Люди не понимают друг друга, люди пугают да врут
А любят, когда это труд и всецело невыносимо
Ты мне целовала спину
Туда же и наносила две тысячи ножевых
— Подвезешь? Плачу двойную цену, — Огнева наклоняется к стеклу, молодой парень весьма южной, возможно, даже кавказкой внешности, улыбается на ее хитрые черты лица. — А что дети делают тут в такое время? — Тройной. — Замётано. Залетайте, — Василиса открывает дверь машины и залезает в нее, доставая наличку и телефон. Фэш и Ник стоят в нерешительности, машина такси пугает их словно маленьких детей, но Василиса взглядом показывает, мол, садитесь и не рыпайтесь. — Братья твои? — кавказский акцент едва заметно прослеживается в молодом юноше, Огнева пожимает лишь плечами, невинно улыбаясь. — Друзья. Из Питера, на Москву посмотреть приехали. — У меня там сестра учится. На айти, — кепка таксиста закрывает козырьком пол его лица, водитель откидывает ручник и машина трогается. — Трудно наверное. — Не сложнее, чем мне на медицинском. Куда едем? — Павловская 16.А мне чудилась даже в них нежность
Я никогда так не любил прежде
Теперь же я своей рукой, через годы по привычке
За тобою повторял и наносил уже другой
Киркоров поет как не в себя, хит две тысячи восемнадцатого орет из всех колонок. Люди уже пьяные в стельку, не разбирают ни дороги, ни с кем танцуют. Синие лучи света слепят глаза, но Василисе уже после одной рюмки текилы как-то всё равно. — На тебя пацан смотрит, — Глушко перекрикивает музыку, наливая девчонке вторую. Она ритмично двигается, однако это не от души, скорее на автомате, профессиональные издержки, чтобы не выделяться. — Какой? Где? — Да вон, за шестым стулом, — показывает головой куда-то не ориентировочно, в пустоту. Видимо на другую барную стойку. — Красавчик, но молодой для меня. С пепельными волосами. Огнева оборачивается за плечо, хотя уже понимает, что никто другой это не может быть. Находит его глазами, когда он быстрее ее поворота головы отводит глаза, пытаясь скрыться за толпой. Василиса усмехается чему-то своему и снова поворачивается к Ольге. — Оформи ему коктейль за мой счёт. Скажи, что подарок.На тысячу ножевых больше, и снова белый лист
Вынашивая злобу, оплодотворяя ненависть
И мне на кисти давит циферблат
И я, может, и чудовище, но искренне стараюсь быть хорошим
Свиридова завывает что-то про розового фламинго, старенький магнитофон с тяжёлым сердцем повторяет в такт песне и фальшивит, словно старик на поминках. Ночи в Москве ещё не настолько теплые, но Василисе приятно хотя бы за то, что она догадалась нарядить на себя легкую шубку, в тему клуба. — Может ты расскажешь, что произошло в клубе? — в дверной раме стоял Марк…И верю, знаю, что всё потяну
Я понял соль земли и принимаю в себе тьму
И преломляю свет раз за разом
И если мне приказывают звёзды — я отказываю
— Нам всего лишь нужно пробить парочку гадов, тебя это никак не коснется, — скрещивает руки на груди Огнева, гонит его в ловушку, да и он знает, что сделка уже назначена, даже без его согласия. — Я не могу нарушать закон, Василис, ты же знаешь. Если об этом узнают, компании конец, — Павел нерешителен, но он знает, что Василиса намного его сильнее и знает, как получить свое. — Не будь идиотом, не оправдывай свою фамилию, Дуров, — Василиса показывает свои настоящие клыки, вонзается ему прямо в трахею. — Я начальница твоих начальников. Да и прошу не за бесплатно. Юсупов переведет тебе новые инвестиций от неизвестного лица…Я отказываю небу
Я отказываю солнцу и луне, солнцу и луне
Я отказываю небу
Я отказываю солнцу и луне, солнцу и луне…
— Лоткович, ты мне изрядно подпортил всю репутацию. Ты помнишь, что за это полагается? — Огнева крутит в пальцах ключ от его наручников, внимательно улыбается, криво, вопрос риторический. Все знают, что будет за предательство своего вожака. Особенно если это королевская семья. Он надеялся, что его пронесёт, что его защитят. Какой же идиот. — Я не боюсь тебя. И твоих слуг. Никого не боюсь. Даже смерть не боюсь, слышишь?! Я ничего тебе не скажу, — Лоткович, в потрёпанном грязном костюме, измазанным пылью города, лицом чуть ли не плевался с каждым новым словом. Василиса сощуривается, после чёго переводит взгляд на безразличного Юсупова. Тот ловит ее взгляд, и слегка кивает. Стоило бы побеспокоиться за конспирацию, Марк с Фэшем и Ником все же сидели за литым безликим стеклом допросной. Но они и так много видели, так что в тайне для этих троих уже нет смысла. — Меня не боишься, да? Бога не боишься. Смерти даже, — Василиса сжимает кулаки, Лоткович ясно видит ярость в ее глазах в перемешку с наркотой и чем-то более темным. — А жена твоя об этом знает? Дочка у тебя милая, жалко будет ее больше всех. Лицо Вениамина меняется в яркий гротеск, Василиса выбила у него из лёгких весь воздух и знала об этом. Не впервые играть с такими как он, а посадить семя ужаса в их души за одну секунду ещё проще. — Не смей их трогать! — Иначе что?И меня бросает в жар она
Смерть — это пространство, смерть — это длина и ширина
А жизнь — отрезки времени внутри
У вечности нет времени, у времени — любви
— Ты знал обо всем с самого начала. Знал условия и знал, что будет в итоге. За одно только нападение тебе полагается долгая и мучительная смерть, — рассвет был ал, ружье блестело в нем яркими искрами позолоты. Соколов держит Лотковича за шею, тот шипит, Юсупов изрядно постарался вправить ему мозги. — Ты даже не представляешь, насколько ошибаешься, — глухо смеётся, настолько позволяют вздернутые связки. — Кто заказчик? — Черта с два, Огнева. Я ничего тебе не скажу! — Тогда играем по другому, — Королева вытаскивает из барабана пистолета одну пулю, после чего вставляет на место и зло его прокручивает, чтобы даже она сама не знала исхода…И это тянется за мной с начала века
Плевать, что нет у времени любви
Важней, что есть у человека, а он молчит как рыба
Но есть у человека кое-что, и это — выбор