На пару слов

Кирк с детства не любил Рождество. В то время как у других детей этот праздник ассоциировался с чудесами, подарками и волшебством, то у него, в очень религиозной семье — это всегда были проповеди, молитвы и много того, о чем взрослый О’Райли предпочитал не вспоминать. Если он что-то и усвоил на своей работе — даже двух — в мире не было чудес, не было сказок, зато было много дерьма, которое он попеременно, то помогал продавать, то отстреливал с одинаковым безразличием. В Рождество Кирку обычно было еще более уныло, чем в будни. От шума на улицах, очередей в магазинах и разноцветного мерцания гирлянд у него усиливались мигрень и ненависть к людям, даже таблетки не спасали. Хотя, плюсы в Рождестве несомненно были, как в том году, когда они с Мёрдоком практически в открытую толкнули огромную партию наркоты, пользуясь полным отсутствием лишних прохожих. — Ты так улыбаешься, будто сам обдолбался, — хохотнул МакАлистер, глядя на непривычно довольного и расслабленного сержанта. — Наконец-то тишина, — неопределенно хмыкнул тогда О’Райли, наслаждаясь прохладой и тем, что мерзкая головная боль отступила и их ради разнообразия сегодня не попытались убить. Все прошло так спокойно и тихо, что впору было это считать Рождественским чудом. Мёрдок ничего не ответил, только подвез его до дома и поехал к семье, намереваясь успеть к самому разгару праздника. Тогда у МакАлистера была семья. О’Райли никогда не считал себя ни хорошим человеком, ни тем более хорошим семьянином в перспективе — какое там с его свеженькими взысканиями за сексизм в участке! — поэтому чувствовал себя максимально неуютно в большом особняке МакАлистера сейчас. Черт его знает, почему Мёрдок позвал, черт его знает, почему Кирк согласился на приглашение отметить рождество вместе. Как-то некстати пришла в голову мысль, что они не встречались здесь с похорон Лиама. Не то чтобы Кирк был близок с братом Мёрдока и его уже тоже покойной стервой-женой, но знал обоих и сейчас впервые задумался, насколько сильнее это Рождество рвет нервы МакАлистеру, чем ему самому. — Дядя Кирк! — навстречу из боковой комнаты вылетел Кристофер, и Кирк отвлекся от созерцания огромного пустого пространства комнаты и водруженной в центре сосны, обложенной подарками в три ряда. Право, Мёрдок, так очевидно пытался отвлечь племянника или самого себя, заполняя пустоту комнаты? — А тетя Марина и дядя Финн будут? — Они приедут после праздников, Крис, — ответил Мёрдок, выходящий из кухни с тарелкой фруктов и указывая Кирку жестом на диван, — проходи, чего стоишь? О’Райли поймал себя на том, что так толком и не вошел, будто раздумывая — присоединиться к празднику или же все-таки сбежать пока не поздно, от всех этих неудобных моментов, где надо проявлять дружественность, заботу и вести светские беседы. Откуда в голове взялся этот стереотип Кирк не знал, по-хорошему, несколько лет работы с Мёрдоком не дали ему знания о том, как МакАлистеры отмечают семейные праздники, так что единственным способом это узнать было непосредственное участие. Да и тупо было бы уйти, когда уже пришел. — Значит, мы втроем, — резюмировал племянник Мёрдока и побежал включать большой телевизор в гостиной. — Знаю, что ты не любитель Рождества, но Крис привык к гостям, а Марина с Финном укатили в теплые края. Вдвоем было бы совсем херово, спасибо, что пришел, — негромко сообщил МакАлистер, убедившись, что племянник уже включил телевизор и поглощен выбором телешоу. Кирк не нашелся, что ответить. Вопреки ожиданиям, неловкости и напряжения не было совершенно. Они уселись на диван, Крис устроился посередине, периодически с истинно детской непосредственностью таская то с тарелки у Кирка, то у Мёрдока еду, за которой было неудобно дотягиваться на низком столике. Они смотрели какие-то шоу, разговаривали в кои-то веки не о работе. О’Райли просто в один момент осознал, что поддался моменту и смеется вместе с Кристофером над какой-то невообразимой ерундой. Возможно, все же не стоило мешать новые таблетки с алкоголем. — Когда мы с Лиамом были детьми, у нас все праздники проходили в кругу семьи. И он никогда не дожидался полуночи, а я не открывал подарки без него, — негромко поделился Мёрдок, взглядом указывая на уснувшего на коленях Кирка Кристофера. Фоном мерно бубнил телевизор. О’Райли мог бы сказать, что предпочел бы забыть все празднества со своей семьей, но не захотелось портить атмосферу. В воздухе витало что-то такое спокойное и неуловимо домашнее, что испортить это плохими воспоминаниями казалось кощунством. — Хреновый из меня родитель будет, — продолжил МакАлистер, — но я же не могу отдать его в детдом. Лиам бы мне такого точно не простил. Да я и сам не позволю его забрать. — Нормальный родитель, — не согласился Кирк. — Хреновые родители — те, которым похер на своих детей, а Крис для тебя как родной, так что не думаю, что с тобой ему будет хуже, чем с… — О’Райли проглотил едва не вырвавшееся «психопатичной мамашей», — с чужими людьми. — Детям нужна семья, — отозвался МакАлистер, — вот такая вот, которая собирается на Рождество вместе, смотрит тупые шоу и заботится, вытягивая друг друга из любого дерьма, приходя по первому зову и не задавая вопросов. — У меня такой не было, — хмыкнул Кирк, не понимая, к чему клонит Мёрдок. МакАлистер посмотрел на О’Райли в упор, будто просвечивая взглядом насквозь и одновременно удивляясь его недогадливости: — Но теперь может быть. Сказать, что сержант Гарды охренел — ничего не сказать. — Это предложение? Мёрдок только усмехнулся и неопределенно качнул головой, предоставляя собеседнику самостоятельно разобраться в предложениях и пожеланиях. Кирк перевел взгляд на крепко спящего на его коленях Криса, и внезапно даже для себя решил, что может быть для него в семейной жизни еще не все потеряно. Впервые Рождество казалось чем-то чудесным.