Считая шаги к океану

Захай, стал отходить от выпитого. Пил только сок, из свежесваренных ягод и фруктов. Мы стали трезветь, болтая без умолку, пытаясь отойти от старой темы, и пытаясь не поднимать новых - нагнетающих. Зал оживился, музыка, что раньше звучала, стала громче, и народ пустился в пляс. Вот и та парочка, что была не раз замечена ранее в баре, танцуют, прижимаясь друг к другу. Такие юные, милые и беззаботные. Вот и пожилая пара, отложив свои ходунки и палку, танцуют как 50 лет назад. Детишки бегают по залу, играясь с пойманными в банки светлячками. Несколько малышей подбежало к нам, выклянчивая у Катрин какие-то "Бусинки". Как позже оказалось - это сушеные фрукты, продетые через нить. Катрин принесла целую связку, раздавая всем желающим детям, а их было много. Время потеряло свой счёт. Захай полностью протрезвел и потребовал бухнуть, задорно цокая пустой стопкой по пустой бутылке. Мы ещё немного посидели и вдруг, к нам стали подходить люди, убирая всё со стола. Через минут пять, стол снова стал сервироваться. Принесли ещё больше еды и выпивки, ставя ещё один набор и подставляя стул. Мы переглянулись, но вопрос долго не стоял в головах. К нам, вразвалочку, подошёл Бари. Уставший, и немного расстроенный, он уселся на свободный стул, лишь жестом требуя наполнить его соткан. Катрин всем разлила и мы, молча, стали ждать. - И так, — глава начал, — друзья мои, я так рад, что мы все здесь сегодня собрались. Он поднял стопку. - За ещё один год, который начался с приятной встречи, — он подмигнул друзьям. Все выпили. - Где Браян? — Едва прожевав, спросил Захай. Катрин сморщило от этого вопроса. - Подойдёт попозже, — Бари добавил, расстилая у себя на колени, сшитый вручную, платок с инициалами "Б.Р" - Красивый, — подметил Эйден. - Это жена сшила, — мужчина расплылся в улыбке, — когда была беременна дочкой. Эйден лишь улыбнулся, не решаясь спросить. - Как вам праздник? - он очертил руками все декорации. Друзья осмотрелись. Множество лампочек разных цветов с перебивками на ультрафиолет. Песок под ногами. Сцена, покрытая блестящими хлопьями. Куча картин: от природы, до Божества. Горшки с саженцами деревьев и цветами. - Очень уютно, — первым высказался Эйден. Хакон кивнул, подтверждая слова парня. - Да, — начал Бари, — уютно и тепло, это то, чего я пытался добиться. Он осмотрелся. Свет немного приглушился, осталось только фиолетовое свечение. Музыка заглохла, как и все голоса. Бари восторженно захлопал в ладоши. На сцену, стуча каблуками, вышла женщина, лет так 40. Одета в просторное платье, серого, блестящего цвета. Она вышла и встала у микрофона, осматривая весь зал. Позади неё, уселись на свои места, музыканты. Ещё какое-то время, мужчины настраивали свои инструменты, пока женщина смотрела вглубь помещения чёрными глазами. И вдруг, прозвучали первые аккорды, переходя в барабанящую, тихую музыку. Женщина стала что-то напевать. В основном, это было вытягивание голосом нот, аккомпанируя тихой музыкой. Женщина плакала - голосом. Это не было просто мычание. Это - реквием по жизни; прошлой, настоящей и будущей. Музыка замолкла, и она запела. Язык был непонятен, но пение настолько трогательно, душевно, что всё внутри замирало. Весь зал замер. Только недавно веселящиеся люди, сидели погруженные в немую молитву. Эйден осмотрелся. Катрин, Захай и Бари закрыли глаза и что-то безмолвно перебирали губами. Так делали все люди. Было немного жутко, но в то же время и прекрасно. Женщина замолчала, ещё какое-то время, молча стоя сложив руки. В секунду, как по щелчку, все ожили. Дама, поблагодарив всех, сошла со сцены. - Что это был за язык? - Эйден повернулся на Катрин. - Не знаю, — она пожала плечами. - Скажем так, это язык её страны, - Бари выпил, улыбаясь, — мы понятия не имеем, но знаем, что именно она поёт. - Не важно, на каком языке, — Хакон посмотрел на парня, — главное смысл. Я кивнул, снова обернувшись на сцену, где с грохотом устанавливали оборудование. Из большой системы послышался рыпящий звук, но стоило одному из установщиков, кулаком огреть несчастную технику по корпусу, как в зал полилась чистая, ритмичная музыка. Катрин заплясала на стуле, морщась от куска лимона зажатом между губ. Она выплясывала будто девчонка. Такая милая: я улыбнулся. Музыка набирала темп. Мы выпили ещё раз, под смену треков. Смеялись и общались. Бари рассказывал про нелепые ситуации своей молодости. Как пас первых овец, и одна опутала его ноги поводком, проволокла его по половине поля. Как застрял рукой в заборе, и после гордо ходил в гипсе. Как познакомился с женой, среди туманного утра, по пути в школу. Как стал губернатором, и как родились его дети. Его жена предпочитала традиционные методы и родила в ванной, что было не странно на это время, но не приемлемо на то - до падения. Как дети росли, уничтожая свежий ремонт. Заливались смехом, от каждого упоминания как дочь и сын срывали обои, обмазывая стены всем, что попадёт под руку. Помню, как Мия нарисовала первый цветок на стене в их палате; такая себе кривая ромашка, с разноцветными лепестками. Она, каждый день, загадывала желание, стирая один лепесток; я тогда назвал её дурой - стыдно. Вдруг заиграла медленная мелодия и многие вышли из-за своих столов, начали танцевать парами в просторном зале. Катрин обошла меня и взяла Хакона за руку, вытягивая в зал. Он улыбнулся и встал. Она стала тянуть и парня, но тот лишь стеснённо отмахнулся, провожая уходящую парочку. Катрин, для своего возраста вела себя весьма по девичьи, и даже можно сказать развратно. Поднимала кроя тонкого платья, поднимая его до ягодиц и вертела ими в так музыки. Хакон не уступал, кружил её и заключал в ритмичный танец. Выглядело красиво и даже страстно, но от чего-то было грустно. Эйден пытался заглушить, непонятные сигналы мозга, улыбался, похлопывая в такт движениям пары. Катрин закрутилась вокруг Хакона, держа его за руку, и песок поднялся под её ногами как водоворот. Она веселилась - он улыбался. Но всё равно поглядывал в сторону друга, будто спрашивая разрешение. На каждый его взгляд, парень улыбался, но всё равно, Хакон бережно, не переступал черту, даже когда женщина стала тереться о него, он держался на дистанции. Не знаю, может это лишь моё воображение, но я рад. Рад, что он держит на расстоянии её за талию, выше к рёбрам, чтобы её ягодицы не тёрлись об его штаны. Отвернулся, даже не зная почему. Выпил пару стопок. Услышал разговор Захая и Бари. Такие старые воспоминания. Всё так мутно. Глянул, мельком, в сторону друга … Хочу быть на её месте .... Что за ... хуйня? Бред: передёрнул себя. Выпил ещё, пытаясь сосредоточиться на тишине, которую сгенерировал у себя в голове.