬЯ: Розенталь. РОЗЕНТАЛЬ: Спасибо, Ваша честь. Мисс Кроули, вы сказали, что были уверены в течение восьми лет, что ваш отец совершил самоубийство. Ваша мама, в свою очередь, и сама не сомневается в этом. Почему? КРОУЛИ: Ну, она мне сказала… она сказала, что он долгое время страдал от ПТСР. Что он… однажды он уже пытался это сделать. РОЗЕНТАЛЬ: Понимаю. И поэтому никто из вас изначально не усомнился в том, что он покончил с собой той ночью? КРОУЛИ: Да, едва ли. РОЗЕНТАЛЬ: Вы сказали, что прозвище вашего отца для вас действительно было «Рэйч»? КРОУЛИ: Да. РОЗЕНТАЛЬ: Часто он вас так называл? КРОУЛИ: Да. РОЗЕНТАЛЬ: Достаточно часто, чтобы вы сразу поняли значение этого слова? КРОУЛИ: Да, но… РОЗЕНТАЛЬ: Вы говорили, мама рассказала вам, что отец уже однажды пытался покончить с собой. Немного странно говорить это скорбящему восьмилетнему ребенку, вам так не кажется? КРОУЛИ: Она рассказала мне про это гораздо позже. РОЗЕНТАЛЬ: Насколько позже? КРОУЛИ: В тот день я рассказала ей о том, что узнала на уроке немецкого языка… что на самом деле означает то слово. Она… она отрицала это, отказалась меня слушать. РОЗЕНТАЛЬ: Правда? Как вы думаете, почему? КРОУЛИ: Может… может, она знала? И не хотела, чтобы я совала свой нос куда не следует, чтобы меня не убили тоже? РОЗЕНТАЛЬ: Но ваш отец уже однажды пытался покончить с собой. Его нашли в девять утра, но, согласно отчету о вскрытии, смерть наступила около десяти вечера. Где вы тогда были? КРОУЛИ: [растерянно] Я… Думаю, я спала. РОЗЕНТАЛЬ: И ваша комната находится рядом с ванной, где он умер? КРОУЛИ: Да. [Вещественное доказательство №8] РОЗЕНТАЛЬ: По сути здесь мы видим, что ваша кровать вплотную прилегает к стене, разделяющей эти два помещения. Показательнее и то, что кровать и ванная должны примыкать друг к другу. КРОУЛИ: Полагаю, что так. РОЗЕНТАЛЬ: Вы чутко спите, мисс Кроули? КРОУЛИ: Оно… когда как. РОЗЕНТАЛЬ: Но вам не кажется, что когда человек пытается убить другого, это обязательно будет сопровождаться шумом? Более того, поворот тела – если его действительно переворачивали – не вызвал бы такой шум, от которого вы бы проснулись? КРОУЛИ: Н-наверное. РОЗЕНТАЛЬ: Ваш отец был крупным мужчиной, ведь так? Мускулистым. В отчете о вскрытии говорится, что он весил двести семьдесят фунтов. КРОУЛИ: Это так, да. РОЗЕНТАЛЬ: Значит, он определенно был достаточно большим, достаточно сильным, чтобы хотя бы попытаться оказать сопротивление? КРОУЛИ: Ну, я… думаю, да. РОЗЕНТАЛЬ: Но ведь не было никаких признаков борьбы, верно? Ни треснувшего кафеля, ни пятен крови, помимо той, что вылилась из ванной и которой было написано слово «Рейч» на стене. На теле вашего отца не было синяков, в его организме не обнаружены следы каких-либо лекарств, которые могли его усыпить, и тем не менее… он был убит? КРОУЛИ: [оборонительно] Но так написано в отчете! РОЗЕНТАЛЬ: Вы говорите про Вещественное доказательство №7? Да, я как раз хотела перейти к этому. Мистер Мотли назвал это отчетом о миссии, но на самом деле запись выполнена совсем иначе. Если обратить внимание на формулировку, то можно подумать, что это выговор. Не могли бы вы прочесть примечание в 9 абзаце? КРОУЛИ: [вздох] «Актив прибыл к месту назначения около трех утра…» РОЗЕНТАЛЬ: Трех? Однако в отчете о вскрытии говорится, что ваш отец умер около десяти… КРОУЛИ: [раздраженно] Возможно, они ошиблись. РОЗЕНТАЛЬ: Довольно большая ошибка. Пять часов. Не могли бы вы, пожалуйста, продолжить читать до начала 10-го абзаца? КРОУЛИ: «Актив не смог выполнить приказ. Актив застопорился. Цель была ликвидирована…» остальное отредактировано. РОЗЕНТАЛЬ: Этого достаточно. Не могли бы вы еще раз прочитать первые две строчки? КРОУЛИ: «Актив не смог выполнить приказ. Актив застопорился.» РОЗЕНТАЛЬ: Занятно. Исходя из этого, мы можем сделать вывод, что, вполне возможно, мистер Кроули был давно мертв к тому времени, как Зимний Солдат добрался до дома; что он покончил с собой до того, как Зимний Солдат имел хотя бы возможность поднять на него руку. Мисс Кроули, я надеюсь, принимая во внимание эту вероятность, вы найдете некоторое утешение в том, что в последние минуты своей жизни ваш отец думал о вас. Больше нет вопросов, Ваша честь..
МОТЛИ: Мистер Лайл, в 1971 году вы устроились на работу к сенатору Гарри Бакстору, верно? ЛАЙЛ: Именно так, сэр. МОТЛИ: [улыбаясь] В этом нет необходимости. Чем вы занимались? ЛАЙЛ: Я работал уборщиком его бассейна. МОТЛИ: Вы работали на него два года? ЛАЙЛ: Да, именно так. МОТЛИ: Вы бы сказали, что были близки с ним? ЛАЙЛ: Не совсем. Мы, наверное, говорили всего-то раз, когда меня наняли. Я изредка видел его то тут, то там, но в основном он предпочитал, чтобы мы были вроде призраков. У него был старинный дом - в стенах имелись проходы, по которым мы передвигались, чтобы ему не приходилось нас видеть. МОТЛИ: Однако это вы обнаружили его в бассейне? ЛАЙЛ: Да, я. МОТЛИ: Лежащим лицом вниз? ЛАЙЛ: [поморщившись] Да. [Вещественное доказательство №11] МОТЛИ: И вы, и представители власти определили, что инцидент был просто несчастным случаем. После обследования тела Бакстора было обнаружено, что содержание алкоголя в его крови составляло 0,10%. Другими словами, мужчина был пьян. Затем полиция пришла к выводу, что поздно ночью он, должно быть, споткнулся и упал в бассейн, где вы его и нашли. Все обстояло примерно так? ЛАЙЛ: Эм, да, сэр. [Вещественное доказательство №12] МОТЛИ: Не могли бы вы оказать нам услугу и зачитать неотредактированный абзац из данного файла? Первый. ЛАЙЛ: Э, конечно. «Актив ликвидировал цель, сенатора Гарри Бакстора, к 22:04, 12-го марта 1973. Смерть обставлена как несчастный случай. Актив…» МОТЛИ: Достаточно, спасибо. В своих показаниях вы указали, мистер Лайл, что видели незнакомого мужчину на заднем дворе в ночь, когда обнаружили тело. Это тот же человек, что сидит сейчас на скамье подсудимых? ЛАЙЛ: [сглатывает] Да, это он. МОТЛИ: Спасибо. Вопросов больше нет, Ваша честь. СУДЬЯ: Розенталь? РОЗЕНТАЛЬ: Благодарю, Ваша честь. Мистер Лайл, мне жаль, что именно вам пришлось найти сенатора Бакстора. Должно быть, это был невероятно травмирующий опыт. ЛАЙЛ: [пожимает плечами] Мой терапевт говорит, я заблокировал самое худшее. РОЗЕНТАЛЬ: Это так? ЛАЙЛ: Плюс уже много времени прошло. РОЗЕНТАЛЬ: [кивает] Верно. Мистер Лайл, пожалуйста, продолжите чтение с того места, на котором остановились в Вещественном доказательстве №12? ЛАЙЛ: Эм, так. «Актив не добрался до точки извлечения. Статус: MIA» . РОЗЕНТАЛЬ: Спасибо. [Вещественное доказательство №13] РОЗЕНТАЛЬ: А теперь краткий отчет отсюда, пожалуйста. ЛАЙЛ: «Актив был обнаружен в ночлежке в Бруклине, штат Нью-Йорк. Умственные способности Актива были скомпрометированы; он оказал сопротивление, когда обработчики пытались его сдержать, и пробежал двадцать кварталов, прежде чем его сдержали. Актив прошел стандартную терапию по восстановлению и получил полное вытирание памяти. При отправке Актива в Соединенные Штаты для дальнейших миссий будут приняты меры предосторожности.» РОЗЕНТАЛЬ: Прочтите первое предложение еще раз, пожалуйста. ЛАЙЛ: Хорошо, эм: «Актив был обнаружен в ночлежке в Бруклине, штат Нью-Йорк». РОЗЕНТАЛЬ: Благодарю. МОТЛИ: Протестую. Какое отношение все это имеет к свидетелю? СУДЬЯ: Протест отклонен. РОЗЕНТАЛЬ: Спасибо. Итак, мистер Лайл, вы сказали, что видели Джеймса Барнса той ночью. Почему вы не пошли за ним? ЛАЙЛ: Я… ну, он был там всего секунду, а в другую уже испарился. Я только и успел, что рассмотреть его, и я… я даже не был уверен, что он настоящий… РОЗЕНТАЛЬ: Вы не были уверены, настоящий ли он? Почему? По какой причине вы могли не доверять своим собственным глазам? ЛАЙЛ: [заикаясь] Я, эм… Я… РОЗЕНТАЛЬ: Мистер Лайл, вы находились под каким-то воздействием в ту ночь? ЛАЙЛ: [оскорбленно] Ни в коем случае! Нет, я был абсолютно трезв. Богом клянусь, я видел его. Теперь-то я это знаю. РОЗЕНТАЛЬ: Но еще вы упомянули, что заблокировали большую часть воспоминаний о произошедшем. Кроме того, прошло почти сорок лет. Как вы можете быть в этом уверены? ЛАЙЛ: Потому что я никогда не забуду выражение его лица. [трясет головой] Он был в ужасе. РОЗЕНТАЛЬ: [удивленно] В ужасе? ЛАЙЛ: Ага. Я подумал, что это, должно быть, его близкий знакомый или вроде того. Мы так и не смогли понять, кого мистер Бакстор на самом деле знал, очень много людей постоянно то приходило, то уходило, но он? Я бы сказал, что он был напуган даже сильнее меня. Решил, он испугался, что его поймают. РОЗЕНТАЛЬ: [медленно] Напуган сильнее вас? Вы уверены? ЛАЙЛ: Его лицо было белым как мел. РОЗЕНТАЛЬ: Значит вы бы не сказали, что он выглядел довольным или же отстраненным? ЛАЙЛ: Никак нет. РОЗЕНТАЛЬ: Вы бы сказали, что он, вероятно, выглядел больным? ЛАЙЛ: О да. Наверняка был. Он весь вспотел, хотя в тот день было не жарко. В Калифорнии по-настоящему теплеет только в апреле. РОЗЕНТАЛЬ: Спасибо. [пауза] РОЗЕНТАЛЬ: Подводя итог, можно сказать, что Зимний Солдат, без сомнения, был направлен на эту миссию, чтобы убить сенатора Гарри Бакстора. По ее завершении он начал просыпаться. К нему начали возвращаться частички Джеймса Барнса. Он был напуган… МОТЛИ: Протестую – предположение. СУДЬЯ: Принимается. РОЗЕНТАЛЬ: Согласно словам мистера Лайла, Джеймс Барнс казался напуганным в ту ночь. Мы точно знаем, что он поехал в Нью-Йорк. Нам также известно, что Джеймс Барнс родился в Нью-Йорке, в Бруклине, где он жил и рос, пока его не призвали на Вторую мировую войну. Наполненный ужасом, он отправился в единственное место, которое, должно быть, показалось ему знакомым. Джеймс Барнс поехал домой. Что он ожидал там найти, мы не можем сказать. Но мы знаем, что он направился туда, и что он сопротивлялся, когда агенты ГИДРЫ пришли за ним. Мы знаем, что он сбежал. Мы знаем, что он сражался. Из этого мы можем сделать вывод, что он не хотел возвращаться, и по итогу вернулся туда не по своей воле. Чтобы справиться с этим, им пришлось стереть ему память и пытать. МОТЛИ: Протестую – где в документе сказано о том, что за это его пытали? СУДЬЯ: Принимается. Розенталь, пожалуйста, обоснуйте ваши доводы. РОЗЕНТАЛЬ: Методы «восстановительной терапии» подробно описаны в данном файле. [Вещественное доказательство №14] РОЗЕНТАЛЬ: Разрешите зачитать документ вслух, чтобы занести в протокол, Ваша честь? СУДЬЯ: Просьба удовлетворена. РОЗЕНТАЛЬ: «Восстановительная сессия 34: наблюдения, записанные доктором Арнимом Золой. Субъект начал сопротивляться, завидев кресло, и в процессе сломал шею двоим обработчикам. Потребовалось четверо, чтобы его закрепить. Субъект перестал кричать во время (двадцатая минута) электрошоковой терапии. Субъект стал более настороженным во время пытки водой. Боролся до тех пор, пока не выдохся. Выдержал меньше, чем в прошлый раз. Субъект бормотал под нос на протяжении всего сеанса вплоть до вытирания. Французский: Putain de connards; suave-moi, dieu; où es-tu, Stevie? Aidez moi. Перевод ниже.» СУДЬЯ: Перевод? РОЗЕНТАЛЬ: [ровно] «Хреновы трусы. Спаси меня, Господи. Где ты, Стиви? Помоги мне.» [пауза] РОЗЕНТАЛЬ: [тихо] Больше нет вопросов, Ваша честь..
МОТЛИ: Мистер Старк, прежде чем мы начнем, должен отметить, какая это честь – иметь возможность задавать вам вопросы. СТАРК: Ну, надеюсь, я смогу сказать то же самое после того, как меня опросят. [отдельные смешки] МОТЛИ: Насколько я понимаю, вы предоставили новую технологию, которая позволит нам просмотреть некоторые воспоминания наших свидетелей из первых рук? СТАРК: Верно. Ментальная Органическая Ретро-Грамма. Для краткости я называю ее МОРГ. [смех] МОТЛИ: [улыбаясь] И с этой технологией нельзя, скажем, изменить воспоминаний каком-либо образом? СТАРК: Я уверен, что это вероятно, но мы сделали все возможное, чтобы каждое используемое воспоминание подтверждалось как минимум еще одним человеком. Конечно, это невозможно для них всех, но извлечение и запись каждого воспоминания было засвидетельствовано властями, и с тех пор у меня не было доступа ни к одному файлу. Поскольку я единственный, кто достаточно умен, чтобы иметь с этим дело, думаю, можно с уверенностью сказать, что у нас будет честное рассмотрение дела. МОТЛИ: Но разве не верно утверждение, что каждый раз, когда мы что-то вспоминаем, мы психологически изменяем это? СТАРК: Верно. Никакая память не будет абсолютно точной, но, как я и сказал, мы сделали все, что было в наших силах, чтобы взять воспоминания от двух людей, где это было возможно, в качестве гаранта того, что жизненно важная информация – верная. МОТЛИ: [кивая] Конечно. Не хочу поставить вас в неловкое положение. Но технология, которую вы предоставили этому заседанию, станет новаторской разработкой для всех будущих уголовных дел. СТАРК: Да, ну, я делаю, что могу. [отдельные смешки] МОТЛИ: И мы вам за это благодарны. А теперь к делу. [Вещественное доказательство №15] МОТЛИ: В 2011 году вы разрешили написать и опубликовать автобиографию, автором выступил Натан Сингх, это верно? СТАРК: Ну, всем было так любопытно, как я мог отказать? МОТЛИ: Пожалуйста, да или нет, мистер Старк. СТАРК: [сухо] Да, это верно. МОТЛИ: Мистер Старк, зачитайте, пожалуйста, отрывок из автобиографии, конкретно абзацы с 11 по 18 из интервью между вами и мистером Сингхом. СТАРК: «Сингх: [смех] Точно. Как вы думаете, ваш отец согласился бы с решением, которое вы приняли в отношении компании, что он основал? Старк: Думаю, я бы в любом случае так поступил. На тот момент это было единственно верное решение, и я придерживаюсь его и сейчас. Не вижу смысла постулировать идеи мертвеца...» МОТЛИ: Вообще-то остановитесь на этом, пожалуйста. Мистер Старк, не слишком ли это бессердечно по отношению к вашему отцу? Человек, который вырастил вас, человек, оставивший вам наследие, позволившее вам достичь столь большого успеха в невероятно юном возрасте? То, чего вы, вероятно, не смогли бы достичь сами по себе? СТАРК: [резко] Думаю, вы бы удивились, на что я способен сам по себе. МОТЛИ: Но вы не можете отрицать, что для этого потребовалось бы гораздо больше усилий, чтобы завоевать такую известность, что есть у вас на сегодняшний день? СТАРК: Если вы намекаете на то, что я должен быть благодарен террористической организации за мое похищение, то я вынужден вежливо не согласиться. МОТЛИ: Это не совсем то, что я имею в виду, мистер Старк. То есть вы бы сказали, что инцидент, случившийся в 2009 году, помог вам добиться известности, а не наследование компании вашего отца? РОЗЕНТАЛЬ: Протестую – отношение к делу? СУДЬЯ: Протест отклоняется. Я полагаю, мистер Мотли пытается выяснить отношения между мистером Старком и его покойным отцом. Я позволю это, но, пожалуйста, быстрее переходите к сути, Мотли. МОТЛИ: Конечно, Ваша честь. Мистер Старк? СТАРК: Честно говоря, я никогда особо не думал об этом. МОТЛИ: Разумеется. Прошу, продолжите чтение Вещественного доказательства. СТАРК: «Сингх: Конечно. Но раз уж мы об этом заговорили, как вы думаете, было бы все иначе, останься он жив? Старк: Боже, вы пишете книгу обо мне или о моем старике? Сингх: Определенно про вас, но моей целью стоит пройти по вашим следам, понять, почему и как вы приняли то или иное решение. Отправная точка – сейчас, сегодняшний день. Конечная цель – раскрыть историю вашего происхождения. Родители обычно играют в этом немалую роль. Старк: Что ж, тогда, если вы не против, я бы хотел пока воздержаться от подобных вопросов.» [пауза] «Сингх: Черт. Прямо перед тем, как я перешел к самому приятному и интересному? Старк: Не думаю, что вы найдете в этом много приятного.» МОТЛИ: Отлично, спасибо. С тех пор прошло много лет. Как бы вы сейчас описали свои отношения с отцом, мистер Старк? Все еще чувствуете то же самое? Чувствуете, что между вами было не так много «хорошего»? СТАРК: Я не понимаю, какое это имеет отношение к суду над мистером Барнсом. СУДЬЯ: Не ваша работа это понимать, мистер Старк, а моя. Ответьте на вопрос мистера Мотли, пожалуйста. СТАРК: О, да ради Бога. МОТЛИ: Мистер Старк, вопрос? СТАРК: Они были [нерешительно] напряженными. С обеих сторон было очень мало понимания или сочувствия. МОТЛИ: Понимаю. Никакого сочувствия с вашей стороны? СТАРК: Прошу прощения? МОТЛИ: Это ваши слова. «Никакого сочувствия с обеих сторон». Нам запросить цитату? Секретарь… СТАРК: Нет, спасибо, в этом нет необходимости. [пауза] У нас были сложные отношения. Мой отец был холодным и расчетливым человеком. Выражение привязанности не было его коньком. МОТЛИ: Но при этом выражал противоположное? СТАРК: Пардон? [пауза] МОТЛИ: Мистер Старк, ваш отец вас когда-нибудь бил? РОЗЕНТАЛЬ: [возмущенно] Протестую! СУДЬЯ: Протест отклонен. [пауза] МОТЛИ: Мистер Старк? СТАРК: Я не понимаю, какое… СУДЬЯ: Мистер Старк, вопрос. СТАРК: [прерывисто] Да. МОТЛИ: Да, ваш отец вас бил? СТАРК: [резкий вдох] Да. [шепот] МОТЛИ: Часто? СТАРК: Что для вас часто. МОТЛИ: Чаще раза в год? СТАРК: Чаще раза в месяц. Но было не так плохо, когда я поступил МТИ. МОТЛИ: Понимаю. И, как итог этого насилия, ваши отношения стали, как вы выразились, натянутыми? СТАРК: Очевидно. СУДЬЯ: Мистер Старк. СТАРК: [решительно в микрофон] Да. МОТЛИ: Достаточно напряженными, чтобы вы организовали их убийство при помощи подсудимого? [крики] РОЗЕНТАЛЬ: Протестую! СУДЬЯ: Тишина! ТИШИНА! СТАРК: [бормочет] Нахуй это… СУДЬЯ: Прошу, тишина в зале суда! РОЗЕНТАЛЬ: Ваша честь, я прошу перерыв! СУДЬЯ: Запрос удовлетворен. Продолжаем через пятнадцать минут..
- Какого черта это было?! - Без понятия… - Какого черта?! – снова требует Тони. Он прижимает большой палец к левой ладони, взгляд дикий. – Как они, блять, додумались обвинить меня… спросить меня о… будто я когда-либо мог… я любил маму… - Тони, - Нат прерывает его, - сделай глубокий вдох. - Глубокий вдох?! Какого черта, Романофф?! - Послушай меня, - говорит Розенталь, - они пытаются опровергнуть твои показания в качестве свидетеля и заставить Джонса передумать использовать технологию… - Ага, я догадался. - Я не ожидала такой макиавеллиевской атаки, но, учитывая масштаб этого судебного процесса, я не могу сказать, что сильно удивлена. Это дело мирового масштаба, Мистер Старк. В любом случае, это не даст ему плюсов в глазах присяжных. А теперь дай мне чертову минуту, чтобы я могла придумать, как это исправить, хорошо? Они замолкают. Дыхание Тони прерывистое, ладонь прижата к сердцу, будто оно выпрыгнет, если он ее отнимет. Нат кружит вблизи, но не вторгаясь в его личное пространство, как если бы она готова была поймать его, если он упадет. - Ладно, - говорит Розенталь, ее взгляд суров, - ладно, вот что мы, черт возьми, сделаем..
СУДЬЯ: Заседание суда продолжается. Розенталь, пригласите, пожалуйста, вашего свидетеля. РОЗЕНТАЛЬ: Защита вызывает мистера Старка в качестве свидетеля. СЕКРЕТАРЬ: Клянетесь ли вы говорить правду, только правду и ничего кроме правды, да поможет вам Бог? СТАРК: Клянусь. РОЗЕНТАЛЬ: Благодарю вас. Мистер Старк, не могли бы вы рассказать нам про ночь 24-го ноября 2009 года? МОТЛИ: Протестую - отношение к делу? ДЖОНС: Протест отклонен. СТАРК: Ну, все началось с коробки пиццы, а закончилось смертельным сражением между мной и бывшим вице-президентом моей компании. РОЗЕНТАЛЬ: Мистер Обадайя Стейн? СТАРК: Да. РОЗЕНТАЛЬ: Это смертельное сражение, как вы выразились, было быстро скрыто с помощью агента ЩИТа, Фила Коулсона? СТАРК: Да. РОЗЕНТАЛЬ: Прикрытие, которое вскоре раскрылось, когда произошла утечка данных ЩИТа? СТАРК: В точку. РОЗЕНТАЛЬ: То есть вы хотите сказать, что под конец ваши отношения с мистером Стейном нельзя охарактеризовать ни как привязанность, ни как дружба. СТАРК: Абсолютно так. РОЗЕНТАЛЬ: Мистер Старк, вы, конечно же знаете, что мистер Обадайя Стейн работал с террористической организацией, известной как «Десять колец», в течение нескольких лет – продавал им оружие, консультировал и в конечном счете организовал ваше похищение, верно? СТАРК: Да, я знаю. РОЗЕНТАЛЬ: Он не сказал вам, почему? СТАРК: Он желал заполучить мою компанию. Он был готов сделать что угодно, чтобы она стала его. Долгое время он почти ею владел. Я был лишь лицом СИ, но за все ниточки дергал он. Я не понимал, насколько все плохо, пока не вернулся из Афганистана. РОЗЕНТАЛЬ: И тогда вы прекратили производство оружия? СТАРК: Верно. РОЗЕНТАЛЬ: Мистер Старк, если мистер Стейн с такой легкостью был готов вас убить, лишь бы прибрать к рукам вашу компанию, как вы думаете, можно ли сказать, что это он организовал убийство ваших матери и отца? [шепот] СТАРК: [напряженно] Не думаю, что это сложно представить. РОЗЕНТАЛЬ: Так получилось, что у нас есть запись с их соглашением. Секретарь, прошу, запустите проигрыватель. [Вещественное доказательство №16] ЗГ СТЕЙНА: Это будет сделано до Рождества? ЗГ ПИРСА: Конечно. Вы сможете начать Новый Год в качестве главы Старк Индастриз во всем, помимо названия. ЗГ СТЕЙНА: [смех] Полагаю, пройдет не так много времени, как я позвоню тебе узнать и о малыше Энтони, да? ЗГ ПИРСА: Надеюсь, что нет. Выжми из него все, что сможешь, Стейн. Слишком заметно выкашивать целую линию за столь короткое время. ЗГ СТЕЙНА: Наверное, ты прав. Однако он безрассуден. Последнее, что я о нем слышал, так это что парень нюхал кокс на какой-то студенческой вечеринке и завалил зачет по физике. [фырканье] Ребенок способен сделать это даже во сне. Он просто пытается залезть Говарду под кожу. ЗГ ПИРСА: Определенно. ЗГ СТЕЙНА: Старк уже давно в твоем маленьком списке, не так ли? ЗГ ПИРСА: Он совал свой нос, куда не следует. Постарайтесь не повторять тех же ошибок, мистер Стейн, и тогда я не вижу препятствий для нашего дальнейшего сотрудничества. Благодарю за предоставленную возможность. ЗГ СТЕЙНА: Без проблем. [пауза] РОЗЕНТАЛЬ: Вы знали его на протяжении долгого времени. Можете ли вы для нас подтвердить, что голос, который мы только что слышали, на самом деле принадлежит мистеру Стейну? СТАРК: [жестко] Да. РОЗЕНТАЛЬ: Благодаря данной записи мы можем сделать вывод, что свидетель не имел никакого отношения к убийству своих родителей. У него не было никаких связей с подсудимым, несмотря на события, произошедшие ночью 16-го декабря 1991 года, когда его родители были убиты. Мистер Старк, не могли бы вы пояснить суду, какие именно отношения между вами и мистером Барнсом? СТАРК: Их сложно описать. РОЗЕНТАЛЬ: Вы бы сказали, что он вам неприятен? СТАРК: Нет. РОЗЕНТАЛЬ: Вы считаете его виновным в произошедшем? СТАРК: Я не могу винить его в том, чего он не совершал. РОЗЕНТАЛЬ: Еще раз, вы утверждаете, что Зимний Солдат не убивал ваших родителей? СТАРК: Нет, я утверждаю, что Джеймс Барнс это не делал. [пауза] РОЗЕНТАЛЬ: Спасибо, мистер Старк. Вопросов нет, Ваша честь..
Переполох в Зале Суда Кристин Эверхарт Я вернулась домой с судебного заседания по делу Народ Соединенных Штатов против Джеймса Барнса в полном оцепенении. Я не знаю, как добиралась до квартиры. Меня трясло, пока я снимала пальто, трясло, пока я наливала бокал столь необходимого красного вина, и меня трясет сейчас, пока я пишу эти строки. Моему редактору придется поднапрячься, исправляя мои опечатки, - прости, Матильда. Как и большинство из нас, я вошла в зал суда с мыслями, что, по сути, это обычное представление для общественности, просто видимость. Чего я не ожидала, так это душещипательных историй, материалов, пропитанных кровью, которой хватило бы, чтобы потопить Атлантику; того, как Стив Роджерс вскочил со своего места в ту же секунду, как адвокат защиты, Бернадетт Розенталь, закончила допрос второго свидетеля. Это было поистине сюрреалистично. Будто, свернувшись калачиком на диване, смотришь новую серию «Закон и порядок», только все разворачивается вживую прямо у тебя на глазах. Дело не в том, что я никогда не бывала в зале суда – просто я никогда не присутствовала при подобном. В воздухе витало напряжение. Люди сидели, затаив дыхание, пока свидетели давали свои показания. Несколько человек, я знаю, плакали. Стив Роджерс был одним из них. Я не подходила к нему. Все, находящиеся в здании суда, обходили его стороной, и, по словам источника, его видели забегающим в туалетные комнаты перед тем, как Тони Старка вызвали для дачи показаний; Сэм Уилсон, супергерой, известный как Сокол, зашел вслед за ним. О чем бы они ни говорили, не уверена, что хотела бы знать. Мне, как и многим из нас, было неуютно читать письма, написанные Джеймсом «Баки» Барнсом Стиву Роджерсу. Во многом это ощущалось, как заглядывание в чужую линию сердца. Вот что значит быть обожествленным? - задавалась вопросом я, не отрывая взгляд от экрана, просматривая шестое письмо. Вижу ли я в этих словах то же, что колдуньи во внутренностях крольчат? Я была в ужасе от этой мысли. Я чувствовала себя голой, незащищенной. Я знала слишком много о чужой личной жизни. Вот как я себя чувствовала, возвращаясь сегодня домой. Дело Народ против Джеймса Барнса, несмотря на то, как тесно связано с жизнью американских граждан, кажется слишком далеким от нас. Оно похоже на современную шекспировскую трагедию; оно похоже на спектакль, и я сижу на самом краешке стула в ожидании, чем же он закончится. В восемь лет я задавалась вопросом: проснется ли Джульетта вовремя, чтобы убедить Ромео, что она жива, или же они оба упадут замертво в склепе Капулетти? Теперь я снова задаюсь вопросом. Мы едва выдержали Первый Акт – завтра Тони Старк впервые представит свою последнюю разработку. Мы увидим жизнь Джеймса Барнса, словно кинофильм, будто мы будем внутри него, как если бы мы были вместе с ним. Возможно, только возможно, это потому, что мы действительно с ним. ПОДРОБНЕЕ НА THEDAILYBUGLE.COM.
The Washington Post @washingtonpost На фотографии Синди Грин, 16, протестует перед зданием суда округа Колумбия с плакатом: Народ Соединенных Штатов Америки “И” Джеймс Барнс wp.img.io34-09x TechCrunch @TechCrunch Тони Старк представит новую ментально-органическую ретрограмму во время сегодняшнего судебного разбирательства над делом Джеймса Барнса – новый революционный подход к рассмотрению уголовных дел techcrunch-article.mng/23409.
СУДЬЯ: Дабы избежать путаницы, я постановил, чтобы каждая запись имела отношение к конкретному свидетелю; у обеих сторон будет возможность опросить свидетеля; кроме того, мы будем просматривать записи, относящиеся исключительно к делу и обвинению; свидетельские показания будут приниматься после каждой записи..
[Вещественное доказательство №17: ДЖЕЙМС БАРНС сидит на скамейке в забетонированной комнате с закрытыми ставнями окнами вдоль задней стены. Свет проникает только через два окна за его спиной. Стоит поздняя ночь. Он один, пока не входит НАТАША РОМАНОФФ. Внизу голограммы белым шрифтом значится 1994. РОМАНОФФ: Они хотят, чтобы я убила человека сегодня. БАРНС: Я слышал. РОМАНОФФ: Валентина взволнована. Она все не замолкает с тех пор, как нам сообщили об этом утром. БАРНС: Меня это не удивляет. [пауза] РОМАНОФФ: [нерешительно] Что, если я не хочу? БАРНС: Ты должна. РОМАНОФФ: Я знаю, но… [с дрожью] Как мне сделать все проще? Как ты делаешь это? Я не знаю, смогу ли я смотреть в его глаза и видеть, как в них гаснет свет. БАРНС: [вдумчиво] Не думай о цели, как о человеке. Когда смотришь, представляй что-то другое. Представь, что вместо этого ты все еще только отслеживаешь его. РОМАНОФФ: У меня плохое воображение. БАРНС: Как и у меня. РОМАНОФФ: Что будет, если я это не сделаю? БАРНС: Они убьют тебя. Ты знаешь об этом. Знаешь уже давно. Зачем ты задаешь вопрос, на который и так знаешь ответ, Наталья? РОМАНОФФ: Наверное, чтобы напомнить себе. БАРНС: [кивает] Убийство не то, что с легкостью можно сделать. Не сразу. Чем больше ты убиваешь, тем легче становится это делать, тем хуже ты чувствуешь себя внутри. РОМАНОФФ: Оружия не должны испытывать чувства… БАРНС: Но мы чувствуем. РОМАНОФФ: [неуверенно] Скольких людей ты убил? БАРНС: Я не знаю. Знаю только, что многих. РОМАНОФФ: Откуда? БАРНС: От того, насколько тяжело внутри. РОМАНОФФ: Тебе от этого тяжело? БАРНС: [категорично] Оно делает тебя настолько чертовски тяжелым, что вес тянет тебя прямиком в ад, Наталья. Земля раскалывается, как треснувший лед, и ты проваливаешься прямо через нее. [пауза] РОМАНОФФ: [пристально рассматривая его] Ты убивал людей до того, как стал волком? БАРНС: Убивал ли я… [нахмурившись] Что значит до? РОМАНОФФ: Ты не русский. Ты знаешь поговорки, но у тебя заметный акцент. Временами он становится другим. Ты разве не был прежде кем-то другим? БАРНС: Я… Я не знаю. [жестко] Нет. РОМАНОФФ: А ты… БАРНС: Тебя скоро позовут. Не промахнись.].
МОТЛИ: Мисс Романофф, я хотел бы задать вам несколько вопросов о видео, что мы только что посмотрели, если вы не против. РОМАНОФФ: Именно для этого я здесь. МОТЛИ: [улыбаясь] Точно. Итак, это… то, что мы увидели… это случилось, когда вам было, сколько? Десять? РОМАНОФФ: Верно. МОТЛИ: Вас заставили убить человека, когда вам было десять? РОМАНОФФ: Да. МОТЛИ: Это было чем-то необычным? РОМАНОФФ: Нет. Это было частью наших тренировок по стрельбе. МОТЛИ: К которым подсудимый, казалось, относился безразлично? РОМАНОФФ: Он не был равнодушным, его просто приучили верить, что в них не было ничего плохого. МОТЛИ: Это реальный факт? РОМАНОФФ: Это мое мнение, основанное на многолетних наблюдениях. МОТЛИ: Так он поощрял вас убивать? РОМАНОФФ: Он дал мне совет, как сохранить жизнь. МОТЛИ: Путем убийства? РОМАНОФФ: [теряя терпение] Да, через убийство. Убей или будь убитым, а я была ребенком. МОТЛИ: Расслабьтесь, мисс Романофф, судят не вас. РОМАНОФФ: Тогда почему бы вам не задать мне тот вопрос, который хотите? Не обязательно так расплывчато к нему подводить, мистер Мотли. МОТЛИ: [сухо] «Чем больше ты убиваешь, тем легче становится это делать». Это интересно. РОМАНОФФ: «Чем больше ты убиваешь, тем легче становится это делать, тем хуже ты чувствуешь себя внутри.» МОТЛИ: Убийство не должно даваться легко. РОМАНОФФ: Говорит человек, который никогда не был вынужден убивать. МОТЛИ: Значит вы сочувствуете подсудимому? РОМАНОФФ: Конечно. МОТЛИ: Вы верите, что его убийства были обоснованными? РОМАНОФФ: Конечно, нет. МОТЛИ: Ну, тогда я в замешательстве… что же вы имеете в виду, мисс Романофф? Вы осуждаете его убийства, но оправдываете его просто потому, что он чувствовал за них вину? РОМАНОФФ: Я осуждаю убийства Зимнего Солдата. МОТЛИ: [раздраженно] Зимний солдат и Джеймс Барнс – один человек. РОМАНОФФ: Если вы так считаете, Мотли, то не думаю, что от меня вам будет много пользы. МОТЛИ: [сухо] Больше нет вопросов, Ваша честь..
РОЗЕНТАЛЬ: Мисс Романофф, для начала я хотела бы поблагодарить за ваш вклад в это дело – добровольно предоставить свои воспоминания для всех присутствующих... [нерешительно] Смелый поступок. РОМАНОФФ: [усмехаясь] Честно говоря, я так не думаю. К тому же я делаю это не для себя. А ради него. [указывает на подсудимого] РОЗЕНТАЛЬ: Конечно. Я хотела бы еще затронуть этот момент, но пока: вы сказали, что, по вашему мнению, обвиняемого вынуждали убивать, прямо как вас. Что привело вас к такому выводу? РОМАНОФФ: [натянуто] Это будто… смотреть на лунатика, ходящего во сне. Он был в сознании, но… не совсем в себе. Некоторые девочки шутили, что он кричит внутри. РОЗЕНТАЛЬ: Он когда-либо просыпался? Становился осознанным? РОМАНОФФ: Несколько раз. Я также предоставила эти моменты, и их признали допустимыми. РОЗЕНТАЛЬ: [кивая] Мы еще дойдем до них. но мисс Романофф… когда он просыпался от своего… сна – как вы выразились, - как он себя вел? РОМАНОФФ: Он был… добр ко мне. Он всегда хорошо ко мне относился и во сне, и когда бодрствовал. Он был добр ко всем девочкам. РОЗЕНТАЛЬ: Добр? В каком смысле? РОМАНОФФ: Он никогда нас не бил. Никогда не кричал. Все инструкторы это делали, но только не он. Он был терпелив. Временами казалось, что он делает все неохотно. Пирс поручил ему сделать из нас лучших снайперов в мире, но единственной страстью Барнса было обучение нас самообороне. РОЗЕНТАЛЬ: Вы можете привести пример, когда замечали резкую разницу между Джеймсом Барнсом и Зимним Солдатом? РОМАНОФФ: [задумчиво] Однажды он принес кошку. [отдельные смешки] РОЗЕНТАЛЬ: [улыбаясь] Кошку? РОМАНОФФ: [улыбаясь] Прошу прощения, это первое, что пришло мне в голову. Да, кошку. Это был маленький полосатый котенок, которого, по его словам, он нашел на обочине дороги во время миссии. Он разрешил мне дать ей имя. РОЗЕНТАЛЬ: Как вы ее назвали? РОМАНОФФ: Мэлоди. МОТЛИ: Протестую – какое отношение все это имеет к подсудимому? СУДЬЯ: Отклонено. Мисс Романофф – свидетель, Розенталь составляет портрет мистера Барнса. Розенталь, продолжайте. РОЗЕНТАЛЬ: Кошка Мэлоди? РОМАНОФФ: Да. [смеется] Она ужасно мяукала. Звучала, как, ну, умирающая кошка. Мне это показалось забавным. РОЗЕНАЛЬ: Что с ней случилось? РОМАНОФФ: [напряженно] Одна из девочек нашла ее и рассказала охраннику. Они… они вскрыли ее, обескровили и подвесили на веревке в студии. Я… нашла ее на следующее утро и прибрала все до того, как он узнал. Никогда не рассказывала ему про это. РОЗЕНТАЛЬ: [мягко] Это ужасно. РОМАНОФФ: Да. Однако девочкам это понравилось. Я слышала, как они шептались об этом в коридорах еще несколько дней. РОЗЕНТАЛЬ: Расти в столь ужасной среде. РОМАНОФФ: Да. РОЗЕНТАЛЬ: И мистер Барнс… он когда-либо выражал недовольство условиями вашей жизни? РОМАНОФФ: Временами он высказывал замечания… они приковывали нас к кроватям на ночь, понимаете, и однажды он сказал, что не считает это необходимым. РОЗЕНТАЛЬ: И что они за это сделали с ним? РОМАНОФФ: У них было электропогоняло, которое они использовали на нас, когда мы вмешивались не в свое дело. [закатывает глаза] Они часто использовали это на нем. РОЗЕНТАЛЬ: Могу себе представить. Вопросов больше нет, Ваша честь..
[Вещественное доказательство №18: 1997 год. НАТАША РОМАНОФФ и ДЖЕЙМС БАРНС одни в камере с ЖЕНЩИНОЙ, НАХОДЯЩЕЙСЯ БЕЗ СОЗНАНИЯ – опознанную как ФЛОРЕНЦИЯ КРАЙОВЯНУ. Она шевелится. Двое разговаривают. Обстановка накаляется. БАРНС становится беспокойным. РОМАНОФФ и БАРНС спорят. БАРНС убивает КРАЙОВЯНУ; РОМАНОФФ уходит, но в коридоре к ней пристает АЛЕКСАНДР ПИРС. БАРНС встает на ее защиту.].
МОТЛИ: Что ж, думаю, я озвучу мысли всех, сказав, что было крайне ужасно все это видеть. РОМАНОФФ: Попробуйте с этим пожить. МОТЛИ: Даже представить не могу. РОМАНОФФ: Далеко от идеала. МОТЛИ: Я хочу задать вам несколько вопросов, которые могут вас смутить, мисс Романофф… РОМАНОФФ: Не переживайте, меня создавали для куда более худшего. МОТЛИ: [нерешительно] Александр Пирс когда-либо делал подобное тому, что мы только что наблюдали – поступал так прежде? РОМАНОФФ: До этого момента нет, но несколько раз после. МОТЛИ: Как далеко он заходил? РОМАНОФФ: Вы спрашиваете, насиловал ли он меня? МОТЛИ: Мисс Романофф… РОМАНОФФ: Нет, он меня не насиловал. МОТЛИ: Я рад это слышать. РОМАНОФФ: Конечно. МОТЛИ: Итак, вот вы – тринадцатилетняя девушка с приказом казнить женщину, которую они назвали предательницей, и Зимний Солдат так жаждал ее убить, что сделал это за вас. РОМАНОФФ: Прошу прощения, Мотли, у вас проблемы со зрением? МОТЛИ: [оскорбленно] Нет, у меня… РОМАНОФФ: Так как, черт возьми, вы сделали такой вывод из увиденного? МОТЛИ: Мисс Романофф, вы видите человека, который малость помог вам в опасной ситуации. Вы пристрастны. Я же вижу неуравновешенного мужчину, поступившего так из-за… сбоя в программе, скажем так. РОМАНОФФ: [бормочет на русском] МОТЛИ: Мисс Романофф, пожалуйста… РОМАНОФФ: Он защищал меня. МОТЛИ: Защищал от женщины, привязанной к стулу? РОМАНОФФ: Я думала, мы сошлись на том, что судят не меня? МОТЛИ: Значит, защищал вас от Пирса? РОМАНОФФ: Разумеется. МОТЛИ: Когда вы даже не попытались его оттолкнуть? РОЗЕНТАЛЬ: Протестую! БАРНС: Ты, блять, прикалываешься?! СУДЬЯ: Тишина! Тишина! РОМАНОФФ: Барнс, прекрати, сядь… БАРНС: На хер, я продолжу… СУДЬЯ: Мистер Барнс! РОМАНОФФ: Джеймс. БАРНС: [неразборчивое бормотание] МОТЛИ: Видите, о чем я говорил, дамы и господа? Неуравновешенный. Достаточно лишь сказать что-то хоть сколь-нибудь провокационное, и он теряет контроль. Как зверь в зоопарке… СТИВ РОДЖЕРС: О, ради всего святого, я не собираюсь это слушать… РОМАНОФФ: Мальчики. РОДЖЕРС: Да хули он вообще знает?! Это нелепо… СУДЬЯ: Мистер Роджерс, если вы не успокоитесь, я попрошу вас покинуть зал суда. РОДЖЕРС: А, так вы зовете это залом суда? РОМАНОФФ: Стив, богом клянусь… Уилсон, выведи его отсюда. СУДЬЯ: Мне нужно объявлять перерыв? Или вы перестанете вести себя, как школьники, чтобы мы провели это разбирательство соответствующим образом? РОМАНОФФ: Я в порядке. Вы как, Мотли? МОТЛИ: Отлично. СУДЬЯ: Тогда продолжаем. МОТЛИ: Благодарю, Ваша честь. Мисс Романофф, вы отрицали это на записи, но я хотел бы услышать от вас честный ответ, пока вы под присягой: Зимний Солдат когда-либо вел себя неподобающе по отношению к вам во время вашего совместного времяпровождения… БАРНС: Ты в своем уме?! РОДЖЕРС: Ради всего святого… СУДЬЯ: Довольно! Я объявляю перерыв! Мы продолжим через пятнадцать минут – и молю, пусть вам хватит этого времени, чтобы успокоиться..
- Поверить не могу. Господи. Какого хуя. Нет, ну ты видел? - Я был там, - сухо говорит Сэм. Он не выглядел впечатленным: руки скрещены на груди, спиной прислоняется к сверкающей мраморной стене в коридоре. Стив наворачивает круги уже почти пять минут. - Поверить не могу, что они… - Эй. Стив оборачивается на наташин голос. Выражение лица такое, словно у нее внутреннее кровотечение или еще что похуже. - Нат, то, что с тобой случилось, я… - Ты должен собраться, - обрывает она его. – Если хочешь, чтобы все прошло хорошо для него, тебе нужно прикусить язык и заткнуться, понял? - Но он… - Меня не волнует. - Но… - Меня это не волнует. Ты меня слышишь? – Наташа сжимает его руку, ее ладонь маленькая и бледная, но хватка крепкая. – Посмотри на меня. Мне плевать. Я вытерплю все, лишь бы вытащить его, понимаешь? Бывало и хуже. Грудь Стива болит, будто у него сломаны ребра. Его сердце колотится так сильно, что уже, несомненно, оставило синяки на груди. Он никак не может успокоиться. - Он все еще не смотрит на меня. Он смотрел на Нат. Они встретились взглядом через всю комнату, и она убедила его вернуться на место. Что бы между ними ни произошло, их отношения ближе, чем Стив представлял, но теперь он начинает понимать, как они достигли этого. - Будь я на его месте, чувак, я бы тоже на тебя не смотрел, - говорит Сэм, положив руку на плечо Стива. Стив трясет головой. - Это… Я знал, что будет непросто, но, Иисусе… Не знаю, сколько еще я смогу вынести, и если я чувствую себя так… - Не думай об этом, - говорит Нат. – От этого будет лишь хуже. Не думай об этом, будто это так просто, будто его мозг не запрограммирован на то, чтобы думать о Баки, всегда только о Баки; будто есть отдельный переключатель: защищай, спасай, держи. - Ну же, - говорит Сэм. – Давай присядем, ладно, мужик? Просто выдохни на минутку..
МОТЛИ: Прошу прощения за возникшую суету, мисс Романофф. РОМАНОФФ: Не переживайте, я к такому привыкла. МОТЛИ: Точно. Конечно. Возвращаясь к вопросу: Джеймс Барнс когда-либо касался вас в сексуальном контексте? РОМАНОФФ: Нет. МОТЛИ: Никогда? РОМАНОФФ: Никогда. МОТЛИ: Знаете ли вы, он хоть раз пытался этого добиться от других девочек? РОМАНОФФ: Совершенно точно нет. МОТЛИ: [пауза] А что насчет Пирса? Он приставал к другим девочкам, помимо вас? РОМАНОФФ: Ходили слухи. МОТЛИ: О чем? РОМАНОФФ: Просто… [нерешительно] У девушек есть привычка говорить, не произнося ничего конкретного. Так было и здесь. Последствия. Взгляды. Шепотки. Ничего определенного. МОТЛИ: Но вас бы это не удивило? РОМАНОФФ: Нет. МОТЛИ: И все же, когда Пирс начал приставать к вам в ту ночь, и Джеймс Барнс оттолкнул его – у вас нет никаких оснований полагать, что в нем могла взыграть ревность? Может, он боролся за ваше внимание, может, хотел, чтобы вы принадлежали только ему одному? РОМАНОФФ: [ровно] Нет. МОТЛИ: Правда? РОМАНОФФ: Правда. МОТЛИ: Значит мы должны поверить, что убийца без какой-либо причины пожалел одну из двадцати шести девушек, несмотря на то, что… о, взорвал целый детский дом в 1956-ом, хладнокровно убил дочь Стейси Кент в 1962-ом и сломал шею Эллисон Уильямс, четырехлетней девочке, заставшей Зимнего Солдата за убийством собственного отца? РОМАНОФФ: [пауза] Вы обвиняете меня во лжи? МОТЛИ: Вовсе нет. Вы были маленькой девочкой. Возможно, вы заблокировали те воспоминания или… РОМАНОФФ: Джеймс Барнс мне брат. Он был моим первым и единственным другом на протяжении очень, очень многих лет. [пауза] МОТЛИ: Больше нет вопросов, Ваша честь. СУДЬЯ: Отлично. Розенталь? РОЗЕНТАЛЬ: Спасибо, Ваша честь. Мисс Романофф, я до сих пор не оправилась от увиденного ранее. Такая травма… Боги, даже описать не могу, насколько вы храбрая. РОМАНОФФ: [улыбаясь] Спасибо. РОЗЕНТАЛЬ: Вам было тринадцать, полагаю, вы были напуганы до смерти. РОМАНОФФ: Вообще-то… трудно испытывать такой страх, когда ты к нему привык. Ты не можешь до конца понять, стоит ли бояться происходящего. Просто так сложились обстоятельства. РОЗЕНТАЛЬ: Вы бы сказали, что Джеймс Барнс временами заставлял вас смотреть на это иначе? РОМАНОФФ: Да. Он был… под всем тем плохим, чем они окружили его, было что-то другое. Просто… он был хорошим в том плане, в котором я никогда не знала, что люди могут быть. РОЗЕНТАЛЬ: Вы сказали, он был вашим другом? РОМАНОФФ: Да. РОЗЕНТАЛЬ: Вы все еще считаете его другом? РОМАНОФФ: Да. РОЗЕНТАЛЬ: Даже после всего, что вы узнали о нем? РОМАНОФФ: Он этого не делал. Я знаю, каково это, когда монстры проникают в твою голову и перехватывают контроль – и в моем случае было все далеко не так плохо, как в его. ЩИТ свел меня со специалистом, и я годами ходила к нему, чтобы сломать программу. Если вы спросите меня, то это все, что ему необходимо, потому что хорошее все еще прямо там, внутри. РОЗЕНТАЛЬ: [пауза] Вы верите, что его действия в ту ночь, когда Пирс приставал к вам, были направлены на вашу защиту? РОМАНОФФ: Да. РОЗЕНТАЛЬ: Он хоть раз просил вас о чем-нибудь взамен? РОМАНОФФ: Нет, никогда. РОЗЕНТАЛЬ: Он когда-либо еще применял насилие по отношению к Пирсу, чтобы помочь вам? РОМАНОФФ: Да, один раз. РОЗЕНТАЛЬ: Когда это произошло? РОМАНОФФ: Когда мне было шестнадцать. Мы пытались сбежать..
[Вещественное доказательство №19: 1999 год. НАТАША РОМАНОФФ лежит, прикованная к постели. ДЖЕЙМС БАРНС, на коленях возле нее, заколкой для волос возится с замком. РОМАНОФФ резко просыпается. Они так тихо перешептываются, что внизу голограммы бегут субтитры. [СМЕНА КАДРА: РОМАНОФФ и БАРНС пытаются сбежать, но им преграждают путь ЕЛЕНА БЕЛОВА и АЛЕКСАНДР ПИРС. На них надевают наручники и тащат по темным коридорам. [СМЕНА КАДРА: БАРНС приглушенно кричит. Очевидно, что через него пропускают электрический ток. Субтитры гласят: Желание. Ржавый. Семнадцать. Рассвет. Печь. Девять. Добросердечный. Возвращение на Родину. Один. Товарный вагон. Тишина. БАРНС обмякает.] ПИРС: Солдат. Готов подчиняться? БАРНС: [ровно] Готов подчиняться..
- Стив? - Я… Приступ астмы… - Нет, Стив, - Сэм здесь, но его нет, он так далеко, и его руки на плечах Стива, но Стив их не чувствует. – Стив, это не она. Холод. Что-то холодное. Пол, стена за его спиной, но оно словно лед, будто лед был там все это время, где должно быть мозговое вещество костей, а теперь он просачивается наружу, замораживая его изнутри. Он не может дышать, он не может дышать, и Баки… - Стив, мне нужно, чтобы ты успокоился ради меня. - Не могу… Тогда Сэм встречается с ним взглядом. Они стоят на коленях. Когда… когда это Стив упал? Когда он поддался давлению неба? - Вдох на четыре, выдох на шесть, помнишь? Стив помнит. Такое уже случалось. Они дышали, когда это происходило, потому что временами Стив настолько напуган, что забывает делать единственную вещь, что позволяет ему жить. Он дышит, и выдох превращается во всхлип. - Сэм… - Знаю, - говорит Сэм, выводя круги на спине Стива. – Чувак, я знаю. Я тоже это видел. Звучит так, будто Сэм действительно знает, понимает малую долю того, как тело Стива разрывается на части, атом за атомом, в наказание за его тупую ошибку. - Я его не искал, - всхлипывает он. – Я просто оставил его одного… Сэм, я позволил им забрать его… - Ты не знал, Стив. - Но я должен был! Я должен был! Он должен был. Должен был знать. Ему никогда не стоило сдаваться. - Это моя вина, - шепчет он. Сэм вздыхает. - Нет, мужик. Ты не виноват, понимаешь? Знаю, сейчас тебе кажется, что все именно так, и я никак не смогу тебя переубедить, но Стив, богом клянусь, в этом нет твоей вины. Стив закрывает лицо руками, и Сэм слегка прижимается к нему, словно закрывая от посторонних глаз. Стив осознает, что они могут быть не одни, но, когда он рискует посмотреть вокруг, он видит лишь пустой коридор. Сэм теплый, так что он не возражает, но все равно это не то тепло, что ему нужно – его немного слишком для Стива. - Хочешь вернуться? Они оба знают: не важно, чего он хочет. Стив должен там быть. Это вопрос необходимости. Другой вариант не предусмотрен. Но боги, как больно. Множество ран искалечили его сердце, его плоть. Смотреть на Баки – молить его, и Бога, и даже Дьявола, чтобы этот чертов идиот просто взглянул в ответ; вид Баки с впалыми щеками и синяками под глазами выбивал землю из-под его ног. Он не хочет думать о других вещах, которые видел; Баки, кричащий и бьющийся в креплениях, Баки, убивающий, Баки, столько раз бывший на грани слез, что это практически стало его обычным состоянием. Он не хочет думать об этом, но мысли все равно подступают. - Я в порядке, - шепчет Стив.