Мало что изменилось после того, как статус их отношений из «сожителей» перешёл в «сожителей встречающихся». Генри, как и намеревался, ничем не давил на Ричарда, зато так охотно отвечал на любую ласку, словно изголодался по ней со страшной силой. И сложно было не поощрять его. За следующие недели Ричард получил больше объятий, чем за всю свою жизнь, и поймал себя на мысли, что легко мог привыкнуть к этому. Он хотел привыкнуть. Что бы ни говорила ему тревожность, время от времени поднимавшая голову, Ричард не собирался ей поддаваться. Он целовал Генри в знак приветствия и на прощание, позволял обнимать себя, пока возился на кухне или просто сидел в телефоне, читал книгу, смотрел телевизор. Вряд ли отныне он сможет существовать без регулярной дозы тепла Генри, но, к счастью, у него был бесконечный доступ к этому ресурсу.
Исключением были их прогулки в кино, парки и просто походы по магазинам. Выращенный определённым образом, Ричард не слишком любил прикосновения на людях, считая это чем-то дерзким. За закрытыми дверями он мог позволить себе что угодно (особенно когда узнал, что его комната была практически звуконепроницаемой), однако на улице он вновь закрывался и вёл себя сдержанно. Не похоже, что Генри это задевало, ведь его радовало любое совместное времяпровождение, но Ричард не мог не чувствовать, что что-то делает не так. Со стороны это выглядело так, будто он боялся, что кто-то подумает что-то на их счёт. Но это было не так. Даже если он видел кого-то из однокурсников, легко представлял их с Генри друг другу, тем самым стремясь доказать, что ему действительно плевать на мнение окружающих.
Переступив через себя, Ричард однажды решился взять Генри за руку, пока они неторопливо шли вдоль долгой аллеи. День был ленивый, и вокруг почти никого не было из-за повышенной влажности и довольно противной, по объективным меркам, погоды, и он мог позволить себе рискнуть. Генри скосил взгляд в его сторону, улыбнулся и сжал руку в ответ, переплетя их пальцы так, что это ощущалось естественнее всего на свете. Время от времени они соприкасались плечами, словно притягивались друг к другу силой магнетизма. Ричард теперь не должен был задирать голову, чтобы смотреть на Генри, и ему нравилось, что теперь они больше подходили друг другу. Он вырос как личность и изменился внешне, больше походя на мужчину теперь. Это прибавляло уверенности.
Когда весна окончательно заявила свои права на окружающий пейзаж, они стали выбираться из дома чаще по выходным. За последние пару лет Ричард узнал Лондон лучше, чем за всю свою жизнь. Генри постоянно тянуло куда-то на природу, и Ричард позволял тянуть себя следом, находя в этом нечто медитативное. Вечно спешащее время замедлялось, когда они оказывались в окружении деревьев и травы. Это вдохновило Генри предложить поехать в какой-нибудь заповедник. Ричард не видел смысла отказываться. В подобных местах, отдалённых от суеты города, он чувствовал себя смелее и мог расслабленно обхватить локоть Генри рукой, прижавшись к его плечу, пока созерцал пейзажи и слушал, как сам Генри вслух зачитывал выданные им брошюры и строил маршрут по карте. Вокруг было тихо и спокойно — именно поэтому Ричард не ожидал подставы именно от этого места из всех, где они успели побывать. Судьба была не так снисходительна.
— Ричард? — Знакомый голос заставил обернуться с позабытой резкостью, и Ричард встретился взглядом с ошарашенным братом.
Эдуард смотрел на него так, словно увидел призрак, пока Ричард глянул на висящую на руке у брата женщину, лица которой он явно не помнил. Собственно, перестал их запоминать он уже давно, так что тут не было ничего удивительного.
Генри напрягся и попытался высвободить свою руку, дав Ричарду шанс на отступление, однако Ричард упрямо прижался ещё ближе. Если сейчас он сделает вид, что они друг другу никто, то в громких словах не будет никакого смысла. Даже если Генри отнесётся с пониманием, как он всегда это делал, это наверняка ранит его. Ричард не собирался бежать от своего же выбора.
— Эдуард, — прохладно поздоровался он, прижавшись к Генри от бедра до плеча, негласно клеймя свою собственность. — Не ожидал тебя здесь увидеть.
— То же самое могу сказать о тебе. Какими судьбами? — поинтересовался Эдуард, изо всех сил стараясь сгладить напряжение. Вокруг Ричарда едва ли воздух не искрился.
— Решили выбраться на прогулку в выходной, — исчерпывающе ответил Ричард, и Эдуард перевёл взгляд на Генри, понимая, что должен как-то обратиться к нему.
— Генри, если правильно помню? Мы виделись несколько раз во время банкетов, — сказал он, протянув руку.
Да, Генри стал чаще ходить на подобные мероприятия, когда знал, что Ричард окажется там по настоянию отца. И почему-то там они ничем не выдали себя, зато попались на глаза именно в заповеднике вдали от всех знакомых.
— Верно. Рад новой встрече, — сказал Генри и, перехватив брошюры, ответил на рукопожатие со своей дежурной улыбкой.
Взгляд Эдуарда задержался на переплетённых руках.
— Ричард, буквально на пару слов? — попросил он.
Ричард поднял взгляд на Генри и незаметно сжал его предплечье.
— Скоро вернусь, — пообещал он, видя хорошо скрытое волнение на искусственно нейтральном лице.
Генри кивнул и позволил отпустить себя. Словно по приказу, женщина отступила в сторону, высвободив Эдуарда, чтобы они с Ричардом могли отойти дальше по дорожке.
— В каких отношениях вы состоите с Генри? — прямо спросил Эдуард, понизив голос, чтобы их нельзя было расслышать.
— Я думал, ты достаточно наблюдателен, чтобы мне не пришлось по буквам расписывать тебе, что я выбрался на свидание со своим бойфрендом, — довольно резко ответил Ричард. На самом деле, это был первый раз, когда он назвал Генри так прилюдно, однако если сейчас он даст слабину, то все старания пойдут прахом.
Взгляд Эдуарда стал обеспокоенным, как у отца, когда тот не решался сказать, что Ричард допускал ошибку. Это только подкинуло дров в огонь упрямства Ричарда. Он и забыл, что дома его всё ещё видели как ребёнка, нуждающегося в направлении и наставлениях.
— Ты же понимаешь, что он мужчина?
— Думаю, за то время, что мы провели вместе, я имел возможность это заметить, — холодно отрезал Ричард.
— Я говорю это не для того, чтобы осудить тебя. Ты же знаешь, я всегда был человеком открытых взглядов. Но ты должен осознавать, что Генри мужчина, который старше тебя на больше, чем десяток лет, — попытался зайти с другой стороны Эдуард, но Ричард уже был готов к такому выпаду.
— Не то, что ты говорил, когда на первом курсе встречался с женщинами в разы старше, — возразил он спокойно, всё время смотря брату в глаза. Это было подобно разговору с отцом из-за их внешней схожести, однако Ричард не собирался отступать и позволять помыкать собой.
— Ты же понимаешь, что это совершенно иное…
— В каком месте? — перебил его Ричард, прищурившись. Правая рука непроизвольно сжалась в кулак. — Каким образом твои беспорядочные связи являются более правильными, чем мои отношения с человеком, в котором я уверен?
— Я просто не хочу, чтобы ты совершил ошибку. Всё-таки Генри не простой мужчина, — отступил Эдуард, поражённый внезапно вспышкой гнева со стороны младшего брата.
— Что о нём знаешь ты, чего не знаю я? То, что он старше и является мужчиной, не помешало ему быть моей опорой и поддержкой, когда я больше всего в этом нуждался. И, в отличие от тебя, он видит во мне человека, способного принять собственное решение и ответить за него. Если ты собираешься прочитать мне лекцию, чтобы заставить отказаться от человека, подарившего мне больше, чем я мог просить, то можешь не стараться. Я не собираюсь позволять каким-то рамкам ограничивать меня в том, чего я хочу.
Наверно, впервые он выдал настолько длинный монолог перед братом, но Ричарду нужно было высказать это, чтобы самому избавиться от сомнений и страхов. С тех пор, как первое слово сорвалось с его губ, дороги назад уже не было.
Эдуард выглядел так, будто на него вылили ведро воды. Решив закрепить эффект, Ричард договорил:
— То, что другим не хватает смелости гнаться за тем, чего они желают, не значит, что я буду таким же. И пока мы делаем друг друга счастливыми, я не собираюсь ничего менять из-за того, что кому-то это кажется «неправильным». С каких пор взаимное счастье стало считаться неправильным?
— Ты действительно счастлив с ним? — сдавленно спросил Эдуард. Перед ним будто стоял другой человек. Ричард, которого он знал, был молчаливым мальчиком, прячущимся по углам и проводящим много времени в компании своих мыслей. Только недавно он стал раскрываться и чаще заявлять о себе, и теперь можно было догадаться, с чем это связано.
Услышав этот вопрос, Ричард переменился в лице, расслабившись и приподняв уголки губ в полуулыбке.
— Больше, чем я предполагал, что могу быть, — ответил он с невероятной честностью, поразившей Эдуарда в самое сердце. Однако через мгновение его лицо посерьёзнело вновь. — Если ты расскажешь об этом отцу или матери, не надейся услышать обо мне вновь. Я не побоюсь высказать им то же самое. Я представлю Генри к Рождеству.
Уж от кого, но от своего замкнутого младшего брата Эдуард такого не ожидал.
— Я никому не скажу. И позабочусь, чтобы никто не узнал, обещаю, — сказал он, после чего скосил взгляд в ту сторону, где Генри фотографировал пейзаж на телефон, старательно вылавливая хорошие кадры. — Если не секрет, то сколько вы…
— Встречаемся? — подхватил Ричард, испытывая скрытое удовольствие от того, как уверенно прозвучало это слово. — Несколько месяцев. Живём вместе? Почти полтора года. Знакомы? Около трёх.
Лицо Эдуарда вытягивалось всё больше с каждым словом, а когда Ричард договорил, он запрокинул голову и засмеялся, пустив эхо по округе. Генри повернулся в их сторону.
— Даже я так хорошо в жизни не скрывался. Ты действительно что-то с чем-то, — сказал он, улыбаясь во всю ширину. — Буду ждать Рождества. Можешь рассчитывать на мою поддержку.
Ричарда накрыло такой сильной волной облегчения, что он сам удивился, испытав её. Он даже не думал, что ему настолько важно было это услышать. Пока юноша приходил в себя, старший брат сгрёб его в медвежьи объятья, растрепав волосы, и Ричард даже не успел возмутиться. После этого они вернулись к Генри и женщине Эдуарда, которая так и не была представлена, и разошлись своими дорогами. Напоследок Эдуард подмигнул Генри и пожелал хорошей прогулки. Генри запоздало ответил тем же.
Как только пара удалилась, Генри повернулся к Ричарду и пригладил его волосы, приведя их в подобие порядка.
— Полагаю, всё прошло хорошо? — спросил он с надеждой.
— Лучше некуда, — честно ответил Ричард, чувствуя себя до невозможного удовлетворённым. Он даже не напрягся, когда Генри отвёл волосы в сторону, чтобы посмотреть на его лицо.
— Я надеюсь, что это не помешает твоему общению с братом. Мне не хотелось бы, чтобы наши отношения встали между вами, — обеспокоенно сказал Генри, слегка нахмурившись.
— Если они откажутся принимать тот факт, что я счастлив рядом с человеком, который мне нравится, то это их проблемы. Я планировал представить тебя до Рождества, если ты не против, — пожал плечами Ричард, после чего вновь обхватил локоть Генри, и они продолжили двигаться вдоль дороги.
— Вовсе не против, однако тебе не стоит принуждать себя. Это довольно важное заявление.
— Я готов его сделать. Мы уже живём вместе, что они мне сделают — выгонят из дома? — со смешком сказал Ричард. Если поначалу он думал, что день безвозвратно испорчен, то теперь его настроение достигло небывалых высот, когда море казалось по колено.
— Значит ли это, что я должен представить тебя своей семье? — спросил Генри, задумавшись.
— Только если ты хочешь. Они и так давят на тебя достаточно, хотя ты уже достаточно большой мальчик, чтобы решать, с кем заводить отношения, — ответил Ричард. На самом деле, он даже не задумывался об этой стороне вопроса. Генри не говорил о своей семье в настоящем времени, будто давно выпал из неё и мелькал на период Рождества исключительно из чувства внутреннего долга. Что было странно, учитывая то, что бизнес отца он таки унаследовал и прекрасно развил. Ричард не понимал, чего можно было ожидать от него, помимо этого, но не ему рассуждать.
— Я не думаю, что это хорошая идея. Не потому, что я боюсь показывать тебя. Я не хочу, чтобы они повлияли на тебя так же, как повлияли на меня.
— Мы всегда можем сообщить им на десятую годовщину или вроде того, — великодушно предложил Ричард, и Генри рассмеялся, пусть и несколько неуверенно.
— Звучит как план.
Ричард за руку остановил его, чтобы приподняться на носках и коротко поцеловать в благодарность за то, что верил в него и был готов совершить этот прыжок в неизвестность вместе.
Вместе с этим он решил, что настало время проявить больше той самой инициативы, что Генри щедро дал ему в руки, не переступая определённых границ. Теперь Генри не боялся целовать Ричарда без предварительного получения письменного разрешения со всеми печатями, но при этом всё ещё был довольно зажатым. И Ричард не злился, прекрасно зная, куда уходят корни этой самой зажатости. Он был не против быть ведущим и делать всё так, как это его устраивало, если это устраивало Генри тоже. Ему даже нравилось контролировать этот процесс, ощущая иной вид власти в своих руках. Поэтому однажды, когда они неторопливо целовались на диване после долгого рабочего дня, Ричард, с удобством устроившийся поверх чужих коленей, скользнул ладонями к открытой шее Генри, слегка царапнув кожу ногтями. Он был знаком с тем, как ощущалось тело Генри через одежду, однако не решался добраться до открытой кожи.
Он почувствовал, как Генри едва заметно вздрогнул. Быстрое биение его сердца ощущалось под подушечками пальцев, и Ричарду нравилось это ощущение. Не останавливаясь, он опустил одну из рук ниже, скользнув по груди, отчего дыхание Генри сбилось.
— Всё хорошо? — спросил, отстранившись, чтобы дать туману в голове рассеяться. Ричарду казалось, что он никогда не устанет от наблюдения за тем, как румянец окрашивал лицо Генри, а его взгляд становился затуманенным, но не потерянным.
Мужчина кивнул, вздрогнув, когда длинные пальцы нырнули под футболку, очерчивая изгиб талии и мышцы живота.
— Я остановлюсь, если тебе некомфортно, — напомнил Ричард, поглаживая разгорячившуюся кожу. Сглотнув, Генри опустил голову, наблюдая за тем, как чужая рука двигается под тканью, поднимаясь немного выше с каждым разом. Ричард погладил его за ухом, напоминая, что вторая его рука всё ещё находится на изгибе шеи. — Ответь, Генри.
— Продолжай, — на выдохе сказал тот, покорно наклонив голову в сторону, подчиняясь пальцам Ричарда.
— Хорошо, — почти шёпотом сказал Ричард, и теперь его рука поднялась к груди уже под футболкой. Он чувствовал, как Генри напрягается под его пальцами, будто старается не зажаться. — Сразу говори, если захочешь, чтобы я остановился.
— Обязательно, — ответил Генри.
— Хорошо. Молодец, — почти промурчал Ричард, заметив, как дыхание Генри сбилось от простого звучания его голоса. — Ты можешь коснуться меня тоже.
Сказав это, свободной рукой направил Генри, положив его ладонь себе на бедро. Будто ждал этого разрешения, Генри тут же сжал пальцы, и по телу Ричарда прошлись мурашки от того, как хорошо это ощущалось. Приятно знать, что всё-таки они были на одной волне.
Наклонившись к открытой для его полного распоряжения шее, он оставил на ней пару поцелуев, на пробу прихватив кожу зубами, чтобы отследить реакцию. Он чувствовал, как Генри подавил рвавшийся наружу звук.
Когда Ричард высвободил свою руку и отклонился назад, Генри посмотрел на него взглядом потерянного ребёнка, внезапно брошенного в толпе.
— Предлагаю переместиться куда-то, где нам будет удобнее. Что скажешь?
Медленно Генри ослабил хватку на бедре Ричарда, словно рука не до конца подчинялась ему.
— Моя спальня, — сказал он, и Ричард изящно поднялся на ноги.
Едва закрыв дверь, он толкнул Генри в сторону кровати, медленными шагами ведя его до тех пор, пока тот не упёрся в неё ногами, покорно сев и позволив Ричарду занять его излюбленное место на коленях. В этот раз он запустил обе руки под футболку, беззастенчиво гладя и сжимая всё, что попадалось под пальцы. Генри не сопротивлялся, следя за каждым движением взглядом. Когда Ричард мягко провёл самыми кончиками ногтей по его соскам, быстро затвердевшим от непривычного контакта, Генри тихо зашипел и откинулся на руках, поддерживая себя, но не отстраняясь. Он был очень послушным, и это заставляло ту самую тёмную часть Ричарда вновь поднять голову, хищно оскалившись перед видом не сопротивляющейся жертвы.
Желая видеть, над чем работает. Ричард потянул футболку наверх, и Генри поднял руки, позволяя от неё избавиться. Положив ладонь на центр груди, Ричард толкнул его, заставляя лечь, после чего опустился на локти, как перед самым первым их поцелуем. Генри обхватил его руками, притягивая ближе, и его губы разомкнулись в безмолвной просьбе, которую Ричард не мог не исполнить.
— Если тебе что-то нравится, говори мне. Я хочу знать всё, чтобы сделать тебе хорошо, — пробормотал он, продолжая танцевать пальцами по голой коже. От прикосновения к некоторым местам Генри вздрагивал, пусть очевидно пытался сдерживаться.
Не дождавшись ответа, Ричард принялся целовать и покусывать его шею, спускаясь ниже и ниже, пока не дошёл до груди. Ему понравилось удивлённое «ах», что издал Генри, почувствовав на своей коже влажный язык и осторожные прикосновения ногтей. Контраст ощущений явно вскружил ему голову настолько, что через считанные минуты он превратился в смесь вздохов и стонов, забыв о смущении и слепо хватаясь за Ричарда, докуда дотягивались руки. Ричарду это нравилось, и он откровенно растягивал процесс, понимая, что торопиться некуда. Он хотел, чтобы Генри привык и осмелел, начал отвечать и понял, что ему нравится больше. Сам Ричард знал своё тело просто прекрасно, а изучение новой территории вызвало в нём небывалый азарт.
Сдвинув бёдра ниже, он прижался к Генри, парой медленных движений вызвав у того низкий сдавленный стон, вырвавшийся из груди. Вернувшись в шее, Ричард решил уделить ей больше внимания, помня, как Генри вздрагивал от малейших прикосновений. Похоже, контраст лёгких поглаживаний и сильных нажатий, сменяющих друг друга, сводил его с ума. Ричард так увлёкся процессом, что не заметил, как дрожь в теле Генри стала крупнее, а выдохи смешались со всхлипами. Это ощущалось подобно пощёчине, и Ричард мгновенно выровнялся, взяв лицо Генри в руки, чтобы посмотреть ему в глаза с ужасом понять, что Генри смотрит куда-то мимо него, а по вискам его катятся слёзы.
— Что-то не так? Я зашёл слишком далеко? — спросил Ричард обеспокоенно, стирая влажные дорожки большими пальцами.
Генри сделал глубокий вдох и будто вернулся на поверхность, увидев реальность перед собой. Осознав, где находится, он расслабился всем телом, однако только больше слёз полилось из его глаз. Ричард чувствовал себя потерянным и напуганным, ведь Генри не продемонстрировал и малейшего намёка на отвращение, отвечая на его прикосновения и поощряя продолжать.
— Нет, ты всё делаешь прекрасно, — покачал головой Генри и поднял руки, чтобы вытереть слёзы. Он перестал всхлипывать, однако всё не мог восстановить дыхание. Его грудь тяжело вздымалась, и он втягивал воздух ртом, будто не мог набрать достаточно.
— Что случилось? Я могу перестать касаться тебя, — предложил Ричард.
— Нет! — воскликнул Генри в искреннем ужасе и прижал его ладони к своим щекам, словно боялся, что сейчас Ричард бросит его и уйдёт. От его разбитого вида сердце самого Ричарда рассыпалось на осколки, ведь он изо всех сил добивался абсолютно противоположного.
— Хорошо, я не буду. Скажи мне, что пошло не так, чтобы я не ранил тебя больше, — попросил Ричард, вновь вернувшись к тому голосу, которым выводил Генри из забытья в периоды подавленности.
— Дело не в тебе, это реакция моего тела. Я не знал, что это случится, это не твоя вина. Я думал, что спустя столько лет уже не вспомню… прости, я всё испортил снова, — сдавленно сказал Генри и закрыл лицо руками, а его тело начало дрожать ещё больше. Это походило на паническую атаку.
— Ты ничего не испортил, — поспешил заверить его Ричард и попытался мягко оторвать руки Генри от его лица. — Посмотри на меня Генри. Я здесь и я не злюсь.
— Правда? — спросил Генри, разведя ладони в стороны, чтобы посмотреть на Ричарда. По крайней мере, он смотрел именно на него, чётко осознавая своё положение, что было лишь частью успеха. И не решало вопрос панической атаки.
— Правда. Ты так хорошо вёл себя, отвечал на все мои вопросы — я просто не могу злиться, — сказал Ричард, гладя Генри по волосам медленно и нежно, пока у самого в голове вращались шестерёнки. И в какой-то момент они щёлкнули.
Генри и его жена взаимно не испытывали друг к другу никакого интереса, и всё-таки у них был сын, появившийся после заключения брака. При том Генри очевидно не приближался к женщинам и боялся открытого давления с проявлением злости. А если он никогда не проявлял подобную инициативу, то…
— Чёрт, — пробормотал Ричард. Как он мог не подумать об этом заранее, когда оседлал его? Генри издал вопросительный звук, привлекая к себе внимание. — Это не тебе. Как насчёт устроиться удобнее и посмотреть, как ты отреагируешь на это?
— Но я не хотел останавливаться, — признался Генри.
— Мы продолжим, как только тебе станет лучше. Я не хочу принуждать тебя, — заверил его Ричард. — Согласен?
Генри кивнул, и Ричард слез с него.
— Повернись на бок, — мягко попросил он и прижался к голой спине Генри грудью, чувствуя, как колотится его сердце. Точно паническая атака. Ричард сжал зубы, чтобы не чертыхнуться снова. — Лучше?
Генри утвердительно хмыкнул.
— Тогда я медленно начну касаться тебя снова. Как только почувствуешь, что тебе становится хуже, сразу останавливай меня, — сказал Ричард. Хорошо, что он был в одежде — прикосновение ткани должно было отрезвить Генри, показав, что он находится в другой ситуации.
— Хорошо, — ответил Генри. — Что я должен делать?
— Просто лежать и получать удовольствие, — ответил Ричард и ткнулся носом в его затылок, где волосы слегка намокли от выступившего пота. Ричард хотел слизнуть его языком, однако притормозил себя.
Первым делом он перекинул руку через талию Генри, принявшись касаться его в той же медленной и поверхностной манере, с которой начал. Если его теория верна, то в таком положении Генри должен был успокоиться, так как сейчас ничего не давило на него сверху. Он действительно стал дышать ровнее и глубже, сосредоточившись на ощущениях пальцев Ричарда, двигающихся плавно и ритмично.
— Это приятно, — признался честно, потому что Ричард сказал, что будет рад это слышать.
— Правда? Я рад, — сказал Ричард, улыбнувшись про себя. Он-то уже мысленно похоронил вечер.
Поддавшись порыву, таки провёл по шее Генри языком и накрыл кожу губами. Генри тут же попытался отклонить голову, подставляясь под прикосновения. Оторвавшись от него, Ричард поднялся на локте, чтобы нависнуть над Генри и заглянуть ему в лицо. Повернувшись навстречу, Генри поднял руку, чтобы запустить пальцы в его волосы, притягивая к себе за требовательным поцелуем. Ричарду нравился такой ответ, и его рука двинулась ниже. Нырнув лишь кончиками пальцев под резинку штанов, он прошёлся вдоль неё, отчего Генри напрягся.
— Снять их или оставить?
— Снимай, — разрешил Генри. В награду Ричард двинул руку дальше, и Генри неосознанно прогнулся в спине, из-за чего вплотную прижался к бёдрам Ричарда. Он снова был полностью возбуждён, что даже немного льстило. — Ты тоже?..
— Разумеется. Всё-таки мне нравится то, что я сейчас делаю, — ответил Ричард с ноткой самодовольства в голосе и тихо зашипел, когда Генри потёрся об него. В такой позиции он действительно стал смелее. Возможно, помогло ещё и осознание того, что с ним не женщина. — Повернись на спину.
— Ты тоже снимешь одежду? — спросил Генри, беспрекословно подчинившись.
— Ты хочешь этого? — поинтересовался Ричард, подцепив его штаны и бельё одним движением. Генри приподнял бёдра, чтобы помочь ему. Он был поразительно беззастенчивым, когда Ричард не заступал на территорию воспоминаний о травмирующем опыте.
— Разумеется. Я хочу видеть твоё тело, — сказал Генри с той самой лёгкостью, свойственной только ему.
Стянув с него штаны и бельё, Ричард поднялся на ноги и выпутался из футболки, стараясь обойтись минимумом необходимых движений, чтобы скорее вернуться к делу. Генри приподнялся на локте и открыто рассматривал его. Его взгляд стал тяжелее, как только Ричард вернулся к кровати полностью раздетым. От этого вдоль позвоночника Ричарда прошёлся легкий разряд, и остатки смущения были брошены в окно.
Поставив колено на кровать, он подумал над тем, как поступить наилучшим образом, однако Генри решил всё за него, разведя колени в стороны и протянув руки, прося объятий. Ричард тут же оказался между его ног, и его тело покрылось мурашками от ощущения скольжения ладоней по обнажённой коже, однако он сосредоточился на том, чтобы поцеловать Генри со всем желанием, заставив его забыть обо всём.
— Порядок? — спросил, отстранившись, чтобы отвести светлые волосы в сторону и посмотреть в голубые глаза, без слов передавая всю свою нежность.
Генри провёл языком по блестящим губам, и Ричард не мог не проследить за движением.
— Дышать становится сложнее, — признался он, и Ричард кивнул.
— Позволишь мне попробовать кое-что?
— Что угодно, — на одном дыхании ответил Генри, и сердце Ричарда сжалось от того, насколько он обожал этого человека, желая испить его до последней капли.
Схватив ноги Генри, заставил обхватить ими свою талию и приподнял за бёдра, устроив их себе на колени. Вряд ли женщина сделала бы с ним такое.
Подняв взгляд, Ричард едва не задохнулся, посмотрев на лицо Генри, открытое и абсолютно честное, с разомкнувшимися и припухшими от долгих поцелуев губами, сверкающими глазами и румянцем, спускающимся к шее и до самой груди. Он был прекрасен, словно мираж, и Ричард подался вперёд, а Генри тут же обхватил его шею руками, прижимая к себе. Устраиваясь удобнее, он поёрзал и прижался к Ричарду вплотную, отчего тому пришлось сжать пальцы на чужих бёдрах, чтобы не потерять голову окончательно. Когда Генри расслабился окончательно, легко было поддаться порыву и утонуть в ощущениях, особенно когда Ричарду было позволено делать всё, что душе угодно. Он и делал, беря всё без остатка. Единственное, о чём Ричард жалел, — о том, что не решился попробовать раньше. Но не было лучшего времени, чем сегодня, и он отдался моменту, будто завтра не настанет. В какой-то момент Генри заразился его энтузиазмом и подхватил ритм движений.
— Ты сводишь меня с ума, ты знаешь? — пробормотал Ричард, чувствуя, как капля пота стекает по виску.
Генри улыбнулся и зарылся пальцами в его волосы, полностью открывая лицо, отчего Ричард почувствовал себя ещё более обнажённым.
— Хорошо, потому что я уже давно и безвозвратно потерян, — сказал он, закрепив свои слова долгим поцелуем.
Позже, когда они устроились в ванной, Генри поинтересовался, может ли он когда-нибудь изучить тело Ричарда в ответ, если тот не будет против. Ричард был ой как не против. Стоило представить Генри сидящим поверх себя, как можно было из ванной возвращаться в кровать за следующим раундом, однако Ричард сдержал сей животный порыв, чтобы дать чувствам стабилизироваться, а осознанию случившегося — закрепиться в голове. Это нужно было скорее Генри, пережившему небольшое потрясение, однако и Ричард воспользовался шансом успокоиться и осмыслить некоторые вещи. Теперь, когда гормоны поутихли, его накрыло осознанием того, что пережил Генри в далёком прошлом, чтобы оказаться в кресле терапевта и регулярно скатываться по спирали вниз от одного даже непрямого напоминания о случившемся.
— Что такое? — спросил Генри, когда Ричард прижался к нему, обхватив руками со страшной силой. Тем не менее, он ответил на объятья.
— Люблю тебя так сильно, что порой едва могу дышать. Хочу сделать тебя самым счастливым человеком, — пробормотал Ричард, внутри сгорая от бессильной злости из-за того, что не мог никак исправить давно случившееся.
Влажная рука Генри легла ему на затылок, поглаживая.
— Ты уже это делаешь, Ричард, — сказал Генри, и Ричард знал, что он говорит абсолютную правду.
С того самого вечера Ричард постепенно перебрался в спальню Генри, оставаясь на ночь там чаще, чем в своей собственной. Приятно было иметь свою территорию и осознанно выбирать подобные условия. Так он узнал, что Генри любит обниматься во сне и засыпает куда легче подобным образом. Раньше Ричард нередко обнаруживал его сидящим за ноутбуком в гостиной, чтобы как-то скрасить бессонницу. Теперь подобные инциденты случались значительно реже. А со временем он узнал, что любовником Генри был таким же старательным и страстным, как и партнёром. Ему нравилось выполнять простые приказы Ричарда и знать, что он приносит ему удовольствие, а Ричард был готов направлять Генри от и до. Они дополнили друг друга, как пазл, и мимолётным минусом было то, что порой могли слишком увлечься, после чего в университет или на работу приходилось ехать с пластырем над воротником.
Незаметно пролетела осень, отметившаяся очередным Днём Рождения Ричарда и подарками от семьи. Перед тем, как отправиться в отчий дом на Рождество, Ричард связался с отцом, сообщив, что намеревается представить ему человека, с которым встречается. Удивительно, но Генри волновался больше, чем он сам. Настолько, что нарядился в свой самый лучший костюм, заставляющий Ричарда пожирать подчёркнутую фигуру глазами на почётном расстоянии. Задним числом он думал о том, что представление можно провести и после Рождества, чтобы не портить всем праздник. Не удержавшись, разок шлёпнул Генри по бедру, заставив смутиться, на что ответил хищной усмешкой, и они покинули свой дом, чтобы снова вернуться.
Сложно было передать триумф, испытываемый Ричардом, когда они с Генри вышли из одной машины, и он увидел отца, от нетерпения вышедшего встречать их аж на парковку. Когда он увидел Генри, недоумевающе нахмурился.
— Добрый вечер, рад нашей встрече, — поздоровался Генри. Ричард не знал, намеренно он это делал или нет, но выглядело и звучало невероятно впечатляюще — настолько естественно он вошёл в образ.
— Отец, позволь представить моего бойфренда официально. Это Генри, — сказал Ричард, показательно обхватив локоть мужчины рукой и прижавшись к его плечу с улыбкой, больше похожей на победную усмешку.
— Так вот куда ты ушёл! — раздался голос со стороны, и к ним подбежал Эдуард. Увидев брата и его спутника, он просиял чуть ли не физически. — Ричард, Генри, вы прибыли раньше, чем я ожидал. Как дорога?
— Решили не затягивать с сюрпризом. К счастью, мы попали в отрывок времени между снегопадами, поэтому добрались спокойно. Рад встрече, — сказал Генри, ответив на рукопожатие.
— Надеюсь, вы планируете задержаться? Мне кажется, я скоро забуду лицо Ричарда с тем, как редко мы видимся.
— Если позволят обстоятельства, — сдержанно ответил Ричард, смотря на отца, медленно отходящего от шока.
— Всегда готов разместить вас у себя — всё-таки одна семья, — предложил Эдуард.
— Благодарю, — ответил Генри, улыбнувшись ему, после чего перевёл взгляд на Ричарда старшего. Эдуард сделал шаг назад, наблюдая за представлением, как и намеревался. — Прошу прощения, отвлёкся. Рад встрече.
Ричард наблюдал за тем, как его отец с запозданием ответил на рукопожатие.
— Это не шутка? — спросил он с примесью надежды в голосе.
— Стал бы я шутить с подобным, отец? — задал риторический вопрос Ричард.
— Полагаю, это твоё окончательное решение.
— Иначе мы бы тут не стояли.
После этих слов Ричард старший посмотрел на Генри.
— Я задам один вопрос, — сказал он подчёркнуто спокойно.
— Прошу, — с готовностью отозвался Генри.
— Вы абсолютно серьёзны в отношении моего сына?
Ричард и Генри одновременно повернули головы, посмотрев друг на друга и улыбнувшись. Высвободив руку, Генри приобнял Ричарда за плечи, притянув к себе.
— Иначе мы бы тут не стояли, — сказал он, и Ричард повернул голову, пряча улыбку в изгибе шеи Генри. Одно дело знать это, а другое — услышать открытым признанием.
Отец вздохнул, и Ричард знал, что это означало принятие поражения. Если бы он попытался спорить, то Ричард бы просто развернулся и ушёл — все это знали. Мать частично была права, сказав, что он никогда не принадлежал никому. Но и настолько же она ошибалась — просто не было тогда человека, которому Ричард решился бы отдаться.
— В таком случае я не собираюсь идти против счастья моего сына. Добро пожаловать в семью, полагаю, — сказал Ричард старший.
— Благодарю, — ответил Генри, и его рука сжалась чуть крепче. Ричард мимолётно погладил его по спине за это, пользуясь возможностью, пока им не пришлось оторваться друг от друга перед приличным обществом.
Как и следовало ожидать, появление Генри вызвало определённый ажиотаж, особенно когда до всех дошло, почему он появился в канун семейного праздника. Сам Генри будто не замечал всеобщего внимания, что было одной из его способностей вроде игнорирования реальности и прокладывания третьего пути вместо выбора одного из двух. Он оглядывался вокруг, приветствовал всех со своей харизматичной улыбкой, был учтив и просто прекрасен. Ричард никогда не чувствовал себя настолько уверенно в собственном доме. Даже его пустая комната казалась уютнее с присутствием в ней второго человека. Генри сразу же оказался у книжного шкафа.
— Я говорил тебе, что книги, читаемые кем-то, могут рассказать об этом человеке больше, чем любые слова? — спросил он, водя пальцами вдоль корешков и задерживаясь на определённых названиях. Ричард устроился на кровати, лениво наблюдая за тем, как Генри утолял своё любопытство. — Почему ты не перевёз их?
— Подумал, что у нас и так достаточно книг, — пожал он плечом.
— Их никогда не бывает достаточно, — с улыбкой возразил Генри. — Если хочешь, мы можем приобрести похожий шкаф и поставить его в твоей комнате.
Ричард задумался. На самом деле, он не видел смысла отказываться, прекрасно зная, что они могли позволить себе подобный трюк. И в то же время это ощущалось так, будто Генри стремился забрать последнюю его частичку из отчего дома, окончательно выселив Ричарда из него. Он наверняка не преследовал подобных намерений и просто желал сделать приятное, однако Ричарду нравилась эта мысль. Будто последняя ступенька на долгой-долгой лестнице, по которой он упорно карабкался месяцами.
— Почему бы и нет.
Ближе к вечеру Эдуард украл Генри, желая поговорить с ним лично. Ричард ожидал подобного от отца, но не от старшего брата, однако не собирался вцепиться в Генри всеми конечностями и не отпускать от себя ни на шаг. Всё-таки они уже взрослые люди, и вряд ли Эдуард задумал что-то серьёзное — наверняка просто хотел посплетничать и запустить пальцы в личную жизнь младшего брата. Это даже немного льстило Ричарду, и он не чувствовал себя загнанным в угол, оставшись с родителями. Мать предусмотрительно молчала, ограничившись лишь парой нейтральных слов по поводу его человека сердца. Отца же больше интересовала учёба Ричарда, его подработка, как он живёт и нуждается ли в чём-то. Последнее было забавным вопросом, учитывая то, что Ричард в кои-то веки обладал всем, о чём помыслить не мог. Даже издалека наблюдая за тем, как Генри общался с его родственниками, вежливо отвечая на вопросы и старательно поддерживая лёгкую беседу, он испытывал неприкрытую гордость за то, чего они достигли. И Ричард каждый раз замечал, когда Генри искал его взглядом, ждал, пока он посмотрит в ответ, чтобы улыбнуться и повернуть голову обратно.
Пришедший для обмена подарками Кэтсби смерил друга знающим взглядом, заставив Ричарда покраснеть, ведь он-то всё знал с самого начала. И когда Кэтсби шепнул ему «поздравляю», поиграв бровями, Ричард шлёпнул его по плечу, надувшись, как делал это в детстве, потому что он знал, что до конца жизни не отделается от этих насмешек. Но без них было бы куда скучнее.
После Рождества Ричард почувствовал, как с него спали последние оковы. Он не оглядывался по сторонам, чтобы обнаружить несуществующие чужие взгляды, когда они с Генри ходили по магазинам, позволял себе переплести их пальцы на улице среди бела дня и не смущался устроиться у Генри на плече в кино или в парке. Часть его будто хотела доказать миру, что он доволен своим выбором, а другой части нравилось наблюдать за тем, как уши Генри розовели, стоило Ричарду просто положить ладонь ему на бедро, едва поглаживая пальцами. Генри никогда не просил внимания на людях, зная, насколько Ричард ревностно относится к собственным границам, однако каждый раз отвечал с таким энтузиазмом, будто ждал разрешения изначально. И Ричард готов был дать ему всё, о чём Генри даже не просил.
Бывали дни, когда Ричарду становилось страшно. Страшно, что они остынут и потеряют интерес друг к другу; страшно, что Генри устанет играть по его правилам; страшно, что в какой-то момент он вновь ощутит себя в клетке. Ричард знал, что это последствия его детских наблюдений за постоянными интригами вокруг, однако порой он просто ловил себя на мысли, что готовился потерять Генри чуть ли не завтра, хотя на то не было никаких причин. Генри будто кожей чувствовал эту перемену в настроении и старался выкроить время, чтобы провести его вместе где-то подальше от суеты. Когда ему приходилось уезжать в другие города, он старался звонить Ричарду время от времени и по старой традиции ещё с самого рассвета их знакомства отправлял фотографии всего, что считал интересным.
Бывали дни, когда копящееся напряжение нагоняло и Генри. Если Ричард переживал свои эпизоды молча и сдержанно, не разжимая стального кулака, в котором держал свой разум, то Генри никогда не удавалось скрывать моменты, когда он надламывался, хотя он очевидно старался, чтобы не заставлять Ричарда волноваться. Сложно не волноваться, когда взгляд Генри становился отсутствующим, а его плечи слегка гнулись вперёд, будто он пытался свернуться в стремлении закрыться от окружающего мира, защитить себя. Генри мог стать рассеянным и извиняться за каждый свой шаг, испытывая стыд чуть ли не за то, что просто находится рядом с Ричардом. Эти приступы проходили — довольно быстро при правильном уходе и отношении, однако их наличие не могло не волновать. К счастью, после того, как их отношения стали открытыми, подобные инциденты почти пропали, оставшись лишь редким напоминанием на периферии сознания.
Весной университет Ричарда организовал день открытых дверей. Ричард не желал контактировать с толпой, поэтому согласился помочь с мелкими организационными вопросами и закончить на этом. По пути его втянули в парочку разговоров, но это он мог пережить, создавая видимость бурной деятельности, чтобы потом отпроситься пораньше и поехать сразу домой. Генри работал допоздна, поэтому у Ричарда будет много времени для того, чтобы заняться всякими бытовыми мелочами и просто остыть после мероприятия.
Наполеоновские планы пошли прахом, когда Ричард в коридоре столкнулся с парнем, явно не закончившим старшую школу и отбившимся от толпы, бесцельно скитаясь вокруг. Профессионализм взял верх, и Ричард остановился.
— Вы не заблудились? Могу ли я чем-нибудь помочь? — обратился он к парню, стараясь звучать дружелюбно, чтобы не спугнуть. Он помнил, какими нервными могли быть школьники перед выпуском.
Этот же парень был явно из другого теста. Пусть он и застыл, как испуганная лань, смотря на Ричарда во все глаза, однако довольно быстро оттаял.
— Прошу прощения, боюсь, я сам ещё не знаю, что ожидаю увидеть, — сказал он, говоря с явно отработанной интонацией, буквально граничащей с лёгким флиртом. Ричард ожидал встретить подобное на тех мероприятиях, которые они посещали с Генри (теперь гораздо чаще, ведь могли позволить себе посещать их вместе), а не на дне открытых дверей в университете. — Меня зовут Эдуард.
Ричард подумал о своём брате и мысленно отметил, что носители этого имени будто имеют одинаковую тягу к кокетству. А потом говорят, что имя не отражает характер.
— Ричард, — сказал он, первым протянув руку.
— Очень приятно, — с готовностью ответил на рукопожатие Эдуард, харизматично улыбнувшись. Несмотря на ещё не до конца повзрослевшее лицо, в улыбке его было что-то хищное, старательно затаённое. Ричард не мог не отметить это и то, насколько неестественно выглядело подобное выражение. Черты лица Эдуарда были довольно мягкими, что подчёркивалось светлотой кожи и ясностью голубых глаз, навевающих воспоминания о чём-то знакомом. Его русые волосы были старательно уложены, чтобы создавалось впечатление, будто по ним пару раз провели расчёской. И тут настолько опасная аура. Этот ребёнок явно был непростым, иначе не пришёл бы именно в этот университет.
— Взаимно, — сдержанно ответил Ричард. — Если есть что-то, что я могу рассказать что-то о нашем университете, буду рад.
Эдуард с готовностью воспользовался предоставленной лазейкой и завёл непринуждённый разговор. Похоронив своё намерение отпроситься, Ричард решил провести ему экскурсию, чтобы не зря убивать время. К счастью, Эдуард обладал прекрасными манерами и умением поддерживать разговор, поэтому Ричард не испытывал трудностей и вовсе не принуждал себя. Он даже вспомнил себя в этом возрасте, когда стремился казаться уверенным в себе, чтобы никто не обнаружил его слабые места. Грех не поощрить парня, так выпрыгивающего из кожи. Мимолётно Ричард задавался вопросом о том, как Генри вообще мог воспринимать его самого всерьёз в то время, ведь сейчас всё казалось настолько незначительным. Но между ним с Генри всегда всё было несколько иначе, поэтому не было смысла задумываться. Он не мог не поощрить старательную молодёжь.
Расставшись с Эдуардом, Ричард выкинул его из головы почти сразу же, ведь у него было чем заняться. Он хотел спокойно закончить семестр и разобраться с рабочими вопросами, ведь на лето они с Генри запланировали небольшое пробное путешествие, чтобы набить руку в этом перед тем, как организуют что-то более масштабное в будущем. Ричарду было интересно оказаться в месте, где он никого не знает, и его никто не знает. Где они с Генри окажутся просто гуляющими по улицам безымянными кем-то, безумно влюблёнными друг в друга. Ричард сказал Эдуарду, что ему хотелось бы держать мир на ладони, но именно с Генри он чувствовал себя способным добиться этого.
Во время ужина он мимолётно упомянул об абитуриенте, заплутавшем в университетских стенах без цели и желаний. Стоило сказать, что он чем-то напомнил Ричарду старшего брата, и это явно было общей чертой для всех Эдуардов, как Генри рассмеялся. У них с братом Ричарда сложилась какая-то странная дружба, сформировавшаяся на почве непонятно чего, но Ричарда подобный расклад дел устраивал до тех пор, пока никто не вставлял им палки в колёса. Да и отец довольно легко свыкся с существованием Генри, как только отошёл от первичного шока. Всё-таки они были деловыми партнёрами и неплохо сработались за последние годы, когда Генри перестал бункероваться в своём офисе и вышел в люди снова. Пусть думать об этом было слегка печально, но с семьёй Ричарда у Генри отношения строились лучше, чем с его собственной. Двоюродные сёстры Ричарда были просто в восторге от светлоглазого джентльмена с аурой спустившегося на землю ангела. И Ричард их не осуждал — сам до сих пор не мог смириться с тем, как ему повезло.
Анна тоже прониклась Генри с первой встречи, случившейся спонтанно. К тому моменту Ричард уже знал, что она была той самой дочерью Уоррика, которую он никогда не встречал до их университетского знакомства. Она была очаровательной девушкой, с которой приятно было поддерживать общение, и к третьему курсу Ричард мог с уверенностью заявить, что считал её другом. С ней он был откровенно честен насчёт Генри, чтобы не давать никаких смешанных сигналов, и был приятно удивлён, когда Анна отнеслась к их отношениям с пониманием. У них с Генри была схожая аура бескорыстной доброты, а ещё они оба обожали всяких пушистых созданий, на почве чего и сдружились. Время от времени Анна отправляла Ричарду фото своих любимцев, чтобы он показал их Генри. И Ричард знал, что косвенно именно она была виновата в том, что Генри теперь подумывал о том, чтобы завести какого-нибудь питомца. Ричард даже пошёл на компромисс — согласился завести кота при условии, что они нормируют свои графики, чтобы уделять животному нужное количество внимания. Это давало ему фору минимум на два года, потому что они с Генри были трудоголиками каких поискать.
Жизнь шла своим чередом, что было слишком хорошо, чтобы быть правдой. Ричард подсознательно ожидал подвоха, привыкнув к этому чувству, однако даже не подозревал, что явится подвох в лице всё того же Эдуарда со дня открытых дверей. Он таки поступил в университет, и они пересеклись в самом начале семестра в столовой, пока Ричард готовился к занятьям, экономя себе время наперёд.
Эдуард не был плохим юношей, даже наоборот — можно было только поразиться тому, как он старался выслужиться перед Ричардом, будто был ему должен. Его поведение кричало о личном интересе, однако Ричард с лёгкостью игнорировал подобные сигналы, не давая знаков на взаимность, чтобы парень осознал своё положение и остыл, избавив их от лишних проблем. Причём поведение Эдуарда было настолько очевидно, что не только однокурсники, но и Анна отпустила пару шуток по этому поводу. Ричард не относился к этому серьёзно, ведь глаза его были направлены в сторону Генри (и тех, кто смотрел туда же явно с не самыми чистыми намерениями), и ближайшую жизнь он не планировал менять эти условия, пусть и не ходил с табличкой «у меня есть парень» по улицам. Вместо этого он просто ходил со своим парнем.
Как он предугадывал, со временем Эдуард поостыл, но не стал обрывать общение, что Ричарда вполне устраивало, ведь собеседником он был хорошим, явно не лишённым смекалки и находчивости. На это же намекала его успеваемость, а Ричард знал, что их преподаватели были довольно требовательными. Неспособный человек не добился бы такого успеха. Поэтому он про себя похвалил Эдуарда и принял его в их с Анной спонтанно сформировавшийся кружок по интересам.
Прошли холодные сезоны, и Лондон зелёным покрывалом накрыла весна. В воздухе запахло романтикой, и они с Генри по традиции начали совмещать графики, чтобы проводить время вместе. Время от времени Ричард заезжал в офис издательства и развлекал секретарей праздными беседами, пока ждал Генри, чтобы они вместе отправились домой. А порой Генри освобождался пораньше (иногда для этого работая два дня за один) и забирал Ричарда. В один из таких дней Ричард сказал Анне, чтобы она не ждала его, потому что он намеревался уехать сразу после занятий. Он никак не ожидал, что всё пойдёт кувырком в итоге.
Генри сказал, что будет ждать его неподалёку от здания, чтобы они прошлись вместе, и Ричард поторопился покинуть корпус, мимолётно попрощавшись с Эдуардом по пути. Не хотелось заставлять Генри ждать, а ещё он банально соскучился, ведь чаще всего они виделись уже глубоким вечером, когда оба были слишком уставшими и просто падали на диван без сил. А сейчас будто второе дыхание открылось при мысли, что всю вторую половину дня они будут предоставлены самим себе. Правда, никто из них никогда не выключал телефон, потому что жизнь диктовала свои условия. Бывало такое, что Генри приходилось чуть ли не спрыгивать с кровати и уезжать на какую-то спонтанную встречу — но это случалось только в период расширения их сферы влияния. Генри твёрдо вознамерился попробовать обосноваться в некоторых странах, расширив подразделение, занимающееся литературой на других языках. Это был большой шаг, и Ричард мог только восхититься. Как он знал, при отце Генри их издательство было строго локальным, несмотря на свою известность. Как после этого Генри мог считать себя неудачником?
Едва завидев родную фигуру, Ричард почувствовал, как плечи расслабляются сами по себе. Губы растянулись в улыбке, когда Генри поднялся с лавочки и протянул руки ему навстречу, сделав пару шагов вперёд, будто его тянула невидимая сила. Она же заставила Ричарда почти бегом сократить остаток расстояния, чтобы почувствовать тепло ладоней Генри в своих собственных. Не будь они на людях, уже прилипли бы друг к другу, словно сто лет не виделись. И так было каждую встречу неизменно. Порой Ричард недоумевал, чего вообще он мог бояться, когда Генри смотрел на него так, будто Ричард зажёг на небе звёзды? Как, например, сейчас.
Когда взгляд Генри метнулся куда-то ему за плечо, а улыбка померкла, Ричард тоже оглянулся, желая знать, что же такое он мог увидеть. Увидев Эдуарда, застывшего на месте с нечитаемым выражением лица, он посчитал, что парень был удивлён, поэтому поспешил сгладить атмосферу.
— Вот и шанс представить вас друг другу. Это Эдуард — друг из университета, про которого я рассказывал. Он сейчас на первом курсе, — сказал он, указав ладонью на парня и глянув на Генри, стоявшего с таким же потерянным выражением лица, что несколько пугало. — А это…
— Ублюдок, чьё лицо я надеялся больше не увидеть, — неожиданно резко процедил Эдуард, сжав кулаки. Ричард вновь взглянул на него, поразившись, потому что впервые видел своего юного знакомого настолько злым. Даже не злым. Его лицо скривилось в искреннем отвращении, и он смотрел на Генри так, будто надеялся сжечь его взглядом. — Не ожидал, что ты снова попадёшься мне на глаза. Не рад встрече.
Договорив, он скрылся почти бегом, оставив Ричарда ошарашенно моргать вслед, пока не опомнился и не повернулся к Генри, желая посмотреть на его реакцию, потому что ситуация была сбивающей с толку во всех отношениях.
— Генри, — позвал он мягко, вновь используя тот самый пониженный голос. — Полагаю, вы знакомы?
Генри медленно вдохнул носом и выдохнул ртом, возвращаясь к реальности. Опустив ресницы, он ушёл куда-то в себя.
— Это, — начал он, явно выдавливая из себя каждую букву, — мой единственный сын, о котором я тебе рассказывал.
— Эдуард? — переспросил Ричард и тряхнул головой, откидывая чёлку в сторону, чтобы взглянуть на Генри двумя глазами, привлекая внимание к своему лицу. Как он и ожидал, взгляд Генри сосредоточился на нём, что было уже хорошо. И дышал он ровно, не выдавая признаков накатывающей панической атаки. — Но ты же говорил…
—… что мы не виделись все эти годы, верно. И я не ожидал, что это случится подобным образом. Он… вырос, — Генри сказал это так, будто вывод стал для него приговором. Ричард не хотел, чтобы он ещё дальше ушёл в себя, и паническая атака началась прямо посреди улицы, что не нужно было никому из них, поэтому чуть сильнее сжал свою руку, заземляя Генри и сосредотачивая его внимание только на себе.
— Идём домой. Поговорим об этом позже, — сказал тихо, зная, что Генри не будет спорить в этом состоянии.
За руль Ричард его не пустил, пользуясь шансом реализовать свои водительские права, пусть повод не радовал. Генри послушно сидел на пассажирском сидении, молча смотря на стекло окна, за которым мелькали люди. А Ричард сживался с новыми фактами, желая хлопнуть себя по лбу. Фотографию Эдуарда он видел лишь раз и несколько лет назад, поэтому не узнал его при живой встрече. Однако теперь стало ясно, что то самое ощущение чего-то знакомого возникало из-за того, что некоторые черты парня напоминали о Генри. Если задуматься, они были довольно похожи, однако на рассмотрение не было времени.
Вместо заслуженного отдыха, остаток дня Ричард провёл в попытке вернуть Генри в реальный мир, что было куда сложнее, чем обычно, потому что Генри уверял его, что он в полном порядке и не нуждается в беспокойстве. И это совершенно не сочеталось с тем, что его глаза постоянно были на мокром месте, а голос то и дело дрожал, когда он вспоминал перекошенное от злости лицо своего сына.
— Хочешь поговорить об этом? Не держи всё в себе, когда я рядом, чтобы подхватить тебя, — сказал Ричард, гладя Генри по волосам, пока мужчина лёг головой ему на колени. Пусть телевизор был включён для белого шума, лицо Генри было развёрнуто к животу Ричарда, будто он стремился спрятаться от света и от мира в целом.
— Не стоит, я ожидал подобного. Всё-таки я действительно был отвратительным отцом, — пробормотал тихо, и Ричард так сильно хотел поспорить с этим, однако знал, что это только усугубит ситуацию. — Он действительно похож на Маргарет, когда злится.
Под конец его голос снова задрожал, и Генри замолчал, облизнув пересохшие губы.
— Я чувствую себя так, будто предал его. Я не заслуживаю ничего из того, чем обладаю.
— Тут я легко могу с тобой поспорить, — возразил Ричард, держа голос таким же нежным, как и прикосновения. — То, чем ты обладаешь, — результат долгих лет работы, в общем и над собой. В противном случае этого не случилось бы. Есть вещи, на которые ты не мог повлиять, и они всегда существуют. Ты сделал всё, что было в твоих силах.
— Но тогда почему он так ненавидит меня? — беспомощно спросил Генри, сойдя на полушёпот.
Ричард поднял глаза, думая над ответом. Он даже не мог представить себя в подобной ситуации. Между его родителями случались определённые склоки, и большую часть времени отец проводил на работе, а не с ними, однако Ричард не мог сказать, что всё было настолько плохо, особенно если сравнить с ситуацией Генри. После появления Генри в его жизни всё шло только наилучшим образом.
— Думаю, — начал он осторожно, растягивая каждый слог, — дело не совсем в ненависти. Эдуард был точно так же шокирован вашей встречей, как и ты. Ему нужно время, чтобы вновь привыкнуть к твоему существованию в его жизни. Если я помню, именно Маргарет запретила тебе общаться с ним, верно?
Генри утвердительно хмыкнул.
— Значит, тебе стоит объяснить ему это. Чтобы он знал, что это не твоя инициатива.
— Думаешь, он выслушает меня, если я попытаюсь? — спросил Генри, и хорошим знаком было то, что он не исключал такую возможность. Ричард изначально догадывался о том, что расставание с сыном сильно ударило по нему, потому что ребёнок не был виноват в том, что их с бывшей женой отношения не сложились ещё даже до начала.
— Я поговорю с ним. Всё-таки он стал моим другом, и меня это касается тоже, — сказал Ричард.
Генри прижался к его животу, и Ричард почувствовал, как он дрожит всем телом, сдерживая всхлипы, пусть и не смог сдержать слёзы. Генри считал эту свою сторону, ранимую и эмоциональную, чем-то неправильным, однако Ричард всегда восхищался его способностью столь ярко чувствовать и пропускать всё через себя. Ричард сам себе казался холодным человеком на фоне Генри. Поэтому он ничего не сказал, продолжая пропускать через пальцы светлые волосы, в которых хитро пряталась лёгкая седина, которую нельзя было заметить, если не знать, где смотреть. А Ричард знал много вещей о Генри, о которых даже не могли начать догадываться другие.
Когда Генри уснул (намного раньше обычного, истощённый потрясением), Ричард взял телефон в руки и открыл мессенджер. Эдуард был онлайн пару минут назад.
Ты свободен?
Статус тут же сменился на «в сети», однако его сообщение так и не было «прочитано». Видимо, Эдуард думал над ответом и не хотел выдавать себя раньше времени. Ричард терпеливо ждал. Он не собирался никого принуждать, как бы ему ни хотелось облегчить жизнь Генри, избавив его от этого эмоционального багажа, тянущегося за плечами вот уже почти двадцать лет.
Как только телефон завибрировал в руке, Ричард опустил взгляд, смотря на появившееся облачко единственным открытым глазом.
Допустим
К чему вопрос?
Подобный стиль речи совершенно отличался от того, какого обычно придерживался Эдуард. Но раз он не добавил Ричарда в чёрный список, значит, уже остыл и обдумал ситуацию рационально. По крайней мере, на это можно было надеяться.
Хочу поговорить.
Весь внимание
По телефону, если ты не против. Так будет практичнее.
Эдуард не отвечал пару секунд, явно размышляя.
Дай мне минуту
Ричард никуда не торопился — планы на день были отменены. Когда телефон завибрировал от входящего звонка, он сразу же нажал на «принять», поприветствовав Эдуарда. Голос парня звучал несколько сдавленно, будто он сам ещё недавно находился на грани плача.
— Значит, ты встречаешься с ним? — спросил Эдуард, сразу перейдя к делу.
— Да, уже несколько лет, — не стал врать Ричард.
— Чем он тебя заманил? Деньги, внешность, статус? — довольно едко поинтересовался Эдуард, что не было на него похоже. Или Ричард просто не знал эту его сторону до сегодняшнего дня. Полная противоположность вечному дружелюбию Генри.
— Я не обязан отвечать на этот вопрос, но раз уж ты пылаешь интересом, то буду честен. Он «заманил» меня пониманием, уважением, поддержкой и взаимным доверием, — сказал Ричард холодно, не собираясь подыгрывать. Он-то не являлся Генри и не поддавался эмоциям в подобные моменты до тех пор, пока не одержит победу, чтобы позволить себе выдохнуть. — Я понимаю, что у тебя есть причины злиться на Генри, он рассказывал мне о тебе. Он переживает из-за твоей недавней реакции.
— И что? Эта сволочь бросила нас с матерью, когда я был ещё ребёнком. И за все эти годы он ни разу не подумал связаться или хоть как-то показать, что ему не наплевать, — сказал Эдуард, явно не сдерживая всю свою неприязнь. Причём Ричард чувствовал, что это были не его слова. Он знал. Это были слова, которые Эдуард слышал с тех пор, как его родители развелись, привыкнув к ним настолько, что начал считать своими собственными.
— Генри до сих пор хранит твои детские фотографии в телефоне и даже раздобыл парочку подростковых. Он раскаивается в том, что не виделся с тобой.
— И что мне с этого?
— Думай, Эдуард. Я знаю, что ты не глупый, иначе не стал бы с тобой общаться и даже не попытался бы звонить. Почему Генри настолько раним в этом вопросе и продолжает вспоминать о тебе, если ему потенциально плевать на тебя? — спросил Ричард, звуча настойчиво, но не переступая черту наглости. Он не собирался никого поучать, однако хотел подтолкнуть Эдуарда к определённым выводам. Если тот сам придёт к ним, значит, не всё потеряно.
На линии повисло молчание.
— Но почему он даже не пытался? — спросил Эдуард, и в его голосе мелькнула та же беспомощная интонация, что прозвучала у Генри недавно. Сердце Ричарда сжалось.
— Думаю, тебе лучше спросить у него самому, теперь ты достаточно взрослый, чтобы принимать такие решения. Мне больно видеть, как Генри страдает из-за ненависти со стороны его сына, и я не хочу, чтобы ты думал, что ему безразлично, потому что это не так. Я могу дать тебе его номер, чтобы вы договорились о встрече, — предложил он.
— Ты так спокойно относишься к этой ситуации, — заметил Эдуард. Его собственный голос звучал значительно ровнее, что значило успех для Ричарда.
— Я знаю Генри и знаю, что он скорее с моста прыгнет, чем ранит близкого. И я видел, как больно ему было все эти годы. Я хочу дать ему шанс залечить эти раны, если ты согласишься помочь. Думаю, тебе тоже это нужно, иначе ты не позволил бы мне связаться с тобой вновь, — сказал он.
Со стороны Эдуарда послышался влажный смешок.
— Я подумаю. Ты будешь завтра утром в столовой?
— Разумеется.
— Значит, скажу тебе ответ при встрече.
Ричард согласился, понимая, что Эдуарду понадобится время, чтобы позволить утрястись мыслям и эмоциям. Он никуда не торопился. Если чему он и научился в своей жизни, так это ожиданию и терпению. Иначе они с Генри не жили бы сейчас вместе.
На следующий день Эдуард нашёл его в столовой, как и обещал. Сунув Ричарду телефон в руки, попросил записать «его номер». Увидев удивлённый взгляд Анны, Ричард махнул рукой, намекая, что они обсудят это позже. Эта эпопея была достойна того, чтобы быть записанной в какой-нибудь книге, потому что где ещё в жизни встречались подобные совпадения?
Оставив номер Генри, он предложил Эдуарду встретиться у них дома, если тот захочет. Эдуард сказал, что учтёт это предложение, и погрузился в подготовку к занятьям, потому что из-за вчерашнего переполоха послал учёбу к чёрту в порыве эмоций. Ричард даже помог ему, чувствуя, что в случившемся была и часть его вины. Главное, что Эдуард не закрылся в себе и через время даже разговорился. Оставалось только ждать.
И, как оказалось тем же вечером, ждать не пришлось долго. Генри оторвался от готовки и буквально напрыгнул на Ричарда, расставляющего тарелки, чтобы показать ему сообщение от Эдуарда. Ричард сам не заметил, как начал улыбаться, пока Генри вибрировал от волнения, думая над ответом, чтобы не спугнуть Эдуарда и не выронить единственную ниточку связи, вложенную ему в руки. Он не расставался с телефоном остаток вечера, и Ричард не препятствовал этому, готовый немного потерпеть ради благого дела.
— Генри всегда пишет подобным образом? — спросил Эдуард спустя выходные, повернув экран к Ричарду, чтобы показать смайлики и фото, отправленные в творческом порыве.
— Большую часть времени. Текста недостаточно, чтобы передать весь спектр его эмоций, — пожал плечами Ричард.
Эдуард закатил глаза, однако уголки его губ приподнялись в полуулыбке.
— Невероятно. Не представляю, как ты это терпишь, — сказал он.
— Со временем привыкаешь, — вновь пожал плечами Ричард.
—… любовь слепа? — осторожно пошутил Эдуард, внимательно наблюдая за реакцией.
Плечи Ричарда сотряслись от тихого смешка.
— Всенепременно, — загадочно ответил он, радуясь, что Эдуард позволил себе привыкнуть и пытался говорить, пусть это давалось ему с трудом. Судя по тому, что говорил Генри, они пока не заводили разговоров ни о чём серьёзном, держа общение нейтральным о природе и о погоде. Главное — первые шаги.
И самым большим из этих шагов стала первая добровольная живая встреча. Генри пригласил Эдуарда к ним, и Ричард великодушно предложил походить по магазинам с Кэтсби и Анной. Генри попытался чувствовать себя неловко, не желая «выгонять» Ричарда из собственного дома, однако дело быстро разрешилось заверением, что Ричард давно собирался встретиться, но всё никак не находил повода или времени. А после нескольких поцелуев и парочки укусов Генри и вовсе потерял способность думать складно, что играло им обоим на руку. Ричард настолько старательно отвлёк Генри от проблем насущных, что тот был едва способен пошевелить конечностями. Не то чтобы Ричард возражал, наслаждаясь соприкосновением обнажённой кожи от плеч и до пят, пока рука сама по себе выводила абстрактные узоры на бедре Генри, в которое он так нещадно вцепился, что оставил следы в напоминание. Не то чтобы Генри возражал — ему нравилось чувствовать Ричарда во всех отношениях и как можно дольше.
На следующий день Ричард решил дождаться прихода Эдуарда перед тем, как уйти. Он не думал, что дело дойдёт до драки, однако своими глазами хотел увидеть, как они с Генри встретятся вновь. Когда раздался стук в дверь, Генри чуть из кожи не выпрыгнул и метнулся открывать, неловко отступив в сторону, чтобы пропустить Эдуарда в прихожую.
— Надеюсь, ты добрался без проблем, — попытался неловко завести разговор он, едва удерживая улыбку на дрожащих от волнения губах.
— Разумеется, без проблем — я же ехал на такси, — огрызнулся Эдуард.
— Будь мягче, и люди к тебе потянутся, — сказал Ричард, отвесив ему лёгкий подзатыльник, чтобы сгладить атмосферу. Всё-таки не зря он остался.
— Прошу прощения. Ты уже уходишь? — озадаченно спросил Эдуард.
— Должен же остаться хоть один живой свидетель. Кому потом кровь от стен отмывать? — мрачно пошутил Ричард, хотя сомневался, что всё дойдёт до настолько радикальных мер.
Генри побледнел на три тона, растеряв всё чувство юмора. Пока Эдуард снимал обувь, Ричард мягко взял Генри за холодную руку, положив вторую на щёку, чтобы повернуть его голову к себе. В голубых глазах волнами плескалась паника, и Генри явно стоял в двух шагах от гипервентиляции.
— Помни, всё будет хорошо. Просто будь честен, — сказал Ричард, погладив щёку большим пальцем в проявлении нежности.
Генри послушно кивнул.
— Позвонишь, когда закончите? — попросил Ричард.
— Я могу поехать и забрать тебя, — предложил Генри.
— Я буду с Кэтсби и Анной, думаю, мы как-нибудь найдём дорогу.
— Я могу забрать вас всех. Кэтсби давно не бывал у нас, и мы не отдали ему книги с прошлого месяца, — возразил Генри, что было больше похоже на его обычное поведение. Это было хорошим знаком.
— Решим, когда позвонишь. Удачи, — сказал Ричард и коротко поцеловал Генри на прощание, чтобы придать ему смелости, после чего повернулся к Эдуарду и с наигранной сухостью предупредил: — Веди себя хорошо.
— Есть, — с усмешкой ответил Эдуард, и они обменялись рукопожатиями перед тем, как Ричард покинул квартиру.
На самом деле, в его голове крутилось великое множество вариантов, особенно тех, где всё шло наперекосяк, однако он хотел надеяться на лучшее. Можно было только начать догадываться о том, чего же наслушался Эдуард за своё детство, чтобы уверовать, что отсутствующий отец виноват во всех его бедах. И что ещё могла наговорить Маргарет, чтобы окончательно отвернуть сына от Генри. Ричард даже не пытался лезть в эту часть истории Генри, по осколкам собирая доступные ему куски картины. Благодаря этому же он догадался, что Генри считался неудачником из-за своего развода и нежелания «строить успешную семью». Из года в год ему напоминали об этом, сверху осуждая за то, что он вёл одинокий образ жизни, оградившись ото всех. Было и ещё что-то, но Генри не заикался об этом, а Ричард не хотел развивать тему и ковырять старые раны. Благодаря Генри он научился оставлять прошлое в прошлом, преподал этот урок Эдуарду и собирался следовать ему сам. Иногда лучшее, что он мог сделать, — ничего не делать.
Пусть Ричард и добровольно сослал себя на прогулку, мысли его то и дело возвращались к Генри и Эдуарду, а рука тянулась проверить оповещения на телефоне, хотя он включил и звук, и вибрацию. Кэтсби и Анна обменивались насмешливыми взглядами за его спиной, и Ричард знал, что свести их вместе будет плохой идеей. Только гейство Кэтсби спасало его от полной катастрофы, что могла бы случиться в будущем, но это не значило, что сейчас было легко. Однако они со всей ответственностью подошли к задаче максимально отвлечь его от проблемы, за что Ричард был бесконечно благодарен, ибо в семье должен был быть хоть один уравновешенный человек, и он планировал держать позиции до последнего.
Когда они сидели в ресторане, обсуждая планы на летние каникулы с намерением впихнуть куда-то групповой поход в качестве эксперимента, телефон Ричарда зазвонил. Он извинился и поднялся со своего места, а Кэтсби и Анна замахали руками, прогоняя его. Ричард показал им язык и удалился.
— Ну что, все выжили? — спросил он, стараясь не выдавать собственное волнение, пока тихо перекатывался с носков на пятки и обратно.
— Более чем. Я завёз Эдуарда домой и готов заехать за вами, — ответил Генри. Привычное светлое спокойствие вернулось в его голос, даже через динамик обволакивая Ричарда, как одеяло. Как же он любил это звучание — готов был землю перевернуть, чтобы слышать его всегда.
— Полагаю, всё прошло хорошо? — спросил он, зная, что Генри может слышать улыбку в его голосе — настолько широко растянулись губы от эйфории.
— Лучше некуда, — точно так же улыбнулся голосом Генри в ответ.
