Еще несколько слов на "С"

— Эдвард… Эдвард… Эдвард. Я застонал, поворачиваясь на бок лицом к проснувшейся Белле. Она ни хрена не могла спать прямо сейчас, так что, очевидно, мне тоже не разрешали. — Да? — У него икота. — Она улыбнулась, схватила мою руку и положила себе на живот. — Это так странно! Я не почувствовал отчетливого движения, но он слегка пнул, когда моя рука легла ей на живот. Ладно, ради этого стоило не спать. Черт, одно только хихиканье Беллы того стоило! — На что это похоже? — Спросил я, наклоняя голову, чтобы поцеловать ее в губы. — Это вроде как щекотно. Он низко расположен, так что это как бы происходит в моем тазу. Это так странно! Я не могу это описать. Мне просто… нравится. — У тебя все еще болит спина? Она кивнула: — Да, но все не так плохо, когда я на своей стороне кровати. Я просто не могу устроиться достаточно удобно, чтобы заснуть. Извини, что продолжаю тебя будить. — Э-э, я буду жить. — Я пожал плечами. — Но ты хорошо себя чувствуешь? — Да, Эдвард. — Просто хочу убедиться, — усмехнулся я, обнимая ее. Она положила голову мне на грудь и тихо вздохнула, пока я ласкал ее поясницу. Сейчас беременность была на двадцать седьмой неделе, и ее тело болело в большем количестве мест, чем мне хотелось думать. Доктор Улей сняла ее с постельного режима, но она все еще не могла работать, потому что плацента не сдвинулась ни на сантиметр. Это чертовски плохо, что нам, скорее всего, придется иметь дело с этим всю ее беременность. Мы даже начали обсуждать тот факт, что ей понадобится кесарево сечение. Мы с Беллой были в ужасе, но надеялись на поддержку друг для друга. Мы вместе справлялись со всем, что происъодит на нашем пути, но это не компенсировало того факта, то что должно было быть самым радостным временем в нашей жизни, на самом деле было чертовски страшно. Каждый божий день, когда я был на работе, я беспокоился, не в этот ли день мне позвонят, что у нее снова началось кровотечение, и даже хуже, чем раньше. К сожалению, такая возможность существовала. Мама вернулась домой, как только был отменен постельный режим, но она приходила несколько раз в неделю, чтобы составить Белле компанию и помочь с планированием детской. Честно говоря, мне хотелось, чтобы моя мама все еще была здесь, это чертовски безумно, и я прекрасно знаю это! Но она не позволяла Белле делать слишком много быть активной, и у меня было немного душевного спокойствия от того, что о моей жене всегда заботились. Я проигнорировал все это. Однако мне нравилось, когда ко мне возвращалась моя личная жизнь. Белла сделала мне минет после того, как София легла спать сегодня вечером, и было приятно не бояться, что моя чертова мать войдет к ней. — Думаю, я смогу заснуть, если мы будем в таком положении, — сказала Белла, глядя на меня и мягко улыбаясь. — Тебе действительно неудобно? Я покачал головой и провел рукой по ее волосам. На самом деле она обхватила меня руками и ногами, как будто я был шестом, и это было ни в малейшей степени не удобно. Однако ложь работала, пока ей было удобно. — Я в порядке, Кусака. Просто закрой глаза. Мы так и будем спать. — Я люблю тебя. — Она приподнялась и прижалась губами к моим. — Спокойной ночи. — Спокойной ночи. Я тоже тебя люблю. *** — Ты прочел все эти книги, папа? — Спросила Кроха, уставившись на книжную полку в моем кабинете широко раскрытыми глазами. — Их должно быть около… миллиона! Я усмехнулся, закрывая карту и беря другую: — Я использую их все для работы. У многих из них есть фотографии. Хочешь, я возьму одну для тебя и покажу? Да, это были фотографии человеческой анатомии, но все же. Когда я был моложе, мне нравились медицинские книги моего отца, так что, может быть, и ей тоже понравится. Сегодня я взял Кроху с собой на работу, так как в школе были какие-то дела у ее учительницы, и она ушла. Папа, мама и Белла рано утром уехали в Сиэтл, чтобы купить кое-что для ребенка, и София не хотела ехать с ними. Это была смехотворно долгая поездка, так что я не винил ее. Черт, я вроде как не хотел, чтобы Белла уезжала, но она не позволила мне сказать ей «нет». Кроме того, папа поехал с ней, так что, по крайней мере, с ней был врач. Этот факт меня немного утешил. — Вот тебе про сердце, — сказал я, доставая для нее с полки книгу. Там было несколько диаграмм, так что я решил, что это развлечет ее, пока мы не уйдем отсюдова. — Ладно, — сказала она, забирая книгу у меня и собираясь проявить терпение по поводу ожидания и села на кушетку. Кроха обычно была замечательным ребенком, но когда я брал ее с собой на работу, она становилась еще лучше. Я догадался, что это было в окружении незнакомцев или еще какого-то дерьма. Несколько медсестер украли ее сегодня утром, пока я делал обход, и я нашел ее с кучей наклеек и стаканом яблочного сока, потому что, по их словам, она была просто чертовски хороша. — Мне нужно поработать еще с несколькими картами, прежде чем мы уедем, хорошо? — Спросил я. — Угу. Это так круто, папочка! Я рассмеялся и кивнул: — Я тоже так думаю. Спасибо, что была такой хорошей девочкой. Она посмотрела на меня, широко улыбаясь, прежде чем ее глаза вернулись к книге. Я попытался побыстрее просмотреть все карты, но, когда я приблизился к концу стопки, мой пейджер зазвонил. Застонав, я снял с пояса и понял, что не могу никому передать пациента. Бля! — Кроха, папе пора на работу, — вздохнул я, вставая со своего места и хватая папку. — Пойдем посмотрим, сможет ли кто-нибудь посмотреть за тобой, хорошо? Я должен был просто уйти, черт возьми, после утреннего обхода, но следующий хирург придет только после обеда. Конечно, сейчас только одиннадцать, чертовски повезло! София, казалось, не расстроилась, но с другой стороны, она думала, что у меня лучшая гребаная работа в мире. В конце концов, я был для нее самым крутым отцом на свете! Как только мы спустились в отделение неотложной помощи, я уже собирался попросить кое-кого, когда заметил Чарли, стоящего у стола и заполняющего бумаги. Прежде чем я успел произнести хоть слово, Кроха подбежала к нему и вцепилась ему в ногу. — Тыковка, — усмехнулся он, поднимая ее. — Что ты здесь делаешь? — Смотрю, как папа работает. — Она гордо улыбнулась. — Я смотрела на снимки сердца внутри кого-то. Наверное, мне следовало получше проверить эту книгу. Упс! — Ну, если это не самая крутая вещь, которую я когда-либо слышал, то я не знаю, что это такое. Рад тебя видеть, Эдвард. — Он кивнул. — Я тоже, Чарли, — сказал я. — Эй, ты действительно занят? — Эта жертва автокатастрофы — твоя? — Скоро будет. Конечно, сегодня, когда привезут ее с сюда, я, вероятно, сделают срочную операцию, а Белла будет в Сиэтле с моими родителями. — Ну, если нужно, я могу занять Тыковку на некоторое время. Я улыбнулся и кивнул: — Это было бы лучше всего. Надеюсь, я не задержусь надолго. — Это не проблема, сынок. Как насчет того, чтобы испортить тебе обед мороженым, София? Она хихикнула и отчаянно закивала: — Увидимся позже, папа. Люблю тебя. — Я тоже люблю тебя, Кроха. Будь добра к Дедуле. — Я поцеловал ее в щеку, нежно щекоча бок. — Так и сделаю. Пока. *** К счастью, травмы жертвы автокатастрофы оказались не слишком серьезными. У женщины была рваная рана селезенки, которую нужно было зашить, но это не заняло у меня слишком много времени. Я пробыл в операционной чуть больше часа, а потом нашел Кроху и Чарли в кафетерии. Неудивительно, что она взяла его телефон в заложники и играла в игру, пока он работал на своем ноутбуке. Он медленно постукивал по клавишам, и я не мог не рассмеяться над его сосредоточенностью. — Все готово, Кроха, — сказал я, отодвигая стул рядом с ней. Я наклонился и поцеловал ее в щеку, так как она явно выиграла какую-то игру, в которую играла. — Я победила, папа! Смотри! — взвизгнула она. — Деда разрешил мне скачать игру. Ты тоже скачаешь для меня такую? — Конечно, Кроха, — усмехнулся я. — Итак, ваш обед полностью испорчен? Она усмехнулась: — Я съела мороженое, но я все еще хочу кушать. Мы будем обедать? — Да, мы пообедаем. Хочешь пойти со нами, Чарли? — Если это избавит меня от этой чертовщины, то да, черт возьми, — сказал он, захлопывая ноутбук. — Проклятая штука даже не хочет работать. — Ты чуть не сказал слово на «С», — сказала Кроха, пристально глядя на него. — Папа должен положить доллар в мой фонд колледжа, когда он попытается или скажет слово. — Что, у тебя еще не достаточно денег, чтобы поступить в Гарвард? — он рассмеялся. — Я поймал себя на этом, Тыковка. Может быть, в следующий раз. — «Черт» и «ад» — тоже плохие слова. Но дерьмо еще хуже. Папа часто так говорит. Я склонил голову набок и прищурился, глядя на нее: — Гм, прошу прощения? — Упс! — Хихикая, она прикрыла рот рукой. Порно усики ухмыльнулся мне, качая головой. Да, это была моя вина, но она знала, что лучше не говорить этих слов, даже если это сделает кто-то другой. Но он ни хрена ничего не сказал. Очевидно, контролировать поток слов на много сложнее, чем я думал. По крайней мере, Белла этого не видела. — Тебе нельзя говорить такие слова, Кроха, — сказал я, бросив на нее самый строгий взгляд, на который только был способен. Хотя я был чертовски ужасен в этом, даже больше, когда ее нижняя губа выпятилась, и она посмотрела на меня этими глазами. — А ты что на это скажешь? — Мне очень жаль, папочка. Я больше не буду этого делать. Хорошо? Я вздохнул, но кивнул: — Хорошо, но если ты сделаешь это снова, то ты потеряешь деньги из фонда, поняла? — Не буду. Мы можем сейчас пообедать с дедой? — Да, давай я сначала переоденусь. Встретимся на улице, Чарли. Если хочешь, можем взять мою машину. Он кивнул: — По-моему, звучит неплохо. Пошли, Тыковка. Он встал и протянул ей руку. Она быстро взяла его, идя рядом с ним, пока я поднимался наверх, чтобы переодеться в уличную одежду. Я сказал медсестре, чтобы она позвонила мне, если у моего пациента будут какие-нибудь осложнения, а затем направился к своей машине. Мы отправились в городскую закусочну и довольно прилично пообедали. Кроха рассказала мне о том, что они с Чарли делали, пока я был на операции, а потом заговорила о своем дне рождения, до которого оставалось всего пять дней. Моему ребенку скоро исполнится шесть, и я, черт возьми, не мог в это поверить! Мне казалось, что это было только вчера, когда я смотрел, как она запихивает торт в рот в свой первый день рождения, но это было не так. Годы пролетели слишком быстро, и скоро я столкнусь с этой проблемой и с другим ребенком. Черт, это было безумие. И это даже не говоря о том, что сейчас мне было ближе к сорока, чем к тридцати. — Итак, Белла наконец-то определилась с вещами для детской? — Спросил Чарли, поднимая картофель фри с большой тарелки между нами. Кроха была занята, помешивая свой собственный шоколадный коктейль перед ней. Белла научила ее этой отвратительной привычке. — Наверное, она выбирала между двумя разными тематиками, но на самом деле хотела посмотреть дизайн, прежде чем покупать, — сказал я. — У нее не было возможности все сделать для Софии, поэтому она не торопится принимать решения. Честно говоря, я этого не понимаю. — Я тоже, — покачал он головой. — Но я хочу сказать, что, по крайней мере, она отвлекается от своих плохих мыслей. Она… в порядке, верно? В последнее время я не получал новостей. Я пожал плечами: — Сейчас да, но я, честно говоря, не знаю, какими будут следующие несколько месяцев. Я не удивлюсь, если ей придется вернуться на постельный режим, если она будет активна дальше. Он поморщился и тихо вздохнул: — Какая жалость. Она так взволнована этим, но теперь мы как будто ждем, что случится что-то плохое. — Ничего плохого не случится, — сказала Кроха совершенно уверенно в этом. — Если маме нужна операция, папа сделает ее лучше всех. Я все время говорю ей, чтобы плацента двигалась, но она не слушается. — Ну, это просто не справедливо. — Он грустно улыбнулся и взъерошил ей волосы. — Она должна слушаться тебя, дорогая. — Да. — Она закатила глаза, заставив нас обоих тихо рассмеяться. — Можно мне взять листочек для рисования? Я кивнул: — Я спрошу, Кроха. Как только она полностью отвлеклась на рисунок, мы с Чарли еще немного поговорили о состоянии Беллы, прежде чем ему пришлось вернуться в участок. Я высадил его у машины в больнице, а потом мы с Софией отправились домой. Я позвонил Белле, пока мы ехали, включив громкую связь через машину, пока она рассказывала Крохе и мне, что купила. Видимо, для Софии тоже был небольшой сюрприз. Конечно, от этого у нашего ребенка чертовски кружилась голова. — Мы отправимся в путь после еще одного магазина, так что я должна быть дома к семи или восьми, — сказала Белла. — Ты хорошо себя чувствуешь? — Спросил я. — Да, все в порядке. Немного устала, но я в порядке. Твой отец не позволял мне слишком много ходить и часто заставляет сидеть. Он ведь тут старший, может быть, намного привлекателен других мужчин его возраста, — засмеялась она. — Это глубоко ранит, Кусака. Так глубоко! — Он говорит, что это правда. Ты уже дома? Я повернул за угол, кивая самому себе: — Сейчас я выезжаю на нашу улицу. Позвони мне, как только отправишься домой, хорошо? — Так и сделаю. Люблю вас, ребята. — Я тоже тебя люблю, мамочка! — Крикнула Кроха с заднего сиденья. — Я тоже тебя люблю. Пока, — сказал я, закончив разговор. Когда я въехал в гараж, снова пошел снег, а это, конечно, означало, что Кроха хочет поиграть на улице. Укутав ее в тёплую одежду и ботинки, мы направились на задний двор, чтобы она могла повеселиться. — Папа, а мы можем слепить снеговика? — спросила она, наклоняясь, чтобы поднять снег с земли. Вчера снег выпал на несколько дюймов, и, похоже, к утру получим еще несколько. Хотя, судя по прогнозу, ничего слишком выдающегося. Кроха перевернула руку, позволив снегу медленно упасть, и я кивнул. — Может, это снеговик? — предположил я, опускаясь на колени и делая комок. — Может быть, завтра мы сможем сделать что-нибудь побольше, хорошо? — Ладно! Тогда я принесу ему морковку и немного изюма для глаз и рта! Она быстро вбежала в дом, прежде чем я успел сказать хоть слово, и я, посмеиваясь, начал лепить для нее снеговика. Как только она вернулась, она сделала маленький комок для его головы, а затем мы вместе начали с середины. Наш конечный результат был около двух футов высотой, а морковка для его носа была слишком маленькой, что делало его чертовски смешным. — Как мы его назовем? — Спросила Кроха, когда я осторожно вынес его со двора и поставил у дороги. — Как насчет того, чтобы ты сама придумала? Она уселась в одно из заснеженных кресел, а я принялся разгребать свежевыпавший снег с клумбы. Каждый раз, когда я поднимал глаза, она казалась такой задумчивой, пристально глядя на нашего снеговика. Черт, она была просто очаровательна! — Хм, а как насчет Фреда? — спросила она. — А потом завтра, когда мы сделаем ему папочку, и он может быть Франком, и я еще не знаю, как назвать его мамочку. Я усмехнулся и кивнул: — Мне нравятся эти имена, Кроха. Фред, Фрэнк и мы еще не знаем имя мамочки. — Может быть, еще одно ф-слово. Какием женские имена с буквой «ф»? Я прислонил лопату к стене дома и сел рядом с ней: — Фиона? Фрэнни? Флоренция? — Мне придется хорошенько подумать, чтобы узнать больше. — Мне нравится Фрэнни. — Она кивнула и погладила Фреда по голове. — Мы сделаем твоих маму и папу. Но нам нужно больше моркови для них. — У нас есть еще дома, — усмехнулся я, обнимая ее и сажая к себе на колени. — А теперь пойдем согреемся и посмотрим мультики, ладно? — Мы можем посмотреть Геркулес? Я не смотрела его с тех пор, как мамочка на постельном режиме. Это было целую вечность назад! — Так оно и было, не так ли? Целую вечность назад! — Я засмеялся, дунул ей на румяную щеку, стоя с ней на руках. *** Мне было неприятно это признавать, но Геркулес мне нравился! Я имею в виду, что, по крайней мере, речь шла не об очередной гребаной принцессе. К тому же Кроха не смотрела его миллион раз, как некоторые другие мультфильмы, так что никакие мысли о том, как покончить с собой, не приходили мне в голову. Она прижалась ко мне на диване, положив голову на подушку у меня на коленях, пока шел мультфильм. Именно эти моменты мне больше всего нравились в роли отца, когда моя маленькая девочка была рядом и я просто проводил с ней время. Честно говоря, мне было наплевать на то, что в последнее время я смотрел только мультфильмы или не встречался с Джаспером и Эмметом уже несколько месяцев. Я не скучал по этому времени, как думал об этом много лет назад. Мне нравилось, что София так сильно зависела от меня, и она смотрела на меня так, словно я повесил чертову луну. Мне нравилось знать, что однажды она оглянется на такие дни и улыбнется, вспомнив, что я делал все, что она хотела. Может, я и говорил ей, что люблю ее каждый день, но показать это значило больше, чем эти слова. Я всегда буду показывать ей, то что она — весь мой мир, как и Белла и ее будущий младший братик! И ничто, черт возьми, никогда этого не изменит!