Еще несколько слов на "С"

POV Белла Всякий раз, когда я представляла, что у меня будет ребенок, это было прекрасно! У меня болела спина и опухли ноги, но все происходит настолько невероятно, что все эти мелочи не будут иметь никакого значения! Мне и в голову не приходило, что беременность будет самым страшным временем в моей жизни. Никто по—настоящему не предупреждает вас о всех страхах, как рациональных, так и иррациональных. Никто не говорит вам, что вы будете беспокоиться о том, что у вашего ребенка будут две головы, хотя вы точно знаете, что это не так. Я никогда не знала, что у меня будут ночные кошмары, воображая, что я просыпаюсь уже не беременной или что ребенок родится прямо сейчас, посреди переполненной комнаты людьми. И никто не говорит, что, хотя у вас плохие показатели по беременности, что вы проведете время на постельном режиме, а не наслаждаясь счастливыми моментами беременности, при этом беспокоясь, что внезапно начнете истекать кровью и потеряете своего маленького мальчика, которого вы уже любите больше, чем могут выразить слова. Конечно, шанс есть, но вы не принимаете все это всерьез, когда вам говорят, что для этого нет никаких причин. Несмотря на все эти страхи и реальность того, что легко может случиться что-то плохое, мне все еще нравится моя беременность. Это было не идеально, большинство дней были ужасны, но… это на все что я могла надеяться. Это была мечта, ставшая явью, чувствовать то, как мой сын растет внутри меня, и наблюдать, как любовь всей моей жизни обожает меня так, как я никогда не могла себе все это представить. — Он движется! — София хихикнула, с благоговением наблюдая, как мой маленький мальчик двигает мой округлившийся живот, когда он толкается. — Он чувствует прикосновения? Она ткнула меня в живот, когда Эдвард засмеялся рядом с нами, оторвавшись от своего журнала: — Он говорит, что это щекотно… вот так! Он бросился на нее, щекоча ее бока, а она просто визжала от восторга. Она растянулась возле края кровати, изо всех сил пытаясь заставить его остановиться. Ей это безумно нравилось! Каждое «стоп» было на самом деле «продолжай», и каждое хихиканье было музыкой для моих ушей, когда я наблюдала, как они играют, очень осторожно, чтобы она не была слишком близко к краю. В прошлый раз ее рука была в гипсе восемь недель, и у Эдварда появилось несколько новых седых волос. — София, дерни его за волосы! — Я озорно усмехнулась. глядя на них. Эдвард посмотрел на меня с самым предательским выражением на лице, что дало ей поля для действия. Она схватила его за шею, и он упал на живот, моля о пощаде, когда она забралась ему на спину. — Ты заплатишь за это! — сказал он, потирая шею, когда она позволила ему сесть. — Я собирался позволить ей победить. Я пожала плечами, поглаживая живот: — Это мой первый шаг, поэтому я решила, что пришло время передать свои знания дочери. Он заполз обратно на кровать, пыхтя, устраиваясь на своем месте рядом со мной: — Ты не будешь беременна вечно. Просто констатирую факт. Я посмотрела на Софию, которая поправляла футболку, не обращая на нас внимания: — Я возбуждена и не могу быть удовлетворенной, так что не дразни меня, — прошептала я ему на ухо. Но на самом деле вся эта история без секса и даже без оргазма была сейчас самой худшей. Мысль о том, как он ласкает меня или тянет за волосы, заставила меня прикусить губу, потому что, черт возьми, я скучала по этому и хотела получить удовольствие. Я хотела, чтобы мой муж прикоснулся ко мне, заставляя мою кожу покалывать в предвкушении. Мне отменили постельный режим, но доктор Улей была очень довольно суровой и конкретной, что запрет остается в силе до конца моей беременности, учитывая, что моя плацента ни в малейшей степени не сдвинулась с места. Конечно, у нее еще было время, но мои надежды не оправдались. Его прищуренные глаза были направлены на живот, но я тоже чувствовала боль. — Мне очень жаль, Кусака, — искренне сказал он, обнимая меня. — Но осталось всего двенадцать недель. Я застонала, качая головой: — Это ни как не поможет. — Можно мне еще подарок? — Спросила София, вставая между нами и отталкивая Эдварда. — Только один, пожалуйста! — Всего десять, именинница. Твоя вечеринка начнется только в полдень. — Но мамочка, она действительно хочет еще, — сказал Эдвард, пытаясь воспроизвести щенячьи глаза Софии. — Мы могли бы, знаешь ли… дать ей еще один. Он подмигнул, прежде чем пересадить ее к себе на колени: — Ты получишь шесть шлепков по попе, Кроха. — Нет! Не надо! — Ты делал их в прошлом году, — засмеялась я. — Теперь моя очередь. — Мамочка! — взвизгнула она, когда я легонько похлопал ее по попке, и еще раз, и еще, и так до тех пор, пока не стукнуло шесть. — И еще чуть-чуть, чтобы вырасти на дюйм, как когда-то давал мне Дедуля, — сказала я, легонько ущипнув ее за руку. — Я вижу, что этот способ хорошо сработал на тебе. — Эдвард ухмыльнулся. — Осел, — беззвучно произнесла я, когда он рассмеялся. — А теперь, почему бы нам не пойти и не решить, какое платье ты хочешь надеть, а, именинница? София села, улыбнулась и кивнула: — Ладно! Она поспешно соскользнула с кровати и выбежала из комнаты до того, как я успела перекинуть ногу через край кровати. Эдвард быстро подошел ко мне и протянул руки для помощи. Я чувствовала себя мячом с палками вместо рук и ног, гигантским и неудобным, но в остальном счастливым. — Твоя мама и Роуз скоро будут здесь с «сам-знаешь-чем» и для украшения, так что, может быть, ты достанешь украшения из чердака? — Спросила я. — «Ты-знаешь-что» происходит в нашей ванной, верно? Он же не будет мочиться везде, правда? Я закатила глаза, смеясь: — Это котенок, так что да, он может пописать на пол, но твоя мама принесет лоток для него. Разберись с этим, а я займу ее чем-нибудь. — Мы должны были купить ей гребаного котенка, да? — Ага! Ты сказал «нет» собаке. *** София даже не слышала, как подъехали Эсме и Роуз, но я видела в окно, как машина въехала на подъездную дорожку. Моя именинница была слишком занята тем, что понятия не имела, какое платье выбрать. Я немного переборщила с покупками в интернете с тех пор, как в основном застряла дома, так что ей было из чего выбрать. Наконец, примерив каждое и поразмыслив, она выбрала одно. Оно было розовым и белым: белый верх, разделенный атласным бантом с лентой. Оно красиво струились, пока она вертелась и кружилась перед зеркалом, убеждаясь, что ей все еще оно нравится и подходит. — Итак, я думаю, что у тебя есть розовая повязка, которая подойдет к этому платью, если ты хочешь чтобы твои волосы были распущенными, — сказала я, сидя на ее кровати, когда она вернулась ко мне, кивая. — Угу, ты сделаешь мои волосы такими же кудрявыми как у тебя? Я улыбнулась: — Конечно, сладкая девочка. Итак, ты рад, что тебе исполнилось шесть лет? Я не могу в это поверить! Мой ребенок уже почти вырос. Я притворилась, что шмыгаю носом, когда она посмотрела на меня, закатив глаза от моего драматизма: — Я не такая уж и взрослая, мамочка! — Я все еще не могу в это поверить, — сказала я, притягивая ее к себе и осыпая поцелуями ее щеку. — Прошло шесть лет с тех пор, как я приобрела то, о чем и не мечтала… Тебя и папу. И все это благодаря твоей милой внешности в младенчестве. Она хихикнула: — Это мне уже папочка рассказывал. Я вроде как классная и замечательная! — Очень, — сказала я. — А теперь, я думаю, у нас внизу несколько гостей, если ты хочешь поздороваться с ними, прежде чем привести себя в порядок. Ее лицо просветлело, а затем она исчезла, выбежав из комнаты так быстро, как только могли ее маленькие ножки. Я была довольно далеко позади, но как раз вовремя, чтобы увидеть, как она упала с последних ступенек. — Эдвард! — Закричала я, двигаясь так быстро, как только позволяло мое тело, а сердце быстро колотилось в груди. Она лежала на деревянном полу и часто моргала, когда Эдвард подошел к ней. Он упал на колени рядом с ней, его паническое выражение лица отражало мое собственное. — О Боже, с ней все в порядке? Что случилось? — спросила я с широко раскрытыми глазами, осторожно спускаясь с лестницы. — Ого, — сказала София, когда Эдвард все еще держал ее голову. Она приподняла локоть, оторвав уже окровавленную рану от края деревянной лестницы. Эдвард быстро положил ей руку на лоб и спросил: — Белла, она потеряла сознание? Розали и Эсме ворвались в комнату, мы втроем образовали круг вокруг Софии и Эдварда. Я покачала головой, вспомнив, как она тут же открыла глаза. Слезы, которые еще не успели сформироваться, теперь свободно текли из ее глаз. — Нет, не теряла, — сказал я. — Она упала в нескольких ступеньках от пола и упала вниз. Что нам теперь делать? Я внимательно наблюдала, как он провел длинными пальцами по ее голове, пристально вглядываясь в ее лицо в поисках каких-либо признаков боли. Его пальцы переместились на ее затылок, и он продолжал молчать, пока не спросил: — Как ты? Тебе плохо? София покачала головой, ее нижняя губа задрожала: — На моем логте и платье кровь. Тихий смех облегчения вырвался у Эсми, когда она покачала головой: — Мы найдем тебе другое красивое платье, милая. — Давай взглянем на это, — сказал Эдвард, поднимая ее руку, чтобы осмотреть рану. — Как насчет того, чтобы обработать рану и посмотреть, не нужно ли наложить швы, хорошо? Я собираюсь поднять тебя. Его лицо все еще выражало беспокойство, когда он помог ей сесть, а затем подхватил на руки. Я последовала за ними наверх, в ее ванную, и вошла, когда он осторожно посадил ее на столешницу. Его руки легко скользнули по каждой из ее ног, продолжая проверять, нет ли новых повреждений. Если на ране несколько швов — это все, что понадобится, то ей невероятно повезло! Ее падение выглядело таким… ужасающим! Я была уверена, что мое сердце выпрыгнуло из груди. — Чем тебе помочь? — Спросила я, наклоняясь, чтобы поцеловать Софию в щеку. — Пойду возьму сумку, — сказал он. — Просто… Понаблюдай за ней внимательно, пожалуйста. Я кивнула, обнимая ее, пока она смотрела на рану над логтем: — Конечно. Все будет хорошо, милая. Папочка тебя сейчас вылечит. У меня было чувство, что поездка в больницу была в порядке вещей, но я втайне надеялась, что Эдвард просто позаботится о ней здесь, дома. Если бы ее день рождения был испорчен из-за этого, она была бы убита горем! Зная ее, она была бы очень расстроена из-за потери драгоценного времени со своими подарками и котенком. — Ладно, давай осмотрим тебя, — сказал Эдвард, возвращаясь в маленькую ванную с аптечной сумкой. Он положил ее рядом с Софией, открыл и достал пару перчаток и марлю. — Мне так жаль, Кроха, но это может быть больно. Я взяла ее здоровую руку, слегка сжала и сочувственно улыбнулась: — Сожми меня так сильно, как тебе понадобится, — сказала я. В тот момент, когда Эдвард был рядом с марлей возле раны, ее глаза плотно закрылись, а моя рука была сжата. Несколько слезинок скатились по ее щекам, когда он вытирал кровь, но она храбро молчала, справляясь с болью так профессионально! С другой стороны, Эдвард, казалось, испытывал невыносимую боль от всего этого. — Да, ей придется наложить несколько швов, — вздохнул он, бросая в раковину еще один окровавленный кусок марли. — Насколько ты доверяешь папочке, Кроха? — Ты будешь их делать? — Недоверчиво спросила я. Он всегда сомневался в себе, когда дело касалось заботы о ней, всегда нуждался во втором мнении, хотя никогда не ошибался. Он пожал плечами: — Если бы было хуже, я бы не стал, но ей понадобится всего пять или шесть швов. — Ладно, — сказала София. — Мы не поедим в больницу, да? — Нет, не поедем туда. — Он грустно улыбнулся. — Но сначала я позвоню Папайе. Я протянула руку и легко взяла его за руку: — Спасибо тебе. — Мне нужно, чтобы папа забрал из больницы набор для наложения швов и выписал антибиотики. Ты в порядке? — Да. — Я кивнула. — Только что чуть не случился сердечный приступ. — Кажется, я чувствую, как появляются новые седые волосы, — усмехнулся он, глядя на свою голову в зеркале, прежде чем нежно поцеловать меня в губы. — Я сейчас вернусь. Пока мы ждали, когда он поговорит с Карлайлом, я отвлекла Софию, спросив, какое платье она хотела бы надеть сейчас. Разговор продолжался и продолжался, пока она обдумывала свой второй выбор, боль в логте почти забылась. Как только Эдвард вернулся, он перевязал ей руку и сказал, что Карлайл будет здесь примерно через полчаса, он уже на пути из Порт-Анджелеса. — Как ты думаешь, мы сможем вымыть ей голову, пока будем ждать его? — Спросила я, проводя рукой по ее бронзовым локонам. Я просто знала, что она все равно захочет сделать прическу. — Уверена, твоя мама или Роуз смогут мне помочь. — С удовольствием помогу, — сказала Розали, стоя в дверях ванной. — Мама начинает готовить пиццу, но я уверена, что она справится. Или ты мог бы помочь ей, Эдвард. — Держите ее руку сухой, хорошо? — спросил он. Я кивнула, улыбаясь: — Да, конечно. Мы не задержимся здесь надолго. Со вздохом он дал нам разрешение и вышел из ванной. Как только София сняла окровавленное платье, мы вымыли ее волосы в раковине. Роуз делала большую часть работы, потому что мой живот немного затруднял работу. — Боже, я люблю своих мальчиков, но есть что-то приятное в том, чтобы причесывать маленькую девочку, — сказала Роуз. — Особенно такие красивые волосы, как у тебя, София. София улыбнулась и открыла глаза, когда я вылила ей на голову еще немного воды: — Мамочка сказала, что сделает прическу изящной и кудрявой, как у нее. Вы тоже сможете это сделать? — По-моему, я неплохо управляюсь с плойкой. — Роуз подмигнула. — Теперь мы все промыли от шампуня, так что давай тебя посадим и начнем. У нас ушло целых полчаса, а может, и меньше времени, на то, чтобы высушить волосы Софии феном и уложить несколько локонов. Она была очень впечатлена конечным результатом, все улыбались и хихикали, когда она потянула локон вниз и наблюдала, как он снова возвращает свою форму. Я подумала, что рана может начать больше кровоточить, поэтому мы одели ее в рубашку и шорты и вместе с ней спустились вниз. Я знала, что столовую уже украсили розовыми лентами, поэтому мы пошли прямо на кухню, где нас ждали Карлайл, Эсми и Эдвард. — О боже! — Воскликнула Эсме, ухмыляясь и прислоняясь к стойке. — Какая же ты красивая именинница! — Очень красивая, — сказал Карлайл. — С днем рождения, душка. Так что произошло на этот раз, а? — Я упала с лестницы, — сказала она, демонстрируя забинтованный логоть. — Но я в порядке. Сейчас только немного больно. Запястье болело гораздо сильнее. Мое сердце болело при мысли о ее сломанном запястье в начале этого года, и я была так благодарна, что эта травма не шла ни в какое сравнение с той. Рана давно зажила и кости срослись, но я была почти уверена, что телефонный звонок от Эдварда навсегда останется в моей памяти. — Ну, я думаю, что есть небольшая светлая сторона, — сказал Эдвард, поднимая ее и сажая на тумбу, где уже все было разложено для наложении швов. — Давай поторопимся и разберемся с этим, пока сюда не пришли все остальные, хорошо? Папочка постарается быть как можно нежнее. Я могла только представить, как из-за этого случая в его голове проносились слова проклятий, но внешне он казался довольно спокойным. Придвинув стул, я села рядом с ней и снова взяла ее за ручку, пока Эдвард снимал пропитанную кровью повязку с раны. Карлайл стоял рядом с ним, высказывая свое мнение на счет лечения раны, которое совпадало с мнением Эдварда. Софию, казалось, совершенно не беспокоила ситуация… пока не появился шприц. Она была в ужасе, и всем нам потребовалось много времени, чтобы успокоить ее, чтобы Эдвард смог ввести обезболивающее лекарство. — Видишь, Кроха? — спросил он. — Это почти не больно, верно? Я же говорил тебе, что это волшебный укол, который обезболит. Она шмыгнула носом и медленно кивнула: — Но он все равно больной. — Что ж, мне очень жаль. — Он поцеловал ее в лоб, потом в щеку и подул на нее, чтобы она слегка улыбнулась. — Ты ничего не почувствуешь в мгновение ока, хорошо? — Хорошо. Он притворился оскорбленным, задыхаясь от шока: — Разве я когда-нибудь лгал тебе? — Этот укол не был волшебным, — заявила она как ни в чем не бывало. Мне пришлось подавить смех, когда он вздохнул и покачал головой: — Но папочка верит, что это волшебство, сладкая девочка, — сказала я. — Давай не будем разрушать эту веру, ладно? — Угу, конечно. — Это волшебство, — пробормотал он, заставив ее хихикнуть. *** После шести швов Эдвард закончил свою работу, и София была почти как новенькая. Он обвязал ее логоть, а затем поцеловал аккуратно рану, чтобы все лучше зажило, это ее просьба! Так как до приезда Эммета, мальчиков, папы и Сью оставалось совсем немного времени, я отвела Софию наверх, чтобы выбрать другое платье. Это платье было кораллового цвета в белый горошек и с маленьким бантиком под грудью, отделяющий струящийся низ, который прошел проверку ее кружениями вокруг себя. Добавив к своему наряду повязку на голову, она осталась довольна и выглядела невероятно очаровательно. Это было замечательное время, которое мне в будущем будет не хватать со своей маленькой девочкой. Мне нравилось, что у нас будет сын, но… я не буду наряжать его в красивые платья, делать ему прическу или позволять использовать свою помаду. Но у меня всегда будет это с Софией, по крайней мере, еще немного времени. — А теперь пойдем поедим домашней пиццы Наны, — сказал я, целуя ее в щеку. — До меня дошли слухи о дополнительном сыре и пепперони. — Ура! Малыш любит дополнительные пепперони. — Да, она знает об этом, — тихо рассмеялась я, у меня уже текли слюнки от этой мысли. Мне нравилось, что я могу обвинить ребенка в любви к жирной пищи, еще один бонус беременности. Он наградил меня ужасной изжогой, но оно того стоило. Так что, черт возьми, оно того стоит? *** Обед прошел без сучка и задоринки благодаря приготовлениям Эсме. Она сделала тесто дома, а потом принесла все сюда, чтобы приготовить четыре пиццы. Для всей нашей семьи этого было вполне достаточно. Эммет и Бен пожирали одну целиком. У мальчика явно был отцовский аппетит. Это была особая просьба Софии, так что у Эсме, конечно, не было никаких проблем с ее выполнением. — Можно я все-таки пойду туда завтра и поиграю? — Спросила София, когда мы все собрались в гостиной дарить подарки. Сегодня у нее был день рождения только в нашем кругу, но на завтра мы арендовали несколько дорожек в боулинге для всех ее друзей. На самом деле это было для обоих классов детского сада. Мне казалось неправильным исключать кого-либо из детей, так что… Да, завтра мы будем иметь дело с двадцатью детьми. Я любила детей, но уже устала от одной мысли об этом. К счастью, довольно много родителей вызвались помочь нам. — Да, но ты должна быть осторожна с этой рукой, — сказал Эдвард. — Если ты себя плохо чувствуешь, то мы можем это отложить на время. Он прекрасно знал, что она на это не согласится, но все равно попробовал ее отговорить. Если бы он мог бы сделать это, то он бы воспользовался этим. Я ухмыльнулась на эту ситуацию, когда она покачала головой, говоря ему, что она хочет пойти туда. — Ты думал, она передумает? — Спросила я, когда он сел рядом со мной. — Человек может надеяться, верно? — Мечтай, — поддразнила я. — А теперь помоги ей с подарками, пожалуйста. Она не знает, какой открыть первый. Конечно, куча подарков на полу была для нее раем! Котенок, однако, вызовет у нее восторг, и я не могла дождаться, пока мы принесем его вниз! Открытие каждого подарка заняло некоторое время, потому что она обязательно обнимала того, от кого он был, каждый раз, когда открывала его. Было довольно много объятий! Она получила одежду от Эммета и Роуз. Очевидно, это Роуз купила ее, несколько кукол от Карлайла и Эсми, игры и игрушки от моего отца и Сью, а также еще одежду и несколько видеоигр нас. Я сделала мысленную пометку поскорее убрать ее коробку с игрушками, зная, что у нее не хватит места для всего. — Спасибо, вам! — сказала она, улыбаясь и глядя поверх кучи всего. — Я люблю вас. — Мы тоже тебя любим, милая, — сказала Эсме, когда все присоединились к ней. — Подожди… Что я слышу? — Спросила я, качая головой, и улыбка заиграла на моих губах. — Эдвард, ты слышишь? — Это как… звук царапания, верно? — спросил он. — Может, мне проверить что там? — Спросил Эммет, подыгрывая нам. Глаза Софии расширились: — Я ничего не слышу. — Я тоже это слышу, — сказал Карлайл. — Возможно, ты захочешь проверить, Эммет. — Давай я, — сказал папа. — Ну, знаешь, на всякий случай. Папа поднялся со своего места с невероятно серьезным видом, в то время как мы все пытались скрыть улыбки. Он направился вверх по лестнице, осторожно ступая на цыпочках. София поспешила встать со своего места на полу и села рядом со мной на диван, выглядя почти испуганной. Мне стало как-то не по себе. — Я не знаю, что это такое, но мне кажется, что он мяукает, — засмеялся папа, протягивая пятнистого котенка и спускаясь по лестнице. — Ты не хочешь рассказать нам, что это такое, Тыковка? Крик Софии пронзил наши уши, когда она спрыгнула с дивана: — О Боже! Боже мой! О… Боже… Боже! Она быстро взяла его из рук моего отца, прижимая к груди, когда из него вырвалось жалобное мяуканье. — В чем дело, Малышка? — Спросил Эдвард, ухмыляясь. — Вы подарили мне котенка! — Она усмехнулась. — Это так мило! У него есть бантик! — Розовый бант, — рассмеялась я. — Наверное, это девочка, да? — Вы подарили мне котенка-девочку! Она села на пол, положила его себе на колени и нежно погладила по испуганной мордочке. Бедная кошка понятия не имела, что происходит, но, казалось, терпеливо сидела у нее на коленях, пока София гладила ее за ухом. Бен быстро присоединился к ним, тоже немного погладив котенка. — Она моя? Я кивнула: — Она для тебя, милая. С днем рождения. — С днем рождения, Кроха, — сказал Эдвард, садясь рядом с ней. — Что скажешь? София хихикнула и ухмыльнулась: — Она такая хорошенькая! И мягкая! И очень милая! И я люблю ее! И большое вам спасибо! — Всегда пожалуйста, — сказала я, медленно поднимаясь с дивана, чтобы обойти кофейный столик и подойти к ней. Я опустился на пол, прекрасно понимая, что мне понадобится чертовски большая помощь, чтобы подняться. Но мне было все равно. София была счастлива, и я тоже хотела котенка. Мы пошли несколько дней назад, чтобы выбрать один из них у подруги Элис, у которой кошка недавно родила котят, и я влюбилась в эту пятнистую милашку. У нее было белое брюхо и лапы, а тело — черное, оранжевое и коричневое. Мордочка у нее была черная, но с оранжевой полоской на носу и белым подбородком. Она была очаровательна и чем-то напоминала мне конфеты Риз. На самом деле я заставила Эдварда купить мне пачку упомянутых конфет после того, как отдали ее на передержку Карлайлу и Эсми. — Она такая милая, правда? — Спросила я, осторожно почесывая котенка под подбородком. — Я не могла устоять перед ее милой мордочкой. — Она рыжая! Это так круто. — Очень круто. Так что, не напоминает ли она тебе конфеты с арахисом Риз? — Я ухмыльнулась. — Ты хочешь еще, не так ли? — Эдвард усмехнулся. — Вроде того, — хихикнула я. — Но ведь я права, не так ли? София кивнула: — Ага! Она знает. Как ее зовут? — Как пожелаешь, Кроха, — ответил Эдвард. — Мне кажется, твоя мама немного привязана к Риз. — Уиз? Прости… Риз? — Ты хочешь называть ее Риз? Я имею в виду, мне это нравится, — засмеялась я, когда Эдвард закатил глаза. Она кивнула: — Мы можем попробовать так назвать. Теперь ты — Риз, котенок. — Она подняла кошку и, мяукая, поцеловала ее в голову. — Теперь ты моя кошечка, Риз. Я люблю тебя. *** София едва успела уложить Риз, чтобы задуть свечи и съесть торт с мороженым. Котенок в основном оставался у нее на руках, на удивление довольный. Он даже спал у нее на коленях, пока они с Беном пробовали ее новые видеоигры. Честно говоря, она, вероятно, была слишком напугана ее визгом, чтобы пошевелиться и сбежать. Только около шести все начали расходиться, и София отдала мне сонного котенка, чтобы обнять и поцеловать на прощание. — Спасибо вам за мои подарки, — сказала она Карлайлу и Эсме, когда они обнимали ее. Они уходили последними, чтобы остаться поблизости и помочь убраться. Феликс был немного капризным, так что Роуз и Эммет ушли чуть позже пяти, как раз перед папой и Сью. Весь день был таким чудесным, за исключением швов, конечно. София прекрасно провела время, и это было все, что действительно имело значение. — Всегда пожалуйста, душка, — сказал Карлайл. — Знаешь, я буду скучать по этому маленькому котенку. — Она спала на груди у Папайи, — сказала Эсме, а София захихикала. — Спасибо, что позаботились о ней. Я люблю вас. — Мы тоже тебя любим, дорогая, — сказала Эсме, вставая на цыпочки, чтобы поцеловать Софию в щеку. — Увидимся через несколько дней, хорошо? Я ожидаю много фотографий Риз. Она кивнула: — Я заставлю мамочку с папочкой прислать их. — Она нас заставит, — прошептал Эдвард мне на ухо. — Пожалуйста, ей нужно только попросить, — хихикнула я. Наша дочь была избалована, но мы не очень-то из-за этого волновались. Рука Эдварда крепче обняла меня, прижавшись к моему животу. Начиная со следующего года, мы будем устраивать две такие вечеринки для наших детей, баловать их любовью и нежностью и праздновать чудесные дни их рождения. Радость, которую принесла мне София, была неописуемой. Хотя этот день не был годовщиной того, как она вошла в мою жизнь, это был один из моих любимых дней в году. Может быть, я и не носила в себе ее, как сына, но это не имело значения. Она была моей дочерью, и каждый день с ней был праздником. Я буду вечно благодарна ей и буду любить ее всем сердцем.