На пару слов

Попадать в детдом страшно в любом возрасте, попадать туда в раннем детстве — страшно вдвойне. Олега пугали пустые лица полицейских, которые его привезли непонятно куда, пугало серое здание и усталые взгляды воспитателей, принимавших его в казенный дом. — Как тебя зовут? — поинтересовалась все же одна девушка, с легкой улыбкой наклонившись к новенькому, осматривающемуся вокруг большими грустными глазами. — Олег, — представился Волков, сосредотачиваясь на женщине, которая с ним заговорила. Так было проще: можно было рассматривать ее лицо и платье, не думая о серых холодных стенах вокруг и многочисленных коридорах, ведущих непонятно куда. Неизвестность пугала сильнее мрачных перспектив будущего. Олег о будущем и не думал — не было ощущения, что он здесь останется один надолго. Все было, как во сне: вот сейчас он проснется дома, ну, или побудет тут в гостях, а родители его скоро заберут. — Идем, поиграй пока мы все уладим с твоими документами. В большом помещении было много детей, на него и внимания особого не обратили и вовсе потеряв интерес, когда ушел воспитатель, кратко представив новичка коллективу. Олег постоял еще немного, думая, к кому бы присоединиться, чтобы не стоять столбом в одиночестве, но все разделились на группы и играли друг с другом, поэтому, поискав глазами, Волков подсел к такому же одинокому рыжему мальчишке. — Привет. Я Олег. — Я слышал, — как-то отстраненно отозвался мальчик, не отрываясь от своего занятия. Карандаш елозил по листу, выводя широкие черные штрихи, но Волков не собирался сдаваться, решив, что этот рыженький тоже новичок, раз не успел еще ни с кем подружиться. — Как тебя зовут? — предпринял еще одну попытку Олег. — Сережа, — мальчик, наконец, оторвался от рисунка, поднимая удивленный взгляд на собеседника, будто не понимая, почему он еще здесь, а не смеется и не шарахается, как остальные. Олег же еще не успел влиться в коллектив, поэтому не знал ничего, да и не хотел, просто хотел дружить. — Что рисуешь?.. *** — Что рисуешь? Олег редко курил. Сереже не нравился дым, да и запах тоже, но порой Разумовский так чем-то увлекался, что Волков чувствовал себя рядом неловко и неуместно. Сигареты помогали — занимали руки и создавали иллюзию того, что нет, Олег не просто так подпирает стену и смотрит на Сережу, Олег занят важным делом, Олег курит, ничего подозрительного. — Венеру, — отозвался Разумовский, встряхивая баллончик. Волкову казалось, что даже в темноте видно, как у Сережи горят глаза, когда он занимается любимым делом, вымещая в рисунках тревогу и обиду. — Это ту, за которую тебя выгнали с урока? — Ага, — Сережа легкомысленно усмехнулся и продолжил выводить какие-то еще контуры на стене гаража. — Ты можешь уже идти. В переулке мелькнули тени и Олег напрягся, сдерживая прошедший по спине холодок. Оставлять тут Сережу одного он не планировал — в рост вытянулся, но так и остался совсем худым, ему явно должно быть страшнее. Да и темноту он с самого детства мягко говоря недолюбливал. — Закончил, — выдохнул Разумовский, и Олег отлепился от стены, подходя поближе, чтобы рассмотреть в тусклом свете фонаря воспроизведенный шедевр. Сережа сиял, будто выиграл путевку в Лувр. Вышло действительно похоже, да и весь детдом знал, что рисует так хорошо только Разумовский. Оставалось надеяться, что владелец гаража тоже поклонник изобразительного искусства и не заявит в полицию. Волков усмехнулся и носком ботинка втоптал в дорожную пыль бычок от сигареты. — Не боишься, что нам влетит однажды за такие шедевры? Сережа улыбнулся и примирительно взял друга за руку. — С тобой мне не страшно.