Считая шаги к океану

Горькое, вязкое вещество обволакивало горло. Сначала больно — жжет. После приятно — тепло. Музыка бьет по ушам: Тумц, тумц, тумц. Здравствуй гул в ушах. Всё смешивается. «-… я стоял напротив него, приставив к его виску дуло …» «-… а ты точно будешь нежным?» «-… похуй, земля круглая …» Люди галдели, до слуха доносились лишь обрывки фраз. Я перестал принимать реальность, вслушиваясь лишь в эти мгновения пустых обещаний и пьяных рассказов. Музыка так барабанила, что создавалось впечатления, что нахожусь в бочке, по которой нещадно бьют палками. Обернулся назад, и в панике стал искать глазами Хакона, среди десятки лиц. — Твоя очередь, — Катрин подкралась незаметно, схватив за напряжённые плечи. Эйден вздрогнул, оборачиваясь на давящую лыбу женщину. И только когда рядом мелькнула тень, от которой повеял слабый ветерок, парень успокоился. Переводя взгляд с ненасытной дамочки на севшего, усталого друга, Эйден с облегчение выдохнул. -Не, — произнёс парень, — я пас. Он немного поёрзал, чтобы скинуть давящие на него руки, и Катрин отступила, лишь недовольно махая на парня рукой. Бари с восторгом похлопал в ладоши дефилирующей на месте даме. — Я и не знал, что так умеешь, — утопая в очередном бокале, заявил Захай. — Завидно? — Катрин щёлкнула того по носу, и истощенная уселась на своё место; а ещё ведь просила добавки. Шеф стал возвращать Захая в их разговор. -… мы же тогда были вместе, — он напомнил и вояка, кивая, улыбнулся, — тогда, ещё в… Дальше я уже не слушал. Меня что-то выедало изнутри. Катрин глядела на Хакона, кокетливо усмехаясь. Я не видел взгляда друга и не мог сказать отвечает ли он ей, но её жесты… Бесили, почему-то, а может… нет, что за… Может если у них всё сложиться, они хорошая пара, хоть и Катрин и старше, пусть так. Как говорили знакомые Эйдана, «баба с опытом — бриллиант». Стало грустно. Пусть это были лишь его догадки, но это давило, причиняя боль. Я просто сидел, пропуская мимо ушей всю окружающую меня болтовню. -… так, может быть, останетесь? — Выглядывая из-за парня, произнесла женщина. — Неа, — со стороны резануло, — мы с Эйданом… — Хакон придвинулся ко мне и приобнял, — идём по своему пути. Я обернулся, встречаясь, пусть и с пьяной, но такой искренней улыбкой. Где-то в глубине мыслей, с облегчением выдохнул. Он не останется здесь, он останется со мною. — Жаль, — она притёрлась к плечу парня. — Отсатнь, «ик», от них, — Захай толкнул стол. За этими словами последовало извержение вулкана, но благо только внутрь рта, и вояка, закрыв верхний выход, встал. Шатаясь, под хохотания Бари и Катрин, мужчина поковылял на выход. Вгрузая в песок и прижимая ладонями губы, чтобы наполненные щёки не извергли всё наружу, удалился. — Простите его, — отходя от хохота, уже тоже поддатый Бари пытался оправдаться, — он редко пьёт. — Да, — Катрин, всё ещё смеялась, хлопала Эйдена по плечу, — я такое, ооооочень редко вижу. Её сарказм выдавил улыбку у друзей. Немного расслабились. Болтали уже о совсем несущественном. Время шло, очередная бутылка опустела. В основном, закидывались Бари и Катрин. Оно и понятно. Может это и вправду единственный день, когда они отдыхают. Хакон заметно сбавил темп, но не отказывался от ярких тостов: выпивая залпом всю рюмку. Бари вечно куда-то косился, будто высматривая и ожидая чего-то, но огорчившись секунду сидел подавленным, после снова как заведенный начинал поражать рассказами. Мы за такой небольшой период узнали столько, что на всю жизнь хватит. Он рассказывал о первых случаях заражения, что очень контрастировало, с предыдущим рассказом о маленьких щенках, которых спас в пятилетнем возрасте. Его воспоминания накидывались тяжёлыми пластами на восприятии прежнего мира, с настоящим. Я чувствовал себя не в своей тарелки; им ведь есть что вспомнить. Ну видел я щенков, но их никто не спасал, оставляли одного, остальных на костер. Для кого-то питомец, а для других еда. Всегда было жалко: предпочитал остаться голодным. — Устал я от вас, — вдруг выдал Бари, — пойду спать. Он собрал все свои хрустящие кости и побрёл на выход, попрощавшись. Я видел, как по немного тухнет и Катрин. Когда Шеф ушел, она вообще притихла. Я уже в который раз протрезвел, слушая сменившуюся, не первый раз музыку. — Я, наверное, тоже пойду, — Катрин улыбнулась, роняя подбородок с подпёртой его руки, — завтра увидимся. — Конечно, — Эйден встал, придерживая встающую подругу, боясь, что она упадёт, но женщина держалась смело. Ступая твёрдо, как солдатик, на буквально ровных ногах она исчезла за открытыми дверьми. Остались вдвоём. — Ты чего такой грустный весь день? — Хакон пододвинулся ближе, едва передвигая вгрузшие ножки стула в песок. — С чего ты взял? — парень произнёс и сразу же заткнул свой рот стаканом с соком. Друг выдохнул, упираясь лбом в плечо парня и тихо засмеялся. — Привет, — послышалось со спины. Эйден быстро отпихнул друга, и уставился на двух привлекательных дам. Одной на вид было лет 40; крепкой выдержки. Второй не больше 20: наивная и плоская — в буквальном смысле. Расторгнув нашу близость та, что помоложе, села между нами. Поставив на стол ещё бутылку, женщина постарше присела к Хакону и притёрлась к нему. Одеты дамы были, мягко говоря, откровенно. Шортики, что скрывали лишь естество и топики, прикрывающие соски; хотя у младшей и прикрывать то нечего. Разговорились: как оказалось дамы подвешены на язык. Ведя весьма обычный диалог, они весьма неестественно извивались. Заманивали, заколдовали. Знаем таких. Такие выпиваю тебя до дна, обвивают вокруг шеи как змея, только бы получить желаемое. Секс лишь их работа, главное подавить, возбудить, потом взимать положенное. Мы долго разговаривали, получая на все свои слова лишь «да милый», «понимаю»; стандартная схема. Бутылка ушла на ура, хотя пили в основном друзья; стандартная схема. — Завидую я вашим девушкам, — сказала младшая, закинув свою ногу на ноги Эйдена. Она провела элегантным пальчиком по его предплечью, задевая, когда-то подаренный ему, браслет из камешков. — У меня нет девушки, — одёрнув руку, сказал парень. — Да ну, — вдруг отозвался родной голос. Я вопросительно посмотрел на Хакона, к которому уже подлезла барышня, тряся немаленькими буферами о плечо. Но Хакон смотрел на меня, не реагируя на потуги женщины. — Что, да ну? — не выдержав, спросил я. — Я вот всё думал, — он отодвинулся от настырной женщины и присел ближе к столу, — чего ты съебал с Вилледора? Я всё продолжал в непонимании пялится на него, задевая взглядом раздражающую, но такую настойчивую даму, что буквально насиловала своим размером его плечо. — Ты о чём? — Я стал напрягаться. — О Лоан, — он слегка кашлянул, — о том, как вы общались, о том, что между вами было, и о том поцелуи… Его взгляд был чётким, карие глаза блестели как никогда. — Какое общение и что между нами было? — парень отодвинулся, от так уже надоедающей девушки, что норовила погладить его за оголенные участки, — и какой поцелуй? — Ну, который я прервал, — откинулся на спинку Хакон. — Чего? — парень сквозь зубы процедил, — ты столько времени копил, чтобы высказать мне то, что сам выдумал? — Хочешь сказать, этого не было? — Он посмотрел на меня грозно. — Нет, — Эйден встал, отмахиваясь от останавливающей его девушки. В последний раз я посмотрел на друга, в котором смешивались непонимание с обидой, и ушёл.