***
— Какой-то ты совсем заёбанный, — покачал головой Зеницу, раскачиваясь на одной ноге, а второй опираясь на лавочку. — Редко тебя таким увидишь. — Это всё сраная учёба и школярка, — вздохнул Иноске, прижимаясь к спинке лавочки и немного расслабляясь. — Дядька Доума тебе спуску не даёт? — хихикнул Агацума и, ловко перепрыгнув с ноги на ноги, уселся рядом. — Знаешь, мы с тобой оба влюблены в членов семейства Камадо, это так забавно. — В смысле? — Ну ты и тупень, я же говорил тебе, что моя одноклассница Незуко Камадо, какая-то там сестричка твоего Танджиро. Я у неё фотку вымутил для тебя вообще-то! — А, точно. Но она не родная, потому что иначе тоже училась бы в этом элитном дерьмище. — Фе, не позволю никому испортить мою девочку. Она слишком живая, чтобы быть зомби из Канаоки. Иноске мысленно усмехнулся: а Зеницу-то ума набирается. Раньше ни дня не проходило, чтобы тот не поныл о пропущенной мимо себя юбке, а тут уже сколько времени ни слова о посторонних девушках. — И всё же я не верю, что учёба могла довести тебя до такого состояния. — Ну, знаешь, меня опозорили на всю школу, чуть не отпиздили на глазах у всех, а так же спалили Танджиро, что я в него влюблён, после чего тот начал лезть ко мне со своей помощью, чего я ваще не понимал, а потом предложил такую хуйню, что… — Иноске перевёл взгляд на Зеницу. — Блять. Хашибира понял, что проболтался и теперь, если Зеницу не узнает всей правды, то Иноске будут преследовать проклятия и летающие злобные молнии даже после смерти. Агацума был жаден до сплетен и интересной информации, поэтому сейчас он чуть ли не слюни ронял, ожидая продолжения рассказа, чтобы узнать что же Танджиро там предложил Иноске. Тот выдохнул и рассказал. Реакция его не впечатлила. — Ты ебанутый. — Да ладно? — усмехнулся Хашибира, глядя на друга насмешливым взглядом. — Я ебанулся в тот момент, когда вообще увидел его, так что неудивительно. — Ты только давай там без мазохизма, а то меня твоя любовь ебёт больше, чем тебя, — как двусмысленно это прозвучало в голове Иноске, что он даже испугался. У Агацумы завибрировал телефон и он счастливо подпрыгнул на месте, что могло означать только одно: Незуко согласилась пойти на свидание и сейчас друга отсюда ветром сдует. — Ладно, удачи тебе на завтрашнем экзамене и только попробуй сдать его на четвёрку, я лично изнасилую тебя учебником по физике. Отвечаю. — Понял, принял. И тебе там удачи на свидании. Иноске посмотрел вслед убегающему Зеницу и горько улыбнулся: у кого-то всё вот так вот просто, легко и понятно, а у него какая-то неведомая дичь, с которой он не понимал, как совладать. Завтра экзамен и его Хашибира боялся меньше, чем последствий.***
Лёжа на кровати в своей комнате и всё ещё нервно вздрагивая при воспоминании о написанном экзамене, Иноске вдруг кое-что вспомнил. Он спрыгнул с кровати и заглянул под неё, доставая оттуда злосчастную книгу, которую на эмоциях запинал туда в тот день, когда Танджиро ему её вернул. Он смотрел на неё одновременно с ненавистью и любовью, потому что с одной стороны она всё ещё служила подарком для Танджиро, символизирующим чувства Хашибиры, а с другой являлась предметом, который разделил его жизнь на «до» и «после» и принёс ему много горя. Решив, что всё-таки она не заслуживает того, чтобы валяться под кроватью, он стёр с неё мелкие пылинки и поставил на полку, где стояли парочка других книг чисто для красоты, которые Иноске никогда в жизни не открывал. Он опустился на стул и в очередной раз вспомнил об экзамене. Его одолевали самые разные чувства, потому что он точно ответил на все вопросы и решил все задачи, дело оставалось только за тем, насколько правильно. И он всё ещё сомневался в том, что хочет услышать оценку отлично. Слишком страшны были последствия, и в то же время мысли об этом приятны. Это противоречие просто сводило с ума и так будет продолжаться вплоть до самого оглашения результатов, а значит всё это время он не сможет найти себе места. — Ну, что думаешь, как сдал? — поинтересовался у него Танджиро, догоняя его в коридоре и равняясь с ним. — Думаю, на четвёрку точно натянул, — смутившись вопроса, ответил Хашибира и опустил взгляд в пол. Так ли важно это было для Танджиро или он тоже хотел избежать обещанного поцелуя? Думая обо всём этом, Иноске чувствовал, что слетал с катушек на раз-два. Гадать было бесполезно, оставалось только ждать. — К тебе Зеницу пришёл, — крикнул из-за двери дядя. — Сейчас спущусь. Доума вернулся в прихожую, где его лучезарно поприветствовал Агацума: — Здрасьте, дядь Доума. — Привет-привет. Всё ещё поражаюсь, почему не ты мой племянник. Возникший как раз в этот момент Иноске, сложив руки на груди, нелестно буркнул: — Родственников не выбирают. Доума посмеялся и покинул прихожую, уходя в свой кабинет. Хашибира заметил, что в последнее время тот стал чаще появляться дома и, в целом, их отношения странным образом налаживались. Как будто дядя испытывал чувство вины за то, что так жёстко поступил с племянником и был вынужден выдвинуть ему свои требования, чтобы заставить хоть как-то задуматься о жизни. И ведь сработало. Зеницу стянул с ног свои излюбленные белые кроссовки, разными видами которых был завален весь шкаф в прихожей семейства Агацума, и прошёл за Хашибирой в его комнату. — У меня для тебя кое-что есть, — загадочно пропел друг, заваливаясь на хозяйскую кровать и растягиваясь по ней, словно довольный кот. — Опять достал фотографию Танджиро? — предположил Иноске, усаживаясь в кресло и, оттолкнувшись одной ногой от пола, лихо на нём прокрутился. — Лучше. Я достал тебе самого Танджиро. Хашибира подозрительно сдвинул брови, всем своим видом показывая ярое недоверие, на что Зеницу закатил глаза и сел в кровати: — Где-то через месяц мой одноклассник устраивает небольшую тусовку в честь окончания учёбы. Я позвал с собой Незуко и тоненько намекнул ей, что нам нужна компания. А это значит, что на тусовке будет Тан-джи-ро, — Агацума пропел имя Камадо и самодовольно улыбнулся. — Ты идёшь со мной и я не хочу ничего слушать. — Ты пришёл просто, чтобы поставить меня перед фактом, да? — Так точно. Ты не только пойдёшь, ты пойдёшь туда красивым, чтобы твой Танджиро увидел в тебе не просто обычного одноклассника, а кое-кого потенциально интересного. Иноске даже захотелось посмеяться. Если всё пойдёт по задуманному плану и он начнёт сдавать экзамены на отлично один за другим, то Камадо придётся шесть раз переступать через свои принципы и заставлять себя целовать Хашибиру. После такого будь Иноске даже богом вселенной, Танджиро начнёт его ненавидеть. О каком интересе тут вообще могла идти речь. — Звучит, конечно, весело, вот только не ты влюблён в звёздного ученика и при этом опозорен этим фактом на всю школу. — Вот только не надо мне тут твоих пиздостраданий. Потому я и зову тебя на тусовку, тебя там никто не знает, точно так же, как и не знает о твоём секрете. — Танджиро. — В этом и фишка, — не унимался Зеницу, действительно не понимая, почему Хашибира не даёт себе даже надежды на шанс. Если подумать, то ни один адекватный человек в здравом уме, испытывающий неприязнь к другому человеку, не предложит ему поцелуйчики, которые пусть и надо заслужить. Это значило, что Камадо сам по себе не так прост, раз вообще допустил существование такой возможности. Так что у Иноске могли бы быть все шансы забрать себе внимание звёздного красавчика целиком, будь он менее самокритичным и загнанным в себе. С этим надо было что-то делать. Агацума, пользуясь тем, что друг в очередной раз уплыл на острова раздумий куда-то глубоко в своё сознание, подкрался к нему и стянул с волос резинку, заставляя длинным синим прядкам рассыпаться по его плечам, что Зеницу даже на секунду залип. Честно говоря, когда он впервые встретил этого чудака, то принял его за девушку и уже потом они разобрались, что к чему. Отклонениями в ориентации он не страдал, но в тот момент пожалел, что Хашибира всё же родился парнем. Иноске почти моментально отреагировал на это действие, соскакивая с кресла и пытаясь вернуть украденный предмет. — Отдай, блять, ты же знаешь, что я это терпеть не могу! — пригрозил Хашибира, когда друг повис на изголовье его кровати, как мартышка. Тяжело вздохнув, Агацума сполз с кровати и, схватив друга за плечи, не без усилий потащил того к шкафу, где красовалось большое зеркало в пол. — Ну, что ты видишь? Хашибира оглядел своё отражение с ног до головы, не понимая сути вопроса. Ну, например, себя видит, дальше что? — Ошибку природы, — пробурчал Иноске, глядя на своё лицо, которое всегда казалось ему чужим, а с распущенными волосами и вовсе пугало. — А я дебила, — фыркнул Зеницу, отпуская плечи друга. — Ты хорошенький, и твой Танджиро может на это клюнуть, дай себе шанс и прекрати ебать мозги себе, мне, Танджиро и всем вокруг.***
Пару раз за прошедшую неделю Иноске встречался с Танджиро в той же библиотеке, чтобы начать подготовку к следующему экзамену, пока они ждут результатов физики. У Камадо были другие экзамены, поэтому больше двух дней он не смог выделить, чтобы как следует позаниматься с Хашибирой. Следующим базовым экзаменом шёл английский и вот тут-то Иноске сидел в конкретной луже, честно пытаясь понять всё, что говорил ему Танджиро, но получалось это далеко не с первого раза. За те два дня, что они виделись, вдоволь Иноске успел насладиться только присутствием рядом Камадо, больше ничего особо полезного не вынес. И день объявления результатов написанной физики наступил, как бы Хашибира не пытался его оттянуть. Сидя в аудитории, его нервно подбрасывало на месте, когда он думал об экзамене и своей оценке. Даже учитывая то, что мысль о поцелуе с Танджиро будоражила сознание, на деле было всё равно очень страшно. Он хотел получить высокую оценку, но с другой стороны и не хотел. Да, четвёрки тоже вполне хватило бы. Ему, раздолбаю, который никогда толком и не учился, четвёрки было бы более, чем достаточно. Он судорожно проследил за тем, как учитель достаёт бланки с ответами учеников, чтобы огласить оценки. Хашибира прикусил губу, не сводя глаз с преподавателя, будто мог её загипнотизировать. Она начала называть фамилии учащихся и их оценки, причём не по алфавиту, а вразнобой — видимо, как были проверены работы. От этого стало ещё больше не по себе, потому что засада могла настигнуть в самый неожиданный момент. Так и случилось. — Хашибира, — она недоверчиво подняла глаза, даже приспустив очки и глядя на побелевшего парня. — Отлично. Весь класс удивлённо обернулся на примёрзшего к стулу Иноске. До взглядов ему не было никакого дела, в голове лишь красным светом моргало это «отлично». Он отказывался верить своим ушам, он хотел, но он боялся действительно сдать экзамен на пять. Взглянув на Камадо, Иноске бросило в дрожь и в то же время накатила обида, потому что тот в его сторону даже не посмотрел. Казалось, будто все его кошмары разом вылезли из своих углов и норовили вот-вот его сожрать. Хашибира в ужасе досидел до конца классного часа и с каждой проходящей секундой нервничал всё больше и больше. Ему уже казалось, что он и вовсе сходит с ума. Но как бы он не хотел окончания урока, звонок всё равно раздался, оглушая напряжённого до предела Иноске. Одноклассники засобирались и Хашибира последовал их примеру, намереваясь покинуть кабинет раньше Танджиро и сбежать подальше от его глаз. Он даже не смотрел в сторону Камадо, уткнувшись в свои принадлежности, но класс так удобно на удивление быстро опустел. Иноске, увидев двинувшегося в его сторону Танджиро, сел на стул и примёрз к нему, чувствуя как дрожат руки. Тот остановился напротив него, и Иноске кое-как заставил себя поднять глаза и посмотреть на него, тяжело сглотнув от самого настоящего страха. Камадо как всегда был спокоен, лицо его не выражало эмоций, поэтому нельзя было определить, что же он сам думает обо всём этом. Так и продолжалась несколько секунд игра в гляделки, пока Танджиро всё же не решился разрезать тишину: — Уговор есть уговор. Ты хорошо постарался. Хашибира почти не успел понять, когда Камадо склонился над ним и сократил расстояние между их лицами. Он лишь успел зажмуриться перед тем, как почувствовал чужие губы на своих. От этого ощущения внутри всё скрутилось, Иноске вцепился руками в стул под собой, забывая, что вообще надо дышать. Губы Камадо оказались неожиданно горячими и ласковыми, он двигал ими осторожно и медленно, наверняка тоже стесняясь происходящего. Хашибира не мог ему ответить, заставить себя сделать хоть какое-то ответное действие, полностью растворяясь в ощущении губ Танджиро на своих и этом умопомрачительном прикосновении. Сердце стучало где-то в ушах, а по телу то и дело проходила дрожь, потому что как же это оказалось невыносимо приятно. Иноске только попытался ответить на поцелуй, как Танджиро отстранился и вместе с этим ушло всё волшебство момента. Мало. Как же этого было, чёрт возьми, мало. Не говоря ни слова, Хашибира на ватных ногах поднялся со стула и не глядя на Камадо, чтобы не свихнуться, зашагал в сторону двери насколько мог быстро. Разум немного прояснился и теперь он не мог понять, что чувствует. С одной стороны этот долгожданный поцелуй принёс море новых ощущений и эмоций, а с другой осознание того, что Танджиро делал это настолько безразлично вызывало неприятное чувство опустошённости и тоски. Всё-таки Иноске был слишком болезненно влюблён, что и доводило его до подобных крайностей. Винить было некого, он мог бы не соглашаться на эту авантюру и возможно сберёг бы своё ментальное здоровье, но сейчас, узнав насколько приятно целоваться с Камадо, он не мог позволить себе упустить ещё один шанс это почувствовать. Танджиро особо никогда не задумывался о своём первом поцелуе, но предполагал, что это будет уже после выпуска из школы, с какой-нибудь милой девушкой, которую он встретит. Но он никак не мог предположить, что придётся дарить свой первый поцелуй парню. Да ещё и самому невыносимому, грубому разгильдяю в лице Иноске Хашибиры. Камадо никогда не испытывал к нему ненависти или даже неприязни, скорее просто относился с безразличием: ну есть да есть. В моменты когда тот вёл себя в стиле «оторви и выброси» он раздражал или надоедал, но не более того. И сегодня Танджиро ожидал, что после того, как он его поцелует, эта самая неприязнь проснётся. Но к величайшему его удивлению, этого не произошло. Прикосновение не вызвало отвращения или чего-то подобного, напротив на ощупь губы Хашибиры оказались мягкими и нежными, что никак не вязалось с его характером и поведением. И все эти противоречивые чувства не давали Танджиро никакого покоя, мучая его и отвлекая от учёбы. Одно он знал точно: он — свинья. Которая давит на больные чувства Иноске, не способного из-за них сопротивляться, чтобы заставить того сдать хорошо выпускные экзамены и не опозорить его класс, а вместе с тем чтобы сам Танджиро не опозорил свою семью и не выслушивал бы до конца жизни обвинения от матери. В этой ситуации он не понимал, кто из них двоих на самом деле большая жертва, потому что у них обоих далеко не самые лучшие жизненные обстоятельства. Решив, что раз целовать Хашибиру не противно и не вызывает отвращения, а тот рад тому, что это может произойти, Танджиро немного успокоился: он может и потерпеть. Он остановился и посмотрел вдаль коридора, где скрылся Иноске, направившийся в библиотеку корпеть над английским в одиночку. За столько времени, вынужденно проведённого рядом с этим парнем, Камадо ожидаемо успел к нему привыкнуть. И к его обидным замечаниям, к грубому говору, к тяжёлым раздумьям и чистой, почти детской радости, когда у того что-то получалось хорошо. Он был весь такой контрастный, в одну секунду может обозвать тебя как бы пообиднее, а в другую смотрит словно на божество вселенной. Танджиро совсем его не понимал. Он не мог предсказать ни одно из его действий. Его реакции на те или иные вещи были до смешного глупыми, трогательно наивными, искренне недовольными или наоборот полными неподдельной радости. Иноске действительно испытывал сильные эмоции, когда после долгих мучений и объяснений какого-либо материала, он начинал понимать. И Камадо осознал, что ему не жаль было наградить Хашибиру за все его старания поцелуем. Возможно, в будущем он сознается однокласснику, что тот украл у него первый поцелуй. Возможно. Может быть. Очень некстати ко всем этим странным мыслям в памяти возникла картина стоящего возле окна Иноске с распущенными волосами, его тонкие пальцы, пропускающие длинные пряди, и тоскливый, но какой-то очаровательный взгляд в сторону ночного города. Это воспоминание наводило на Танджиро тревогу. Ну, или что-то похожее. По динамике. Камадо правильных названий тоже толком не знал. Всё же отпустив Хашибиру справляться в одиночку с ужасами английской грамматики, он поправил рюкзак и направился к лестнице, у него на сегодня ещё двести пятьдесят тысяч разных факультативов и подготовительных занятий, поэтому даже при желании он не смог выделить бы для Иноске время. Где-то с полчаса попыток углубиться в понимание, в чём разница прошедшего простого и прошедшего продолженного, Иноске сдался и рухнул головой на учебник, надеясь, возможно, что от удара знания сами попадут в его голову. Какая тут могла быть английская грамматика, если он свою родную на данный момент не понимал и совершенно не мог сосредоточиться. В мыслях был бардак и ни одной адекватной, а на губах всё ещё горело ощущение чужих губ. Хашибира приподнялся и опёрся подбородком об стол. Поцелуй получился куда более чувственным, чем должен был быть, а губы Камадо вместо ожидаемо холодных оказались горячими и мягкими. Хашибира чувствовал себя мазохистом, прокручивая этот момент в своей голове, как умалишённый, и пытаясь воспроизвести хоть часть тех эмоций, что он получил при прикосновении. Пытаться снова почувствовать что-то такое было глупо — невозможно утешить себя воспоминаниями, Иноске требовалось ощутить это на себе снова. Опустив взгляд на раскрытый учебник английского, он стушевался, понимая, что поцелуй за этот экзамен может и не получить. Вздохнув и плюнув на это всё, он собрал все принадлежности со стола и решил отправиться домой. В таком состоянии, когда вместо мыслей у него только Танджиро в голове, он всё равно не сможет сосредоточиться на материале. На улице уже вечерело, когда Танджиро, наконец, освободился от бесконечных занятий и устало вздохнул, чувствуя, что вот-вот разболится голова. Он опустился на лавочку в пришкольном парке и откинулся на спинку, заметно расслабляясь и позволяя тёплому ветерку обдувать своё лицо. Всё же, как хорошо на улице было. В голове резко возникли воспоминания сегодняшнего происшествия и Камадо слегка нахмурился от этого. Поцеловав Иноске он не почувствовал ровным счётом ничего. Обычное соприкосновение губ двух людей, не вызвавшее ни отвращения, ни трепета. И на самом деле это было вовсе не страшно, а вполне приемлемо, потому что Танджиро ожидал более худшего исхода. Сейчас он уже не понимал, зачем вообще выпалил ту фразу об отличной сдаче всех экзаменов, ведь требование от матери заключалось в том, чтобы заставить Хашибиру просто их сдать, а для этого хватило бы и тройки. Возможно, Камадо таким образом надеялся всё же избежать исполнения обещанного, задрав для Иноске планку настолько высоко, но тот переплюнул сам себя, добившись нужных результатов. Это удручало и вызывало беспокойное чувство дискомфорта. Танджиро вдруг задумался, а что же такое на самом деле любовь. Он с уверенностью мог сказать, что не испытывал ни к кому из нынешнего окружения каких-либо сильных чувств. О смысле любви он знал лишь в теории, да и не раз сталкивался с её проявлениями в своей жизни, нередко получая признания от девушек, находя в своём шкафчике любовные письма и замечая смущённые взгляды на себе. Вроде бы всё это было довольно привычно, и Камадо не понимал, почему Иноске вдруг оказался таким особенным, и его чувства по какой-то причине волновали. Танджиро не мог в полной мере осознать, что же тот чувствовал на самом деле и как на всё это смотрел. Камадо так же не мог сказать, что испытывал сильные чувства к своей семье, хотя к ним-то уж точно должен был. Отец его был военным и появлялся дома настолько редко, что к нему и привязываться было некогда, к матери же Танджиро испытывал лишь уважение, но не более того. Никаких родственных связей. Поэтому он с трудом представлял себе, что такое любовь и как она проявляется, когда её испытываешь. И браться судить из-за этого Хашибиру Камадо не смел, понимая, что вряд ли сможет хоть что-то правильно для себя понять. О содеянном он не жалел. В конце концов, Иноске ему на шею не вешался и его вины в этом не было, всю эту авантюру развернул сам Танджиро и теперь стоило идти до конца, иначе он попросту окажется трусом и слабаком. Пожалуй, всё же был у Камадо человек, к которому он чувствовал какую-никакую привязанность, относился с теплотой и по-доброму. Этим человеком была двоюродная сестра Незуко, которую его мать на дух не переносила, потому что с её слов та была «распущенная и невоспитанная». Конечно же, сам Танджиро так не считал. Её просто не держали в узде настолько, насколько самого Танджиро. Она была своевольной, чудаковатой, довольно азартной, но, в целом, являлась хорошим человеком, и Камадо нравилось проводить с ней время в те редкие случаи, когда они виделись. В какой-то мере он ей даже завидовал, она вела свою подростковую жизнь на максимум, дома её не ограничивали, чего нельзя было сказать о Танджиро. Телефон в кармане пиликнул, оповещая о пришедшем смс. Камадо вынул его из брюк и проверил сообщение, содержащее лишь одно слово, но всё то недовольство, что скрывалось за ним, можно было ощутить почти кожей. Сообщение гласило: «Задерживаешься». Убрав телефон обратно, Танджиро нехотя поднялся с нагретого местечка и поплёлся домой, мысленно настраивая себя на то, что будет выслушивать претензии по поводу того, что он опоздал. Иноске домазывал себе последний бутерброд, когда в кухню вошёл Доума и поставил в раковину чашку из-под кофе. — Ну, как экзамены? — поинтересовался тот и полез в холодильник, доставая оттуда пачку кефира. Мысленно младший скривился, потому как не понимал, что вкусного можно было найти в этой дребедени. — Я пока сдал только физику. У меня был высший балл. Доума подавился напитком и нагнулся над раковиной, отчаянно закашливаясь, после чего перевёл взгляд на племянника, который смотрел на него в ответ, невинно хлопая ресницами. — Вот так сюрприз, — покачал головой тот, выуживая из кармана домашних штанов свой телефон. — С тобой же тот парнишка Камадо занимался? — Откуда ты знаешь? — Иноске чуть ли не покраснел, вовремя спохватившись и скрыв своё смущение. — Да так, — хихикнул Доума и, что-то натыкав в телефоне, убрал его обратно. — Я перевёл тебе на счёт денюжку. Понятия не имею, что тебе может быть нужно, поэтому трать их на своё усмотрение. Ты молодец, продолжай дальше в том же духе. Младший пробурчал что-то вроде благодарности, как в тот момент раздался звонок в дверь. Старший по обычаю направился посмотреть, но уже через секунду Иноске услышал неизменно радостное приветствие Зеницу, который был рад его дяде больше, чем сам Хашибира. Иноске до сих пор иногда удивляло умение друга быть жизнерадостным даже в самой жопной жопе. Наверное, природный талант. — У нас на районе отключили горячую воду, можно я у тебя помоюсь? — спросил Агацума, когда они скрылись в комнате Иноске. — А то я с тренировки пришёл весь потный и не смог помыться, мне аж противно. — Да не проблема, — пожал плечами Хашибира. — Тебе сменку надо? — Я взял с собой, так что не парься, — улыбнулся тот, а после хитро прищурился, глядя на друга, и Иноске понял, о чём тот хочет спросить. — Я выйду и ты мне всё расскажешь. Хашибира привычно нахмурился и пнул Агацуму под зад в сторону ванной комнаты, швырнув ему в спину чистое полотенце. Любопытное существо, всё ему расскажи. Тот со смехом скрылся за дверью, а Иноске вернулся в свою комнату и кое-что вспомнил, когда друг заговорил о тренировках. Физрук ведь предлагал ему вступить в школьную команду, вот только какой в этом был смысл, если уже через два месяца Хашибира закончит обучение? Он не стал врать самому себе, что данное предложение было интересным, всё же спорт нравился Иноске, тем более баскетбол. Когда он бегал по полю, гоняя мяч, то чувствовал себя на порядок лучше, чем в обычной жизни, ощущая, что хоть что-то он может делать хорошо. Учебный год завершился и следующие три месяца, один из которых уже почти подошёл к концу, были отведены на подготовку и сдачу экзаменов, а также продолжали работу разнообразные кружки и спортивные секции. Хашибира отметил про себя, что стоило бы подойти к учителю по физкультуре и поговорить с ним насчёт его предложения, а также расспросить, как тот представлял себе наличие Иноске в команде, когда тот вот-вот выпустится. Странно это было, конечно. Возвращаясь мыслями в школу, Хашибиру передёрнуло, когда он вспомнил свой первый день после долгого отсутствия. По пути его пробивала лютая дрожь от страха перед тем, что сейчас он вынужден вернуться туда, где все будут над ним издеваться. Немного успокаивал в то время короткий разговор с Танджиро на светском вечере, где они случайно повстречались, и мысль, что тот не презирает его за открывшуюся правду. В остальном же всё напрягало. Первым делом он тогда прошмыгнул в спортзал и забрал забытые там вещи, в том числе и школьный рюкзак с некоторыми учебниками и тетрадями. Оказавшись в классе, он краем уха услышал переговоры одноклассников, разобрав среди всего этого что-то вроде: «явился, не запылился». Решив не обращать на это внимания, как и советовал Зеницу, он привычно попытался залезть головой в учёбу, чтобы отвлечься было проще. А потом занятия завершились и ему уже не надо было столько времени проводить среди ненавистных одноклассников, теперь всё время в школе с ним находился только Танджиро. От воспоминаний его отвлёк вернувшийся из душа Зеницу, переодетый в чистое и с пакетом грязной одежды в руках. Довольный, словно кот, налопавшийся сметаны. — Я прям будто заново родился, — протянул тот, по привычке забираясь на хозяйскую кровать. — Ну? — Что ну? — переспросил Иноске, чувствуя, как краснеют кончики ушей. — Ты сдал на отлично этот чёртов экзамен или нет? — Агацуме прямо на месте ровно не сиделось, так сильно ему хотелось узнать исход. — Сдал, — буркнул Иноске и съёжился на кресле, став похожим на маленького ощетинившегося котёнка. — Тебя можно поздравить с дебютом в любовных отношениях? — пропел Зеницу, глядя на друга лихорадочным взглядом. — Да какие любовные отношения, чё ты несёшь! — не выдержал смущения Хашибира и вспылил. — Да, он меня поцеловал, потому что это был уговор, ничего более. — Эх ты, чудо в перьях, — посмеялся Агацума и упал обратно на кровать, распластавшись по ней звездой. Нет смысла пытаться объяснить другу что-либо, он упёртый, как баран. Рано или поздно сам всё поймёт. — Не хочу говорить об этом, — фыркнул Иноске, понимая, что ему такие разговоры максимально некомфортны. — Да и к тому же, раз на то пошло, то второго раза может не случится. Следующий базовый это чёртов английский, я в нём вообще ничего не понимаю, а Танджиро занят своими делами. Зеницу замолчал, обдумывая несколько раз возникшую идею, но с какой стороны ни посмотри, она казалась ему довольно неплохой. — Незуко довольно хороша в английском, я могу с ней поговорить. Будет польза и для тебя, и для меня. Она поможет тебе разобраться с учёбой, а для меня это будет ещё одним поводом провести с ней время вне школы, — озвучил вслух свои мысли Агацума и перевёл взгляд на недоверчиво смотрящего друга. — Да брось, она милашка. Так что я почти уверен, что она согласится. — Всё это похоже на какой-то бред, — взвыл Иноске, падая лбом на стол. — Я никогда столько сил не прикладывал для чего-то. И теперь он уже сам не мог разобраться, что именно руководило им больше всего. Угроза дяди, которую тот всё ещё не отменил, несмотря на своё более лояльное отношение к племяннику в последнее время, или же возможность сблизиться с Танджиро и на мгновение окунуться в мир неразрешённых чувств. Скорее, второе. Желание Иноске было даже не в самом физическом контакте, а в том, чтобы хоть ненадолго почувствовать нечто похожее на любовь другого человека. Иноске, конечно, не смел называть так всё происходящее, по-прежнему считая это чем-то из ряда вон выходящим, но в секунды забытья разве хоть кто-то запретил бы ему мечтать? — Ладно, я не против, — ответил, наконец, Иноске. Мысль о том, что ему по-прежнему будет помогать некто с фамилией «Камадо» даже забавляла. С другой стороны, Хашибиру пугало то, как крепко стали переплетаться его судьба и семейства Танджиро. Даже Доума был как-то с ними связан, иначе он никак не мог узнать о том, что Иноске помогает готовиться к экзаменам Танджиро. Словно какая-то насмешка судьбы, не иначе. Несмотря на то, что Незуко являлась двоюродной сестрой Танджиро, Иноске подметил то, что они совершенно ничем не были похожи. Ни характером, ни внешностью, ни манерой поведения. В ней не было той хмурой серьёзности, что постоянно читалась в поведении её брата. Она относилась ко всему гораздо проще и легче, однако была почти такой же умной, что и сам Танджиро. Наверное, это семейное и единственное, чем Незуко и Танджиро были похожи. Несколько дней, проведённых разношёрстной компанией в доме Хашибиры, не прошли даром, и Иноске стал очень неплохо ориентироваться в английском. Более того, иногда девушка задавала вопросы или обращалась к нему на изучаемом языке и ждала, пока Хашибира не без помощи Зеницу разгадает смысл и сможет ответить. Наличие устных навыков было необходимым при сдаче, так как аудирование было отдельным блоком всего экзамена. Незуко призналась, что в её школе правила были куда легче, поэтому ей пришлось потратить некоторое время на изучение версии пробников в Канаоке. — Такое чувство, что вас после выпуска хотят всех в Америку сбагрить, ей богу! — негодовала девушка под восхищённые вздохи сидящего рядом с ней Агацумы и искренними смешками со стороны Хашибиры. — Нахрена столько всего было воротить? — Может, чай попьём? — предложил Зеницу, которого особо вся эта учебная чепуха не вдохновляла, хоть здесь и находилась его потрясающая одноклассница. — Тебе лишь бы пожрать! — заворчал Иноске, откладывая учебник в сторону. — Пошлите, поприкидываюсь гостеприимным. Незуко на это хихикнула, а Зеницу помог ей подняться со стула, за что удостоился слегка недовольного взгляда, ведь с такой простой задачей она могла справиться безо всякого труда. Заметив это, Иноске мысленно посмеялся, что дай волю этому ненасытному — он старшую Камадо на руках носить будет. За чаем и поеданием разного вида сладостей, коих всегда было предостаточно в доме, ведь что Иноске, что Доума были лютыми сладкоежками, между всеми тремя подростками развязалась незаурядная беседа ни о чём. Хашибира и сам не заметил, как втянулся в разговор этих двоих, незаметно в нём растворяясь. Они над чем-то смеялись, что-то бурно обсуждали, над чем-то даже спорили, но в целом Иноске вдруг пришёл к выводу, что это уютно. С появлением в его доме Незуко, атмосфера словно потеплела. Девушка так же приглянулась и Доуме, и это была ещё одна черта, которую Хашибира посчитал схожей с Танджиро — все члены семейства Камадо неосознанно приковывали к себе внимание и нравились если не всем, то точно многим. Хоть и характерами они всё же сильно отличались, Танджиро так же легко нравился людям, несмотря на свой вечно серьёзный настрой и отсутствие ярких эмоций. В этом скорее скрывалась его прелесть, хотя мысль о том, что того что-то беспокоит, по-прежнему вертелась у Иноске в голове. Но ему точно не хватило бы смелости спросить напрямую. Вспомнив о младшем Камадо, Хашибира даже немного взгрустнул, что для дополнения картины на его кухне не хватало только его. Они не виделись несколько дней с того самого момента, как в их жизни произошло переломное событие. Иноске одновременно смущался и скучал, хотел увидеть Танджиро и боялся. Впрочем, как и всегда, миллиард противоречивых чувств. — Так, а теперь дальше за работу! — скомандовала Незуко, уже по-хозяйски прибирая со стола кружки из-под чая и помогая Иноске вернуть все сладости на места. — Пара часов у нас точно ещё есть. После того, как Иноске проводил гостей уже под самый вечер, на его телефон внезапно пришла смс. Сердечко взволнованно вздрогнуло, когда он увидел, что его отправителем являлся Танджиро. «Завтра в библиотеке в три часа. Не опаздывай».