Скажи мне это ещё раз!

__ POV Клер __ Блин, как же мне стыдно!.. Каждого слова, сказанного ему, я, конечно, не помню, но помню суть. Помню, что ругалась. Помню, что мне было плохо, а он всё время был рядом со мной. Вот как я теперь спущусь вниз и буду смотреть Квилу в глаза, разговаривать с ним?.. Ужас. Но делать нечего. Я хочу пить, и у меня болит голова. И вообще нужно извиниться. Я переодеваюсь, открываю дверь и слышу знакомый вкусный запах – Квил что-то печёт. Боже мой. Любой нормальный человек пригвоздил бы меня к стенке, посадил бы под замок или надавал ремнём по жопе, ну, как другим моим одноклассникам. А Квил даже телефон мобильный не отобрал, ни одного слова плохого не сказал… Да ему памятник за это поставить нужно. Я и поставлю, если буду скульптором. – Доброе утро, – бормочу я и сажусь за стол. Стараюсь не смотреть на него. – Привет, солнышко! – как ни в чём не бывало говорит Квил и подаёт мне чашечку крепкого кофе. Я бормочу «Спасибо» и выпиваю почти залпом. Да, кофе – это то, что мне сейчас нужно. А Квил, оказывается, спец в том, что нужно принимать после перепоя. Но я никогда не видела, чтобы он курил или выпивал. Пару бутылок пива, выпитых за компанию у костра – не в счёт. – Квил, – я немножко покашляла – что-то у меня не то с горлом, – ты на меня не сердишься? – Нет, – он перевернул блинчик на сковородке, – будешь завтракать? То есть обедать уже? Я ослышалась. На меня невозможно не сердиться. Он меня, конечно, безумно любит, но всему на свете есть предел. Я делаю ещё одну попытку. – Квил, прости, я больше не буду. Чёрт, это далеко не всё, что я хотела сказать. Мои извинения похожи на те, которые я произносила лет пять назад, когда нечаянно разбила мячом стекло на кухне или когда наелась снега, а потом заболела гнойной ангиной. – Клер, я тебе верю, – он так посмотрел на меня, что я чуть сквозь землю не провалилась, – так что, смотри, не подведи меня. Хочешь ещё кофе? – Нет. Хочешь, я тебе помогу? Квил явно удивился, но возражать не стал и передал мне миску с жидким тестом. Я не умею готовить. Я ничего не умею делать. Всё делает Квил. Я повозила большой ложкой в этой миске и вылила немного теста на горячую сковородку. Масло на сковородке в ответ грозно зашипело. Квил схватил эту посудину за ручку, сделал круговое движение, и тесто красиво растеклось по всему дну. Ну вот, со следующим блинчиком я уже сама справлюсь. – Квил, я хочу научиться готовить. Я всегда любила ходить в гости к тёте Эмили. У неё домик хоть и маленький, зато очень уютный, чистенький, а тётина выпечка – выше всяких похвал. – Я сам повар не ахти, – Квил быстренько проткнул ножом начинавшие сильно подниматься на сковородке пузыри, – но блины печь и макароны варить умею. Значит, и тебя научу. Сама перевернёшь? – Да, – смело говорю я, беру деревянную лопатку, поддеваю блинчик снизу и… он расползается на две части. – У-у-у-у, ты куда уехал?.. Квил ржёт. Я хмурюсь. Ну с кем не бывает!.. Как будто Квил родился с умением жарить котлеты. – Первый блин комом! – говорит Квил и прямо руками вынимает из сковороды горячие остатки моего блинчика. – Давай я съем твой первый блинчик? – Ешь на здоровье, – милостиво разрешаю я и подливаю немного оливкового масла на сковородку. Что делать дальше, я знаю. Я всё схватываю на лету. Оу, нет, не схватываю. Схватывает Квил. Я не знаю, как так получилось, но, пытаясь налить на сковороду тесто и так же красиво распластать его, эта дурацкая сковородка выпадает у меня из рук. И она бы точно грохнулась мне на ноги, если бы не Квил. Вот это реакция! А ещё раскалённое масло вылилось ему прямо на запястье. – Ой, прости! – пугаюсь я. – Из-за меня у тебя будет ожог. – Не будет, – говорит Квил и облизывает себе руку. – Твой блинчик был очень вкусным. Но ты поосторожней со сковородкой. – Опусти руку под холодную воду, – со знанием дела говорю я – когда я сильно обожглась в детстве, Квил учил поступать меня именно так. – У меня само пройдёт, – отмахивается Квил. Ну прямо как я в детстве! – Квил, глупенький, само не пройдёт! – уверяю его я, беру его за руку, открываю холодную воду и сую его повреждённую руку под кран. Он смеётся. – Не вижу ничего смешного! – бурчу я. – Я просто вспомнил, – но Квил не договорил, потому что снова рассмеялся. – О чём? – Ну… как я распанахал себе полруки стеклом, помнишь, нет? Я содрогнулась. Нашёл, что вспомнить! Это как раз тогда, когда я попала мячом в окно, а Квил вынимал большие осколки из рамы. От страха я визжала так, как будто меня живьём режут. А Квилу хоть бы хны. – И ты тогда сама бинтовала мне руку, помнишь? – продолжал Квил. – Помню, – я кивнула. – У тебя тогда всё так быстро зажило. Даже зашивать не пришлось. – Сейчас тоже! – сказал Квил и продемонстрировал свою руку. Как будто ничего не бывало. – Ух ты! А у меня был бы ожог и долго болело бы. Так несправедливо. – Не капризничай, – Квил щёлкнул меня пальцем по носу, – ты не волк, на тебе быстро не заживёт. Я обиделась. – Снова ты мне сказки рассказываешь. Слушай, а я уже есть хочу. – Так напеки себе блинов! Я открыла рот, чтобы возмутиться, но тут же закрыла. Квил прав. Он не обязан за мной ухаживать. – Ладно, давай помогу, – сжалился надо мной Квил. Мы взяли вторую сковороду и устроили состязание – у кого получится лучше. Попутно кормили друг друга уже готовыми блинчиками, макая их в клубничный джем. Бессовестный Квил вымазал мне джемом нос. Я в отместку размазала ему джем по щекам. Он не обиделся и рассмеялся в ответ, вытер полотенцем и меня, и себя. Одной миски с тестом нам оказалось мало. Достали ещё яиц, молока и муки. Я не удержалась, выпачкала мукой руки и стала пугать Квила, будто вот-вот до него дотронусь, хотя еле сдержалась, чтобы не высыпать горсточку муки ему на голову. Квил рассыпал муку на стол, пригладил горку ладонью и нарисовал сердечко. Я помню, любила в детстве так рисовать. Я улыбнулась и проткнула сердечко стрелой. Вот так. Иногда я спрашиваю себя, почему Квил так печётся обо мне? Почему именно Квил, а не тётя Эмили? Не из-за меня ли он жертвует своей личной жизнью? Но почему? Я бы ничего не имела против того, чтобы он женился, и точно так же любила бы его детей, как он любит меня. Правда, никакого терпения у меня не хватит, чтобы вот так нянчиться с ними и терпеть все их капризы, как это делает ради меня Квил. Он ангел. – Квил, – спрашиваю я его, – почему мне так с тобой повезло? Почему ты на меня никогда не сердишься? Не ругаешь? Я ведь такое иногда вытворяю… Квил как-то испуганно на меня посмотрел. – Ну… – он замялся, – я же тебя люблю. – Я тебя тоже, – возражаю я, – но всё равно. Вот дядя Сэм очень любит Джоша, но он ведь наказывает его, так? Ставит в угол, запрещает играть в компьютер, даже иногда может огреть ремнём. – Клер, я не твой папа, – тихо говорит Квил, – и даже не дядя и не брат, ты же знаешь. – Тем более, – говорю я и вообще не понимаю, какого хрена он меня терпит. – Клер… Квил на меня так смотрит, будто хочет сказать что-то очень-очень важное. Ну, например, то, что в детстве меня похищали инопланетяне (я подавила смешок) или что я его незаконнорожденная дочь (что маловероятно, ибо Квилу… а сколько Квилу? Двадцать семь, вроде? Хотя не исключено, что так оно и есть), или, может, ему нужно срочно переехать и бросить меня на произвол судьбы? – Квил, ты что, язык проглотил? – я улыбаюсь и съедаю остатки последнего блинчика, хотя в меня он еле влез. Всё, я растолстею, и меня никто не полюбит. – Всегда задаю себе один и тот же вопрос – почему взрослые такие странные? И боятся детей? – Клер, ты ведь тоже уже взрослая, правда? Ты сама не раз мне говорила об этом, – как-то нерешительно сказал Квил. Он меня, кажется, боится. Вот это да. Но я, похоже, сглупила – «взрослый», «ребёнок». Я же не ребёнок. Но слово не воробей. – Конечно, взрослая, – уточнила я и даже начала складывать в раковину грязную посуду, может, Квил вымоет её потом? – Так что можешь говорить мне всё что угодно. Я тебя выслушаю и постараюсь понять. – Я э-э-э… Ты знаешь, как познакомились Джейкоб и Ренесми? Я нахмурила лоб. К чему это Квил вспомнил их? Насколько я знаю, Ренесми – дочь Эдварда и Изабеллы Калленов. Она приехала откуда-то из-за границы, Джейк тоже несколько лет где-то путешествовал. То ли они познакомились там, за границей, то ли здесь, но они встретились и – на тебе – любовь с первого взгляда. Но мне всегда казалось, что эту красивую девушку я видела раньше, в детстве. Ренесми, Несси. Может, то была другая девочка с таким же именем? Не знаю. Но можно спросить у Квила. Я и спросила. – Квил, почему мне всё время кажется, что в детстве мы играли с Ренесми вместе? Ты, я, Джейкоб и Несси. Её ведь тогда звали Несси? Квил сглотнул и отвернулся. Посмотрел на кучу сваленной в раковину посуды. Но каким-то невидящим взглядом. – Так и есть, – прошептал Квил. – Но почему… – Клер, они родились, чтобы полюбить друг друга, понимаешь? – Всё, Квила прорвало, и он затараторил так, что я еле успевала следить за нитью разговора. – Они как две половинки целого. Это судьба. Джейкоб знал об этом с самого её рождения. И всё время был рядом с ней, ухаживал за ней, играл с ней, воспитывал, был для неё старшим братом и верным другом, пока она не выросла. Выросла она очень быстро, но я тебе потом объясню, как это произошло. Я о другом хотел сказать. Я тоже знаю, кто моя нареченная. Ты не обидишься, если я скажу тебе, кто она? Я оторопела. Вот это фокусы. У Квила, оказывается, есть невеста... – Ты мне сначала скажи, как ты узнал? Ну, что именно она – твоя половинка? – я умирала от любопытства. – Просто когда видишь её впервые, то понимаешь сразу, что она… Хотя в моём случае я сразу и не понял, – снова замямлил Квил. – Ладно, говори уже, кто она! Я её знаю? Интересно-интересно, как ты от меня смог её скрыть. Но так и знай, – я погрозила ему пальцем, – будь она самой красивой и самой доброй девушкой на свете, я ей никогда не прощу, если она заберёт тебя насовсем. – Клер, она меня не заберёт от тебя, – Квил виновато улыбнулся, – потому что эта девушка – ты.