«Маньяк и жертва поменялись местами. Отлично просто. Охренеть, как здорово», – думала Кадзуко, чувствуя на своей руке чужую хватку.
Начинать решительные действия она пока не решалась, действуя на нервы маньяку стандартными девичьими методами, а именно слезами и причитаниями. Косметика размазалась по лицу и сейчас больше походила не на аккуратный макияж, а на карнавальную маску, что повсеместно продаются перед Хэллоуином. Не хватало только залить всё вокруг бутафорской кровью для полного сходства.
Кадзуко голосила, верещала, пыталась вырываться, за что уже успела огрести одну пощечину и призыв заткнуть рот. Девушка продумывала варианты действий. Она становиться настоящей жертвой ни при каких условиях не собиралась. Поиграть в жертву – сколько угодно, всё для чужой радости, ведь она будет совсем недолгой, но действительно сдохнуть здесь, в лесу, а потом быть похороненной в закрытом гробу – не её история.
Маньяк, видимо, решил, что жертву уже достаточно далеко затащил и здесь им никто не помешает, потому хватка вдруг ослабла. Сираиси почувствовала облегчение, но в тот же момент полетела на землю, больно ударившись локтями и приложившись спиной. Болеро задралось, и девушка умудрилась оцарапать лопатку, приземлившись на какую-то неудачно подвернувшуюся ветку. Причем, внушительно так оцарапала. И кожу содрала, и почувствовала, как по лопатке потекла кровь. Немного, но она всё равно раздражала. Обычно Кадзуко травм во время своих вылазок не получала. Этот факт разозлил её ещё сильнее и лишь убедил в том, что умирать этот мудак будет долго и мучительно, хотя бы по той причине, что должных почестей не оказал и обращается с любимым ею телом так неуважительно.
Мужчина оказался почти галантным кавалером, потому как частично своё обещание о коктейле исполнил, поскольку прихватил из машины бутылку водки, открутил крышку и облил Кадзуко половиной жидкости. Глаза защипало, и девушка зажмурилась. Маньяк тем временем навалился на неё сверху, прижимая собой к земле и вновь вдавив в злополучную ветку. Сираиси не заорала, а лишь сильнее сжала челюсти, которые, впрочем, ей старались разжать, чтобы влить в рот алкоголь. Губы чуть приоткрылись, но в рот жидкость не попадала, стекая по подбородку. Кадзуко, конечно, могла хлебнуть для храбрости, но понимала, что принимать столь щедрые дары от маньяков – это верх глупости. Вполне возможно, в напитке ударная доза снотворного, потому пить нельзя ни в коем случае.
Поняв, что жидкость тратится впустую, мужчина отвесил ей пощечину. Её голова мотнулась в сторону, а маньяк отбросил бутылку на кучу прошлогодних листьев, отчего бутылка чудом не разбилась; вытащил из кармана нож и провел по горлу девушки. Пока довольно осторожно, не надрезая кожу, только давая почувствовать прикосновение холодного металла. Кадзуко с трудом сглотнула.
– Не вздумай вопить, – прошептали ей.
– А если заору? – выдохнула она.
– Никто не услышит.
– Ну, а вдруг?
– Тогда я тебя убью. И изнасилую уже труп, – пообещал мужчина.
Кадзуко вытаращила глаза.
– Некрофил, что ли?
– Мне без разницы, – просветили её.
– Мудак, – припечатала Сираиси.
От слёз и страха не осталось и следа. Она окончательно вышла из роли томной жертвы, приходя к выводу, что игра была интересной, но не настолько, чтобы продолжать играть в неё и дальше. Нужно было избавляться от роли глупенькой «Лолиты» и начинать жить своей жизнью.
Она размахнулась и со всей дури вмазала по лицу, склоненному к ней. Маньяк, уже принявшийся резать платье, дошёл лишь до живота, обнажив лишь одну часть тела, да так и замер, потому что не ожидал от хрупкой девушки сопротивления. Тем более такого. Она раздавала пощечины так, что одной можно было с ног сбить при желании. То есть, с ног, конечно, не сбивала, но это был и не слабенький удар шестнадцатилетней нимфетки.
Кадзуко старалась от всего происходящего абстрагироваться, потому принялась за своё любимое дело, которое ей помогало в повседневной жизни. Пела. Точнее, в голос петь она не решалась, но зато слова песен вспоминала. Один отрывок из песни настойчиво крутился в голове и сейчас, как никогда, подходил к ситуации, иллюстрируя её лучше некуда.
«Let it fight
Win-win - loss
A prostitute waits for the thrust
A starlet yearns for death and lust
She is one of us». (с)
Маньяка сопротивление не то, чтобы раздражало, скорее, сильнее возбуждало. Его предыдущие жертвы были куда более аморфны, чем эта девчонка. Они вроде пытались казаться раскрепощенными и повидавшими жизнь, но неизменно ударялись в слёзы, стоило только приставить нож к горлу. «Аки» тоже вначале плакала, а сейчас даже сопротивление начала оказывать, активно вырываясь, а не закрывая лицо руками и не причитая «пожалуйста, не надо».
Кадзуко знала, что такого роскошного подарка от неё мужчина не дождётся. Она, скорее, глаза ему выцарапает, если вдруг захочет побыть томной и слабой. Мужчина отбросил нож в сторону, и, позабыв временно о платье, решил сразу переходить к самому важному, потому всё-таки положил руку на чужое бедро и попытался зайти, что называется, с другой стороны.
Кадзуко нужно было только достать рукой до ножа, находившегося за резинкой чулка, а потом попытаться всадить его прямо в «серого волка», напавшего на «красную шапочку». О том, чтобы голосить и звать на помощь уже и речи не было. Хрупкая девушка перебирала в голове варианты один другого лучше. То ли придушить насильника, то ли шею ему попытаться свернуть, то ли действительно нож в действие пустить. Боль в плече всё ещё напоминала о себе, но Кадзуко решила, что время зализывать раны ещё не наступило. Сейчас не об этом нужно думать, а о том, как избавиться от придурка, что так неудачно на ней сидит, закрывая своим коленом как раз то место, где у неё спрятан нож. Своё орудие убийства мужчина откинул достаточно далеко. Чтобы дотянуться до него, нужны были километровые руки. Ну, не километровые, конечно, но далеко не среднестатистической длины.
– А ты интересный экземпляр, Аки, – почти нежно произнес маньяк.
– А что, обычно со слезами, соплями, но сразу дают, не сопротивляясь? – ехидно поинтересовалась Сираиси.
– Обычно, да.
– Ты не менее интересный экземпляр, – продолжила обмен любезностями девушка.
– Правда?
– Да. Обычно, все нежничают, а не завозят в лес.
– Я необычный.
– С чем и поздравляю. Я, в общем-то, тоже.
Она попыталась извернуться, чтобы выбраться из-под чужого тела, но на неё навалились ещё сильнее, чем прежде. Агрессивнее. Теперь даже «предварительные ласки» казались нереальной нежностью. Поняв, что жертва лить слёзы и послушно раздвигать ноги не станет, мужчина решил добавить грубости. Попытки под юбки залезть он пока оставил, вновь схватив Кадзуко за запястье. Сильно, до синяков, а потом сделал то, чего от него совсем не ожидали. То есть, Кадзуко, конечно, понимала, что они здесь собрались не для того, чтобы пройти инструктаж на тему «правила выживания в лесном массиве», но и на сомнительные нежности тоже не рассчитывала. Она была на сто процентов уверена, что ей сейчас челюсть сломают, а вместо этого её поцеловали, причем не просто так, в качестве награды «получи, детка, за храбрость», а, кажется, даже с наслаждением. Маньяк от своей жертвы тащился, он её обществом откровенно наслаждался, думая о том, что это – самый яркий экземпляр в коллекции. Кадзуко, конечно, от поцелуя не растаяла, она вообще замерла бревном, когда почувствовала, что её целуют. И растерялась, осознав, что чего-то в психологии убийц не догоняет. Она свою жертву точно не стала бы целовать.
Впрочем, это всё длилось недолго. Видимо, мужчину равнодушие со стороны Сираиси не воодушевило, снова вернулась злость. Кадзуко ухватили за волосы, потянули вверх, а потом со всей силы приложили о землю. В очередной раз ветка царапнула по ране, перед глазами заплясали звёздочки. Однако удар оказался недостаточно сильным для того, чтобы девушка потеряла сознание и прямо тут, бездыханная, свалилась в объятия насильника. Она сжала руку в кулак и повторно въехала по лицу маньяку. От души так ударила, потому что раздался хруст костей, а потом ей на лицо упали капли чего-то тёплого и противно пахнущего. Не то, чтобы очень противно, но явно не как цветы весенней порой. Обычный запах крови, сырой какой-то и мерзкий, как и сам человек, которому кровь принадлежала.
Несмотря на тянущую боль в затылке, Сираиси не смогла сдержать ухмылки, которая и так всё время рвалась наружу, но девушка её старательно сдерживала.
Результат превзошел все ожидания. Мужчина ухватился за сломанный нос и принялся тихо скулить, подобно дворовой собаке. Зародившаяся было симпатия к воинствующей девушке, решившей бороться за жизнь, сменилась отвращением. Она лежала под ним и ехидно скалилась во все тридцать два зуба, понимая, какое впечатление производит. С ней не хотелось церемониться. Ей хотелось свернуть шею как можно скорее. И, вполне возможно, мужчина именно этим и занялся бы, не сумей Кадзуко перехватить инициативу в свои руки.
Она, воспользовавшись чужой растерянностью, извернулась. Выхватила ветку, на которую постоянно приземлялась, подтянулась вверх так, что создавалось впечатление, будто Кадзуко пытается сесть, а после – ударить головой в переносицу врага. Но Сираиси не искала лёгких путей, она понимала, что это – самый предсказуемый вариант, потому размахнулась и со всей силы ударила ногой в чужой живот. Острый каблук пришелся как нельзя кстати. Мужчина ухватился за живот, но спустя мгновение пришёл к выводу: боль можно перетерпеть, на первом месте девушка. То есть – уничтожение свидетеля. Всё остальное – после.
Кадзуко достала нож, но воспользоваться им не успела. Её перехватили за щиколотку и потянули к себе. Она взмахнула руками в воздухе, и нож выпал из рук. В темноте найти его оказалось довольно проблематично, потому сейчас никаких преимуществ у девушки не осталось. Единственное, на что приходилось рассчитывать – собственные физические силы, а они... Не то, чтобы их было недостаточно. Скорее, просто так получилось, что у противника их было больше. На фото, конечно, был запечатлен субтильный дядечка, но в жизни он оказался крупнее, и, что самое противное, не неповоротливее, а пластичнее как-то. Он легко перемещался, не обращал внимания на боль. Он был идеальным противником, с которым можно подраться ради удовольствия, зная, что серьёзных увечий тебе не нанесут, и до кровопролития не дойдёт. Но, когда борьба идёт не на жизнь, а на смерть, с таким лучше не сцепливаться.
Кадзуко подтянула вторую ногу к груди, сняла туфлю и, размахнувшись, ударила. Метила в висок, но мужчина увернулся, потому каблук прошёл лишь вскользь, оцарапав щеку, но большего дискомфорта не причинив. Брюнетка снова замахнулась, но её руку перехватили за запястье, сначала просто сдавив. Но Сираиси прекрасно понимала, что ей собираются руку сломать. Туфля выпала из руки, и в тот же момент раздался треск. Кадзуко заорала нечеловеческим голосом, при этом сама не поняла, какого хрена орёт. Ей снова отвесили пощечину, заставив заорать сильнее. Причем, от души так приложили, умудрившись разбить губы. По лицу полилась собственная кровь, и девушка подумала, что это и, правда, похоже на коктейль. Исключительный коктейль, название которому «Кровавая Аки».
Кадзуко не чувствовала боли, но почему-то была уверена, что сейчас кисть повиснет плетью, и тогда уже не останется возможности сопротивляться, потому что правая рука будет сломана. Будь она левшой, то этого бы не заметила и попыталась удавить мужчину одной левой, но она была правшой.
Маньяк продолжал сжимать её запястье одной рукой, второй дотянулся до горла и крепко сжал его. Кадзуко схватила ртом воздух, широко распахнула глаза, успела попрощаться с жизнью, и тут раздался звон битого стекла, тело, навалившееся на неё, внезапно потяжелело, а потом обмякло и полностью придавило к земле. Кажется, мужчина потерял сознание. Это сыграло ей на руку. Не придав значения тому, как вдруг получилось так, что её соперник потерял сознание, девушка добралась до ножа, а потом, не раздумывая, вогнала его пониже лопатки, вытащила из тела и ударила во второй раз. И только потом, выпав из прострации, подумала о том, что...
Сираиси потянулась, чтобы пощупать затылок мужчины и с ужасом поняла, что пальцы погрязли в чем-то липком, с характерным запахом. В крови. Её было не так много, но... А ещё пахло водкой, и она вспомнила об отброшенной бутылке. По всему выходило, что помимо самой Кадзуко в компании с маньяком в лесу был кто-то ещё, и этот кто-то в данный момент находился совсем рядом. Брюнетка зажмурилась, досчитала до десяти и широко распахнула глаза. После чего скосила взгляд в сторону и едва не заорала, но не от ужаса, а от неожиданности. Потому что совсем рядом с ней стоял щуплый мальчишка в черном плаще, на вид едва ли сильно старше её самой. При этом на лице у него не было ужаса, отвращения или ещё каких-либо эмоций. Незнакомец смотрел на неё некоторое время, а потом спросил:
– Так и будешь прохлаждаться? Или ждёшь, когда он очухается и продолжит свои действия?
– Ты ему череп проломил.
– Знаешь, от этого не умирают.
Кадзуко попыталась унять эмоции, но ничего не получалось. Незнакомец вызвал своим появлением ураган в душе и заставил поразмышлять над вопросом, кто из них троих истинный маньяк. То ли сама Кадзуко, то ли тот, кто на неё нападал, то ли этот странный парень, который наблюдал за происходящим со стороны, а вмешался лишь в тот момент, когда ситуация стала критической.
Девушка начала выбираться из-под тяжелого тела, зашипела, напоровшись на осколок бутылки, которых здесь сейчас было достаточно много. Рука от локтя оказалась располосована, и на землю снова закапала кровь. Девушка стянула с себя болеро и приложила его к кровящей руке.
– Блядство, – прошипела совсем не женским голосом.
– Что будем делать? – напомнил о своём существовании незнакомец.
– Я... Я не знаю, – пролепетала Кадзуко, растерявшись.
По всему выходило, что она только что убила человека на глазах у постороннего, а значит, появился лишний свидетель, которого, в принципе, нужно убрать.
– Он жив? – спросил парень.
– Вряд ли.
– Мне казалось, после моего удара он просто отчалил в царство грёз.
– Я...
– Да? – поторопил он.
– Я ударила его ножом.
– То есть, он мёртв? – зачем-то уточнил.
– То есть, наверное, – ответила Кадзуко и внезапно захохотала, почувствовав себя героиней пьесы абсурда, что сейчас с успехом разворачивалась в лесу.
У неё впервые случилась истерика. И не показная, а самая настоящая. Та, когда перемежаются смех и слёзы, а состояние внутреннее – тупее некуда просто. И чувствуешь себя пустой тарой, в которой ничего не осталось.
Юноша тем временем подошёл к телу, присел на корточки, пощупал пульс на шее. Пульса не было, да и тело стремительно остывало. Удары ножом были нанесены очень точно. Наверное, и профессионал при желании не смог бы ударить так прицельно. Поднявшись на ноги, он некоторое время смотрел на хохочущую Кадзуко, потом не удержался и отвесил ей затрещину. Сираиси подавилась смехом и неприлично икнула.
– Прекрати – приказал он. – Мы должны избавиться от тела. И сделать это нужно как можно скорее.
Кадзуко снова подавилась заготовленной речью, усомнившись в том, что проживает свою жизнь, а не чью-то ещё. Здесь она должна была сохранять ледяное спокойствие и холодный рассудок в любой ситуации, а вместо этого её успокаивает незнакомый мальчишка. Успокаивает и предлагает избавиться от тела, в то время, как должен голосить на безвестный голос и рваться в полицию, чтобы сдать мерзкую убийцу в руки доблестных защитников порядка.
Девушка ущипнула себя за руку, но всё осталось на местах. Темнота не рассеялась, труп не исчез, незнакомец тоже.
– И что ты собираешься с ним делать? – поинтересовалась она, более или менее оправившись от потрясения и мыслей о том, что новый знакомый не только сумасшедший, но и крайне опасный тип, если способен с невозмутимым видом рассуждать о том, как прятать трупы.
– Утопить, – ответил тот, и Кадзуко поняла, что он, однозначно, не шутит.
Он на самом деле собирался утопить труп в ближайшей реке, чтобы скрыть последствия преступления. Вот только какими мотивами руководствовался в своих поступках Кадзуко так и не поняла. Однако спорить не стала.
***
Труп был тяжелым, и нести его оказалось задачей не из простых. Но, кажется, парня это нисколько не напрягало. Он не жаловался на тяжелую долю, не возмущался и не обвинял Кадзуко в излишне опрометчивых действиях. По сути, он вообще ничего не говорил, лишь время от времени нарушал молчание, раздавая указания своей не очень-то расторопной напарнице, чем сильнее убеждал Сираиси в том, что секретов у него не меньше, а то и больше. И не факт, что секреты безобидные.
Утопив тело в реке, они вернулись на место преступления, и девушке снова ничего не осталось, кроме как наблюдать за парнем, сосредоточенно ходившим здесь с фонариком в руках. Он искал все возможные улики, которые могли бы навести на след. Осколок бутылки и нож тоже отправились на дно реки. После того, как с поисками было покончено, он натянул перчатки, найденные в машине любителя молоденьких девушек, достал оттуда же вторую бутылку водки и принялся протирать ручки автомобиля, осмотрел сиденье, вручил Кадзуко игрушку и приказал нести к месту преступления. Она послушно кивнула и пошла туда. Следом за ней пришёл и он, сложил окровавленные ветки, игрушку, обрывки рубашки и платья, что валялись на земле, полил их бензином из канистры и поджог. А пока костёр горел, стоял и смотрел на всё с тем же каменным выражением лица.
– Здесь ничего не было, – вдруг произнёс он.
– Ты меня убедить пытаешься? Или себя?
– Я ставлю тебя в известность о том, что ты должна молчать.
– Думаешь, я после того, как убила человека, побегу рассказывать всем и каждому о случившемся?
– Кто тебя знает, – пожал плечами он. – Иногда люди сходят с ума после подобных случаев.
– Я не сойду.
– Хорошо.
– А ты не боишься, что я могу попытаться избавиться и от тебя?
– Зачем? – спросил парень.
Голос был такой же, как прежде. Без эмоций, без каких-то повышений тональности. Всё на одном уровне.
– Ну... Чтобы ты не сболтнул лишнего? Вдруг ты помчишься в полицию...
– Я, в любом случае, соучастник. Мне нет резона туда бежать. Но, если хочешь, можешь попытаться избавиться.
– Да ты же отмороженный какой-то! Не на моём, а на твоём месте другие уже посходили бы с ума, а ты делаешь вид, будто тебе на всё наплевать. Ничего особенного не произошло. Как будто мы не человека убили, а чай с плюшками пили.
Юноша ничего не ответил, только пожал плечами и молча направился к выходу из леса. Кадзуко как бы ни храбрилась, а ночевать в лесу на месте преступления явно не мечтала, потому поплелась вслед за странным знакомым.
***
– Знаешь, чего мне в этот момент хочется больше всего? – поинтересовалась девушка, уже сидя в машине и старательно натягивая на колени остатки своего платья. Верхняя часть его реставрации уже не подлежала, но грудь была прикрыта одновременно лифчиком и заляпанным кровью болеро, которое Сираиси планировала по возвращении домой сжечь, не задумываясь, как, впрочем, и платье, ставшее чем-то вроде символа мерзости.
– Чего?
– Вымыться. Выпить. Покурить.
– На, кури, — сказал шатен, открывая бардачок и доставая оттуда сигареты.
Кадзуко посмотрела на него с подозрением, а потом махнула рукой и всё-таки закурила. Сигареты были что надо. Не бабские с ментолом, а обыкновенные, достаточно крепкие. Ей как раз такие нравились, а те, что с ментолом оставляли впечатление, будто бы она курит и одновременно жует жвачку. Ощущения были так себе.
– И не смотри на меня так, словно я отобрал у тебя игрушку, – хмыкнул парень. – Хотя, прости... Я действительно отобрал игрушку и даже сжёг её. Но это нужно было для дела.
– Ты больной, – пробормотала Кадзуко, открывая окно и тут же ежась от холода.
Её знакомый вдруг потянулся назад, схватил с заднего сиденья плед и бросил его на колени девушке.
– Ты, кажется, замерзла. Накинь на плечи.
Сираиси покачала головой. Такое равнодушие было намного выше её понимания. Ей ещё не доводилось убивать человека, но она никогда не оставалась настолько равнодушной.
– Твоя забота пугает меня ещё сильнее.
– Как тебе будет угодно. Кстати, забыл представиться. Я Дазай. Дазай Осаму.
— Одна из шавок Портовой Мафии, — немного оскорблённо произнесла брюнетка, стряхивая пепел с сигареты.
— Ты знаешь меня? — он чуть наклонился вперёд, попадая в лунный свет. Теперь Кадзуко отчётливее могла разглядеть черты его лица. Слишком жестокие для его юных лет.
— Дазай Осаму, — тихо произнесла девушка, словно пробуя его имя на вкус. — Глава Исполнительного комитета, гроза местных банд и полиции, заключил не менее сотни бесчестных сделок. Да, слышала немного.
— Чудненько. У меня к тебе дело, — деловито произнёс мафиози, но взгляд у него стал немного любопытнее.
Кадзуко вскинула брови, закинув ногу на ногу, что вообще-то было не слишком удобно в узком платье и приняла бесстрастный вид. Это оказалось весьма затруднительно — оставаться спокойной и отстраненной, когда кто-то вроде Дазая сообщает, что у него к тебе есть дело.
— Я проститутка, — напомнила девушка, складывая руки в замок.
— Да. А ещё ты крайне умелый эспер.
