прости

тётя Света от счастья светится, сетуя о том, что к подружке вот на пару дней собирается. дача. шашлыки. как жаль, что прямо по возвращению Фила! очень жаль, Светлана Сергеевна. вы себе даже не представляете. улыбается, и столько добра от неё. обнимает так по-семейному. и чувство, что не было этих нескольких лет. — ой, Филипп, ну какой же ты красавец. с каждым годом всё лучше. скажи, да, Миш? Миша даже улыбается криво на это. — да. — ладно, мальчики. ещё раз извините. Миш, по еде смотри. там пара кастрюль в холодильнике, а так закажешь, если что. люблю тебя. маму обнимает и сумку до коридора выносит. стоят вдвоём, пока та собирается, да переглядываются. — всё, не скучайте. как же я была тебя рада увидеть, Филипп! надеюсь увидимся ещё, и расскажешь всё-всё как там. ладно? — конечно, Светлана Сергеевна. обязательно. — так, Миш. и про Любу не знаю даже.. решить надо, время поджимает. — угу. — всё, люблю вас. целует обоих и уходит. через пару часов они доедают вторую пиццу, и Фил вновь обыгрывает его в “кошкин дом”. — не твоё это, Миш. и смеётся, пока тот показательно злится. смотрят друг на друга долго. в комнате тепло и тихо, не считая приглушённой музыки с вк на компе. Миша в закатном свете умопомрачительный. — поцелуй. Каримов по глазам бегает. хочет. пожалуйста. и Миша целует. неприлично нежно. губами на его. мнёт. языком по нижней. веки прикрытые подрагивают, а внизу всё в узел крутится. Фил ближе льнёт, ногами его же обхватывая. Миша правую за спину заводит, позвонки пальцами считая. и наклоняет на пол, аккуратно придерживая. для него Каримов сейчас фарфоровый. не меньше. — жаль её всё-таки.. — кого? — Любу. у Миши губы в недовольную линию стягиваются. — прости. мне, на самом деле, всё равно. и в ухмылке Фила всё написано чёрным по белому. ему правда плевать на Любу. на всех, кто мог быть после него. какая к чёрту разница? Миша его. Миша с ним. — Миша.. дыхание сбивается, а внутри всё переворачивается. у Фила бы сейчас ноги подкосились к чёртовой матери. повезло, что лежит. Миша шею целует, едва той касаясь. щекотно. левой под футболку заползает, оглаживая худощавый бок. — скажи, ты простишь меня? — заткнись, Миш. заткни.. стон. едва слышный. Каримов губу закусывает, ощущая притирание его члена о собственный. Миша чувствует, как с каждой секундой рассудок всё сильнее мутнеет. никогда и ни с кем так не было и не будет. он это всем нутром чувствует. — ты останешься? с беспокойством интересуется тот, замечая улыбку на лице Фила. — нет. — пиздишь. — да. Каримов обеими руками шею обвивает и в поцелуй утаскивает. жадный. почти сразу же язык внутрь толкает, и тазом вверх подаёт, когда с его переплетается. жарко. как он жил столько времени в этой чёртовой Германии? как спал по ночам без него? как дышать вообще удавалось? вопросы, на которые никогда не будет ответа. и к чёрту их. в пизду. сейчас. он. Миша. они. я люблю тебя. Каримов руки вниз отправляет, теперь уже под его футболку. за это время Миша подкачался. прощупывались мышцы, которых раньше не было. комната пропахла одеколоном Фила и перспирантом Миши. ваниль с морским бризом. Мишина рука по ремню гуляет, иногда касаясь кожи. Фил глаза прикрыть хочет, но взгляд оторвать не может. Миша садится. выпрямляется. седлает крепкие бёдра сверху и глядит на Каримова, как на ёбаное произведение искусства. пальцами бляшку щёлкает, оставляя в петельках болтаться. следом пуговица и ширинка. на Филе брюки горчичного цвета. серые боксеры с капелькой смазки. и алые носки с улыбающимся смайлом. пальцы Миши уже поддевают резинку трусов, когда Фил приподнимает его. — сними. с таким придыханием, что хочется в шею вгрызться. у Миши в висках стучит. член болезненно пульсирует, но он послушно стаскивает брюки вниз. глядит. почти сразу же стаскивает трусы, освобождая эрегированный член. наконец-то. блять. БЛЯТЬ. Миша уже забыл, каково это. у Фила руки по бокам лежат. он не то что не шевелится. он даже тише дышит. и, конечно же, Миша этим пользуется. ведёт рукой от головки, размазывая смазку вниз. и всё ниже пальцами. подушечками яиц касается. оглаживает. а затем наклоняется, и от них кончиком языка вверх ведёт, до головки. в этот момент у Каримова звёзды перед глазами взрываются. рука поверх волос светлых. коротких. — Ми-иша.. собственное имя ласково в уши, а кончик языка уже очерчивает набухшую головку. пальцы Фила в волосах. гладит. чуть сжимает, на себя утягивая. вернись, мол, я так не могу. Миша встаёт, а Каримов смотрит жадно. сначала футболка. подтянутое тело, в почти скрывшемся за горизонтом солнце. джинсы, которые он с силой стягивает сразу с трусами. скульптура Давида, только имя другое. нотки страха скребут глотку, но пошло всё к чёрту. сейчас. хочется. нужно. правильно. и всё стереть, что было между этим. и немножко из того, что было до. всё, кроме дней вместе. на шее у Миши всё ещё болтается крестик. уже как украшение больше, чем что-то значимое. а сам он над Филом нависает. облизать бы всего. искусать. ногой его шире раздвигает и усаживается между. в глаза смотрит. Фил губы облизывает. медленно. берёт Мишу за руку. и приподнимается, в локте левую сгибая. пальцы переплетает, и Мишин член обхватывает. вверх. вниз. такое чувство, что себе дрочит. дышит тяжелее. веки всё-таки прикрывает, а рот наоборот. грудь вслед за движениями рук. ближе. — блять, Фил.. голос у Миши под кадыком застрял. шепчет. — расслабься. ахуенно ты придумал, Каримов. расслабишься тут, когда тебе обеими руками дрочат, ещё и т-а-к. вновь почувствовать себя живым из-за одного только человека. я люблю тебя.