***
Алый костюм сидел на девушке так, словно она была рождена в нем, но тревога заставляла ее постоянно поправлять несуществующие складки на одежде. Бросив мимолетный взгляд на зеркало, Юма нервно повела плечом. Во дворе бродил совершенно незнакомый ей мужчина, который должен в скором времени стать ее женихом, и девушка не горела желанием видеться с ним чаще одного раза в день. Особенно, учитывая факт, что выглядит он близнецом наемника, который работал на семью уже почти с десяток лет. Перестать видеть в новом знакомом Вадима было сложно, но их различия в характере и поведении помогали хоть как-то разделить образы мужчин. К тому же, пообщавшись немного с Виктором, — как непривычно звучало это имя в особняке Дагбаевых — девушка заметила большую разницу и во внешности. Но самой запоминающейся и очевидной деталью оказался взгляд: серые глаза Вадима, вечно прищуренные из-за ухмылки на лице, казались ей более родными, чем карие и жгучие, почти слившиеся с расширенным зрачком. — Звали? — За дверью, наконец, послышался стук и мужской голос. — Да, заходи. Девушка отвела взгляд от зеркала, в котором, казалось, она так и замерла с задумчивым лицом. Юме не нравилось свое отражение, постоянно пытающееся указать на ее человечность. Наследнице семьи категорически запрещается показывать какие-либо эмоции, лишая других людей возможностей влиять на нее. Но сейчас перед ней стоял тот человек, при котором она могла не бояться сделать или сказать что-то не то, так как он всегда видел кого бы ни было насквозь. — Прежде чем Вы начнете целиться в меня своими спрятанными кинжальчиками или ноготками, я бы хотел сказать, что это была не моя инициатива. — Вадим добродушно поднял руки, будто сдавался. — Но и мне, честно говоря, хотелось посмотреть на Вашего принца. — Неважно. — Юма на самом деле и не думала уже о том, что брат ослушался деда и вышел в сад, зная, что в это время там же проходила важная встреча. — Я не за этим тебя позвала сюда. Нужно кое-что сделать. — Ну, это мы умеем. Кого? — Мужчина вытащил из спортивных штанов телефон, готовясь записывать нужную информацию в заметках. В любой обычный день Юма бы одобрила такое поведение наемника: казалось бы, зачем еще наследнице звать его в свои покои, если не дать еще одно задание? Но сейчас жест вызвал волну негодования и обиды где-то глубоко внутри, из-за чего девушка нахмурила тонкие брови. — Нет? Тогда слушаю с еще большим интересом. — Мужчина, пожав плечами, заблокировал телефон. Главная причина, почему Вадиму удалось остаться в семье до сих пор — его понимание ситуации. Наемник никогда не позволял себе задавать лишних вопросов, цель была обречена после первого упоминания ее Баатаром. Если же никого устранять не было нужно, мужчина просто был рядом, выполняя мелкие поручения. Юма давно заприметила одну особенность в характере мужчины, точнее ее отсутствие: для каждого человека он был отдельным, индивидуальным Вадимом, искусно преображаясь не только в характере, но и в поведении. Казалось, настоящего Вадима никто и не знает. Лжецом наемника не назвать, но манипулятором он являлся прекрасным, что позволяло ему не падать в грязь лицом перед Юмой или Баатаром. С Алтаном дело, по непонятным причинам, обстояло немного по-другому. Юма до сих пор не могла определить, почему Вадим выбрал такой ехидный стиль поведения с внуком своего нанимателя: вряд ли он таким образом издевался над парнем, выделяя, что тот находится ниже всех по статусу в семье. Да, юный Алтан отличался более нежным характером, который совершенно не подходил для такого окружения, но сейчас он взялся за ум, принялся работать над своими слабостями, что не смогло скрыться даже от глаз Баатара. Не первый раз Юма слышит его тихое одобрение в сторону брата. На самом деле, такие изменения девушке не очень по душе, и дело не в том, что она боится, будто Алтан может занять ее место, нет. Чутье подсказывало, что что-то определенно не так, и брат все еще скрывает от нее многое. Но ничего выпытать ей так и не удалось: Алтан не отреагировал даже на сломанный гребень, которым обожал сентиментально проводить по своим длинным волосам перед сном. Юма усмехнулась. Даже в такой ситуации, когда ее собственная свобода была под угрозой внезапного брака по расчету, голову заполонили лишь переживания о брате. Сама девушка никогда бы не призналась прямо, что беспокоится о нем и хотела бы, чтобы он оставался в стороне от семейных дел, но Алтан выбрал другой путь. — Нужно найти кого-нибудь, чтобы починить это… — Кивком указывая на сломанный гребень на столе, Юма еле слышно вздохнула. — Причем, починить так, чтобы был как новый. — Расческа Золотейшества? — Светлые брови мужчины поползли на лоб. — А мы, значит, среди зеленухи этой рыскали… — Случайность. Виктор наступил на гребень. Кстати, о Викторе… Я хотела спросить кое-что. — Нет у меня родственников таких! Похож просто, вот и все, а так, вообще впервые вижу такого. — Что? Нет, я знаю, что вы не родственники. — Девушка приоткрыла дверь и быстро выглянула в коридор, проверяя отсутствие подслушивающих или подсматривающих. — Буду говорить быстро и прямо, пока есть возможность.***
Вадим с напускным равнодушием рассматривал картины в позолоченной раме; на его не очень прекрасное настроение указывали только напряженные мышцы и изредка сжимающиеся кулаки. Светлые брови слегка хмурились, заставляя мужчину выглядеть более угрожающе чем обычно. Причина такого настроения прогуливалась рядом, таким же равнодушным взглядом скользя по стенам. Виктор, до ужаса похожий на него самого, появился в особняке слишком резко, обратив на себя внимание каждого. Баатар вел себя с этим гостем не так, как с любым другим, что подкидывало пищу для размышлений. Даже наследница, самый приближенный к Дагбаеву-старшему человек, не так много знала об этих связях. План Юмы казался немного странным даже для наемника, но кто Вадим такой, чтобы отказываться? Именно, он — тот, кто должен выполнить этот план, не отвлекаясь на ненужные раздумья. Но мысли, противным роем, копошились в голове, вызывая где-то в груди плохое предчувствие. Тревога не покидала ни Юму, ни самого мужчину, и один Алтан, казалось, не чувствовал никакой опасности, исходящей от неожиданного гостя. — Вадим, верно? — Наемник чуть не вздрогнул, услышав рядом чужой голос. — Не ошибся, надеюсь? — Нет, — покачал головой Вадим, выныривая из мыслей. — Что-то нужно? — Я здесь не очень хорошо ориентируюсь. — Не скрывая неловкость, произнес Виктор. — Через час должен быть ужин, насколько помню. Я бы хотел заглянуть перед этим в свою комнату, освежиться. — Понял, без проблем покажу. — Вадим проглотил шутку про то, что из наемников превратился в няньку и слугу, и развернулся к гостевому крылу. Виктор благодарно взглянул на мужчину и молча последовал за ним, тут же потеряв в нем всякий интерес. По слегка уставшему выражению лица можно было подумать, что гость действительно захотел только сходить в душ, переодеться, чтобы вновь, во всей красе, показаться перед Дагбаевым. Но слова Юмы не выходили из головы наемника, и правдивость ее слов доказал сам Виктор, внезапно останавливаясь рядом с проходом в крыло Алтана. — Юма ничего не говорила про это крыло. — Слабая улыбка тронула бледные губы. — Оно тоже для гостей? — Нет, пустует. — Вадим не придумал ничего умнее, кроме как убедить Виктора в том, что крыло не используется. — Внук Баатара уехал в Гонконг, поэтому там иногда только пыль протирают и цветы поливают. — Интересно… — Гость прищурился, впиваясь темными глазами в темноту, словно пытаясь обнаружить в ней опровержение услышанному. Казалось, мужчина вот-вот подорвется и вбежит в темное крыло, в поисках чего-то важного только для него. «Ему нужна не я», — предположение Юмы стало отзываться в черепной коробке пульсирующей болью. — «И, скорее всего, даже не деньги. Дед спрятал от него именно Алтана, значит, есть какой-то повод.» Действительно, все выглядело так, будто Баатар каким-то образом знал о скрытой цели Виктора, поэтому и скрыл с глаз внука, наврав, что тот находится в другой стране. Юма заметила, как уголки губ мужчины опустились вниз, как только тот услышал об отсутствии в особняке Алтана. Сердце зашлось быстрее, когда Вадим услышал слабый шорох, доносившийся из темного крыла — Алтан, скорее всего, вышел из комнаты. Парню не было запрещено прогуливаться здесь, но окажись он сейчас в коридоре, тут же включится свет, что привлечет внимание Виктора. По плану Юмы все шло идеальнее некуда, оставалось только дождаться, когда Дагбаев-младший сделает пару шагов вперед и самостоятельно подставит себя и деда. Несмотря на то, что наследница сама предложила пойти против Баатара, Вадиму не очень хотелось злить своего нанимателя. К тому же, просто так он скрывать внука вряд ли бы захотел. Неизвестно, кто кому угрожал, но наемнику пришлось приложить все усилия, чтобы не схватить гостя за плечо и увести к его комнате. Еще пара секунд… — Кхм-кхм. — С главной лестницы внезапно раздался громкий кашель, заставивший остановившихся мужчин вздрогнуть. — Рассматриваете что-то интересное, Виктор? Баатар деловито проигнорировал Вадима, даже не взглянув на него. Виктор, наконец, оторвал взгляд от пустого коридора и обратился к хозяину дома: — Нет, просто задумался. Вадим как раз провожал меня в комнату, хочу привести себя в порядок перед ужином. Баатар кивнул, словно давая разрешение мужчинам продолжить свой путь. — Попрошу Вас все же отказаться от идеи посещать данное крыло. Мой внук не любит, когда трогают его вещи. К тому же, там вот-вот должны были начать ремонт в одной из комнат. Следует быть осторожнее, чтобы не испачкаться. — Твердо произнес Баатар, слегка расслабляя галстук. — В худшем случае можно сильно покалечиться, споткнувшись в темноте. Вадим, зайди потом ко мне в кабинет. Не дождавшись ответа, Дагбаев-старший продолжил подниматься на свой этаж. Равнодушие на лице Виктора слегка успокоило Вадима: все же он был рад, что не позволил плану Юмы осуществиться так быстро. Подставлять Алтана ему хотелось меньше всего на свете, но горечь успела проскользнуть к сердцу, оставляя неприятный осадок. Почему-то Вадиму казалось, что встреча Виктора и Алтана не могла закончиться хорошо. Пообещав себе больше следить за гостем, наемник вежливо приоткрыл ему нужную дверь, пропуская его в просторную комнату. В мыслях горько кричал голос парня: «Ты хотел меня подставить!».***
Молчаливое приветствие не внушило оптимизма в Вадима, когда он вошел в кабинет Баатара. Мужчина поглаживал седую бородку и недовольно смотрел на наемника, намекая на неприятный разговор, который их сейчас ждал. — Я же ясно дал понять, что гостю не следует находиться даже рядом с крылом Алтана? В чем проблема? — Ну, как и сказал сам Виктор, он задумался, а я не хотел грубо прерывать его мысли. — Вадим сделал попытку аргументировать свой поступок — точнее, его отсутствие — но потерпел крах, чувствуя, что лишь еще сильнее разозлил Баатара. — Мне плевать, насколько грубым ты кому-либо покажешься. Знай свое место, ты обычный наемник, нет смысла беспокоиться о его отношении. Если я прикажу тебе вцепиться ему в горло, в следующую же секунду я жду, чтобы он задыхался. — Разве мы не о Викторе говорим? — Наемник удивленно вскинул брови. — Прошлым вечером Вы о нем только уважительно высказывались, а сейчас делаете такие намеки. — Мне нужны были доказательства, и я их получил. Не каждый день к Юме набиваются в женихи наши конкуренты. Баатар отвернулся к письменному столу, переместив большой и указательный пальцы к переносице. Казалось, мужчина вновь испытывал головные боли, которые преследовали его уже пару лет. Несмотря на то, что Дагбаев-старший всегда следил за своим здоровьем, возраст говорит о многом, и сейчас он уже не мог похвастаться своим молодым и сильным телом. Это не означало, что Баатар совсем постарел и лишился возможности выглядеть и действовать угрожающе, но, под внимательным взглядом своего наемника, мужчина не захотел притворяться. С таким образом жизни можно только радоваться, что повезло дожить до его возраста. Несмотря на то, что Дагбаев имел кучу наемников и охранников, не раз его жизнь находилась под угрозой, заставляя внуков лишь молча переживать о его самочувствии. Юма хмурилась, когда замечала любые намеки на старость деда. Каждая морщина Баатара приближала ее к становлению главой семьи, на что она, конечно, рассчитывала давно. Особой теплоты к деду она не чувствовала, по крайней мере, не так, как к брату, но терять ещё одного члена семьи не хотелось. Рана после внезапной смерти матери была еще глубока. Поэтому девушка старательно игнорировала любые изменения, сохраняя хладнокровность и равнодушие. Разглядывая напряжённую фигуру своего нанимателя, Вадим чувствовал, как тревога расползается по телу: если Баатар находился в таком состоянии и не скрывал своего недоверия к гостю, то тот на самом деле представлял серьезную угрозу. Осталось только определить, какую именно и кому. По мнению Вадима, можно было бы просто припугнуть этого Виктора. Но мужчина попал в особняк, без особого труда назвав себя кандидатом в женихи наследницы Дагбаевых. К тому же, ни Юма, ни Вадим ранее не слышали о нем: Баатар скупился на объяснения, смутно описав, что Виктор является неплохим конкурентом, и союз двух семей мог бы повлиять на их финансовую стабильность. Умело пользуясь связями и пробивая свой путь к Дагбаевым, мужчина заставил даже Баатара поверить в важность данного союза. По крайней мере, до определенного времени. Вадим облегченно выдохнул, когда понял, что нет нужды упрашивать своего нанимателя обратить внимание на гостя. Баатар лишь еще раз доказал, что не просто так встал во главе семьи. Теперь оставалось только ждать одного приказа, быстро избавиться от этого самого Виктора и заняться обычными делами. Однако, приказа Вадим так и не услышал, из-за удивления пропустив фразу Дагбаева-старшего мимо ушей. — Прошу прощения? Что Вы хотите сделать? — Наемнику пришлось переспросить, надеясь, что словил слуховые галлюцинации. — Говорю, пусть ходит пока тут. — Баатар скользнул алым взглядом по завибрировавшему телефону и взмахнул рукой, указывая Вадиму на дверь с намеком, что разговор их подходит к концу. — Ничего не делай. Пока. Только держи его подальше от Алтана. Нужно узнать, зачем он вообще сюда пришел. И Юму предупреди, чтобы козней не строила. Можешь быть свободен. — Но… — Свободен. — Грозный голос Баатара заставил Вадима нервно усмехнуться, кивнуть и быстро выйти за дверь, пока тот отвечал на звонок. Наемник чуть не столкнулся с одним из охранников, пока быстрым шагом проходил по коридору. На улице, казалось, совсем потемнело за пару минут его пребывания в кабинете Дагбаева-старшего, и мужчина остановился, наблюдая, как в противоположном окне, этажом ниже, включился свет, вырисовывая знакомую фигуру. Сердце пропустило удар, когда Вадим увидел укутанного в одеяло, растрепанного Алтана. Из-за Виктора ему приходится даже ужинать в своей спальне, и наемник подумал, что сидеть за столом, не имея возможности подколоть парня, наблюдать за покрасневшими от ярости щеками, нагло обращая внимание всех присутствующих на это, было бы слишком скучным занятием. Баатар знал, что гость точит зуб на внука, но Вадим не мог придумать ни одну причину. Парень не успел даже и мухи обидеть, только начиная вступать в свои права в особняке: к умилению наемника, Алтан иногда даже стеснялся говорить о том, что в его кофе все-таки была добавлена соль вместо сахара. Казалось, их глаза столкнулись на мгновение, вызывая рой мурашек на спине мужчины, и Вадим, совсем неосознанно, поднял руку и помахал парнишке, который отчетливо встрепенулся, прячась за шторами в следующую секунду. Одной из причин, почему наемник боялся сближаться с Алтаном, являлась его беспечность, заманивающая в идеальный мир, где он не «плохой человек», а сам парень не остался на попечении у его нанимателя. Рядом с Алтаном хотелось жить. Теплая улыбка скользнула по лицу наемника: свет в комнате напротив выключился, видимо, парень старался показать, что ему не было приятно увидеть Вадима. Их неимоверно тянуло друг к другу, но оба понимали, что их союз может испортить все. К тому же, наемнику нельзя иметь близких отношений, иначе слишком легко получится другим людям влиять на него. Но иногда хотелось просто позволить себе помечтать о том, как бы могла сложиться их судьба в следующей жизни. Данные мысли лишь еще раз доказали правоту Вадима о том, что наемнику не полагается испытывать чувств. Задумавшись, мужчина не заметил, как позади него стояла его копия, с обжигающей злостью всматривающаяся в то же самое окно напротив.