Еще несколько слов на "С"

Операционная всегда была моим вторым домом. Не было другого места в мире, где я чувствовал бы себя более уверенно. Я всегда мог войти в одну из операционных и почувствовать, что это мое место в мире — эта комната, где я буду делать то, в чем преуспел. Там я спасал жизни. Яркий свет и стерильный запах всегда успокаивали меня, но сегодня… Я никогда не чувствовал себя более встревоженным и напуганным! В этой комнате не было никакого уюта, когда моя жена лежала на столе, завернутая в голубые простыни, а ее живот был измазан йодом. — Эдвард, — тихо произнесла Белла, когда я сел рядом с ее головой, наблюдая за ее и нашим сыном. Я улыбнулся под маской, вложив свою руку в ее протянутую. — Я… я боюсь. — Все будет хорошо, — заверил я. — Эмили знает, что делает, и я здесь. Она покачала головой, слезы потекли по щекам: — А если он не сможет дышать? Он слишком мал… Еще слишком рано. Я не могу его потерять. — Мы не собираемся его терять. Его выживаемость составляет девяносто девять процентов. Это… — Я покачал головой, — все равно, что будет через две или пять недель. Если у него будут проблемы с дыханием, Джаспер и педиатр позаботятся о нем, но я очень сомневаюсь, что для него это понадобится. — Обещай мне, что позаботишься о нем? Я хочу, чтобы ты сказал мне, что с ним все в порядке. Я кивнул и погладил ее по щеке: — Я могу это сделать для тебя. Внезапно дверь распахнулась, и вошла доктор Улей, быстро просунув руки под хирургический халат. Женщина была опытной, но весь опыт в мире иногда не мог помочь. Теперь, когда мы были в операционной, мое беспокойство, казалось, переместилось с моего сына на Беллу. Из-за ее состояния существовала очень большая вероятность сильного кровотечения, которое легко могло отнять у меня женщину, которую я любил больше собственной жизни. Женщина, которая сделала меня лучшим мужчиной. Женщина, которая любила меня безоговорочно, так легко и глубоко. Белла была моим миром, и она была им с того момента, как сменила подгузник Крохе той ночью много лет назад. Да, я изменился ради Софии, но… я остался измененным ради нее. Я не мог вспомнить свою жизнь до нее и отказывался представить себе жизнь без нее. Это была бы недостойная жизнь. Она делала жизнь невероятной. Она сделала ее красивой. Она была моей второй половинкой. Подняв руку Беллы, чтобы поцеловать костяшки ее пальцев, я встал с табурета и сделал несколько шагов к Эмили. — Я не могу жить без нее, — сказал я, чувствуя, что вот-вот сломаюсь. — Поклянись мне, что сможешь сделать это и сохранить ее в безопасности. Она вздохнула: — Она в хороших руках, Эдвард. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы она справилась. Ее плацента находится низко и в опасном положении для вагинальных родов, но я уверена, что смогу вытащить вашего сына и сохранить ее в порядке. Впрочем, мы оба знаем, чем рискуем, как и она. Мы принимаем меры предосторожности. Препараты крови находились в операционной, готовые к переливанию в случае необходимости. Я молился Богу, чтобы их не было, но вид их дал мне некоторое утешение. На самом деле, оглядев комнату, я понял, что больше ничего не могу попросить. Мы были готовы! — Знаю, — кивнул я. В ее глазах мелькнула улыбка, прежде чем я медленно вернулся на свое место рядом с Беллой. Огромная часть меня действительно предпочла бы быть по другую сторону занавеса, но Белла нуждалась во мне, и не было никакого гребаного шанса, что Эмили позволит мне. — Как, ты, любимая? — Спросил я. Моя рука снова нашла руку Беллы, когда она медленно выдохнула, глядя в потолок: — Насколько сильно ты ей угрожал? Она повернула голову, и на ее губах появилась легкая улыбка, когда я усмехнулся: — Я этого не делал. Я просто сказал ей, что ты — моя жизнь, и мне нужно быть уверенным, что она сможет это сделать. — Жизнь, да? Я кивнул: — Ты единственная женщина, которую я когда-либо любил. И как бы ни сбивала с толку эта любовь, когда-то давным-давно я никогда не мог жить без нее. — Я тоже люблю тебя, Эдвард. Спасибо. Я усмехнулся, ухмыляясь: — Благодарю тебя. Спасибо тебе за любовь ко мне, за любовь к Софии и за то, что ты носишь нашего сына. Надеюсь, он похож на тебя. — Потому что ты боишься, что у тебя будет такой же мальчик, как ты? — она тихонько хихикнула. — Черт возьми, да. Софии достаточно похожа. — Может быть, немного. — Она кивнула. — А теперь поцелуй меня? — Никогда не спрашивай. Я стянул маску и наклонил голову, на мгновение захватив ее губы своими, прежде чем кто-то прочистил горло. Ублюдок. — Пора вытаскивать ребенка, — сказала Эмили, глядя на Беллу поверх занавески. — Готовы? Белла кивнула, ее рука сжалась в моей: — Да… Не могли бы вы подержать его, чтобы я сразу же увидела? — Разумеется. После краткого повторения того, что Белла могла ожидать, Эмили взяла скальпель, когда я немного приподнялся, глядя поверх занавески. Я внимательно наблюдал, как она делает первый из многих надрезов на моей жене. Я думал о каждом ее шаге, прежде чем она сделала его, оставаясь на шаг впереди. Как только она оказалась в матке Беллы, я затаил дыхание. — Он почти здесь, — сказал я, глядя вниз, чтобы встретиться взглядом с Беллой. — О Боже, — прошептала она. — Пожалуйста, пусть с ним все будет в порядке. Я посмотрела вниз, когда Эмили вытащила его голову и… У меня не было слов, чтобы описать этот удивительный момент. Слезы обожгли мои глаза, когда она почистила его рот и нос, прежде чем вытащить его маленькое тело, держа его. — Вот он! — объявила она, когда послышался самый тихий из криков, постепенно становившийся все громче и громче. Это был самый прекрасный звук в мире! — Он дышит! — Воскликнула Белла. — О боже, Эдвард! Он великолепен! — Он… он правда такой. — Прошептал я в благоговейном страхе, улыбаясь от уха до уха. — Белла, он потрясающий. Она кивнула, шмыгая носом и глядя на него: — Его зовут Роджер. *** Белла смогла посмотреть на нашего сына только около тридцати секунд, прежде чем его передали Джасперу. Она отпустила мою руку, велев мне уйти, как только он исчезнет из поля ее зрения. Я быстро вскочил со своего места и последовал за Джаспером к теплой колыбельке. — Апгар в одну минуту равен восьми, — сказал он, поглаживая моего сына, пока педиатр осматривал его. — Похоже, у него довольно здоровые легкие. Я кивнул, прочищая горло: — Боже, посмотри на него! Святое дерьмо, он был неописуем. Он был… идеален. Он был розовым, громким и чертовски злым, как и положено! И голова у него была вся в рыжих волосах, совсем как у Крохи в детстве. — Он прекрасен, Эдвард, — сказал Джаспер, похлопав меня по плечу. — Мы взвесим и измерим его, а потом вы сможете забрать его обратно. Я кивнул, внимательно следя за каждым движением его и педиатра вместе с сыном. Пока его взвешивали, я оглянулся на Беллу и ее мониторы. — Как она? Как кровотечение? — Немного хуже, чем я надеялась, если честно, — сказала Эмили, встретившись со мной взглядом. — Я пытаюсь взять это под контроль. Мое сердце разрывалось на две части, но, взглянув на сына и убедившись, что с ним все в порядке, я поспешил обратно к Белле. Ее кровяное давление было ниже, чем раньше, еще не опасно, но все же ниже. Я положил руку на щеку Беллы, поворачивая ее голову к себе. — Рождер великолепен, — сказал я. — Его минутный апгар равен восьми, что невероятно для его тридцати пяти недель. Он розовый и извивается, кричит Джасперу, чтобы тот оставил его в покое, потому что он хочет к тебе. У него рыжие волосы, Белла. Вообще-то, их очень много. Она мягко улыбнулась и заплакала: — У тебя получаются симпатичные рыжеволосые малыши. С ним все в порядке? Я кивнул: — Он само совершенство! Я снова выглянул из-за занавески, наблюдая за тем, что Эмили делала с моей женой. Плацента была доставлена, но матка Беллы не сокращалась, что вызвало кровотечение, которого я боялся. Минуты текли медленно, мое сердце все время колотилось быстро, пока Эмили работала, а Белле дали еще одну порцию крови. — Все под контролем, — наконец сказала Эмили, посмотрев на меня через несколько минут. — Как вы себя чувствуете, Белла? — Я в порядке, — ответила она, почти не обращая внимания на этот ужасный момент. Слава богу, она не потеряла слишком много крови. — Можно мне взять Роджера? Я улыбнулся и облегченно вздохнул: — Да, я доберусь до него, Кусака. — Я наклонился и поцеловал ее в лоб, прежде чем встать. Джаспер пеленал Роджера и что-то тихо говорил ему: — Он весит пять фунтов, девять унций и шестнадцать дюймов в длину (вес: два килограмма пятьсот двадцать грамм, рост: сорок один сантиметр), — сказал он, осторожно поднимая его. — Пятиминутный апгар равен девяти. Я протянул руки, и он осторожно положил в них моего сына. Я держал на руках своего сына! Мой здоровый, красивый, неугомонный сын! И я заплакал, на самом деле, черт возьми, заплакал! — Привет, малыш, — сказал я. — Я так сильно люблю тебя и невероятно счастлив познакомиться с тобой. Держу пари, ты хочешь к своей мамочке, а? Ответом мне был крик, и я воспринял его как «черт возьми, да»! Я осторожно подошел с ним к Белле, пока медсестра натягивала одеяло и халат ей на грудь. Я положил Роджера, и она быстро обняла его и меня. — Эдвард, он похож на тебя! — воскликнула она. — Привет, малыш. Привет. Я твоя мамочка, и я люблю тебя! — воскликнула она, когда я провел большим пальцем по ее лбу, не смея загораживать ей обзор нашего прекрасного сына. — Итак… Роджер? Она кивнула: — Оно просто подходит, не так ли? — Да, это действительно так. Я люблю тебя, Белла. Большое тебе спасибо. — Я тоже тебя люблю. — Она усмехнулась. *** Белла смогла держать Роджера на груди на протяжении всей процедуры, с моей помощью, конечно. Потеря крови сделала ее слабой, и хотя она была не очень большой, ее было достаточно, чтобы потребовалось переливания крови. Однако ее это, казалось, не беспокоило, и она была полностью очарована нашим сыном — нашим здоровым, красивым мальчиком! — У него все отлично, — сказал Джаспер, еще раз осмотрев Роджера, прежде чем Беллу перевели в отделение реанимации. — Мы будем внимательно следить за уровнем насыщения его кислородом и температурой тела, но пока вы поддерживаете контакт кожа к коже или пеленаете его, с ним все будет в порядке. Я кивнул, улыбнулся и протянул руку, пожимая его и похлопывая по спине: — Спасибо, Джаспер. Не знаю, что бы я без тебя делал. — Я лучший медицинский брат и педиатр в этой больнице. — Он ухмыльнулся. — Я побуду здесь некоторое время и проверю, как только вы все устроитесь, хорошо? — Спасибо, — сказала Белла, прижимая Роджера к груди, пока ее готовили к транспортировке. — Эдвард, ты должен пойти и сообщить хорошие новости. Мне хотелось кричать об этом с гребаной крыши, но в то же время я ненавидел саму мысль о том, чтобы оставить ее и Роджера: — Я уйду, как только ты устроишься. Она подняла брови, одарив меня взглядом «делай-что-бы-я-ни-сказала». Это было немного страшно. — Пожалуйста, уходи. — Хорошо, — вздохнул я, наклоняясь, чтобы прижаться губами к ее губам. Роджер решил прервать свое недолгое молчание, поэтому я быстро отстранился. — Да, да, думаю, теперь она вся твоя. Белла хихикнула: — Я уверена, что ему просто нужна грудь. Я люблю тебя. — Я тоже тебя люблю. Кроме того, ты выглядишь чертовски великолепно. — Ха! — усмехнулась она. — Если ты подлизываешься ко мне, чтобы я позволила тебе подержать его, лесть ни к чему не приведет. Вы можете забрать его позже. Вообще-то, она выглядела потрясающе, держа нашего сына, но… Я вроде как хотел ребенка. Но в какой-то момент она заснет, и я воспользуюсь шансом. Поцеловав ее и Роджера еще раз, я направился из операционной в приемную. Как только я открыл дверь, все, казалось, вскочили со своих мест, и София побежала ко мне. — Он здесь? — спросила она. — С мамой все в порядке? Я ухмыльнулся, кивнул и взял ее на руки: — Роджер Чарльз Каллен родился в восемь часов шестнадцать минут. Он весит пять фунтов девять унций и шестнадцать дюймов в длину (вес: два килограмма пятьсот двадцать грамм, рост: сорок один сантиметр). Он… он чертовски идеален. У него отличные легкие, на самом деле его крик пронзителен до ушей. — О, Эдвард! — Воскликнула мама, обнимая меня руками, хлюпая носом между нами. — Какое облегчение! — Поздравляю, сынок, — сказал папа. — Держу пари, он красивый. Я кивнул: — Да, он действительно такой. — Чарльз, значит? — Спросил Чарли, тихо посмеиваясь. — Белла выбрала ему мое имя? — Вообще-то да, — засмеялся я. — Но оно ему подходит. Мы знали какое его второе имя, но остановили свой выбор на Роджере. Ну, она так сделала. — И как она себя чувствует? — Она в порядке, но потеряла немного крови, — вздохнул я. — Это было ужасно, но быстро все разрешилось. Сейчас ей делают переливание крови, чтобы восстановить потерю. — Что случилось? — Спросил папа. Потратив несколько минут на то, чтобы сесть, я рассказал им, как все произошло, от ресторана до операционной. Я мог бы сосчитать по пальцам одной руки, сколько раз я был так напуган, хотя, вероятно, я преувеличил в миллион раз. Не было ничего более невообразимого, чем мысль о потере моей семьи — о потере Беллы. Она была моей опорой, просто и ясно! — Я так рада, что все будет хорошо, — сказала мама. — Итак, когда мы сможем с ним встретиться? — Сначала я его подержу! — Завопила Кроха. — Верно, папочка? Верно? — Да, знаешь, — засмеялся я, когда мама выпучила глаза. — Белла обещала ей, мам. Ты можешь взять его следующая. — Хорошо, — вздохнула она с легкой улыбкой. — Тогда почему бы тебе сначала не забрать Софию и Чарли? — В самом деле? — Спросил Чарли. — Ты… ты уверена, Эсме? Она кивнула: — Она твоя дочь, так что, конечно, я уверена. Скоро мы увидим ее и Роджера. — Хантер мне все равно нравится больше, — сказала София. Я приподнял бровь и открыл рот: — Давай… не будем говорить этого мамочке, ладно? — Я не буду, но Хантер будет лучше. Просто говорю это. Она точно собиралась сказать это Белле. *** Тот момент, когда София впервые встретила своего братика, навсегда запечатлелся в моей памяти. Счастье на ее лице от того, что она увидела его, от того, что он сжал ее палец, и любовь, которую она выплескивала на него так быстро и легко, сделали это одним из моих любимых моментов в этой невероятной жизни. — Почему он такой сонный? — спросила она, садясь на стул рядом с кроватью и держа его, пока я стоял на коленях рядом с ней, внимательно наблюдая. — Он через многое прошел, сладкая девочка, — сказала Белла. — Роды — это своего рода травма для детей, так что он выздоравливает. Через несколько дней он придет в себя. Она кивнула, убрала руку из—под его головы, которую я быстро протянул, чтобы удержать, и провел пальцами по его лбу: — Он симпатичный. — Да, — сказал я. — У него совсем не картофельное инопланетное лицо. Белла подавилась смехом, прикрыв рот рукой: — Что? — Я сказал, что нет, — ухмыльнулся я. — Он само совершенство. Ладно, у него было немного инопланетное лицо, но почти тридцать шесть недель в матке делали это с каждым ребенком. Это было ожидаемо, просто не упоминалось. Но для меня он был прекрасен. — Он тебе нужен, Деда? — Спросила София. Он улыбнулся: — Только если ты готова поделиться им, тыковка. — Да, я могу взять его позже. Я люблю тебя, Роджер. — Она наклонила голову и нежно поцеловала его в лоб. Он немного извивался в ее руках, заставляя ее быстро отпрянуть с широко раскрытыми глазами. — Я его разозлила? — Нет, он в порядке, — сказал я, забирая его у нее. — Это он сказал, что тоже тебя любит. Когда я проходил прямо к Чарли, с его первым внуком, выражение его лица было бесценным. У грубого мужчины были слезы на глазах, когда он прошептал «привет»: — Боже, Беллз, он невероятен, — сказал он с благоговением. — Я тоже так думаю, — сказала она, улыбаясь, когда Малышка присоединилась к ней на кровати. — Спасибо, что дали ему мое имя. — Это было единственное имя, которое я смогла подобрать, — рассмеялась она. — Я хотела, чтобы у него была частичка тебя, потому что… ты всегда был рядом. Ты невероятный отец, и именно поэтому ты такой, какой есть. Тебе нужно было отдать честь, и Эдвард полностью согласился. Я кивнул: — Оно просто подошло и показалось мне правильным. — Это большая честь для меня, — сказал он. — Не могу выразить, как я счастлив. Я так горжусь тобой, малышка, вами обоими. Ты вырастила замечательную девочку, и я знаю, что с этим парнем ты справишься не хуже. — Мы учились у лучших, — сказала Белла. — Нам повезло, что у нас такие замечательные родители. Проведя с ним несколько минут, Чарли вернул мне Роджера, и я оставил его при себе, как только он вывел Кроху обратно. Медсестра и врач Беллы были здесь в палате, и все выглядело хорошо, поэтому они сказали, что ее можно перевести в другю палату. Она выглядела измученной и явно начинала чувствовать себя неловко, но никогда, черт возьми, не жаловалась. Очевидно, моя жена была намного сильнее, чем я когда-либо мог быть. Мне было стыдно за то, что я не отдавал ребенка, правда, не так сильно, как следовало бы, поэтому я вернул его ей, как только мы устроились в палате. Ей тоже не потребовалось много времени, чтобы понять, как ухаживать за малышом. После небольшой помощи медсестры она, казалось, совершенно успокоилась, хотя и беспокоилась, что он не получает того, что ему нужно. Убедившись, что это так, она немного расслабилась, и мы просто наблюдали за нашим новорожденным. — Ты можешь поверить, что мы сделали это? — спросила она, улыбаясь мне, когда я лег рядом с ней на кровать. — Да, я помню невероятный секс, — засмеялся я. — Хотя на самом деле… Он потрясающий. Я не могу поверить, что с ним все в порядке. Я имею в виду, я надеялась, что так оно и будет, но это такое облегчение, знать, что так оно и есть. Я был напуган до смерти. — Я тоже, — вздохнула она. — Жаль, что я не могла носить его еще немного. Я… я чувствую, что слишком сильно на себя давила. Я покачал головой, обнимая ее немного крепче, когда слезы наполнили ее глаза: — Нет, это не так. Просто пришло для этого время, и ты ничего не могла поделать со своим состоянием. Он идеален, а это все, что имеет значение. И теперь нам не нужно ждать. — Это правда. Эдвард, прежде чем придут твои родители… Я просто хочу тебе кое-что сказать. — Все, что угодно. Она взяла мою руку и сжала ее, глядя на нашего сына: — Ты корил себя за то, что делал в прошлом. Ты не раз говорил, как благодарен мне за то, что я дала тебе шанс, но я не думаю, что ты понимаешь, как я благодарна. Я смотрю на этого маленького мальчика и горжусь тем, что ты его отец. Ты изменил свою жизнь в одно мгновение, потому что маленькая девочка зависела от тебя. Многие мужчины этого бы не сделали. Ты боролся, но ничего страшного не произошло. Я благодарна судьбе за то, что ты мой муж и отец моих детей, отдал все ради нас. Я люблю тебя по многим причинам, которые не могу объяснить, и я слишком устала, чтобы перечислять их, — она тихо рассмеялась, качая головой, — но… Я просто хочу, чтобы ты знал, как я горжусь тобой и что нет никого другого в этом мире, с кем я могла бы когда-либо быть, с тем, кто заставит меня чувствовать себя такой же счастливой, любимой, защищенной, как ты. — Я тоже тебя люблю, Белла, — сказал я, целуя ее в висок. — Я самый счастливый человек на свете, потому что у меня есть ты и наши дети. Отцовство — лучшее, что когда-либо случалось со мной. Это привело меня к тебе.