Считая шаги к океану

Последний этаж они исследовали больше — как поиск укромного места. Вот прёшься за дохуя миль, чтобы что? Однотипные магазины с однотипным выбором. Пока поражал только магазинчик «Удовольствий», и это притом, что совсем рядом были игрушки и конфеты для детей. Да уж: о времена, о нравы. Прошлись мимо очередной вывески, но теперь не магазина с какой-нибудь дребеденью, а кафешкой. Ну что ж, устал скупляться, сядь перекуси. Внутри, от света фонарей, блеснули стальные ножки стульев и столов. Пусть и поступь была осторожной, всё же под ногами что-то хрустнуло. Из недр кафе послышался тихий хрип. Едва переползая привинченные к полу столы, вывалился кусака. Он так старательно шёл, падая, полз на дрожащих руках, всё пытаясь снова подняться. Цеплялся за интерьер, в общем, шуму один он создавал больше чем орава. Только когда он стал подбредать ближе, стало понятно такое его, недоколыханное, поведение. Половина черепушки отсутствовала. Как не повезло. Мало того, что заразился — переживая адские муки трансформации, так ещё и без половины головы остался «жить» — если это можно назвать жизнью. Сил не хотелось тратить на него, так что Эйден и Хакон отшатнулись по сторонам, пока мимо них, прибавляя скорость, прошатался кусака. Ему было сложно сконцентрироваться на ком-то одном. Он вертел остатками башки по сторонам пока не врезался в стеклянную ограду и, с противным криком, переклонился через неё падая. Всё пытался схватиться руками хоть за что-то, наверное не понимая, что ещё секунда и все его муки оборвутся. Он так тяжело приземлился, даже с таким расплёскивающимся звуком. Посмотрели вниз. Всё ещё шевелился лежа в своей, уже давно прогнившей, крови. К нему — как голуби на корку хлеба, подбрели товарищи, смотря на остаток конвульсий. Задержались ещё ненадолго, потому что Хакону что-то приспичило отвинтить с какого-то автомата. Пока он возился, Эйден стал расхаживать между столиков. Если не считать ту девушку, запертую в кабинке, здесь больше не было просто трупов. Было интересно и в тоже время жутко представлять, как вспышка прошла в этом месте. Потому, что на столах ещё были остатки какой-то еды, пусть и давно сгнившей, возможно, всё произошло внезапно, но что поражало, скорее без паники. Хакон уже упоминал, что впервые дни всех эвакуировали, развозя по временным лагерям. Может, отсюда людей так же вывезли? Страшно представить, как могло быть. По громкоговорителям, из военной техники, с телевизоров, газет, объявляют о второй вспышке вируса. И наверное, люди после Харана не думали, что это затронет весь мир. Грёбаные ВГМ, или военные, или правительства — скорее все вместе, взятые. У одного из столов стоял детский стул, в котором сидела мягкая игрушка. Покрытый плесенью, чёрными пятнами, зайчик смотрел своими глазами-бусинками куда-то на выход. К игрушке совсем неряшливо так была пришита латка с именем «Тамир» — надеюсь, ты выжил, Тамир. Обернулся поделиться мыслью, о судьбе ТЦ в начале падения, но Хакона не увидел за автоматом. На полу валялись оборванные провода и болты. Осмотрелся и с облегчением выдохнул, видя мужчину в конце помещения. Он куда-то смотрел вглубь какого-то прохода. Подошёл, смотря на обозначение «уборная». — Что… Его остановил Хакон призывая замолчать. Упёршись в грудь парня рукой, он нахмурился, повернув правым ухом к входу в туалет. — Слышишь? — он тихо сказал. Парень стал вслушиваться, прошли секунды и, он уже хотел одёрнуть мужчину, мол: — «чего ты прикалываешься», но тут до слуха донёсся тихий всхлип. Пока офигев смотрел в сторону звука, Хакон уже прошёл внутрь. Встав напротив одной кабинки он вплотную приблизился к ней. За всхлипом всхлип: плач стал усиливаться. Такой тонкий голосок, страдая, срываясь, буквально взахлёб, но так тихо — словно из динамиков, на которые навалили подушки. Такой человеческий, маленький, жалобный, и Хакон потянулся к ручке. Срываясь, парень быстро подбежал, но как можно тише к мужчине, хватаясь за уже лежавшую на ручке руку. Эйден помотал головой, отговаривая Хакона. Тот послушался и отпрянул, в непонимание осматривая дверь. Жестом Эйден подозвал Хакона ближе к себе и приложив указательный палец к губам тихо зашипел. Через щель в двери он лишь мельком посветил фонарём внутрь, обнажая действительность мужчине. Нахмурившись тот приоткрыв рот и отстранившись потянул Эйдена на выход. — Как ты понял? — выйдя обратно в зону кафе, Хакон спросил. — Это крикуны, — ответил парень, — заражённые дети, как ни печально, этим и пользуются. — Я не видел таких, — мужчина ещё раз бросил быстрый взгляд на уборную. — Последний раз мне такие встречались в новом Париже, — Эйден выдохнул, — они не опасны сами по себе, но если увидит, его крик соберёт толпы тварей и, даже если получится сбежать, оглохнешь и хорошо если не насовсем. — Спасибо, — Хакон виновато опустил глаза, — должен был догадаться, что вряд ли тут будет кто-то выживший, особенно ребёнок. — Ничего, — парень улыбнулся, но с грустью, — сам впервые едва унёс ноги. Забрав всё, что было нужно, они вышли из кафе, только всё приглушенней слышались утихающие всхлипы. Походу услышали непривычное кряхтение и взглянули вниз. Видать, на звуки упавшего безмозглого кусаки пришёл летун. — Наш старый знакомый? — Эйден проводил взглядом шастающие голое существо. — Возможно, — Хакон отошёл от ограды и за пайту оттащил парня, — надо ускориться. Да это уже понятно и Эйден кивнул. Долго не искали, а сразу нырнули в дверь с надписью служебная, в отдельном коридоре, что разрезало бутики. Взломом, как оказалось, запертой двери, занялся Эйден. Хакон его с почестями пропустил, видать запомнил, что это у парня получается лучше чем у него, хотя Эйден в это плохо верил. Такой, как Хакон мог, если даже не всё — то многое, и не раз доказывал, что может вскрыть всё что угодно, просто что в первый, что в этот раз, он предпочёл охранять парня. Так мило, что вызвало улыбку и с этой улыбкой он быстро справился с замком. Зашли в небольшой коридор, запирая за собой дверь, также отмычкой запирая. Здесь было душно, скорее из того, что вытяжки, уже даже естественно, не выводили застоявшегося воздуха. Вдоль коридора, что заканчивался пустой стеной, было три двери и разветвление. Пока Эйден проверял имеющиеся помещения, Хакон прошёл в конец. Эйден выбрал, как ему показалось самую лучшую комнату для переночёвки. Ею служила то ли раздевалка, то ли зона отдыха — сложно было судить. Металлические шкафчики с наклеенными на них именами, скорее бывшего персонала. Пару скамеек и небольшой стол с расставленными близко к нему стульями. На столе стоял небольшой, пустой контейнер и термос, когда-то малинового, а сейчас грязно розового, с потёками от ржавчины или старого содержимого, цвета. Пока снял рюкзак и установил УФ-лампу, вернулся Хакон. — Ну, что ты? — он навеселе покрутился, осматривая их причал на ночь. — Думаю, может сразу лечь спать? — устало сказал парень. — Поешь, — заботливо сказал мужчина, — потом ложись. Он скинул свой рюкзак и, немного постояв в фиолетовых лучах, пошёл на выход. — Ты куда? — Эйден разложил спальный мешок. — Сейчас приду, — как-то загадочно произнёс и скрылся за стальной дверью. Парень ещё секунду посмотрел на дверь, всё же успокоившись, здесь было безопасно, улёгся на мешок. Есть не хотелось, хотя долбанный заяц уже давно ждёт своего последнего предназначения. Прикрыл глаза и под своё же тихое дыхание, стал проваливаться в неизведанное. Так, умиротворённо, слышится шум прибоя. Перед глазами яркие круги, то ли солнца, то ли каких-то огоньков. Пусть в нос забивается только затхлая пыль, но он чувствует лёгкий солоноватый вкус в горле. Почувствовал нежное прикосновение к своей щеке. Открыл глаза, сонно помаргивая то одним, то вторым глазом. — Прости, разбудил? — Хакон виновато провёл пальцами вдоль щёки к скуле парня. — Нет, — вырвалось с непробуждённого разума, — ты, где был? — Да так, хотел тебе кое-что показать, — он говорил таким сладким голосом, — ну ты спи. — Пошли, — и как робот встал, потирая занемевшую руку. — Я не хотел тебя будить, прости, — мужчина провёл легонько по макушке парня, и эта приятная дрожь прошлась мурашками по хребту. — Да я не… — открыв глаза как можно шире, парень улыбнулся, — пошли. Всё ещё пошатываясь, он брёл вслед за Хаконом. Вышли из комнаты и прошли до конца. Он посветил куда-то вверх, и парень взглянул сначала на жёлто-чёрные лини, расклеены на стене, по обе стороны лестницы. Потом посмотрел вверх на приоткрытый люк. Не возникал, просто стал залазить по скрипучим ступенькам. Упёрся в люк плечом, толкая его, и тот со скрежетом поднялся. Вылез и сразу проснулся. В комнате, где спал, было так душно, а здесь разгорячённое тело встречает прохлада. Такая свежесть трезвит и даже радует. Поднялся, потирая плечи и шатаясь осмотрелся. Замер: как же красиво. Лес, с которого вышли, так плавно переходил в поле с колышущейся на ветру травой. Небо без единого облака и эти мерцающие огоньки над головой. Полная луна, что освещает не хуже фонаря. Хакон сзади провёл ладонью по пояснице приобнимая и повёл за собой. Здесь крыша сменялась со смолы в стекло, и парень теперь шагал аккуратней, хоть и Хакон шёл вполне уверенно. Всё же был некий страх, что вся эта конструкция вмиг осыпется как пыль. Внизу, в свете луны, хорошо просматривались внутренности ТЦ с его обитателями, что так и не поняли, куда подевались незваные гости. Хакон подвёл Эйдена к подготовленному месту. Где на прозрачной крыше лежало несколько пледов и стояла бутылка ещё не открытого вина. Улыбнулся и присел на подготовленное покрывало. Хакон заботливо, ухаживая, накрыл парня ещё одним пледом, плотно подталкивая к пояснице — что бы ни продуло. — Я думал, успею, — он сел рядом, — прости, что разбудил. Боже, как часто он парится по пустякам. — Здесь классно, — успокоил парень, — я бы не простил себе, если бы пропустил твои старания. Хакон нежно посмотрел на Эйдена. — Будешь, — он покачал в руке взятую бутылку вина. Эйден с улыбкой соглашаясь кивнул. — Ты ел? — разливая по стаканам бурый алкоголь, он спросил. Парень ничего не ответил, только потянулся к уже полному сосуду. — Ты ел? — надавливая снова спросил, не спеша отдавать парню налитое. — Да, — парень воспользовался мешканьем Хакона и выхватил у него стакан. С краёв потекло и он слизнул каплю, что свисала со дна, проводя языком к началу стакана и отпил глоток. «Ох», послышался такой несдержанный выдох. Развернулся, смотря в блестящие карие глаза. Ехидно улыбнулся и, приподняв стакан, призвал выпить вместе. — Малыш, — он поднял свой и легонько чокнулся — приятный звон заласкал слух, — за тебя. Не стал спорить и выпил. Откуда-то Хакон достал что-то шелестящие и парень с неподдельным любопытством заглянул. Мужчина разорвал красивую бумажку и, развернув кусок фольги, отломал от плитки ломтик шоколада. Но мешкая сначала разровнял этикетку, что-то вычитывая. — Всего просрочен на 12 лет, — Хакон улыбаясь, передал пару кубиков Эйдену. — Ну, значит нас ждёт легендарная срачка, — забирая шоколад парень хохотнул. — Да от такой редкости не грех сдохнуть, — он закинул в рот пару ломтиков. — Когда последний раз ты пробовал шоколад? — откусив кусок, поинтересовался парень. — С Лоан, она его очень любит, — он улыбнулся, вспоминая, — приходилось много где лазить и много чего отдавать за такие её хочухи. Эйден поник, едва пережёвывая налипшую на зубы субстанцию. — А ты? — Хакон отломал, с приятным хрустом, ещё кусок. — В больнице, — отмахнувшись от мыслей, ответил тот, — у Мии было день рождение, и это был не то чтобы шоколад, а торт с крошкой. — И как тебе, понравилось. — Равнодушен, — парень пожал плечами, — мне больше нравилось, когда Мария варила молоко с мёдом, вот та паста всем детям заходила на ура. — Ахуеть какой ты милый. Не понимая, обернулся на Хакона. — Просто у тебя сейчас такие складочки на носу появились, — пояснил мужчина. Это повлекло за собой ещё и улыбку. — Ладно, — отложив плитку, он полез в карман, — хочешь расслабиться? Хакон достал самокрутку и коробку спичек. — Дожили, — парень недовольно фыркнул, — травка, серьёзно? — Ну, это лёгкое… — Вот не надо оправдывать, — перебил Эйден, — какая разница, какая по лёгкости, всё равно ни фига не безвреден. — Согласен, — мужчина поджал губы кивая, — но когда-то её прописывали в медицинских целях. — От чего, от тупости? — парень недовольно фыркнул — От боли, тошноты, мигрени. — Ну, у нас-то такого нет. — Нет, малыш, — Хакон помотал головой, — просто думал, что нам нужно расслабиться. Я ведь тоже такое не поддерживаю, но … в общем, будет как ты скажешь. Эйден выдохнул и всё же натянуто, но дал добро и, зажав губами плоскую сторону бумажки, Хакон поджог второй край. Бумага быстро охватилась огнём и сдув её, мужчина подождал, пока та не станет равномерно тлеть и затянулся. За всем этим наблюдал, теперь уже молча, Эйден. Задержав дым в лёгких, мужчина придвинулся к парню и, взяв его за скулы, немного надавил, заставляя открыть рот. Близко придвинулся и, выпустив первый клубок дыма, быстро сказал: — «вдыхай». Их губы сомкнулись и парень послушно вдохнул выпускаемый Хаконом дым. В горле приятно запершило, а лёгкие, казалось, расширились. Отстранившись, мужчина, приподняв одну бровь, смотрел на парня, у которого появилась дымка в глазах. — Да выдыхай уже, — он рассмеялся и парень, кашлянув, выпустил уже едва видимые клубки дыма. Эйден замотал головой. Глаза заслезились. — Хуйня, да? — Хакон скривился виновато посмотрев. Кашляя, парень закивал, закрывая рот кулаком. — Выбрось на хуй, — вытирая слёзы, он стал успокаиваться. — Понял, — Хакон не колеблясь потушил сильно пахнущий бычок и выкинул его подальше. — Способ мне понравился, но давай больше не будем это, «безвредное», курить. — Хорошо, солнышко, — мужчина, отломав ещё пару ломтиков шоколада, передал парню, — действительно хуйня какая-то. — Где ты его взял? — запивая сладким, но уже приторным, скорее из-за долгой выдержки вином, спросил Эйден. — Кого? — Хакон тоже отпил, — шоколад в той лавке с хуями, он вроде с какими-то феромонами, — он посмеялся. — Да нет, косяк, — пояснил парень. — Та, — он куда-то махнул рукой. Но Эйден понял. Хакон как мог, пытался не вспоминать и не напоминать о поселении Бари, даже когда Эйден сам напрашивался, за что парень был безмерно ему благодарен. — И часто ты подобным расслаблялся? — спросил парень. — Нечасто, — уверенно сказал Хакон, — по молодости пару раз… и будучи с бегунами пару… думаешь, Фрэнк такая себе пьяная душка? — мужчина хохотнул, чуть не подавившись вином, — этот тип, что только не пробовал. С одной стороны — можно было понять. Живёшь в жопе, питаешься отбросами, так ещё возлагаешь на себя груз по спасению мира. Тащишься в темноту, в которой сидят далеко не монстры со шкафа из детских сказок, а вполне реальные чудовища. — Мы с Лоан долго боролись, чтобы он прекратил, — начал Хакон, — она сильно переживала, он ведь ей как отец… что-то у нас получилось добиться, но зависимость от синьки так отбить и не получилось. Хотя… — он наклонил голову, сдерживая смешок, — Лоан сама подобную хрень курила, нечасто конечно, и последний раз я тоже курил именно с ней, после… — он покачал головой, — да неважно. И тут настроение на хуй рухнуло. Вот обо всём он может умолчать, но только не о ней. — И вот с тобой, — он продолжил, кивая на потухший косяк, — и больше точно никогда. В общем, малыш, — он наклонил голову, смотря нежным взглядом на парня, — с тобой моя жизнь стала меняться в лучшую сторону, чему я несказанно рад. Постарался меньше думать и зацикливаться на нужном. Хуёво получается. Всё же изнутри что-то кололо, но не подал виду. На его последние слова, что, безусловно, были приятными, ответил поглаживанием его руки. — Моя тоже, — потянув уголки губ в стороны, ответил парень. В его глазах читается счастье, а меня словно вдавливает вниз. Что он имел в виду после… после чего они там раскуривали? После сэкса? Зачем он вообще это сказал? Гнетёт. Я сам уже не могу контролировать себя. Ревность — вот что я чувствую, но молчу. Залпом допил содержимое стакана и уставился в небо. Молчание позволило сконцентрироваться на иных звуках. Понемногу раздражённость ушла. — Звезда упала, — Эйден обнял продрогшие колени. — Загадывай желание, — Хакон придвинулся ближе, плотнее утрамбовывая плед к пояснице парня. — Чего? — Ты что не знаешь, что нужно загадывать желание когда падает звезда? — удивлённо спросил мужчина. — Знаю, но как по мне, это чушь какая-то, — парень опустил ноги, давая заботливым рукам укрыть их, — ты что, веришь в это? — Раньше это была так называемая традиция, малыш, и тут веришь не веришь, всё равно закрываешь глаза, скрещиваешь пальцы и желаешь всё что угодно. — И как? Сбывалось? — Только если ты сам приложишь все усилия, чтобы сбылись мечты, а так — с неба никогда ничего просто так не падает… кроме звёзд, — Хакон улыбнулся, — но этот ритуал давал хоть и эфемерную, но всё же надежду на какое-то волшебство. — Ты загадал? — Да, — мужчина прищурился, улыбаясь и смотря в небо. Ну что было делать, традиция — так традиция. Зажмурился, пытаясь хоть что-то подобрать. А что желать? Всегда бесили те люди, что имея, куда больше остальных, всё равно жалуются на жизнь. Ты ещё дышишь, ходишь, можешь спокойно спать и не голодаешь, о чём ещё можно мечтать? Раньше жил одной целью, найти Мию — всё, что нужно было. Плевать на крики в голове. Срать на жёсткую кровать и на то, что порой даже глотка воды не было. Жил только грёзами воссоединением с родным человеком. Сейчас я имею то, о чём даже не мечтал. Рядом человек, который открыл мне другие измерения — то есть другое виденье, другие пути и мысли. Я жив и у меня есть всё. Что ж, наверное пожелаю чтобы мы всё же дошли до океана и все его мечты сбылись, а там и я буду счастлив. — Ты красивый, — раздалось до слуха и выбило из калии. — Хм, — открыв глаза, парень улыбнулся смущённо себе в кулак. — Чего? — Да так, странно слышать такое. — Никогда никто не делал тебе комплементов? — мужчина удивлённо вскинул брови. — Девушки, Хакон, но не мужчины же. — Думаю, пора привыкнуть, я же не просто левый мужик. — Знаю, — парень притёрся к тёплому плечу, — особенный. Бутылка почти закончилась, в голове появилась небольшая тяжесть. Никогда не думал, что будет так приятно, когда трогаешь свежий шрам. Хакон поглаживает по ноге, немного надавливая — массажируя. Это может и больной — но кайф. Чувство притуплённой боли, приятной, что расплывается по всей конечности волнами и кожа, щекоча, покрывается мурашками. Он уже несколько раз спросил «не больно ли мне», а я с удовольствием протягиваю «нет». Он некоторое время сидел молча, потом резко хохотнул, прикрывая лицо рукой. — Чего? — парень удивлённо уставился на мужчину. — Я кое-что забыл, — он отпрянул и стал копаться под пледом, на котором сидели. Выудив откуда-то что-то шелестящие и резво поставил между ними упакованный в прозрачный полиэтилен член. — Мыло, — он заулыбался, — будем пользоваться. — Тебе точно 45? — вскинув брови, смотря на довольно точно передающий формы кусок средства гигиены. — Неа, — он протянул, — мне намного меньше. — Десять, что ли? — подколол парень. — Ага, великовозрастная малолетка. — Дак ещё и упакован как красиво, — Эйден взял мыло в руки и повертел. — Там ещё и подпись есть, — он указал куда-то на бантик вверху упаковки. Парень расправил закруглённые ленточки и стал всматриваться, «Что бы у тебя всегда стоял «в ванной» сей прекрасный агрегат». — Остроумно, — парень закивал, — но я таким мыться не буду. Он встал, с улыбкой и как можно дальше бросил мыло вдаль. Послышался недовольный хрип, что перерастал в озадаченный крик. Подошли к бортику крыши и посмотрели вниз. Громкий смех сдержал Хакон, который обнял сзади и закрыл рот парня рукой. Оба согнулись. Эйден, пытаясь сдерживаться, выдыхал в ладонь мужчины, пока тот, уткнувшись в шею парня подёргивался и тоже тихо смеялся. Внизу, на парковке, видать мыло попало в голову бедолаге-кусаки, который теперь стоял, пялясь вниз на то, что его сильно ударило. Открывая свой покосившийся рот, он в непонимании осматривал смятый от удара кусок мыла в шелестящей упаковке. — Тихо, тихо, — пытался успокоить Хакон, сам едва сдерживался. — Может, именно он за ним шёл? — всё ещё заикаясь, от позывов хохота, выдавил парень. — Может у него фетиш такой? — предположил Хакон, — видишь, как обрадовался дару с небес. Он отошёл от парня, всё ещё придерживая того за талию. Кусака всё не отходил, даже когда, проходя мимо него, его толкали собратья, он всё пялился вниз на помятый член-мыло. — Фетиш? — парень, отдышавшись, спросил, — на что? На мыло или фаллообразные предметы? — У кого что болит, — подтвердил мужчина, — знавал много странных людей. — К примеру? — Ну, была девушка, что пёрлась от пирсинга, — он клацнул языком, — везде, где только можно. — Да уж, — парень протянул. — Был мужик, работал с ним когда-то в спецназе, — уточнил Хакон, — не мог устоять перед девушками в форме, собственно на службу ради этого и пошёл. — Ну да, — Эйден кивнул, — а зачем ещё служить, — он с сарказмом ответил, — не ради дома ведь. — Говорю же, каждому своё, — мужчина опёрся о бетонное ограждение. Он недолго стоял, молча смотря куда-то в пустоту. — У Лоан был фетиш на руки, — он сказал, а у Эйдена вмиг пропала улыбка с лица, — с ума сходила от пальцев, венок и всей такой чепухи. — Опять про Лоан. Почему каждый разговор и даже этот, и снова за Лоан? — парень раздражённо спросил, уже не выдерживая. — Ты чего, малыш? — даже как-то испуганно спросил Хакон. Уже не смог сдерживаться. Думал, что сможет, но не вышло. Думал, что получится не реагировать так остро, но уже и не мог сдерживать тот ком, что нарастал в груди. — Я знаю, что она та самая, но … — он опёрся о бетон отворачиваясь. — Я же не это имел в виду, я просто поделился воспоминаниями, — стал оправдываться мужчина. — Хм, — такая горечь появилась в горле, что слова стали выходить с хрипотцой, — значит… и я стану просто воспоминанием. Просто, — его голос стал громче, — ведь она та самая, я такой же — вроде бы, и вопрос… — тут голос резко стих, едва не превращаясь в шёпот, — как скоро снова найдутся те самые? — Ахуеть, — Хакон обошёл парня, чтобы заглянуть в его лицо, — вот как. Вот, значит, какого мнения ты обо мне? — Нет, Хакон, — не отворачиваясь, он взглянул в карие глаза, — просто мне страшно? — Почему? — его голос стал менее раздражённым и более тревожным. — Сколько у тебя было парней до меня? — тихо спросил. — Не единого… но причём тут это? — Притом, что мне страшно, что я могу оказаться лишь мимолётным увлечением. И тут дело даже не в Лоан… — Может и не в ней, но точно в том, что ты мне не доверяешь и не веришь, — с грустью сказал мужчина. — Нет, это не так, — выпрямился уже сам, пытаясь заглянуть в опущенные глаза, осознавая — как много ненужного сказал. — Нет, так, — Хакон поднял взгляд, — и я понимаю тебя. Ты имеешь полное право. Я столько раз обосрался, что теперь… прости меня, — он нервно стал что-то переминать в кармане штанов, — я не хотел сделать тебе больно, и прости… — его голос немного сорвался, — прости, что не подумал, что от моих слов, воспоминания, в тебе родится такое мнение, я… я ведь этого совсем не хотел… у меня такого и в мыслях не было… Я ведь люблю тебя, — он сказал уже полностью срываясь, это дрожание в голосе и снова тот страх в глазах, — я иду спать, — он горько ответил. Эйден стоял и не мог и слова из себя выдавить. Он так и стоял, пока люк ведущий с крыши не закрылся. Нервно помял костяшки рук. А в груди так давит. Ещё раз посмотрел в небо, запрокидывая голову, чувствуя как тот ком, больно давя на горло, просится вырваться наружу. И толи выть хотелось, то ли реветь — всё сразу. Через минуту, может больше, спустился сам, тихо шаркая к месту ночлега. Открыл двери и, увидев лишь пустую комнату, прошёлся к спальному мешку. Неряшливо упал на тонкую ткань, больно ударяясь о кафельный пол локтём. По руке, да и по всему телу, прошёлся болезненный ток, но на него не обращал внимания. Скрутился калачиком пряча, скорее даже сам от себя, лицо в пыльную ткань. Любовь — что порождает такую, даже безосновную, ревность. Так больно. Она заставляет все внутренности сворачиваться в узел. Всё рвётся внутри. Мои мысли, моя тупая ревность — что вообще я натворил? На хуя наговорил столько лишнего? Может, он теперь просто уйдёт от меня. Имеет полное право. Он ведь старался, а я снова всё похерил. Сам бы себя убил. Ненавижу себя — выдохнул в край мешка. Только открыл рот, а звук так и не вышел, только горько полилось по носу, капая на грязную плитку. Хочу, чтобы он вернулся, и может вселенная услышала, и дверь скрипнула. Такие тихие шаги и рядом, на голый пол с парнем легли. Просовывая, в сомкнутые на груди парня руки свою, обняли плотнее, притягивая к себе. В который раз — это как мощнейшее обезболивающие, помогает? В который раз его выходки прощаются? В который раз его успокаивают? Любовь, что сейчас греет и заживляет раны. Хакон шепчет на ухо: — «прости», хоть и ни в чём не виноват. Шепчет, что никогда не оставит, что любит — он мощный наркотик, к которому уж имеешь зависимость. Он мой наркотик, только тот, который не губит, а наоборот спасает жизнь, которую сам, от собственной тупости, гублю. Он то, что ни один врач или учёный не создал. Лекарство от рака, от опухоли — которую парень сам взрастил у себя в голове. Неважно, что там было когда-то, главное ведь то, что сейчас. Пропало чувство тревоги и ревности. Я задолбался думать, хочу прожить этим миром, миром рядом с ним, а не какими-то лабиринтами внутри моего не совсем здорового разума.