Считая шаги к океану

— Может, уже хватит? — парень шикнул. По ноге растекалась приглушенная боль и холод. Контраста тёплых рук, что прикасаются к его коже, и холодной, вымоченной в каком-то настое тряпки. — Уже неделя прошла. Всё нормально, — Эйден приподнял голову, чтобы посмотреть, что там делает Хакон, — всё так же, как и вчера. Зачем каждый день трогать? Мужчина молча терпел нытьё парня. — Ну, Хакон, — уронив голову на подушку, парень протянул. — Слушай, — мужчина отвлёкся от своего занятия, — ты в курсе, что такие раны заживают минимум за месяц? — Не-ет, — всё ещё как-то по-игривому протянул Эйден. — Вот и не ёрзай, — Хакон снова нанёс мазь из календулы и ещё чего-то на уже посветлевший шов, — а то вы, малолетки, и укус медузы обоссать готовы, потому что вам кажется, что это правильно. — Я не встречал медуз, — тихо произнёс парень, накрывая ладонью глаза. — Ну и хорошо, а то у меня складывается чувство, что не выжил бы в равном бою. Хакон хихикал - парень недовольно фыркал. Продолжалось это недолго. Мужчина закончил с обработкой и наложил чистую, которую сам же тщательно отстирал, повязку на уже неплохо выглядящую рану. Отёк спадал, синяки рассасывались, оставляя на белой коже тёмно-фиолетовые пятна. — Процедура закончена, можете одеваться, — Хакон встал и с искренней лыбой демонстративно стянул одноразовые — многоразовые перчатки. Парень не ответил, а только, кряхтя встал, натягивая штаны. — Ты ещё и врачом был? — Эйден покосился на него. — Нет. — Ну так какого хуя распинался? — съязвил он. — Вот поживёшь с моё… — Заебал, — не дав договорить Хакону, парень уселся обратно на кровать, укладывая больную ногу на, так старательно подготовленный свёрток. Мужчина тяжело выдохнул, так ничего и не ответив. Бороться с Эйденом — бороться со скалой. Парень сидел тихо, что-то там снова себе надумывая. Ему не нужны книги и фильмы, у него там в голове свой театр абсурда. — Что? — словив на себе взгляд, парень отвлекся от мыслей. — Да ничего, — Хакон стоял рядом, так и не дособирав баночки и скляночки в сумку, смотрел на него, — просто всегда хотел спросить, откуда такой шрам на щеке? Непроизвольно потрогал свою левую щеку, нащупывая бугорок. — А как это всегда бывает? — парень сел ровнее, — арматурой какой-то огрели. — На вид старый, — мужчина продолжил собирать медикаменты, — а на шее? — Приставили нож, — Эйден попытался вспомнить детали, — так, кое-какая разборка. — А нос битой рассадили? — с лёгкой издевкой спросил мужчина. — Нет, какой-то железякой. Много дрался, — добавил парень, — плюс был неопытным. В ответ получил смешок. — Ага, — парень цокнул, — смешно тебе. А у тебя столько шрамов по той же причине? — По той же, — Хакон повернулся на парня, — у всех так, мышонок. Я старался, конечно, не лезть в драки, но сам понимаешь, без этого никак. — Ты же был в спецназе, — напомнил парень. — Был, но когда на тебя идёт не один, не два и даже не три утырка, никакая подготовка не поможет, — Хакон снова заулыбался, — может, поможет выжить, но не поможет, не отхватить по самые помидоры. Эйден, поджав губы, кивнул. — Твои шрамы старые, это говорит о том, что давно позади бунтарское, не опытное начало. Главное, новых не получать, — Хакон поднял указательный палец вверх, — шрамы вроде как должны украшать мужчину, но… — Что, всё так ужасно выглядит? — Эйден провёл пальцами по имеющимся на лице бугоркам. — Неа, твоих почти уже не видно. Не переживай. Просто хочу, чтобы ты впредь был осторожнее и не лезь на рожон, — Хакон обернулся на парня, в его глазах читалось беспокойство, — хорошо? — Ага, — убрав руку со своей щеки, парень прикрыл глаза и глубоко вдохнул. Не лезть на рожон: А когда это у него такое получалось? Даже в этот раз не получилось. Теперь как обуза на его шее. Хакон волнуется. Вижу это и чувство вины распространяется как мор. — Знаешь, — пробивался голос сквозь мысленную пучину, — у тебя такое милое личико. — А? — парень резко раскрыл глаза и озадаченно развернулся; не понял, видать. — Говорю, ты очень красивый, — Хакон говорил, а Эйден завис; щёки приятно обдало теплотой, — вон, — Хакон куда-то кивнул, — все девушки к тебе липнут. Даже Лоан не устояла от твоего шарма. — Не пизди, — Эйден покачал головой. — Отвечаю, — Хакон положил руку на сердце, — а эту барышню тяжело впечатлить. — Она просто помогала мне из-за наших схожих историй, — пытался уйти от темы парень. — Нет, малыш. Я-то знаю как читать по её глазам, а главное, что там читается, — в голосе Хакона, на счастье, не было ревности или злости. — Нихуя я ей не нравился, — Эйден наклонил голову, — тебя она тоже из-за внешности выбрала? — Ага, я же красавчик, — Хакон хихикнул. — Ага, ещё и скромный. — Если серьёзно, я не знаю почему, — он стал серьёзней, — зелёная была, наивная. Хотелось бунтаря, наверное. — А ты? — Эйден тихо спросил, — почему её выбрал? — Ну, — Хакон почесал лоб - видимо занервничал, — так получилось, что полюбил её. Эйден молчал. И так было ясно, что чувства ещё есть; хоть от этого осознания было неприятно. — С ней было весело. Этакая заводная юла, с замахами опасной кобры. Такое было по мне, — Хакон подошёл к осколку зеркала на стене, — казалось, что это моё счастье… — приуныл, — так и было до поры до времени, — в отражение было видно, как потускнели его глаза. Всегда при воспоминаниях о Лоан он становится сам не свой. — Ну, я всё похерил, как и всегда, — Хакон немного оживился: может, пытался отмахнуться от воспоминаний, — в любом случае, даже с той самой мне не было так комфортно, как сейчас… — А? — парень нахмурился. Хакон не договорил, просто с нежностью посмотрел на Эйдена. Я и понятия не имел, что он имеет в виду меня. Я уверен, в моих глазах он видел непонимание и мелкий испуг, поэтому широко улыбнулся, подходя ближе. — Знаешь, мышонок, — он присел рядом, — у меня вообще ни когда и ни с кем не было такого, как сейчас. Так что, пожалуйста, не спорь со мной, когда я проявляю заботу, хорошо? Эйден кивнул, всё ещё с широко открытыми глазами, бегая взглядом по лицу мужчины. И я бы понял, что все эти намёки были бы, чтобы что-то получить, но он ничего не требовал. Он заботливый, нежный, добрый. О как я хочу, чтобы у него были те же чувства, что и у меня к нему. Все эти мысли, эти мысли о нём, о нас, что я так рьяно и долго топил, лезут наружу. Сказать бы ... Но каждый раз, когда открываю рот, меня словно сковывают цепями и в таком вот оцепенении я замираю. Мне страшно… Страшно от того, что думаю, что поступаю неправильно, что мысли неправильные, да и сам в целом неправильный. Как от этого всего тошно. На хуй всё! Хочу просто поддаться. Отдаться своей судьбе. Отдаться ему. Отдать всего себя, свою душу, разум, сердце… тело: и уткнулся носом в его плечо. Под испуганный вопрос «с тобой всё хорошо, малыш?», просто помотал головой, ещё сильней зарываясь в пропитанную его запахом кофту. Я чувствовал по его дыханию, сердцебиению, что он взволнован. Я отстранился и спокойно улыбнулся, чтобы успокоить, заверить, что всё хорошо. В ответ не менее спокойная улыбка. Он глубоко вздохнул, потрепав свои волосы. — Подстричься бы, — он встал, доставая из рюкзака небольшую бритву и ножницы. Наши вещи всегда были собраны и готовы, чтобы быстро уходить. Хоть времени прошло и немало, Хакон всё равно тревожился, что их ищут. — Помочь? — Эйден встал, подковыливая к ставшему напротив осколка зеркала мужчине. — А давай, — он как-то взбодрился. Поставив смотанный верёвкой стул, что раньше лежал в куче мусора, Хакон уселся в него, предварительно впихнув инструменты парню. Эйден разулыбался, его умиляло, как Хакон живенько реагирует на знаки внимания от него. Парень понятия не имел, как не испортить своим рукожопием этот ураган из мягких чёрных локонов, но всё же уверенно подошел к мужчине. Долго бродил вокруг стула, примерно примеряя, с чего начать. — Просто, состриги вески, — Хакон не выдержал. Эйден пожал плечами и подошёл спереди, хватаясь обеими руками за голову мужчины. Повертев её в стороны, прищурился и осторожно бритвой наметил границы. Руки подрагивали: Страшно, лишь бы не поранить. Когда он немного отстранился, Хакон схватил его за руку и притянул к себе. От неожиданности парень упал ему на колени, зажмурившись и сквозь закрытый рот простонав. — Ой! — Хакон обнял его, — прости, прости, прости. Я не думал, что ты упадёшь. Эйден прорычал и комфортнее уселся на его коленях, садясь лицом к мужчине. Нога заныла, но это даже радовало, последние дни её было почти не слышно, а сейчас дала о себе знать; значит жива. — Что ты вообще хотел сделать? — недовольно произнёс парень. — Побаловаться, — виновато произнёс тот. — Побаловаться, — парень закивал, — тебе сколько лет? — Прости, сильно болит? — Всё нормально, — парень поёрзал, получая протяжный тихий стон. Отчего-то так приятно: вот это — называется побаловаться. Хитро улыбнулся, откидываясь назад. Хакон только успел подхватить парня, обеими руками обхватывая его за поясницу. Давно так не выламывался: позвонки прохрустели. От этого стало даже легче. Почти лег, кое-как выкручиваясь, зацепил пальцами рюкзак, подтягивая его к себе. Мешок своим грузом свалился с небольшого столика, коим служила потресканная шиферина, стоящая на кирпичах. Взял мешок и выровнялся, поставив его между собой и Хаконом. Порылся, доставая мыло и бутылку с водой. Отставил рюкзак и, наклонившись, промыл мыло над полом. Когда пены стало много, нещадно натёр им вески мужчины. Тот только корчился, но ничего не говорил. Отложил мыло и сконцентрировался на бритве в своей руке. Теперь, только осторожней: провёл против роста волос. Лезвие собрало на себя лопающиеся пузырьки с небольшой полоской волос. Пока был занят делом, мужчина не отвлекал и даже не шевелился. Осторожно прошёлся за ушами, отодвигая гибкие прохладные хрящики. А напоследок, когда не раз повертел голову мужчины, удостоверившись, что всё ровно, ножницами срезал пару прядей волос. Не коротко, просто укоротив. Пусть это и красиво, когда они падают на карие глаза и ему приходится щуриться умиляя своим видом. Всё же безопасность и комфорт важнее красоты: когда-нибудь прейдет тот день, когда именно красота и останется. Кинул инструменты к мылу на рюкзак, ещё некоторое время осматривая проделанную им работу. — Прости меня? — парень расслабил напряжённую спину. — Что, всё так плохо? — с улыбкой спросил Хакон. — Да нет, — парень всё не сводил взгляда с его глаз. — А за что тогда? — За то, что наорал и хуесосил, — Эйден тяжело выдохнул. — Это за какой именно раз? — не снимая лыбы, спросил мужчина. — За тот, после ночи в поселении, — неловко и немного раздражённо ответил парень. Мужчина секунду молчал, после просто потянулся к Эйдену и обнял его. — Ничего, малыш, я понимаю тебя, — он сжал его сильнее. Он ничего не дал ответить, всё крепче и крепче обнимая. — Знай, я ни о чём не жалею, — он всё же ослабил хватку и, отстранившись, легонько поцеловал парня в губы, — это самая ахуенная ночь в моей жизни. Не знаю, не слукавил ли он, но от его признания стало так тепло и мягко, разливаясь внутри. — У меня тоже, — на смущенном, но окованном желанием выдохе произнес парень. Хакон стал гулять по телу Эйдена, всё наровясь забраться ладонями под одежду. Всё трясь своим носом об его шею и щёки. От чего-то, такая манипуляция доставляет больше удовольствие — чем секс. Он, совсем немного, забрался пальцами под пояс штанов, впиваясь короткими ноготками в ягодицу. Эйден сдерживался, чтобы не простонать во весь голос. Было стыдно показывать свою такую слабость, но она неконтролируемо вырывалась сама. Сдержать это помог поцелуй: глубокий, страстный. С касанием языков и покусыванием иногда ускользающих губ. С вырисовыванием неких символов внутри ртов, словно оставляя свои инициалы - клеймо собственности. Его ладонь уже полностью была под штанами, не церемонясь, сжимая ягодицы. Как-то небрежно, Хакон схватился за бедро парня и тут уже Эйден не сдержал стон, только теперь не удовольствия, а боли. Она волнами прошлась по телу. Хакон быстро отстранился, убирая руку с его ноги. — Блять, — он погладил всё вокруг больного места, — прости, малыш. Эйден недовольно уткнулся мужчине в плечо, наиграно прорыдав. Не хотелось отрываться от него, но сейчас все чувства забила собой одна лишь боль. Коликами, спазмами разливаясь - прям до тошноты. — Прости, мышонок, — пытаясь загладить свою вину, всё не прекращал извиняться, — давай встанем. Он, придерживая парня, помог ему подняться и поддерживал, пока тот разравнивал ногу. Усадил на кровать, опустившись перед ним на колени и обнял, поглаживая по животу и ноге. Он так сидел, пока парень с облегчением не выдохнул. Эйден зарылся в волосы уткнувшейся в его живот головы. Перебирал волосинки, что оставались на пальцах после проделанной над ними недавней манипуляции. Боль отошла и он тихо рассмеялся, потирая переносицу пальцами. — Всё уже хорошо, — погладил мужчину по скуле. Хакон ещё некоторое время посидел, выдыхая горячий воздух в живот парня, от чего побежала приятная дрожь по телу. После поднялся, целуя Эйдена в лоб. Искупил вину с лихвой. Он полдня возился с Эйденом, постоянно переспрашивая, всё ли с ним нормально. Даже заставил опять осмотреть рану, заодно сменил и так чистую повязку. Гиперзабота - которая уже не раздражала. Только к вечеру он отстал. — А ты хороший парикмахер, — наконец-то оценил работу парня перед зеркалом, сказал Хакон, — не думал заняться именно этим? — Либо парикмахер, либо пилигрим, не густ у меня список талантов, — Эйден рассмеялся, — но если бы я выбрал первое, тогда мы бы не встретились. — Хуёвый из тебя парикмахер, — Хакон обернулся, улыбайся, — забудь вообще, что умеешь. Оба посмеялись. Пока Хакон был занят небольшой уборкой их помещения, ну настолько насколько мог, и заваривал им чай, Эйден наблюдал и думал. Запах ароматных трав расходился по помещению, уходя куда-то в заклеенную дырку в потолке. Там собирались клубки пара, оставаясь испариной на клеёнке, что иногда капала на железный ободок подоконника, не давая спать. — Хакон, — тихо позвал парень, — а какой была жизнь до падения? — Ам, — мужчина немного опешил, отрываясь от костра, — да как сказать. Он немного подумал, поджав губы. — Ну, у нас было всё, что нужно и даже больше. Была разновидность в еде, одежде, всяких гаджетов, — он, не отрываясь от готовки, начал рассказывать, — мы ездили на машинах, жили в тёплых чистых домах, ходили к врачам и не подыхали на каждом шагу. Хотели — ходили в театры, кино, рестораны, путешествовали, развлекались, но… — он замолчал, — но люди всегда были недовольны. — Чем же? — Эйден сел поудобнее. — Ну, много чем… я бы сказал — всем, — он пожал плечами, — всего не хватало. Цены на бензин, подорожание продуктов, дефицит, постоянные санкции, война стран со странами, не признание и оскорбление рас, унижение ориентаций. Он разлил чай по кружкам и отнёс одну Эйдену, предварительно добавив мёда. — Кредиты, один раз возьмешь и будут расплачиваться твои правнуки… убийства ради денег или просто потому что захотелось, — он выдохнул, — не всё, конечно, было так плохо. Сейчас наслушаешься меня и подумаешь, что мы жили в аду. На самом деле, люди до падения и представить себе не могли, в каком раю мы жили. Все те проблемы, что окружали нас, были невесомее песчинки в море. Он замолчал, долго смотря парню в глаза. — Хорошо мы жили, малыш, только нахрен всё уничтожили. Да — мы понятия не имеем, в каком раю можем жить. Даже сейчас есть с чем сравнивать. Просто есть такая особенность у человека — ломать всё, что хорошо стоит, и возводить на руинах, кривое и шаткое.