Башкирские мемуары

Воспоминания: Лето пролетело незаметно, я настолько был занят тем, что строил хозяйство с нуля, что не успел даже насладиться им. Кончились звонкие пения соловьев в душной ночи, горячие лучи солнца, яркие краски сладко пахнувших цветов. Засуха этим летом обошла стороной. Как же хорошо… Старый Урал покрылся желтыми пятнами, ночи стали холоднее, уже солнце не такое обжигающее. Но все же эта осень порадовала меня урожаем. Как же приятно видеть полные бочки с медом, горы зерна, приплод у лошадей и юрту, полную пушнины разных мастей. Вот это богатство! Я бы мог пустить свои караваны, пустить на свои земли торговцев и получить от них разные интересные вещи. Но все это уйдет в никуда, я не куплю себе более добротную одежду, большую юрту, сладости с самого Самарканда. Часть уйдет в Сибирское Ханство, часть в Казанское, остальное в Ногайскую Орду и мне останется только то, с чем бы я мог протянуть зиму. Как же обидно, сколько же я работал, а все им! Крупные и сильные олицетворения, для них моя дань- капля в море, ничего не решает. Ханства процветают, а я угасаю. Ну а что я могу сделать? Раз не принадлежу себе, мои земли не мои, даже я сам несвободный. С тоской я наблюдал, как уходят татарские сборщики с бочками меда, лошадьми и телегами с моим добром и скрежетал зубами от бессилия. Хотелось вырезать наглецов и отправить Ханствам головы их сборщиков, чтоб не повадно было меня грабить. Однако, любой из них мог свернуть мне шею, как котенку. Вот как вот сын одного из самых независимых и гордых олицетворений, хозяина этой земли отдает свои последние гроши, чтобы ему подольше сохраняли жизнь. Мне было стыдно смотреть в глаза своим людям. Но я ничего не мог поделать. — Байрас! Ты закончил? Я вздрогнул от неожиданности. До сих пор не могу привыкнуть к тому, что Исмаил теперь жил у меня. Он облюбовал одно из лучших мест под священной горой Торатау, я жил там же. — Чего тебе? — «Вам» ты хотел сказать, да? Я твой хан, не забывай.- прищурился ногаец. Он заметно подрос с момента нашей первой встречи, вытянулся, стал плечистым, голос изменился, стал более грубым. Папина радость. — Забудешь тут, ты ведь мне практически под кожу залез, никакого спокойствия, — буркнул я в ответ. Ногаец звонко засмеялся. — Одинокий волк требует личного пространства. Хватит ворчать, собирайся, мы к отцу едем! — Зачем? — По важным делам. Тебя это не касается. Я только фыркнул, тоже мне, загадочный, все равно мне все растреплет. Но меня очень обрадовала поездка, и не потому что я любил ездить в гости. В ногайском кочевье я ждал встречи с Атыульской Ордой, младшей сестрой Исмаила. Тоненькой, смугленькой девочкой моего возраста. До чего же мило было ее личико нежное. Я не сразу понял, что она мне нравится, просто я любил ее рассматривать, хотя и не мог смотреть на нее в упор. Только украдкой, стеснялся сам, а внутри все трепетало от умиления. До чего же она мила! Не могу толком объяснить, чем она мне так понравилась. Уверен, тут меня шайтан попутал. Ох как попутал… Вот же я был дураком. Эх. Девушки, девушки… Не понимаю, как могут такие нежные создания иметь такую силу, которая ломает даже самых сильных воинов. А я то тем более не каменный. Помнится, когда я жил с Карагулом, каракипчаком, который опекал меня во время нашествия Золотой Орды, он мне рассказывал, что наши предки — гунны. Те самые прародители прадеда Великого Тюрка были настолько сильны, что контролировали всю Евразию. Империя гуннов была великой, однако, осознав свою непобедимость, возгордились, много пировали и начали вести роскошную жизнь, оставили свои воинские доспехи в гаремах и придались утехам, тем же себя и сгубили. — Вот, Байрас, чего я хочу тебе сказать. Роскошь и женщины ломают мужчин. Держи дух в черном теле, не придавайся роскоши. Будь мужчиной. Твой отец сам по себе не был падок на роскошь, зато перессорился с братьями из-за женщины, — вздыхал старый разбойник. Я не понимал, как можно так увлечься женщиной, чтобы забыть этот азарт от дикой скачки по сухой полыни, тяжесть сабли в руках, ветер, путающийся в складках одежды. Как можно променять собственную свободу на что-либо? Но видимо, мне нужно было немного подрасти, чтобы это понять. С Алсу (так звали Атыульскую Орду) я познакомился еще тогда, когда меня привезли в ногайское кочевье. Тогда мне было не до девушек. Да и вряд ли я мог бы очаровать кого-то полумертвым. Маленькая девочка, ханская дочка ногайца Эдиге. Задумчивая, рассудительная и относительно спокойная, в отличие от своих братьев и отца. Когда я умудрился попасть в плен ее обаяния? Когда босоногие носились вокруг главной юрты, в то время, как старшие обсуждали дела? Или только сейчас, осознав, что ногайская красавица полной луной на небе сверкает среди мелких звезд-девушек разных народов? Мягкие каштановые волны волос падали на плечи, струились по плечам, не любила она их заплетать. Ох, помню в детстве ее лохматую мочалку, за которую любили дергать мы, мальчики. А глаза! Черные, как смородина! Яркие, обрамленные пышными ресницами-опахалами. Кожа смуглая от палящего степного солнца, но белая зимой. Я участвовал в играх ногайских детей, я был там своим. Алсу тоже ко мне привыкла, мы были в довольно теплых отношениях. Правда с ней было не легко говорить, уж больно она застенчива. Но мы все выросли, теперь не беззаботные кочевники, резвящиеся между юртами и скачущие по степям наперегонки. И она подросла, и теперь Алсу не могла бегать и играться вместе с мальчиками на равне. Ее одели в закрытые одежды и не пускали с женской юрты. Все, теперь она не ребенок. Теперь она девушка. Девушка на выданье. Почему именно она мне приглянулась? Красавица, ханская дочь самого Эдиге. А кто тогда я? Больно звучит. Неровня. Подданный ее брата. Но все же. В то время я был слишком наивным. Точнее отбитым. Меня воспитали на сказках и легендах, где любовь представлялась, как судьба. То есть если влюбился, то должен за нее бороться, ведь это подарок, а значит трудности должны решиться. А я, видите ли, юный батыр, который мог преодолеть все проблемы. Ногаец мне не сказал, что он там обсуждал с отцом. Но как-то мне показалось, что это касается Алсу. Я снова взглянул на эту красоту и решил, что пора действовать. Ведь я хочу, чтобы эта девушка принадлежала мне. Я был на хорошем счету у Больших Ногаев, Исмаила, старшего сына Эдиге. А он был будущим ханом Ногайской Орды. А значит, что все же Исмаил мог выдать мне свою сестру. Ну а что? Я верный ему, к тому же добрый, Алсу бы сделал счастливой. Просто нужно в этом убедить самого Исмаила. Так ведь? Я не решился хватать быка за рога и просить руки Алсу, а решил сперва еще больше сблизиться с Исмаилом. Хотя куда ближе? Он-то жил у меня! Но все же я старался ему больше угодить, чтобы показать, насколько я окреп. Что я не умирающий печальный мальчишка, которого он подобрал на поле боя. А джигит сильный, воинственный и отважный. Настоящий батыр, достойный Алсу. Намеки мои подействовали. Исмаил быстро догадался, что мне нравится его сестра. Долго ногаец ждать не стал. Он завел меня в юрту поговорить и отогнал всех своих слуг. Как только плотный ковер закрыл за мной вход в лучах солнца, просачивающихся с потолка юрты, отразилось недовольное лицо Исмаила. Уже было понятно, что разговор будет тяжелый, внутри я напрягся, чувствуя, что сейчас будет задета моя гордость. Злость жаром прошла под ребрами, заставив заскрежетать зубами. А я уже начал забывать, что не люблю когда надо мной имеют власть. Обычно Исмаил не ставил себя выше других, со всеми был на равных, поэтому я верил, что и в этом случае он будет по-дружески мягок со мной. Но не в этом случае. Исмаил сидел на кресле с подушками, служащему ему троном, и долго меня разглядывал своими светящимися медовыми глазами. — Хочешь окрепнуть за ее счет? — стальным голосом проговорил он. Я уже много раз проговаривал про себя готовую речь, но тут ненадолго растерялся. Все же я смог взять себя в руки, для этого мне нужно было время. Исмаил терпеливо дождался, когда я соберусь с мыслями. — Ты знаешь, что я равнодушен к власти и роскоши, мне не нужны ни ее статус, ни ее богатства. Я хочу увести ее за собой в горы.- быстро проговорил я и пожалел, что мой голос звучал неуверенно. Исмаил скривился, словно съел лимона. «Вот ведь выражение лица. Попроще рожу сделай» — мысленно попросил я. — Байрас, я не хочу тебя обидеть. Но уж больно ты обнаглел, — строго ответил ногаец. — Что? — ахнул я, не зная, что ответить. — Я не отдам тебе ханскую кровь, ты сам понимаешь почему. — Поговори с отцом, он же знает меня. Я стану хорошим защитником, я…- упрямо продолжил, хотя знал, что это бесполезно. Просто было так обидно, что не хотелось принимать отказ. — Все, Байрас! — поднял правую руку Исмаил. — Я тебе все сказал. Не смеши людей, у Алсу уже есть жених. — Как? Кто? — Отец хочет скрепить с одним из Ханств. — С кем? Ведь она всегда сидит дома. У нее есть возлюбленный? — Это тебя не касается! — фыркнул Исмаил — Так она и жениха своего не видела? — ахнул я. — И что? — Так она будет не единственной женой! — К чему это ты? — К тому! — воскликнул я. — Зато она была бы моей единственной и любимой женой. Разве это не счастье для девушки? Звонкий хохот Исмаила отразился от стен юрты и растворился в воздухе. — Ой, смешной ты, Байрас. Я и забываю, что ты застрял в детстве. Еще и жениться удумал. Я стоял посреди юрты, не в силах двинуться, воздух мне казался слишком густым и я многое отдал бы, чтобы просто провалиться под землю. Я чувствовал как горят мои щеки, а внутри холодеет. Он издевается надо мной. А что я отвечу? Сам в этом виноват. Неужели я правда настолько глуп? Я действительно глуп! Ой, как стыдно… Зачем я вообще рот открыл? Исмаил грацией хищника поднялся с места и прошел мимо, похлопав меня по плечу. — Женишок, — протянул он, снова расхохотался и вышел из юрты. Я еще долго стоял на том месте, разглядывая узоры на подушках, оставшиеся на кресле Исмаила. Тут уж я подумал, что надо бы мне уехать. Тем более, что Айнур уже давно звал к себе погостить. Мне нужно было уехать. Не могу смотреть в глаза Исмаилу.