Считая шаги к океану

Последующие полчаса мы сидели молча, иногда перекидываясь несколько словечками. Поселение вовсе замолчала, было слышно только животных в загонах и сверчков. Мимо окна пролетела летучая мышь: так тихо, как призрак. Она ловила скопившихся у фонарей жучков. Вот так вот, стремишься к свету, а находишь там только свою смерть; круговорот жизни. Эйден стал ловить себя, на всё больших залипаниях на Хаконе. Его густые ресницы, что медленно опускались, закрывая блестящие карие глаза, и поднимаясь, открывали на них взор. Его волосы, что переливались желтизной, от потрескивающих ламп. Его губы, что изредка прикасались к, уже помутневшим от их отпечатков, краям стакана. И всю комнату, даже при том, что было открыто окно, заполнял его запах. Он до безумия сводил с ума. Такое сладкое дуновение, проносящиеся по горлу. Заседало где-то в груди, что прям задыхаешься, и хочешь вдыхать всё больше; как наркотик. Это моё поведение ... Разве? Может нет? Отпрянул от холодного бетона. Спину обдал лёгкий ветерок. На висках, от такого дуновения, жгло кожу, от собравшихся капель пота. Так хочется ... Хочется ... Встал, едва перебирая ногами. Может это вовсе не поведение? Он что-то там себе думает, даже не видит меня. Сел на колени, всё ещё решаясь. Руку тянет, от покрывшейся корки, от сукровицы на коже; похуй. Подполз и сел рядом, вдыхая такой желанный запах. Как же он классно пахнет. Не могу… не хочу себя сдерживать. Эти мысли, это непослушное тело. Привстал и пододвинулся ближе. Хакон всё не реагирует. Я хотел взять стоящую по ту сторону сундука бутылку, но ... Рука предательски потянулась к его подбородку. Проведя большим пальцем по жёсткой щетине, надавил. Он послушно повернул на меня голову. Я не знаю, не знаю, что произошло ... что же случилось. Я поддался вперёд, коленные чашечки больно провалились в стыки неровного паркета. Нет мыслей ... нет оправданий ... нет сожалений. Эйден легко прикоснулся к его губам. Такие шершавые, тёплые и слегка влажные. Он словно шепнул: так легко прикоснулся. Чувствуя вкус персика и запах стойкого алкоголя, но всё равно, всё это перебивал его запах, словно феромон; такой яркий, манящий, до боли - приятной болит, в груди. Я не знаю, сколько это длилось, всего несколько секунд, но казалось вечность. Слышал, как учащается его дыхание и я отпрянул. Осознание пришло не сразу, но так резко, что стало очень больно; всё тело пронзило миллион ножов. Я отпрыгнул в сторону, закрывая рот рукой. Поднялся, начиная искать угол, в котором смогу раствориться. Куда бежать? Где скрыться? Ебанное поведение. Эйден в панике метался и разумом, и телом, куда убежать. Выпрыгнуть в окно? Бежать через дверь? Что делать? Его метания прекратились резким током, проходящим по всему телу, от лёгкого прикосновения. Хакон повернул к себе испуганного парня и положил на его руку, что всё ещё прикрывала рот, свою руку. Не сильно надавил, пытаясь убрать, но Эйден держался твёрдо, перепугано осматривая спокойное лицо мужчины. Он стал надавливать сильнее, но всё равно аккуратно. Всё же поддался, опуская руку, которую тут же обхватила тёплая ладонь, переплетая наши пальцы. Стало немного спокойно. - Прости, — Эйден тихо прошептал. Глаза стали слезиться. Выступившие капли, вмиг, стёрли едва шершавые пальцы, и тёплая ладонь погладила щеку. Рефлекторно потёрся о неё, отстраняясь всё дальше от своей паники. Закрыл глаза, упираясь носом в ладонь, что так нежно проводила по моим скулам. Он ничего не говорил, я лишь слышал его дыхание. Такое мирное и горячие. Жар становился всё сильнее. Он отпустил мою руку, ложа свои на мои бедра и придвинул к себе. Я не успел открыть глаза, как лицо обдало такое родное дыхание. Губы столкнулись с его губами. Поначалу, как приветствие, прощупывание. Касание ткани к ткани, легкое, почти невесомое прикосновение. Такое застенчивое, нерешительное касание, но горячие и довольно близкое. Я шатнулся вперёд, упираясь коленом в его ногу. Его рука скользнула ниже, едва задевая ягодицы. Он схватился, сжимая кожу сквозь ткань и, ещё ближе, притянул к себе. Казалось уже некуда, но всё же получилось. До этого, дрожащие, от переживания, руки парни легли на смуглую шею, удерживая, будто в последний раз. Поцелуй углублялся: я не сопротивлялся. Я поддавался каждому его движению. Боялся пошевелиться, ловил этот момент, словно мне открыли врата в рай. Это было словно душ после тяжёлого, рабочего дня; освежает, и начинают летать бабочки в животе. Струящиеся, незабываемые чувства, которые испытывал впервые. Он вбирал мои губы, постепенно отпуская, и снова впивался. Это доставляло блаженство, всё тело оцепенело, я лишь подставлял свои уста под его горячие поцелуи. Стало настолько жарко, что я задыхался. Но я не смел отпрянуть: пусть выпьет меня до дна. С закрытых глаз сочились слёзы, не произвольно, но они холодной дорожкой просекали расстояние по щекам и попадали в сплетение губ, придавая солёности. Он отпрянул и Эйден испугался. Что он не так сделал? В его взгляде мелькнула, не виденная ещё Эйденом эмоция. Такая нежность, он стирал мои слёзы, проводя по щекам пальцем, стирая щиплющие кожу капли. Такая тревожность, забота. Я не смог сдержать себя и придвинулся, снова целуя. Трепетно коснулся манящих и столь желанных губ. Он дразнящее провёл языком по моим губам и отпрянул, осматривая меня. У Эйдена сорвало крышу и он, не церемонясь, придвинулся к Хакону. Цепляясь пальцами, чуть ли не рвя ткань водолазки, он впился зубами выше плеча мужчины. Тот шикнул и Эйден отшатнулся, виновато смотря на мужчину, зацепляя взглядом красный след от зубов на его коже. Хакон немного присел, беря за ноги Эйдена и поднял на себя, тот только успел схватиться за шею мужчины. Шатаясь, но уверенно, пронёс парня до ближайшей, у окна, кровати и аккуратно усадил его на матрац. Они смотрели друг на друга. Эйден сглотнул ком желаний; впиться бы в эти губы. Но не успел парень придвинуться, как мужчина остановил его. Большим пальцем он провёл по губам Эйдена, пододвигаясь ближе. Слегка надавил, проникая в рот и, просунув палец между зубами, потянул нижнюю челюсть вниз. Эйден не сопротивлялся, поддаваясь его движениям. Разлился вкус, солоновато-сладкий. Что-то зародилось внизу живота. Жгло, но приятно. Придвинувшись вплотную, Хакон обдал горячим дыханием и, открыв рот, провёл языком по нижней губе парня. Задев нижние зубы, углубился внутрь, облизывая язык. Он отпустил скулу, проводя мокрым пальцем по щеке, оставляя на ней мокрый след. Его язык смело и бесцеремонно шастал в моём рту, я только успевал отвечать на его движения. Космическое слияние душ: их душ. Хакон не сильно пнул парня в плечо и тот упал на кровать. Сам мужчина умостился между его ног и нежно провёл пальцами по его бедру. Хотелось большего: я захлёбывался этим чувством, придвигаясь ближе. Пытался встать, но тяжелое тело всё роняло вниз. Я встречал спиной жёсткий матрац, раз за разом, пока Хакон сам не опустился. Успокаивающе, но дерзко врываясь в мой рот языком, и я лишь поддавался. Отвечал, молил жестом не останавливаться. Кожа горела. Хакон целовал парня и тот, перебарывая закон притяжения, всё же привстал, тянясь к мужчине. Ладонью он провёл по его животу, чёртова кофта мешала прикоснуться к желанному, и он запустил руку под неё, приподнимая ткань. Отстранился, скорее не специально и завис, рассматривая, на правом боку небольшой шрам оставленный когда-то им же. Стало плохо, но Хакон сразу понял, подтянул к себе. Внутренней стороной бедра почувствовал бугорок. Эйден тихо выдохнул, подвигаясь ещё ближе вперёд. Бугорок запульсировал - Хакон простонал. Провёл пальцем по его животу, задевая тот рубец и извиняясь, прикоснулся губами к переносице, потёрся об так полюбившуюся выпуклость. Эйден покрывал поцелуями всё лицо и шею Хакона, доходя до свежего укуса, и успокаивающе, горячим языком провёл по нему. Что бы парень не сполз и, не упал, мужчина поддерживал его руками, хоть иногда они и норовили пощупать всё, что было доступно, но он всё равно держал, погружаясь в нежные поцелуи. - Оставь, — парень отпрянул, опьянённо, даже не от алкоголя, забормотал, — оставь на мне свой след. Он молил, даже требовал, покусывая, не сильно, губы мужчины. Хакон недолго думал и, удерживая парня, положил его, придерживая голову, чтобы он не ударился о быльца кровати. Едва подтянул запутавшуюся в покрывале подушку и быстро подложил тому под голову. Он прижал парня своим телом. Теперь их плоть прилегала вплотную. В животе снова всё приятно скрутило, расходясь мурашками по телу. Эйден чувствовал каждую пульсацию, и свою и его, что бились в унисон; это сводило с ума. Хакон зарылся носом за воротник и отодвинул его, целуя в ключицу, присасываясь к коже. Было немного больно, но больше приятно. Эйден простонал, невольно двигая бёдрами, получая неистовое удовольствие. Хакон промычал, ещё сильнее впиваясь в ключицу. Он обхватил руками талию парня, фиксируя, и сделал пару толчков. Весь организм пронзила резкая молния, и ширинка на штанах стала давить. Теперь парень ничего не мог делать, только в оцепенение хватал воздух ртом сквозь стоны. Одной рукой он впился в спину мужчины, царапая короткими ноготками кожу сквозь ткань, а второй нещадно мял простынь. Глаза отказывались открываться: эта функция организма выключилась. Зато все остальные чувства набрались больших сил, отдавая и принимая всё в сто раз больше. С ключицы Хакон переключился на шею и парень, послушно, подставлял её для новых следов. Все нервные окончания активизировались, будто оголённые провода. И когда Хакон провёл рукой выше по талии, задирая водолазку, парень снова изогнулся, упираясь ногами в матрас, прижимаясь возбуждённой плотью к его возбужденному месту. Оба стонали, но не отрывались от своих занятий. Ткань водолазки задела пластырь на спине, и парень зашипел. Хакон остановился, осторожно поднимая кофту, и приподняв её, крепко схватившись за ягодицу Эйдена. Перевернул того на бок поправляя повязку и покрыл поцелуями кожу вокруг. После вернул послушного, чувствительного парня в прежнее положение, крепче прижимаясь, получая удовольствие от его реакции; тот всё пытался быть ближе, цеплялся ручонками за одежду и тело мужчины, двигал своими бёдрами в унисон с ним. Хакон пытаясь не сбивать ритм, всё же задрал водолазку. Ткань собралась гармошкой у горла парня и зафиксировалась рукой мужчины. Эйдан послушно откинул голову, дав простор действиям. Продолжил не сильно впиваться ногтями в уже голую кожу на спине Хакона, к которой он так отчаянно долго добирался, едва не рвя кофту. Поцелуи и засосы спускались по шее до груди. Зацепил языком сосок и немного прикусил, получая новую дозу стонов от парня. После, извиняясь, присосался, обводя языком твёрдую пупырышку. На это Эйден лишь усилил толчки на встречу, трясь и упираясь, чувствуя биение возбуждённого органа. Парень не прекращая шептал имя мужчины, прерываясь на редкое хватание воздуха, которого так не хватало. Их рваные вдохи разрезали тишину. Тела стали влажными и горячими. Словно воцарился сплошной туман: дурмана, в котором тонешь. Язык всё очерчивал его грудь, присасываясь и оставляя мокрые дорожки. Так приятно, что кажется, сейчас взорвусь. Эйден стал говорить всё, что так долго подавлял в себе. Язык только и успевал бормотать о его чувствах, и имя, имя которое он будет помнить всегда. Хакон поднялся, отпуская давящую гармошку из ткани у горла парня, и пристрастился к его шепчущим губам. Сплетая их языки. Такое необузданное, дикое удовольствие. Гуляющие по телу руки, что-то и дело норовят залезть под надоевшую одежду. Эти толчки, что отдавались разрядами тока по телу. Хакон упорно доводил Эйдена до исступления; заставлял сходить с ума. Стал чувствовать, как тот горячий ком, что нарастал всё это время, стал увеличиваться, распирая изнутри. Толчки Хакона становились быстрее, словно он пытался выбить из парня всё то долгое терпение. Становилось невмоготу, и Эйден обхватил ногами Хакона за талию, прижимая к себе. Раскованные движения стали более скованными, но язык гуляющий внутри рта, стал более дерзким. Эйден не прекращал произносить его имя, от чего поцелуи становились громкими, с глотанием слов. Он всё больше погружал свой язык внутрь, проводя по нёбу, зацепляя верхние зубы, прикусывая губы. Они слизывали кровь друг друга, что выступала из прокусанных губ, усиливая толчки. Руки Хакона всё сжимали кожу на бёдрах, рёбрах и груди парня, оставляя свои отпечатки, а парень делился своими; длинные полосы до крови, от ногтей на спине, шее и боках мужчины. Прижимая ногами его к себе: Эйден не мог больше сдерживаться. Ком вырвался наружу и больно, но приятно вдавливая пульсирующую плоть в молнию. Парень откинул голову, вжимаясь затылком в железную основу кровати, и прикрыл рукой рот. Кусая со всей силы пальцы, он глушил вырывающийся стон. Но звукам всё равно суждено было вырваться. Всё это время, Хакон как завороженный наблюдал, и немного погодя отпрянул, садясь. - Охренеть, малыш, — заплетаясь, сказал он. Он успокаивающе провёл ладонями по талии и бёдрам, пока парня била мелкая конвульсия. После, он провёл средним и указательным пальцами, собирая выступившую сквозь ткань и молнию мутно-белую, вязкую субстанцию. Довольно улыбаясь, он потёр её между пальцев. Пока парня ещё колотило в экстазе и он уродовал свою руку, осыпая ту укусами, что бы хоть на долю секунды заглушить вырывающиеся из горла звуки удовольствия. Хакон взял его за обе руки, убирая одну от рта, поднял и усадил на себя. Вмиг всё стало так невесомо, и Эйден впился в губы мужчины. И то ли от пьяного дурмана, то ли от ещё давящего жара внизу, стал беспорядочно ощупывать языком внутри его рта. Я ловил его ответ, не желая отпускать, покрывал глубокими поцелуями и мелкими покусами. Разум терялся. Так хотелось продлить это мгновение на вечность. Так хотелось его ... Навсегда. Из настежь открытого окна дул ветер. Но в комнате было так жарко и душно, что это слабое дуновение нисколько не спасало. Губы и подбородок жгло и щипало. Отрываясь от мужчины Эйден что-то пробормотал кусая того за бороду. Чувствуя как короткие, жёсткие волосинки впиваются в дёсна. Глаза слипались, силы покидали тело и парень просто упал лицом в шею мужчины, вдыхая смешанный аромат страсти. Он весь обмяк, но старательно пытался усидеть на мужчине, то и дело трясь ещё воспаленным органом. Было больно, но и дико кайфово. Почувствовал, что сползает, но его придержали, осторожно укладывая на кровать. Приподнимают голову, просовывая под неё что-то мягкое и пахнущие пылью. Накрывают чем-то тонким, прохладным. Сквозь уже потухающий разум почувствовал, как старые пружины немного качнулись и с закрытыми глазами схватился, за край кофты мужчины, удерживая. - Я сейчас вернусь, — он прошептал, наклоняясь и поцеловал в лоб. В ответ слабая, сквозь дрём, улыбка. Через закрытые веки что-то щёлкнуло. Приоткрыл глаза, встречая, разрезающую подоконник, дорожку лунного света. Жёлтый, от лампочки, свет ушёл, осталось только жужжание и фиолетовые тона. Выдохнул, так спокойно, возможно в первый раз. Кровать снова скрипнула и вплотную к парню легли. Тяжелая рука обвила его талию, притягивая к себе, и глаза закрылись. Под тихое жужжание, тёплое дыхание в затылок и всё ещё пульсирующие и упирающиеся в его ягодицы, он стал засыпать. - Не справедливо, — он пробормотал, — а как же ты? - Мммм? - ты ... а тебе? Одна рука мужчины скользнула вдоль груди, второй протиснулся под голову парня, большим пальцем потирая щёку. Такой вот диалог из мычаний и вздохов продлился недолго. Мысли уходили, ветер усиливался, тела стали остывать, теперь всё сильнее прижимаясь друг к другу, согревая.