— Какое условие?.. Хотя нет, подожди, — Порш драматично поднимает палец вверх, — подожди. Зачем я вообще об этом спрашиваю, если ты явно пошутил или, ну я не знаю, просто издеваешься надо мной.
Порш с опозданием понимает, что последнее, конечно, было лишним. После всей той заботы, которую он ощутил на себе от этого мужчины, который был его клиентом, а он — обслуживающим ему член за весьма приличную сумму для минета…
Блядь… последние слова точно были лишними. И новая волна стыда накрывает скулы.
Между тем Кинн продолжает спокойно смотреть ему в глаза. Он вообще ведёт себя очень спокойно. Словно полностью контролирует ситуацию и очень взвешенно относится к своему предложению.
— Я не пошутил. Я не издеваюсь над тобой. И я готов заплатить тебе пятьдесят тысяч бат, если ты проведёшь следующие десять дней со мной. Но есть одно условие.
Порш в смятении. Это похоже на какой-то сюр.
Чёрт побери, не могло ему так подфартить!.. После всех этих грязных ублюдков с их вонючими причиндалами… Такой роскошный мужчина, кажущийся кем-то из другого мира. А как он ласково прикасался к нему, когда Порш так старательно работал ртом над его ширинкой.
— Э-э… Так. Ты… Э-э… ты всё-таки извращенец? Ох, я знал, — Порш трясет головой словно китайский болванчик, — тачка, прикид, это твое «на, вытри там салфеточкой» — это всё прикрытие, верно? Наивных простачков заманиваешь? А сам, поди, не прочь отхлестать по заднице, придушить, связать по рукам и ногам, чтоб не брыкался… Я прав, ну скажи ведь, а?
Кинн запрокидывает затылок. Почему-то Поршу кажется, что тому с трудом удается сдержать смех. Затем качает головой и снова обращает свой взгляд на вконец поникшего парня:
— Что заставляет тебя думать, будто я такой? Скажи, — ладонь Кинна в третий раз за вечер оказывается на его колене, — почему ты так решил?
— Не знаю… Наверное, потому что все, кто был со мной до этого… по ним было видно,
что у них на уме.
— Сдается мне, не так уж много их и было у тебя, верно?
Порш опускает взгляд, шепча влажными губами:
— Я плохо тебе отсосал? Если так… возьми свои деньги обратно.
Другая ладонь Кинна оказывается на его волосах. Он бережно убирает за ухо Порша выбившийся из зачесанных назад волос локон:
— Ты честно заработал эти деньги. Мне всё очень понравилось, Пит.
Ухо режет от чужого имени.
Зачем я так нелепо соврал ему?
Порш кивает, всё ещё не поднимая глаз.
— Так что? Могу я озвучить свое условие?
Снова неуверенный кивок. Ладонь Кинна скользит к его виску, а Порш даже не замечает, как начинает инстинктивно тянуться к ней щекой, только чтобы опять ощутить эту невинную ласку.
— Я готов заплатить тебе пятьдесят тысяч бат за десять дней со мной, если поверю в то, что всё это время мы с тобой — любовники.
— Чего?..
Порш не уверен, что не ослышался.
— Я непонятно выразился?
— Совсем непонятно. Так, стоп, — указательный палец Порша вновь поднимается вверх, — то есть, ты хочешь сказать, что готов отвалить парню с улицы пятьдесят кусков, если он будет десять дней притворяться, что любит тебя?
— Не совсем. Дело не в мастерстве притворства. А в том, что я должен поверить, что это так и есть. Ибо для меня существует разница между занятием сексом и занятием любовью.
— Стоп-стоп-стоп, — Порш выставляет вперёд ладони, — а Кинн убирает свои руки. — Ты сам-то себя слышишь? Сам втыкаешь, что предлагаешь?
— Абсолютно.
— Извини, я понимаю, что у богатых свои причуды и всё такое… Но не проще ли было провести эти десять дней со своим настоящим любовником? Ни за что не поверю, что у такого, как ты, его нет. Конечно, ты можешь быть даже женат, таких сейчас пруд пруди, но ведь явно есть какой-то подвох? Какой здравомыслящий человек будет снимать на улице парня за такие деньги, просто чтобы тот притворился его любовником на какое-то время. И ты хочешь, чтобы я поверил в подобное? Чёрт побери, я даже не эскортник. Не-не, чувак, не на того напал.
— Это не так просто, как кажется. Поэтому я и повысил предложенную тобой цену.
— Это бред, Кинн… Прости, но это бред. Короче, я юмор оценил. А теперь давай покажу дорогу до отеля, как договорись, и разбежимся. Уверен, с твоей фантазией, щедростью и добротой ты отлично проведёшь следующие десять дней.
— Я предполагал, что возникнут сомнения. Даю тебе время подумать до завтрашнего вечера. Если согласишься — будем считать его целым днём. Окей?
— Нет, Кинн, не окей. Не трать время. Знаешь, могу подсказать адресок хайпового клуба, как раз для тебя. Там все твои фантазии воплотятся в жизнь. И даже за гораздо меньшую сумму.
— Если бы я хотел поехать в клуб, так бы и сделал.
Порш никак не может поверить, что нет никакого подвоха.
Хотя это ещё как посмотреть.
— Слушай. Предположим, я бы согласился. Предположим, — Порш намеренно повторяет это слово. — Почему — я? Ну, то, что я чуть не скопытился под колесами твоего авто, это же случайность, верно? Так что, любому бы предложил такое, окажись он на моем месте?
— Не любому.
— Хорошо, — Порш, смелея на глазах,
а чего мне терять? вскидывает подбородок, — тогда ещё раз: почему — я? Что тобой движет?
Кинн поднимает брови, а затем чуть наклоняет голову набок:
— А тобой что движет, когда ты выходишь на улицу торговать собой?
Порш внезапно чувствует соленое жжение под веками: каким бы благородным ни был этот Кинн, он прекрасно осознает, кто перед ним: мальчик с улицы. И не надо питать никаких иллюзий.
— Это не равносильные вопросы.
— И тем не менее, вряд ли ты готов честно поведать мне о своих мотивах. Мы оба не готовы сейчас открыть друг другу душу. И в этом нет ничего предосудительного. Что касается моего предложения — я чётко озвучил его условие. Времени на раздумья у тебя до завтра. Решать тебе. А сейчас — давай-ка я подброшу тебя, куда нужно. Думаю, здесь уже недалеко от отеля, я разберусь с маршрутом. Так куда едем?
— Никуда, — Порш берется за дверцу авто, — я сам дойду.
— Нет, я довезу тебя. Где ты обычно работаешь?
— Я домой. Пешком дойду.
По губам Кинна скользит та самая таинственная улыбка.
— Хорошо. Покажешь дорогу?
— Нет же. Сказал, сам доберусь.
Но он так и сидит, вжимаясь в удобное кожаное кресло. А рука его кажется застывшей на красной дверце.
Кинн склоняется к нему, шепча:
— Тебе не нужно бояться меня. Я не маньяк и не извращенец. Допускаю, что мое предложение не самое обычное. Но прошу тебя: подумай.
— Я просто не понимаю, зачем платить деньги за то, чтобы тебя… любили? Ну, или достоверно изображали, что любят… Разве нет никого, кто бы тебя любил просто так? За то, какой ты… это я имел в виду.
Улыбки Кинна как ни бывало. Только взгляд делается очень задумчивым:
— Хотел бы я знать ответ на твой вопрос.
Порш всё-таки открывает дверцу, на ходу уточняя:
— Если соглашусь, но не справлюсь — ты ведь не заплатишь ни бата?
Кинн прищуривает взгляд:
— Верно. Именно поэтому я и сказал, что всё не так просто.
— Ясно, — Порш изображает кавычки в воздухе, — развод чистой воды, кто бы сомневался.
— Я уже всё сказал. Не веришь — переубеждать не стану, — он протягивает Поршу визитку, — жду звонка завтра до шести вечера. Нет так нет. Неволить не стану. Преследовать тебя или вредить иным способом — тоже.
— Ага, — ехидно поджимает губы Порш, — бывай.
— Возьми мой номер. Он не кусается.
Но Порш только машет ему рукой и, стараясь не оглядываться, спешит выбраться на обочину шоссе.
***
— Пит, а как… как ты понял, что вы с этим твоим Вегасом любите друг друга?
— Э-э, что вдруг решил спросить? Так, чувак, колись! Тебе кто-то приглянулся?
Они скромно обедают лапшой быстрого приготовления.
— Да почему сразу это-то? Просто спросил… любопытно.
Пит улыбается. Несложно догадаться, что для него значит Вегас.
— Нам хорошо рядом. Если долго не видимся — начинаем скучать.
— Ага. Особенно он, да? Так успевает соскучиться, что ему нетерпится отстегать «любимого» по спине и прочему… Извини. Не удержался.
— Ничего… — Пит отводит взгляд, — знаю, что не все нас поймут. Но вот что я тебе скажу: как-то раз мы «переусердствовали». Я тогда чуть сознание не потерял. Видел бы ты, как он переживал, говорил, что никогда не простит себе, если со мной что-то случится. А потом до полуночи сидел у моих ног, плакал и всё целовал и целовал мне колени. Я не пытаюсь убедить тебя в том, что наши с Вегасом отношения — идеальные… Но мне нравится
принадлежать ему. И можешь даже не пытаться понять нас, Порш… Просто прими своего друга таким, какой я есть.
Да. Порш действительно не понимает. И, возможно, даже не пытается понять. И хотя частенько не сдерживается и поддевает Пита ехидным замечанием, он жалеет друга. И желает ему счастья.
— Окей… Если убрать всю эту вашу садомазо-хрень, чтобы почувствовать себя любимым, тебе должно быть хорошо с другим человеком и вы должны скучать друг по другу?
— Это лишь часть. Далеко не всё. А вообще это всегда очень индивидуально.
— М. Понятно.
Что ничего непонятно.
— Я сумел ответить на твой вопрос?
— Более или менее.
Пит улыбается и добавляет:
— Каждый раз, когда приходит время расставаться, мы не знаем, как отпустить друг друга.
Порш кивает.
Хм…
Подсвечивает экран телефона.
— Ладно, мне надо бежать.
— Туда, да?
— Ага.
Пит сочувствующе ведёт взглядом. Он знает: Порш не любит его расспросов на эту тему.
***
— У меня нет такой суммы сейчас. Может быть, можно что-то придумать? Заплатить частями или ещё что?
Напротив равнодушно качают головой.
А Порш… От досады хочется проломить кулаком стену.
Ну почему всё так?!
