Башкирские мемуары

Не знаю сколько я проспал на шелковых одеялах в отведенных мне покоях. Проснувшись, я повалялся немного на широкой кровати, разглядывая интерьер и задумался о том, что как-то страшно тут что-то ненароком сломать. Больно дорого все стоит. И о том, что Айнур показался мне каким-то совсем другим. Словно мы из других миров. Его кипящие города, интриги с соседними олицетворениями, борьба за власть и роскошная жизнь дворца. Мои кочевья воинов, табуны лошадей, пропадание в горах, лесах, скачки по просторным степям на перегонки с ветром, боевые тренировки и желание свободы. Ох, как же я хочу быть свободным! Чтобы никто не смог мне больше указывать. Интересно, каким бы я выглядел процветающим? Мог бы я стать настолько сильным, чтобы меня боялись соседи? Все же я когда-то противостоял Джучи, он не смог пройти мои земли, пока не заключил со мной договор. У меня есть опыт войны, но вокруг меня сильные воины. Я пока не думаю, что могу бросить вызов Исмаилу, да и от этой мысли становится не по себе. Но с другой стороны наоборот как-то раззадоривает. Я решил, что стану еще больше тренироваться, чтобы стать сильнее. Кто знает, может я смогу стать настолько сильным, что отобью свою земли у Ханств. Я поднялся с постели, подобрал подушки и подошел к окну. «Исмаилу я был за все благодарен, однако мне не нравится, что он относится ко мне как к вещи. Последнее время так, а раньше, когда он еще не был ханом, он был простым, без интриг и прочей мишуры. Будучи сильнейшим из воинов уже в то время, он не ставил себя выше кого-то. Я разочарован тем, что его не заботит, что я действительно могу раствориться в нем. Я думал мы друзья. Хотя…кто я ему такой, а? По сути я его добыча. Не более. Но все же… Исмаил много чего сделал для меня. Если я украду его сестру это будет оскорблением. А с другой стороны, он же не думал о моих чувствах, когда так унизил меня, еще и поиздевался. Может он не со зла? А может он прав? Или…как сложно.» Мне захотелось на улицу. Все же непривычно так долго быть закрытым от внешнего мира, мне нужно было на свежий воздух, на солнце. А Айнур обещал сам ко мне прийти. Гулять по дворцу я не решился, тем более меня смущала стража Айнура, наблюдающая за мной, да и вдруг я случайно попаду в палату с послами и отвлеку брата. Я пересек коридор и спустился уже по знакомой лестнице, через зал попал уже в знакомую палату и понял, что она предназначена для большого количества гостей, огромные окна освещали комнату ярким солнечным светом. Сверкали, бросая солнечные зайчики люстры-подствечники, которые запомнились мне сильнее всего. Мне казалось, что за мной наблюдали, я даже увидел, как метнулся край рубахи под лестницей. Я пытался выследить незнакомца, но он словно в воду канул. Чтож, потом спрошу, кто это был у Айнура. Надолго в палате задерживаться не стал, пошел искать выход. На улице уже спала жара и подуло осенней прохладой, однако было по летнему солнечно, я решил поискать конюшню. Но тут забыл куда шел. По двору плавно шагала девушка в белом, ее распущенные темно-рыжие волосы ниже пояса на солнце горели бронзовым цветом, она повернулась ко мне и я увидел ее глаза цвета листвы. Эта красавица была мне знакома. Она тоже меня узнала. Олицетворение марийского народа, еще одна жена Айнура — Марика. Она с детства крутилась рядом с братом, не отрывая от него своих восхищенных ярко-зеленых глаз. Вот так красавица! Природа не пожалела краски для нее. Ее глаза были словно изумруды — насыщенные темно-зеленые, а эта грива рыжих волос! Белая, словно прозрачная кожа, она напоминала русалку. Белое незатейливое платье было украшено красной вышивкой, на ногах короткие сапожки, я видел ее щиколотки, какая прелесть! Марийка выделялась среди вычурно наряженных татаров. Необыкновенная, как обычно себе на уме. — Привет. Хан говорил, что к нему приехал брат, — подошла ко мне марийка. — Здравствуй, как ты хорошо говоришь на татарском! — Правда? Спасибо! — Где брат? — Принимает литовских гостей. — Литовских? Ого! — ахнул я, понимая, насколько далеко зашел брат, раз ищет союзников за русскими землями. — Долго он будет? — Откуда я знаю! Марика держала в руках ромашки. Она любит собирать цветы, однако это не ее сочные луга и леса, пестреющие разными цветами, вот и довольствуется тем, что есть. — Как ты здесь? Не скучаешь по своим лесам? — Скучаю, ты не представляешь как скучаю. — Муж домой не пускает? — Сама не иду, как я его оставлю. Без леса я проживу, а без…- она недоговорила, но я уже все понял. — Кто же будет заботиться о нем? — Об Айнуре? — усмехнулся я, — он сам кого угодно доведет заботой. — Не скажи, — вздохнула Марика, — меня он совсем забыл, я так устала сидеть в женской стороне дворца, совсем меня не навещает твой брат, — сжала кулаки марийка. Мы прошли вдоль двора. — Я ради твоего брата ушла из дома, забыла свое имя, выучила его язык, всегда рядом, всегда поддерживаю, а он так ведет себя, словно я не существую! А эта принцесска ордынская, -с презрением в голосе продолжила Марика, — только из-за золотой крови самая любимая во всем дворце. А это лицемерие ты видел? Ее одна улыбка вызывает у меня раздражение. И Айнур всегда ее защищает! Конечно, всегда вся в цацках, в шелках. Я то просто девочка из леса. — Тебе не нужны украшения, все дано уже природой! — сорвалось у меня с губ. Марика долго смотрела на меня. — Сказал бы мне это твой брат, — вздохнула Марика. Ох, какая же она эмоциональная, темпераментная. Противоположность сдержанной и спокойной старшей жене. Марика любит и терпит все что ей не нравится ради брата. Даже если Айнур лишится всего, я уверен, она останется с ним. Все вокруг знают, что она любит его. И тут я подумал, люблю ли я Алсу. Я ведь не изнываю так, как Марика, не ищу лишней встречи с ней. Готов ли я ради нее пойти на какие-либо жертвы? Чувствую ли я это душевное волнение? Глупости, у мужчин другое понятие любви. Я что, не батыр, что ли? Я не собираюсь отказываться от своей цели. Что бы ни говорил Исмаил — так спокойно отказ не приму. Теперь это уже дело принципа. После встречи с Марикой я подумал, что во дворце живут еще две девушки: чую Удмуртия и Чувашия, однако они не вышли ко мне. Чтож, я тоже не горю желанием с ними видеться. Чувствовал я еще и других. В конюшне я видел коней разной масти. Обратил внимание на длинноногих сильных аргымаков, арабских скакунов и крупных приземистых, но сильных тяжеловесов из русских земель, черкесские кони были. Надо же, для чего он всех держит, если катается обычно на своем аргымаке Каракае? Свою лошадь я узнаю из тысячи. Низенькая Агидель поприветствовала меня ржанием. «Отпустить бы ее ножки размять» — что и я сделал, лошадка легонько прошагала по территории конюшни и тут же успела укусить проходившего мимо конюха. — Ай! — крикнул я на нее, — что ты делаешь, дура?! Тот хлестнул ее кнутом. А вот это уже ни в какие рамки. Чтоб какой-то людишка бил моего коня? Я ее даже не бью! Лезвие сабли у горла мигом остудил пыл молодого паренька. — Эй! — откликнул меня Айнур, — ты чего моих людей обижаешь? — Он ударил мою лошадь! — Вот как, — Айнур оказался рядом и опустил мою руку с лезвием, — я уже давно наблюдаю за тобой, лошадка-то твоя первая начала, — указал он пальцем на Агидель. Это было ошибкой. Айнура спасла реакция, а зубы лошади клацнули в воздухе. — Ну моя у меня крутого нрава. — Я вижу. Хороша лошадь. Кроме хозяина никого не признает? — Да! — улыбнулся я. Хан жестом отпустил уже бледного конюха, а я свистнул и у забора его догнала Агидель. Теперь у кого-то будет хорошенький след на плече. Айнур злобно сверкнул на меня глазами, но не прокомментировал. — Как встреча с послами? — начал было я. — Давай не об этом, хочу расслабиться, а то голова трещит. Покажи-ка, — татарин внимательно рассмотрел мою саблю. — Какая же она старая, его еще наши отцы ковали, я вижу клеймо, похоже на символ нашего деда Западно-Тюрского Каганата. — Тамга, — поправил его я, — это сабля моего отца. — На! Уж денег то хватило бы уже другую купить. Да и ты сам вроде ковать умеешь, — отдал мне оружие Айнур и повел по двору. — Зачем? Эта же крепкая, еще долго мне послужит. Тем более мой отец ею боевал. Врагов рубил. — И чужих жен воровал, — буркнул Айнур. — Слушай, если бы этого не произошло, то меня бы не было. Айнур взглянул на меня странным взглядом и задумался. — Но меня без матери оставил, — вздохнул он. — Мне она была нужнее, — ответил я. Айнур не нашел, что сказать в ответ. — Послушай, брат, а кто еще живет у тебя во дворце кроме Чувашии и Удмуртии? За мной кто-то следил. — А! — улыбнулся татарин, — это русские ребята, дети еще, были подданными Золотой Орды, так я их к себе взял на воспитание. — Сколько их? — Мальчик и девочка. Если захотят, то они выйдут к тебе сами, наверное пока стесняются. Насколько знаю, к тебе из всех выходила только Марика, да? — Да, не принимай на свой счет, собрался у меня народ довольно застенчивый, они ни к кому не выходят. — Вон, посмотри как прекрасна мечеть со стороны! Сам проектировал, — указал Айнур куда-то за стену. — Так! Он понял, что я не достаю до края. И подхватил меня на руки.- Тебе тринадцать человеческих лет? — Да, — ответил я. — А тебе? — Девятнадцать. Больно уж ты низкий для тринадцатилетнего. Это тебе, наверно, от отца досталось. — А каким он был? — я уже забыл про дворец, — расскажи, пожалуйста! — Ничего хорошего про этого разбойника я сказать не могу. — Эй! Ты вообще-то отца оскорбляешь! — начал брыкаться я. Айнур отпустил меня и фыркнул: — Я не оскорблял, просто сказал правду. Ладно, забудь, впереди нас ждет мечеть. Кул-Шариф, это лучшее, что я здесь построил. Айнур надел на меня тюбетейку и мы, сняв обувь, зашли в мечеть. Уютная мечеть с мягкими коврами, своей многолюдностью, арабскими книжками на полке. Здесь хорошо даже таким же как и мы — олицетворениям целых народов. Все же как хочется прикоснуться к неосязаемому, услышать протяжные молитвы, ощутить религиозный трепет, успокоить свою душу, найти здесь силы смело идти вперед. — Я вот о чем подумал, — начал Айнур, когда мы вышли из мечети, — ты ведь мне родной брат. Так я тебя могу сватом отправить. — Куда тебе еще четвертую жену, — воскликнул я. Айнур захохотал: — Четвертую? А кто мои жены? — Марика, — начал загибать пальцы я, — Гульбике, удмуртка и еще ведь будет. Кто? — Алсу, дочь Эдиге. Мои потрясенные глаза казанец списал на удивление стольким количеством женщин в его окружении. Его это веселило: — Не переживай, если подрастешь, одну из них тебе подарю! Я поднял глаза. «Алсу. Так вот о ком говорил Исмаил. Атыульскую Орду готовили для Айнура.» Алсу готовили для Айнура. Погоди-ка! — Брат, у тебя три жены? Куда тебе столько? — Две, удмуртку я взял под опеку, поэтому она живет вместе с Марикой и Гульбике. — Значит ты возьмешь третьей женой дочь Эдиге? — Получается так. — А ты что, не рад? — Это инициатива Исмаила, хочет, чтобы я родственничком ему стал. А так она же мелкая, зачем мне она нужна. — Действительно, зачем она тебе. Айнур метнул на меня внимательный взгляд. Расспросов я не хотел, поэтому решил отвлечь его от подозрений. — А кого из жен ты больше любишь? — Обеих одинаково балую. — А почему старшая жена — Гульбике? Вы ведь с Марикой с детства вместе. Айнур остановился. — Больно ты много вопросов задаешь, — проворчал казанский хан. Дальше пошли мы молча, тут я подумал что уж не особо-то я смотрю вокруг, беседа с братом была интереснее. — А когда я сына твоего увижу? — Еще рано, мы никому пока его не показываем. «То есть я чужой да? То есть я могу сглазить? Но хорошо, твое дело.» — То есть получается, что у него две мамы, — ответил я. Айнур не выдержал недовольный стон: — Что за глупости ты говоришь! — А чего нет? Вы же семья, будет еще третья ему мама. — Эйлээээ, — протянул Айнур, — ну и мысли у тебя. Вслух бы это все не проговаривал. «Ему не нужна Алсу, он не торопится со свадьбой, а это значит, что у меня есть время. Тем более если сватом буду я. Айнур прав, если я хочу выжить, то нужно отдалить от себя Исмаила, а потом уже я смогу украсть Алсу. Только нужно это делать быстрее.» Уже повечерело, наступили сумерки, зажглись факелы, было видно, как за дворцом ходили отряды — их можно было определить по огням. На втором этаже дворца тоже за окнами сверкали огни. Я сразу заметил женский корпус, где окна горели ярче и были видны женские силуэты. — А там что? — указал я пальцем на здание, где не было огней. — Не показывай пальцем! — ахнул Айнур, — это усыпальница ханов. — Ой! — растерялся я, прикусил палец и сплюнул. Нельзя было указывать пальцем на захоронения. Внутри было уютно, после вечерней прохлады было немного теплее, на выемках в стене горели факелы и свечи. Мы быстро обошли дворец, прогулялись по второму этажу. Вот там то Айнур вытянул из-под гобелен девочку на вид лет десяти в мужской рубашке. — Знакомься — Ульяновская Область* (для понимания кто это буду называть по современному), — это она за тобой следила! — улыбнулся татарин. — Пусти! — звонко крикнула девочка на русском, вырвалась и убежала, громко топая ножками. — Бойкая она, — произнес я, наблюдая, как в тени исчезает фигурка девочки. — Ага, — улыбнулось Казанское Ханство, — созданное мной Ханство покровительствует над многими народами. Со мной надежно и безопасно, — он стрельнул глазами в мою сторону. «Мне не нужно ни надежности ни безопасности.» — На ужин всех созовем, — улыбнулся Айнур, проводив меня до моих покоев, — нравится эта комната? Вид из окна прекрасный. — Да, мне очень понравилась. — Это будет твоими личными покоями. — Как это? — Ты можешь жить здесь сколько угодно, если поселишься у меня, эта комната твоя. Даже можешь переделать все под себя, ты ведь оружия развешивать любишь над кроватью и мехами все покрывать. — Ты щедр, спасибо! — улыбнулся я, — да что же я могу здесь переделать! Страшно трогать. — Ломай, я не обижусь, — махнул рукой Айнур и занавесил окна. Я остановился у зеркала. Я никогда не обращал внимания на свою внешность, но сейчас не мог не сравнить себя с братом. На меня смотрел измученный исхудавший паренек, больше похожий на дикого зверька. Обычно по-азиатски узкие глаза казались большими, с голубоватой прозрачной кожей вокруг. На мне был тот самый халат, в котором меня ранили при Кончуре, заштопанный, грубая хлопковая серая рубашка с красными кисточками у воротника. Штаны только были хороши, черные, сверкающие из китайского шелка, да и новые голубые сапожки, подбитые мехом. Я выглядел жалко. Какой кошмар. О чем я думал? Это не ногайцы и не казахи, которым все равно, в чем ты приходишь, лишь бы не с войной. В зазеркалье появился Айнур: высокий, в ярко-оранжевом халате, щекастый, с горящими глазами, пылал здоровьем и энергией. А я — бледная тень. Мы были как солнце и луна. Я даже на луну не тянул, даже на самую тусклую звезду. Я облако, маленькое, невесомое и серое. Какой же я жалкий. Ужасно. В зеркале отразилась моя несчастная и нервная мордажка. Айнур улыбнулся мне. — Пойдем, Байрас, нас ждут. Наверно, он тоже сравнил нас и остался доволен. Или нет, а что ему соревноваться со мной? Один из сильнейших ханов, и я… Никакое я не государство, так, мелкий улус. А еще и у Исмаила сестру просил в жены. Какой позор. Ужинали мы теперь не одни, в одной из гостевых палат поставили столы, подсвечники и разные явства. Я с удовольствием увидел свои гостинцы на ярких блюдечках. Айнур позвал всю свою семью. Татарин успевал со всеми поговорить, пытался точнее. Кроме него все были немногословны. Хмуро сидели мальчик и девочка в русских рубахах, по левую руку Айнура сидела Чувашия, правый стул был пуст, подальше ковыряла тарелку с легким ужином Марий Эл, Удмуртия пыталась слиться со стеной, но была неравнодушна к сладкому. Гульбике отсутствовала, что поделаешь, у нее грудной ребенок. А я как-то усталым себя почувствовал на ужине, ел мало, и то налегал больше на свое, вяленое казы хорошо получилось. — Ты гостинцы для себя привез? — усмехнулся Айнур. Я замер с казы во рту. — Да ешь ты, — весело ответил хан, — с хлебушком ешь. Я покраснел. Ну зачем такое при девушках говорить? Я еле проглотил свой казы и больше к еде принципиально не притронулся, сколько бы Айнур ни уговаривал есть. После ужина мы пошли в баню. Айнур решил пойти со мной. — С тобой весело, приезжай почаще. Только больно ты обидчивый, тебе и слова не скажешь, — напоследок сказал татарин, а после мы пошли в свои покои, точнее я. А он в женскую часть, к своим женам. О чем я думал, когда засыпал? О том, что Айнур был хорош собой, обеспечен, у него была полная семья, статус и особое отношение соседей. Ел он роскошно, ох, мне было тяжело у него в гостях. Собственная гордость душила меня изнутри. О том, что мне действительно надо взять себя в руки и взять судьбу под свой контроль. О том, что уж очень хотел домой, соскучился по своей юрте, по своему быту…» ******************************************** Байрас не успел дописать, как на экране ноутбука высветился видеозвонок. Байрас взглянул на часы, одиннадцать ночи, странно, что такой жаворонок как Айнур еще не спит. На экране появилось уж слишком довольное лицо Айнура, зеленые глаза горели, а улыбка была до ушей. — Ну что? — многозначительно протянул он, даже не поздоровавшись. Башкортостан расстерялся и на всякий случай посмотрел, что там у него за спиной. — Ну ты ведь там это, да? — многозначительно протянул татарин с тем же выражением лица. — А? — Она все еще у тебя? — Я дома один… А! Ты про то, что до сих пор твою дрель не отдал. Да, у меня! — Да что ты не понимаешь? Мне ждать новых племянников или нет? — кончилось терпение у Татарстана. — Чего? — Ну вы ведь с Самарой вместе вчера были. — Ну да, у нас была деловая встреча. — И что вы там делали? Башкирское мороженое? — шепотом, но с хитрой улыбкой спросил Айнур. — Уй, Айнур! — воскликнул Байрас, — и откуда ты знаешь про нашу встречу? — Так я ее к тебе отправил, — всплеснул руками Айнур, — она ко мне пришла по вопросу метрологии и я посоветовал пойти к тебе, мол, у тебя специалисты лучше. Хотя мы все знаем, что это не так. Байрас завис. Он не ожидал, что тут был замешан его брат. А хотя надо было ожидать. Эта его привычка всех сводить… — Ну и что, как там у вас? — не переставал старший брат. — Айнур… — Айнур агай! — Айнур агай, — послушно повторил Байрас, — выключи уже в себе Гузееву и хватит нас сводить. Иди Чувашии женихов ищи. Моя личная жизнь тебя не касается. — Касается! А Элине я никому не отдам! Байрас закатил глаза. — Ты мне тут глаза не закатывай! — Машалла, — тяжело вздохнул Байрас и протер глаза, уставшие от монитора. — Я к тебе завтра в гости приеду. — А по какому делу? — Тебе только по делу приезжать, что ли? У меня выходной завтра. Просто поговорим, чай попьем. Если ты свободен, то свозишь меня куда-нибудь. — Куда? — Не знаю, подальше от городской суеты, тишину хочу. На природу меня свози в горы. На месте решим куда, не хочу ничего планировать.