Основа человеческого мира — торговля. У всего есть своя цена: за одно можно заплатить монетой, а за другое надо платить душой.
За два года до основных событий. Расположенный на седьмом этаже одного из зданий, принадлежащих комплексу «Йокагама Сити Билдинг», ночной клуб, носивший достаточно тривиальное, абсолютно неоригинальное название «Седьмое небо», давно и прочно закрепил за собой статус заведения поистине культового. О нём были наслышаны не только в этом городе, но и за его пределами. Появившийся на свет несколько лет назад, он не только не утратил своего статуса, как большинство развлекательных заведений, что открывались и закрывались с завидным постоянством, но и укрепил позиции, окончательно застолбив за собой это звание. В некоторых отзывах, которые Осаму довелось услышать, он столкнулся с формулировкой «широко известный в узких кругах». Не сказать, что она подходила идеально. На самом деле известность его простиралась широко, а вот шанс попасть внутрь давался далеко не каждому. Прежде чем распахнуть перед посетителем двери и пригласить проследовать внутрь, владельцы «Седьмого неба» внимательно присматривались к кандидату, анализировали, взвешивали все «за» и «против», и только потом, если считали, что расширение контингента пойдёт на пользу их детищу и не нанесёт удара по репутации, открывали доступ. На тех, кто так или иначе был связан с Портовой Мафией, это правило не распространялось. Соратники Мори, с которыми он вёл дела, и рабочая сила, стараниями которой он прокладывал себе дорогу, строя блестящее будущее на костях и крови как конкурентов, так и друзей, беспрепятственно проходили всюду и везде; для них преград не существовало в принципе. Они вообще не представляли, что означает это слово, потому что привыкли к всеобщему преклонению. Достаточно было лишь назвать фамилию своего работодателя и предоставить доказательства того, что реальное знакомство имеет место, а не является пустым сотрясанием воздуха, как отношение персонала, ещё недавно грубого и в отдельных случаях несдержанного в выражениях, менялось, будто по мановению волшебной палочки. Хмурое выражение стекало с лиц, как дешёвая косметика, плавящаяся под воздействием солнечных лучей, а прежнее желание незамедлительно указать на выход превращалось в желание выслужиться и всячески зарекомендовать себя в лучшем виде, во избежание проблем в дальнейшем. Улыбка была обязательным элементом. В кулуарных разговорах до сих пор с содроганием вспоминали историю о том, как одному официанту, по глупости нагрубившему телохранителю Огая, на память о случившемся оставили вечную печать на лице. От уха до уха. Кровоточащая улыбка Глазго. Длинные тонкие шрамы, пересекающие обе щеки. Безжалостное лезвие, уродующее молодого привлекательного парня. Его самопровозглашённый палач уверенно резал, обдолбанно смеялся и повторял, как заведённый: — Улыбайся, сука. Улыбайся вечно. Вмешаться никто не решился. Каждый опасался за сохранность собственной шкуры, потому предпочитал держаться на расстоянии и лишний раз не выходить на первый план. Привлечь внимание — всё равно, что обменяться рукопожатием со смертью. Говорят, мальчишка улепётывал из города так, что пыль столбом поднялась. Догонять беглеца не бросились, но страхи наверняка стали его постоянными спутниками, от которых невозможно отделаться. Потому, наплевав на репутацию, которой так дорожили, руководство «Седьмого неба» иногда шло на уступки, позволяя работникам Мори приезжать сюда и расслабляться, как им того хотелось. Не все они, конечно, вели себя, как форменные мрази, но встречались и отбитые на всю голову моральные уроды. Вседозволенность развращает. Редкий экземпляр способен противостоять своим порывам, почувствовав вкус безнаказанности. Их пропускали с неохотой, которую тщательно маскировали, не позволяя протестам и ярко выраженным претензиям вырваться на свободу. В противном случае, можно было не досчитаться пары-тройки зубов. Дазай вошёл в помещение и сразу же начал присматриваться к публике, анализируя, оценивая и пытаясь понять, что же здесь такого особенного, что ему пришлось изрядно попотеть ради причисления к когорте избранных. Ничего новаторского и нетривиального он не заметил не только в названии клуба, но и в его оформлении. Подобным дизайном никого невозможно было удивить. Гораздо сильнее могли бы шокировать некоторые обстоятельства. Или не обстоятельства. Он толком не знал, как это назвать, потому предпочитал использовать нейтральную формулировку. Будь он немного скромнее, проживи менее насыщенную жизнь, его бы шокировало тоже, но при условии немалого жизненного опыта и десятков, а то и сотен разнообразных событий, наполнявших его будни, новое открытие вызвало лишь лёгкое недоумение, достаточно быстро улетучившееся. — Какое-то мероприятие? — поинтересовался он, окидывая заинтересованным взглядом полуобнажённую официантку. — Специфика клуба, — пояснила она с вышколенной улыбкой. — Ладно, — хмыкнул он, протянув руку, чтобы коснуться бедра, призывно выставленного на всеобщее обозрение и практически не скрытого под слоем летящей прозрачной ткани, но официантка от прикосновения постаралась уйти. Он недоумённо вскинул бровь, без слов задавая вопрос. Девушка всё, конечно, верно истолковала, потому вскоре пояснила, что именно не так: — Можно смотреть. Трогать нельзя. — А за дополнительную плату? — Тоже нельзя. — Частные случаи? — Возможно. Он усмехнулся, но не стал продолжать расспросы. Ещё раз окинул быстрым взглядом обслуживающий персонал, отмечая, насколько каждый из сотрудников клуба проникся своими обязанностями. Встречались те, кто органично вписывался в атмосферу, но были и те, кто выглядел зажатым. Старался переступить через себя, но страдания отражались на лице. Ненадолго, периодически, пока администратор, тенью скользящий по залу, отворачивался и занимался кем-нибудь другим. Осаму, чтобы выхватить их взглядом из толпы, достаточно было пары секунд. Однако он жаждал сюда попасть вовсе не для того, чтобы оценивать работу, внутреннюю отделку и униформу сотрудников. Его волновало совсем другое. — Слышал, у вас тут хороший товар прозябает, — хитро покосился он на бармена. — Не знаю, про какой товар вы говорите. Выпивка тут не задерживается. — Я не об этом. Я про девушку, похожую на гайдзин*. Кадзуко, кажется. Такую ни с кем не спутаешь. Старик хмуро взглянул на него из-под густых бровей. — Ничего о ней не знаю, просто бывает время от времени. — А мне нужен тот, кто знает. — Я знаю, — обаятельно улыбнулась присевшая рядом проститутка. — Кадзуко не такой уж и хороший товар. — Хочешь сказать, что ты лучше? Не ври, красавица. Девушка недовольно фыркнула: — Свет на ней клином сошелся, что ли? Все только её и спрашивают. «Сошелся, ещё как…» — мысленно ответил Осаму. Эри он к себе расположил с лёгкостью, и в этом не возникало сомнений. Он ей понравился, а сейчас продолжал очаровывать, закрепляя эффект. Пара пленительных улыбок. Несколько нежных слов. Она курила тонкую сигарету со слабо выраженным запахом ментола, улыбалась, смеялась над несколькими удачно ввернутыми в разговор шутками и совсем не замечала, что ей методично развязывают язык. Задают наводящие вопросы, интересуясь как будто бы работой, но на самом деле благополучно пропуская мимо ушей определённую часть её рассказов, выделяя лишь те моменты, когда она начинала говорить о посетителях. А говорила она о них много и часто. Преимущественно, всё сводилось к жалобам и откровениям о нелёгкой судьбе тех, кто работает в подобных местах. Он сочувствовал, ненавязчиво подталкивая к продолжению. Клубок тайн отдельных обитателей этого города разматывался, к пальцам Осаму уже оказалось привязано немало нитей. Но всё это — потом, а сейчас он был джентльменом, и всё внимание сосредоточил на собеседнице. У губ Эри был вишнёвый привкус — дань жевательной резинке, дополненный мятной свежестью, а сам поцелуй вышел быстрым и немного сдержанным. — Прости, мне не следовало торопиться, — произнёс Осаму, одаривая собеседницу очередной ослепительной улыбкой. В любом случае, это знакомство должно было закончиться прямо сейчас. Он не рассчитывал на продолжение. Люди могут быть полезными. Несомненно, могут, но у каждого из них свой срок службы. Здесь длительная эксплуатация не имела смысла. Всё, что нужно было узнать, он уже услышал и принял к сведению. — Я позвоню, — пообещал он, принимая визитку из рук девушки. Спустя десять минут после прощания, картонный прямоугольник занялся пламенем и сгорел, превратившись в небольшую горстку пепла.***
Кадзуко крутилась перед зеркалом, распевая некогда хитовую, но до сих пор не устаревшую, а, скорее, ставшую классикой песню «All you need is love». Правда, в её исполнении она звучала несколько иначе и приобретала пошлый оттенок. Сираиси время от времени заменяла слово «love» на «fuck». При этом пыталась хотя бы немного играть голосом, изображая хрипы, стоны и завывания. Услышь «Битлз» во что превратили их бессмертное творение, они, наверное, слегли бы с инфарктом. А те, кто до знаменательного дня не дожил, перевернулись бы в гробу только так. Но Кадзуко свои вокальные данные объективно не оценивала, понимая, что на сцену не собирается, а то, как она поёт в стенах собственного дома, никого не касается. Она собиралась на свидание, но вовсе не с милым пареньком, а с далеко не милым мужчиной сорока двух лет, с которым познакомилась в конце прошлой недели и на которого сегодня должна была произвести впечатление. Сираиси посмотрела в зеркало, оценивая собственное отражение. По случаю свидания девушка надела ярко-красное платье-футляр, накинула на плечи того же цвета болеро и подобрала туфли в тон. Краситься не хотелось совершенно хотя бы по той причине, что на коже появилось раздражение, несколько мелких прыщиков, которые девушку основательно подбешивали одним только фактом своего существования. Косметика несовершенства кожи не только не маскировала, а, скорее выставляла на всеобщее обозрение, и это дико раздражало. Тем не менее, Кадзуко всё равно взялась наносить макияж. По обыкновению уже провела толстую карандашную линию вдоль линии роста ресниц, растушевала тени, а на губы нанесла прозрачный блеск, стараясь придать им объём. В конце концов, нужно было хотя бы частично походить на девушку с фотографии. Если о длине волос можно было наплести много чего, хоть легенду о стрижке, хоть о прилипшей жвачке, хоть о внезапном возгорании, с губами было чуть хуже. Ботокс из них за неделю вытечь не мог, а, следовательно, нужно было изображать из себя рыбку. Кадзуко несколько раз нажала на распылитель, и воздухе повис аромат духов. Не приторно-сладкий, а легкий запах свежести, схожий с тем, что возникает, когда режешь огурцы в салат или вдыхаешь морозный воздух. – Просто жесть какая-то, – пробормотала она, глядя на отражение в зеркале. Ухватила за лапу большую мягкую игрушку, что несколько дней валялась в пакете под кроватью, прижала к груди и снова покрутилась перед зеркалом. В общем, своим внешним видом осталась недовольна, потому как выглядела в данный момент недостаточно свежо, как сказала бы сама. В ней не было очарования юности, не было какой-то такой искорки детства. Косметика добавляла возраст, а потому Кадзуко больше походила на девушку лет двадцати пяти, но никак не шестнадцати. В то же время, смывать макияж было лень, да и ко всему прочему Сираиси понимала: косметика – важный элемент. Она поправила чулок, улыбнулась и заправила за его резинку складной нож. Подхватила рюкзак и направилась к выходу, предварительно выключив в своей комнате свет. Девушка появилась в дверях клуба как раз перед открытием. В зале было необычайно тихо, можно было даже расслышать, как скрипит прозрачное стекло бокала, который протирал Фуджи. — Не рано тебе клиентов ловить? — поинтересовался старик, не отвлекаясь от работы. — В самый раз, — Кадзуко присела рядом со стойкой. — Денег много не бывает, уж вам ли не знать, Фуджи-сан. — Не бывает. Зачем пришла-то? — Хотела попросить взаймы. Мне двадцатки не хватает на плату за аренду комнаты. У тебя же есть? Я отдам потом. С процентами, обещаю. Фуджи поднял на неё свой тяжелый взгляд, словно испытывал на прочность. Нехотя открыл кассу и выдал Кадзуко ровно столько, сколько та просила. — Будь осторожна там, — вздохнул он. — Полиции не попадись, как в прошлый раз. Кадзуко лишь подмигнула в ответ и уже через минуту упорхнула из клуба. Будничное бурчание Фуджи, его переживания — всё это создавало прекрасную иллюзию того, что она еще кому-то нужна. Впрочем, сама её жизнь была сплошь одной иллюзией, которая рано или поздно сотрётся, исчезнет без следа. Кадзуко уже давно смирилась с этой мыслью. Но судьбе было угодно распорядиться иначе. Она прошла пару кварталов, время от времени останавливаясь. По двум разным причинам. Во-первых, чтобы проверить наличие ножа за резинкой чулка. Вообще-то, она и так чувствовала, что орудие на месте, но не упускала возможности лишний раз в этом убедиться. Во-вторых, не оставляло в покое глупое чувство, что за ней кто-то наблюдает. Пристально, не отставая ни на шаг. Сираиси замерла на месте, оглянулась по сторонам, но это ничего не дало. Поблизости никого не наблюдалось, лишь где-то вдалеке блеснули фары, но в этом-то как раз ничего криминального не было. Вскоре машина проехала мимо, а чувство, будто на хвосте кто-то сидит, никуда не исчезло. Оно почему-то усилилось. Но Кадзуко положено было в любой ситуации сохранять холодный рассудок и на внешние раздражители не реагировать, что она и пыталась делать сейчас. Потому, когда рядом с ней затормозила машина, девушка уже справилась с внутренним мандражем и чувствовала себя звездой данного театра, рассчитанного лишь на одного актёра и на одного зрителя. Она выдохнула и решительно взялась за ручку, чтобы открыть дверь. За рулём сидел человек, не особо похожий на того, что смотрел с экрана компьютера. Видимо, его фотография тоже была взята из бескрайних просторов интерната, а настоящее лицо тщательно скрывалось. – Аки? – мило поинтересовался он, на время задержав взгляд на игрушке в руках у девушки. Это был тот самый отличительный знак, по которому искатель приключений должен был узнать свою сегодняшнюю пассию. – Она самая, – улыбнулась Сираиси. На самом деле, её мысленно перекосило от данного обращения. Кадзуко терпеть не могла имя Аки, но для своих героинь нарочно выбирала такие имена, не вызывавшие у неё в повседневной жизни положительных эмоций. – Милая игрушка, – хмыкнул мужчина. – Это... мой талисман, – произнесла она, улыбнувшись. Больше ничего не говоря, забралась на переднее сидение, закрыла дверь. Платье немного задралось, и игрушка в этом случае была просто необходимым элементом. Машина тронулась с места, а Кадзуко крепко зажмурилась. Каждый раз она боялась. Очень боялась, что у неё ничего не получится, боялась, что попадётся на очередном деле... Боялась, что всё пойдёт не по проверенному сценарию, а наперекосяк. – Не хочешь исполнить своё обещание? – поинтересовался водитель, глядя прямо перед собой, а не в сторону девушки. – О чём именно? – пискнула Сираиси, изображая испуг. Кажется, образ раскрепощенной девушки без комплексов удавался ей не очень хорошо, потому что сейчас она старательно разыгрывала саму невинность, что боится одного лишь упоминания секса. О том, чтобы им заниматься, даже речи не идёт и никогда не шло. Её собеседника это забавляло, никаких подозрений не вызывало. Он думал, что «Аки» нарочно играет с ним, не зная, какой сюрприз её ждёт. – О чём мы говорили в чате? – предположила Кадзуко, повернувшись в сторону своей сегодняшней жертвы и облизав губы, чтобы казаться немного раскрепощённее. Хотя, куда уж больше? Видок у девушки и так был ещё тот. Макияж смотрелся вызывающе, грудь практически вываливалась из платья, а само оно было таким коротким, что его можно было принять на пояс. – Именно. – Давай немного позже? – Сираиси придвинулась чуть ближе, переместившись на край сиденья, но, по-прежнему, продолжая прижимать медведя к своей ноге. – Ты, кажется, обещал угостить меня коктейлем, – выдохнула на ухо мужчине. Дышать ему на ухо было противно. Девушка изо всех сил пыталась не блевануть ему на рубашку. На бедро легла ладонь, тут же заскользившая выше, с явным намереньем тут же забраться под юбку. Кадзуко хлопнула его по руке. – Не здесь же, – выдохнула интимным шепотом. Внутренне её снова переколбасило и захотелось прямо сейчас сбежать, как можно дальше. «Беги, детка, беги», – посоветовало подсознание. «Заткнись», – огрызнулась мысленно брюнетка. – Ну, хорошо, – неожиданно легко согласился водитель. Кадзуко одернула юбку, снова прикоснулась к складному ножу, который обжигал ногу покруче любого прикосновения. Во всех этих постановках брюнетку больше всего раздражала необходимость к своим клиентам прикасаться. Нет, она, конечно, могла бы сидеть с каменным лицом, ничего не делать и всем своим видом говорить «я умываю руки», но это было бы достаточно глупо. В конце концов, нужно было как-то проявлять заинтересованность, а для них заинтересованность проявлялась именно в прикосновениях, в подтверждении желания, а не в задушевных разговорах. И Сираиси должна была соответствовать этим требованиям. Она и соответствовала, мысленно погружаясь в бассейн с грязью. Далеко не целебной, надо заметить. – Ты нервничаешь? – Немного, – смущенно улыбнулась брюнетка. – Мне надо выпить, чтобы расслабиться... – Обязательно выпьешь. Смешок, раздавшийся в тишине, Кадзуко не вдохновил. Более того, он вновь заставил сомнения и страхи поднять голову и посеять панику в душе. Сираиси осмотрелась по сторонам. Она не очень хорошо ориентировалась в этой местности, но понимала одно: везут её не в мотель и не к себе домой. Её везут в лес, о котором совсем недавно говорили в новостях, причем не в сюжете о защите природы. Этот лес фигурировал в криминальной хронике. Говорили, что совсем недавно тут была найдена девушка. О том, что с ней сделали Кадзуко предпочитала не вспоминать, потому что увидев на экране тело, недавно бывшее живым человеком, она невольно вздрогнула и отвернулась. – И что я же выпью? – спросила севшим голосом. – Коктейль. Снова смешок, но теперь уже откровенный, нисколько не скрываемый за прочими эмоциями. – Какой? Мужчина посмотрел в её сторону, улыбнулся нежно и произнёс: – «Кровавую Аки». – Мэри? – решила уточнить Кадзуко. – Нет, именно Аки. В этот момент Кадзуко отчётливо поняла, что сегодня игра будет не в одни ворота. Жертва ей попалась с характером, а значит... Значит, выживет сильнейший.