Башкирские мемуары

Айнур обычно сам наведывался ко мне, и довольно часто. Последний раз он хотел зайти на территорию ногайцев, но я мигом оказался там. Татарин ничего не сказал, я не знаю чего он там вынюхивал. Ушел быстро, бросив раздраженный взгляд, растворился в ночи. А теперь он как-то исчез, вероятно, внешние дела не отпускали его. Он был очень занятым, все же он хан Казанского Ханства. Его и звали так — Казанское Ханство. Айнур был сильным игроком, восставший как феникс из руин оставленных Самаркандом (сейчас Узбекистан), и теперь боролся за влияние на оставшихся осколках Орды. Гул города, слышный за километры, уловил острый слух, привыкший к тишине. Я уже нахмурился, чуя как шумно и суетливо внутри города. Давно я не был в Казани. Как же вырос город! Восстал из пепла, ведь Самарканд сжег его до тла! Как и мои города, но я, к сожалению, не восстановил их, для этого нужны ресурсы. Вокруг города были многолюдные деревни, которые я пересек быстро. Чем ближе я подходил к Казани, тем больше я терял уверенность. Это были не кочевья. Да, люди подобные мне и моим людям, но не кочевники. Шумно. Какие татары шумные! Казань была очень многолюдной, тесные улочки, деверянные и каменные дома. Ох, какой большой город, затеряешься в улицах! Всюду сновали в пестрых халатах люди, суетливые и шустрые, звучала всюду татарская речь. Я поймал глазами высокие узкие минареты центральной мечети и круглые башни дворца. Лошадь свою я не торопил, решил получше разглядеть рынок, появившийся на пути. Ба! Только в легендарном Багдаде, наверно, могут быть настолько большие рынки. Чего тут только не было. Висели разноцветные шелка с Китая, индийские краски продавались, виден был даже редкий фиолетовый цвет, розовая вода и персидские ковры с Персии, дамасские кинжалы, вогулы, остяки с пушниной, марийцы с овощами и ягодами. По клеточной одежде можно было определить удмуртов, были и чуваши, громко зазывали русские купцы, арабы и ещё много кого Башкирия не узнал. Сколько же здесь народу! Кого только нет! Яблоку негде упасть. В воздухе витал запах пряностей, еды и других неузнаваемых запахов. Вот так значит ты пахнешь, Казань. Меня несколько раз зазывали посмотреть свои товары, я мотал головой и пытался быстрее уйти, но мой растерянный вид привлекал слишком настойчивых купцов. «Наверно, не найти лучше торговца, чем татарин. Вон какие бойкие, уже раза три меня остановили. Не зря, когда в разговоре вспоминают Айнура, каждый повторит: торгаш (правда с презрением в голосе). Ну а все же, кто еще мог так наладить торговлю практически со всем светом? Это его сильная часть.» Вдруг я заметил, что одна группа людей помахала мне. Это были башкиры, его люди узнали своего хозяина. Я приблизился к ним и поприветствовал своих. Их лавки были полны меда, пушнины, кто-то продавал оружия, всякие снасти и женские украшения. Когда я вышел из рынка, казалось, что у меня трещит голова. Слишком тесно, многолюдно, шумно. И вот впереди меня ждал ханский казанский дворец. Тут уже стали видны воины, которые следили за безопасностью ханской семьи. Насколько я понял, состояли они из казанских татар. Айнур доверял только своим людям. И вот он! Белокаменный дворец, с мечетью, конюшнами, двориками и что там я еще не углядел? Ждать, когда меня пустят пришлось долго. Пока татары бегали предупредить хозяина, я поднял голову к небу. Наблюдал, как медленно плывут облака и вспомнил, как я недавно лежал после сенокоса на сене и млел от удовольствия, чувствуя как освежает ветер, как расслабляется уставшее тело. Почему-то захотелось побыстрее к себе домой, но воспоминание о прошедшем резко отбило желание. Я еще не смирился со своим позором, приду домой и только об этом и буду думать, тем более еще и Исмаил там в кочевье. «Женишок» — вспомнился издевательский тон ногайца. Агидель почувствовала мое настроение и нервно затопталась подо мной. «Так, надо настроиться на встречу с братом, не время киснуть. Сейчас я его увижу, увижу дворец. Вэй! Это же будет первый раз, когда я войду во дворец! Я же их не видел, надо же. Я даже не думал об этом. Что там внутри? А мне будет экскурсия? Может я зря переживаю и мне понравится все? Я ведь увижу, как живет Айнур. Это все же не встреча у меня на территории, это другое. А еще пить очень хочется, в рынке можно было, да остановишься, так другие набегут свое совать, а мне это надо? " Тут вышла одна женщина в покрытом головном уборе и поклонилась в знак приветствия. У нее были красивые карие глаза и нежная родинка на подбородке. Я почувствовал, что передо мной не простая женщина, а олицетворение, к тому же по одежде было видно, что она из ханской семьи. И тут же спешился. «Старшая жена Айнура, младшая дочь Золотой Орды. Ведь это она?» — Приветствую олицетворение башкирского народа! — промурлыкала она, — я олицетворение народа мищар, меня зовут Гульбике, я жена твоего брата. Как я могу к вам обращаться? — Можно просто Байрас, — еле преодолев свою застенчивость ответил я и покраснел. Неловко так, а вроде ничего такого. Но зачем так официально обращаться ко мне? — Простите за то, что пришлось долго ждать, просто Хан сейчас занят и при всем желании не мог встретить своего родного брата. Он отправил меня, попросил извиниться за него. Айнур Хан обещал как можно скорее освободиться. Не обижайтесь, пожалуйста. — Нет, что вы, я все понимаю! Не нужно извиняться, — воскликнул я. — Идем, — мягко проговорила мищарка. Я повел Агидель во двор за узду. Хотя и не нужно было, она обычно сама следовала за мной. — О вашей лошади позаботятся, — она жестом подозвала конюхов, чтобы те увели мою Агидель. — Стойте! — остановил их я и стянул с лошади два крупных мешка, протянув их Гульбике, — это гостинцы! Мищарка удивленно моргнула и улыбнулась. Мне стало неловко. Зачем я это сделал, она ведь не сможет потащить, ханская жена, мешки. «Ой, что я делаю!» — Я занесу сам! — поднял я мешки с пушниной, фруктовой пастилой, бочонками меда, сыром курт и вяленой казы. — Не нужно, — ответила она, к нам пришли еще слуги и унесли мои гостинцы. А самого меня мищарка проводила во дворец. «Как же пить хочется, только неловко так просить. Ладно, потерплю.» Я зажмурился, не ожидая столько ярких цветов. Я даже глядеть боялся, не то что войти. Какой большой дом, то есть дворец, какой он длинный. Тут можно прожить всю жизнь, не выходя из дворца. Огромные светлые стены в тончайших узорах, такие были на одежде Айнура, цветочные. Это же сколько мастеров старалось! На полу пестрые персидские ковры, на узористом потолке висели вычурные подсвечники. Окна какие резные, я не успел все разглядеть. Гульбике быстро вела меня по дворцу, я же мотал головой из стороны в сторону, пытаясь все углядеть, но все смазывалось в пестрый вихрь, мне бы чуть медленнее пойти. Интересно же. Но и непривычно мне, привыкшему к свободе и тонкой стене юрты, попасть в закрытый от внешнего мира этими толстыми каменными стенами огромный дворец. Внутри было прохладно. После палящего осеннего солнца и еще не уходящей жары здесь было приятно и тихо. Мищарка резво поскакала по лестнице на второй этаж, я за ней. Правда остановился на мгновение, оперевшись на резные деревянные перила, чтобы посмотреть как палата выглядит сверху и как сверкают украшенные драгоценными камнями подсвечники. А потом догнал енгайку (жену брата). Она отворила массивные деревянные двери и пустила меня в покои, попросила подождать здесь, а сама упорхнула, оставив меня с открытым ртом и вытаращенными глазами. — Ого! Вот это были покои. На всю палату был растелен целый огромный красный ковер со знакомыми персидскими узорами, вокруг стен — диваны, накрытые золотыми покрывалами и усеянные шелковыми разноцветными подушками с кисточками. А стены были теплого серого цвета, разрисованные узорами не хуже чем ковер. Огромные, занимающие добрую часть стен стеклянные окна были занавешаны плотными, серо-зелеными занавесками, вышитые золотыми нитями. У одной из стен было нечто, что потом окажется чем-то вроде камина. По сути это была подставка со стоящим на ней огромной, как это назвать…керосинкой? Вычурные сундуки, маленькие столики размером со стул и еще много чего непонятного мне. Я неловко потоптался в прихожей, а потом стянул свои сапоги и присел на край дивана. Заскучать я не успел, дверь распахнулась и слуги в пестрых халатах занесли подставку с самоваром и круглый низкий стол, шустрые служанки занесли тарелки и чаши с разными вкусностями. Быстренько расставили все на стол и с поклоном исчезли. Я не успел рассмотреть чего это мне сюда принесли, так как в покои ворвался Айнур, на ходу отстегивая бляшки халата. Он со вздохом скинул с себя тяжелую нарядную одежду и распластался на диване возле меня. — Здравствуй, братец. Чего не написал, что приедешь, — он с улыбкой взглянул на меня. «Ой, я ведь даже не предупредил его. А вдруг он занят, а тут я еще пришел.» Он заметил, что я растерялся. — Ладно, все нормально, скидывай халат, сейчас рукомойники занесут и будем есть. На столе дымилось мясо на золотом блюде, были балеши, учпочмаки, чак-чак и хворост в меде, рахат лукум, фрукты разные, сливки и розовое варенье. — А мои гостинцы пробовать не будешь? — Обязательно на ужин поставлю, — ответил Айнур и начал разливать чай по фарфоровым китайским пиалам. Первую чашку я осушил сразу, Айнур же успел сделать только глоток. Он не растерялся, сразу наполнил чашку ароматным чаем с травами. А ведь это мои травы — я узнал вкус родных краев. Я ему дарил сушеные лепестки цветов дикого шиповника с сушенными листьями лекарственных растений. — Мой чай? — Да, — кивнул он, откусывая учпочмак. Этикет гласил, что основной разговор должен начаться только после основной еды и уже за сладким. — Ну, рассказывай, как живешь? — вздохнул Айнур, наливая мне еще чай, видимо прикидывая сколько я могу еще выпить. Мне было неловко, но я не мог сдержать себя: начал рассказывать про лошадей, о том, как ходил за медом и нарвался на медведя, о сенокосе, о юрте, о том, как меня унесло рекой в казахские степи. — Это все замечательно. Но все же какое дело привело тебя ко мне? — спросил Айнур, когда я остановился поесть сладкого лукума. Я поднял на него вопросительный взгляд. — Никакое, просто поговорить с тобой о чем-нибудь. Казанское Ханство опешил. — Просто так? Меня увидеть захотел? — внимательно взглянул на меня Айнур. — Надо же, давненько ко мне не приезжали гости просто поговорить, — протянул татарин, не отрывая неподвижных зеленых глаз. — Ну, рассказывай, как дела? — спросил я брата. — Замечательно, — коротко бросил Айнур, сузив глаза. — Дела он мои пришел проведать, — скривился он и задумался. Меня его реакция смутила, я растерялся. «Почему он так реагирует? Что я не так сказал? Дела проведать… Дела проведать… О, я понял!» — Меня не отправляли ногайцы за информацией. Если хочешь, можешь ничего не говорить. Даже если бы сказал, я бы не сказал им. — Да я уже понял, что ты не шпионить пришел. Прислал бы тебя Исмаил, то позаботился бы об этикете и предупредил, — увидев покрасневшее лицо Байраса он подобрел. — Что ты, не обижайся, ты правильно сделал. Тебе я рад в любом случае, не нужно никаких формальностей, мы кровные братья, а могли бы быть семьей, если бы ты не был таким диким. Я взглянул на Айнура, его слова взволновали меня. «Одной семьей… Неужели я правда по своей глупости…» — И мои рубежи были бы в безопасности, а так и себе и мне хуже делаешь. Это подействовало на меня отрезвляюще, тут я вспомнил, почему дичусь его. «Уууу, корыстный. Не зря все вокруг говорят о хитрости татарина. Нельзя ему верить. Не были бы мы семьей. Мне места там нет. Вот у него ребенок, красивые жены в шикарном дворце.» — Ладно, что там в ногайском кочевье? Обижают? — Нет! — ответил я, с неприязью вспоминая последний разговор с Исмаилом. — Сибиряк? — Нет. А! Его давно не видел самого, только своих людей присылает. Странно. А Исмаил пытается поднять налоги. И зачем ему это, — недовольно пробормотал я. — Ты вообще что ли не замечаешь, что вокруг происходит? — поднял одну бровь Айнур. Я опустил голову, мысленно перебирая, что можно было сказать. — Ладно, ты улус, твое дело, — Айнур отпил чая. — Ты ешь, не стесняйся. Бери учпочмак. Еще чашку чая? Я помотал головой, было уже неловко. — Пей пей, это шестая чашка, ничего себе. Есть не забывай, мясо ешь. — Это же курица! — И что? Курица не мясо? Айнур усмехнулся: — От конины не устал? — Нет, баранину еще ем. — Ты держишь овец? А чего это ты мне не привозишь? — Так это гостинцы, казахи пригоняют мне пару-тройку овец, когда приходят на мои кочевья. А они еще из козьего молока кумыс делают, — воодушевленно продолжил я, — представляешь, никогда не думал! И густой получается. Мне еще и Нурали говорил, что оно силу придает перед соревнованиями… — Стой-стой, пожалуйста, не так громко. Я и так тебя хорошо слышу, — поднял указательный палец к губам татарин. Я замолчал. Вроде бы безобидное замечание, но желание дальше говорить пропало. Да и свойства козьего кумыса Айнура не волновали, он добавил сахара себе в чай и начал другой разговор. — Так значит ты начал сближаться с Казахским Ханством, хороший ход. — В каком смысле? — тихо ответил я. — Субедей силен, дружба с ними может сыграть тебе на руку, Эдиге уже довольно стар, а его сыновья все же не сильнее казахского хана. А хотя, — задумался Айнур, — Казахское Ханство тоже не молод и, вероятно, тоже скоро развалится. — Машалла, Субедей олатай (дядя) еще полон сил. И долго будет править. — Олатай? Ты настолько к ним близок? Как тебе Исмаил позволил? — Его и не спрашиваю, он не знает, что я дружу с казахами. Исмаил думает, что я их от границ отгоняю, а я в гости к ним. — У него ребятишки чуть старше твоего возраста, так ведь? — Я старше, правда выгляжу моложе. — А смысл от прожитых лет, если ты сил не набрался и не достиг совершеннолетия. Ты подожди немного, они станут взрослыми батырами, они и ногайские детишки. Я в то время жевал сладкий лукум, но от его слов мне стало как-то горько. «Я знаю, что он хотел сказать. Они вырастут, станут сильными джигитами, ханами, героями, а я… Останусь таким же, какой и был. Я не увижу себя взрослым, так как я уже умираю. " Я поймал свое отражение на пиале с чаем, свой нос и темные глаза. «Но я не хочу! Я буду бороться до последнего. До последнего не смирюсь. Лучше уж проиграть, но сражаясь, чем просто сдасться. Страшно.» — Ты опять меня не слушаешь! — А? — удивленно моргнул я, возвращаясь из своих мрачных мыслей в реальность. Айнур тяжело вздохнул. — Вечно ты себе на уме. Нельзя так жить! — Что же мне делать? — Я скажу, что тебе делать, доверься мне и я отобью тебя от Исмаила. — Как? — спросил я, — ты ведь можешь потерять свободу, Крымское Ханство вместе с Ногайской Ордой пытаются взять тебя под контроль. — Хах, ты это знаешь, — недобро улыбнулся Айнур. — Пусть пробуют. Скажи своему ненаглядному юному хану, что если он будет прислуживать крымчанину, я приму крайние меры. Айнур поднялся с места, сел рядом со мной и чуть притянул к себе. — Слушай, братишка, в твоих интересах предупредить меня, если Исмаил захочет напасть на меня с твоей территории, ведь пострадают твои люди. А так хоть встретится уже мое войско. И еще сделай его жизнь на твоей территории невыносимой, надо согнать его на его территорию. — Зачем? — Эдиге уже передал практически все полномочия старшему сыну. Ты рискуешь стать центром всей Ногайской Орды, Исмаил сильнее, он выпьет тебя за полвека. Холодок прошел по моей спине «Так мало. 50 лет всего ничего» — Как же мне его согнать? — Придумай. Это твои земли, Байрас, он их ведь тоже не чувствует? Я промолчал. — Не чувствует, — улыбнулся татарин — чувствуешь только ты, прекрасно. Я поднял глаза на брата, разговор мне не нравится. Очень неприятный. Я не хочу об этом говорить. Не сейчас. И взгляд Айнура мне не нравится, какие холодные глаза! Нет, он не обо мне заботится. Татарин почувствовал мое замешательство, подвинул тарелку с фруктами: — Бери персики, у нас такое не растет, а это гранат, для крови полезно. Его обязательно ешь и побольше, больно ты бледный, малокровный. Ты устал? Отдохнуть не хочешь? Тебя в покои отведут. — А ты? — Ко мне послы должны приехать, разберусь с ними, а вечером прогуляемся по дворцу и поужинаем, хорошо? Но если хочешь, можешь пока сам походить. Да и в общем, не стесняйся, если что-то нужно — проси у слуг, делай что хочешь, будь как дома.