Куй, кузнец, пока горячо
Было сердце — станет мечом
Была боль — станет зола
Куй, кузнец, я так долго ждала
Молодая девушка отлетела на землю, больно ударившись о твёрдую почву самим копчиком. Волосы в выпали из собранного на затылке пучка отдельными прядями и прилипли к вспотевшему лицу, слегка закрывая обзор. Дыхание сбивалось после тренировки, а щёки горели пламенем, отражаясь на лице покрасневшими красноватыми пятнами. Рядом с ней приземлился деревянный меч, со стуком упав на пересохшую землю. Тело жаждало только одного — распластаться на траве и отдохнуть, закрыть глаза, обращённые к небу и принять растекающееся по нему блаженство. Однако до блаженства было ещё далеко. Девушку накрыла чья-то огромная тень. С трудом подняв глаза, она различила высокую фигуру своего отца. У него на лице были тонкие линии усов, а волосы были тёмными, как и у неё, лишь в некоторых местах тронутые старческой сединой. Вот только глаза Хуалинг достались от матери. Они не были похожи на те два чёрных угля, что сейчас смотрели на неё если не с гневом, то точно с разочарованием. — Хуалинг, поднимайся! — прозвучал громогласный голос отца. Он обратил на неё полный гнева взгляд. Казалось, просиди она секунду дольше на земле, и мужчина начнёт метать ими молнии. — Как ты собираешься стать воином, если ни сражаться, ни держать в руках меч попросту не можешь? — Но я стараюсь, отец, — проговорила Хуалинг, но голос её слегка дрогнул от усталости, и вышло это не слишком убедительно. — Старайся лучше! — бросил отец, недовольно скрещивая руки на груди. Его тяжелый взгляд ощущался, даже когда девушка смотрела на траву. Самые длинные травинки колыхались под небольшими порывами ветра. Каждый день Хуалинг вместе с отцом уходила из их дома, расположенного в задней части кузнецы, чтобы тренироваться на холме. Каждое утро и вечер изучение книг, в которых рассказывается о военном деле, фехтовании и сражениях. А затем изучение этого на практике. Тренировки с фальшивым мечом, попытки поднимать настоящий металл. Последнее выходило у девушки хуже всего. Несмотря на ежедневные занятия, она так и не смогла взять в руки полноценный меч. Тогда же отец выковал ей собственный клинок — длинный, не такой, как короткие кинжалы, созданный из лёгкого металла. Раз за разом Хуалинг повторяла одни и те же приёмы, запоминала их, а потом отрабатывала на вредных уличных мальчишках. Те не раз получали от дочери кузнеца нехилую взбучку за ужасный нрав или плохое поведение. Некоторые даже думали, что у местного кузнеца не дочь, а сын. Пока другие девушки примеряли на себя красочные наряды, пусть и не блестящие дорогим покроем и узорами, Хуалинг ходила в широких мужских одеждах, потому что те больше подходили для тренировок. Девушка потупила взгляд, уставившись в землю, и щипля пальцами травинки с земли. Она покосилась на упавший рядом деревянный меч, несколько раз перевязанный и склеенный от частых тренировок, но потом отвернулась. Отец ещё несколько секунд грозно смотрел на свою дочь, а затем, внезапно, встал на одно колено, опустившись к Хуалинг. Взгляд его слегка потеплел. — Ты была рождена стать воином, Хуалинг, — произнёс мужчина с трепетом, — а знаешь в чём смысл воина? Спасать не только себя, но и других. Спасай других. Тех, кого можно спасти. Но не всегда те, кого можно спасти хотят этого. Хуалинг запомнила это на своём примере. Она помнила последние слова отца, произнесённые им прямо перед смертью. Когда множество рук тащили его, забирая всё дальше и дальше от дочери. Она тянулась к нему, в надежде помочь, спасти. Но всё было напрасно. С каждым шагом, с каждым сантиметром, он был всё дальше и дальше. «Спасай себя, Хуалинг. Я принесу эту жертву, чтобы ты жила. Я не смог спасти твою мать, но могу спасти тебя…» Девушка с трудом открыла глаза. Веки казались ужасно тяжёлыми, словно к каждому приклеили по огромному валуну. Она захлопала ресницами, щурясь от яркого света. Это были лучи утреннего солнца, проникающие через щели заколоченного окна. Хуалинг чуть повернула голову, осматривая обстановку. Она была у себя дома. В развалинах на холме. Всё было таким же, как когда она проснулась утром перед злосчастным патрулём. Не шевеля ни единой конечностью, девушка сначала оглядела себя. Тело наполовину было укрыто белой простынёй, скрывая ноги и низ туловища. Несмотря на это, Хуалинг ощущала, что ноги побаливают, разнося по всему телу небольшие вспышки щиплющей боли. На руках оказалось несколько ссадин. Пара-тройка из них были замотаны единичными слоями бинтов. В голове всё было мутно, но она помнила события, произошедшие на улице города перед столбом. Закрыв глаза, Хуалинг вновь ощутила привкус дыма на языке, а горло засаднило. Она привстала на кровати и повернула голову. На расстеленной на полу циновке неподалёку от постели сидел Му Цин. Поначалу девушка решила, что юноша дремал, веки его были прикрыты, а длинные ресницы почти соприкасались с кожей, но стоило ей сесть на простынях, как тот устремил в её сторону взор своих обсидиановых глаз. — Всё в порядке? — сама не понимая зачем, произнесла Хуалинг, чувствуя, что голос её был охрипшим. Небожитель кивнул головой. — Сколько я спала? — Почти два дня, — прищурившись, ответил Му Цин. Девушка негромко замычала, потирая пальцами виски. Опустив руки на кровать, она вдруг коснулась чего-то справа от себя. В недоумении опустив взгляд, она заметила, что рядом с ней на кровати лежит Юн Мин. Её короткие волосы в беспорядке лежали на белых простынях, а сама девушка размеренно дышала, посапывая во сне. Удивлённо моргая, Хуалинг перевела взгляд на Му Цина, который уже поднялся с циновки. — Она очень волновалась за тебя, почти неотрывно сидела рядом, — кивнул на спящую Юн Мин небожитель. Девушка расплылась в слабой улыбке. Она была уверена, что на месте подруги тоже перепугалась бы не на шутку. Тёплое чувство зародилось в груди Хуалинг, растекаясь по всему телу. — Оставлю вас, — прозвучал голос Му Цина. Тот уже стоял у двери, намереваясь выйти из дома. — Тебе стоит омыть оставшиеся раны. После этого он вышел за дверь, скрипнув заржавевшими петлями. Юн Мин нахмурилась, заёрзав во сне. Хуалинг бросила взгляд в угол комнаты. Там стояла деревянная лохань с высокими стенками, обрамлённая железным обручем. В ней поблёскивала вода. Заполненная больше, чем наполовину, лохань выглядела довольно крепкой. Наверняка, была принесена на холм кем-то из товарищей Хуалинг, чтобы все члены революционного отряда могли наполнять её водой, используя вместо ванны. На деревянном бортике висело чистое полотенце тёмно-серого цвета. Девушка подошла к лохани, зачерпнув рукой воду. Та оказалась тёплой, даже почти горящей. Похоже, её приготовили совсем недавно. Хуалинг осторожно избавила себя от верхних бинтов, сняв верхние одежды, которые к её удивлению были новыми и чистыми. Под слоем белой марли оказалось несколько ожогов, вид которых не был столь ужасным, те начинали медленно заживать, и ссадин. Последние девушка промыла водой, протерев затем полотенцем. К ожогам она просто приложила ткань, вымоченную в питьевой воде из кувшина, которая уже давно была холодной. За спиной послышалось медленное шуршание, Юн Мин заворошилась на кровати. Хуалинг бросила взгляд на подругу, замечая, что та просыпается. — Ты уже чувствуешь себя лучше? — раздался её голос, спросонья звучащий слишком высокой нотой. — Да, — мягко улыбнулась Хуалинг, продолжая избавляться от тканей одежд, чтобы осмотреть себя полностью. Юн Мин тихо подошла сзади, аккуратно касаясь мокрого полотенца. — Давай помогу, — девушка кивнула, развязывая пояс. Подруга протянула руку, чтобы забрать снятую одежду, и смущенно отвела взгляд. Хуалинг даже не заметила этого, тотчас погружаясь в воду. Места было мало, так что пришлось подобрать под себя колени. Тёплая вода шла резким контрастом с температурой, стоящей в доме. Кожа тут же покрылась мурашками, заставляя девушку чуть вздрогнуть. — Твоим ранам уже лучше? — спросила Юн Мин, вперив взгляд в полотенце, которое всё ещё держала в руках. — Да, удивительно, что ожогов не так много, — хмыкнула Хуалинг, осматривая свои руки, вытянув одну из них вверх. Сейчас её кожа казалась бледнее, чем обычно. Осознание, что она не ела два дня, смутно маячило где-то в голове. Особой слабости она не чувствовала, но вот ощущение голода точно было. — Молодой господин постарался излечить тебя, — произнесла подруга, накрывая вытянутую руку Хуалинг полотенцем. Она нежно протерла её раны ещё раз, смывая любую имеющуюся грязь. — Он сказал, что его особое лекарство не сильно поможет, но заставит твои раны заживать быстрее. Девушка сразу поняла, о ком говорила Юн Мин. Она не была удивлена, что её люди до сих пор не знают имя Му Цина. Похоже, он не слишком заботился о том, чтобы афишировать его, как и свой статус. Чудесное лекарство явно было не из мира людей. — Так что, всё в порядке. Отдохнёшь ещё немного и будешь как новенькая, — улыбнулась девушка. Хуалинг не смогла сдержать ответной улыбки. Подруга отошла в сторону, изучая какие-то лекарственные бутыльки, стоящие на деревянной тумбочке, а Хуалинг взглянула на свои ноги. На них тоже были ссадины, но уже более похожие на полноценные раны. В нескольких местах были ожоги. Они краснели, яркими пятнами покрывая кожу. Один из таких ожогов пестрел ярче всех. На левом бедре кожа была изуродована сильнее всего, покрытая крупной алой сеткой. Скорее всего, область уже успела слегка зажить, но последствия всё же не дались ей так просто: шрам явно останется. Хуалинг посмотрела на воду. На колеблющейся поверхности отражалось её лицо. Выглядела она, мягко говоря, не очень. Несмотря на то, что два дня она провела в беспробудном сне, лицо выглядело серым и уставшим. Девушка коснулась своих волос, каскадом лежащих по плечам. Поднеся кончики к носу, она вдохнула их запах. — Чёрт, воняют гарью, — плюнула Хуалинг, ощущая в носу слабоватый запах дыма. Пальцы Юн Мин прикоснулись к тёмным прядям, распутывая свалявшиеся клочки. — Кажется, твои волосы тоже слегка пострадали от огня, — критически осмотрев почти каждую волосинку, парировала подруга. Хуалинг скривилась, недовольно цокнув языком. Обычно ей было плевать на свою внешность. Её это не сильно волновало. Но, сейчас не очень-то хотелось ходить с волосами, подпаленными языками пламени. — Ты могла бы аккуратно подрезать кончики, чтобы они не так сильно выделялись? — спросила девушка, глядя на Юн Мин через плечо. Та ещё раз покрутила в руках пряди волос, осматривая их. — Я бы не сказала, что они сильно выделяются, — пробормотала подруга, — но, раз ты хочешь — я сделаю. После своих слов, девушка взяла тонкий кинжал, не найдя вместо него ножницы во всём заброшенном доме, и как можно аккуратнее срезала несколько миллиметров на концах волос. Оставив подругу наедине со своими мыслями, Юн Мин вышла, отправившись заниматься делами революционеров. Хуалинг подняла взгляд на потолок. Старые деревянные доски в некоторых местах уже прогнили, норовя однажды упасть, а щели между ними были заткнуты соломой. Девушка обхватила руками колени, откинув голову на край лохани. Пока она была без сознания эти два дня, в голову вместо снов лезли воспоминания об отце. Она, безусловно, хранила о нём память, но при этом хотела забыть. Забыть последние годы, забыть тот день, когда отец ушёл из её жизни. Закрывая глаза, она возвращалась в прошлое. Перед глазами калейдоскопом мелькали обрывки воспоминаний, которые были свежи даже спустя три года. Тяжело вздохнув, Хуалинг попыталась занять свои мысли чьим-то чужим образом. Перед глазами всплыл размытый силуэт ЛинВэнь, когда та разговаривала с ней во сне. Конечно, девушка понимала, что прошло ещё слишком мало времени, но богиня более не выходила с ней на связь. Похоже, после встречи с Му Цином дальнейшая связь с ней не была нужна. Да уж, её чудесное сожжение на костре, вернее, полное спасение от него, явно тянуло на одно из невероятных чудес небожителей, о которых всегда так стремилась рассказать Юн Мин. Погрузившись ещё глубже в воду, насколько это было возможно, Хуалинг закрыла глаза. Перед ней возник образ белоликого юноши. Его прекрасный образ, буквально сошедший с Небес, никак не сочетался с тем, как он себя вёл. Девушка вздохнула, понимая, что за пару дней знакомства не услышала от Му Цина ни единой любезной фразы в свою сторону. Она скрипнула зубами, ударив пальцами по воде. И всё же. Он мог просто оставить её на городской улице. Развернуться и идти искать «свирепого», бросив Хуалинг на растерзание капитану. Сказать, что её не тянуло к Му Цину, было равно тому, чтобы нагло соврать. И это не было каким-то странным притяжением, вызванным золотой нитью на её пальце. Это шло откуда-то изнутри. Из сердца. Хуалинг не знала, как это объяснить. Она никогда не испытывала подобных чувств. Единственное чувство, которое она знала, как объяснить, это урчащее чувство в животе. Она явно хотела есть. Да и тело начинало сводить от холода. Вода уже остыла. Девушка выбралась из деревянной лохани, насухо протерев всё тело полотенцем. Она ещё раз взглянула на свои раны и, решив перевязать некоторые из них, полностью оделась. К её ликованию, в доме была оставлена еда, видимо, принесённая революционерами или лично Юн Мин. Хуалинг перекусила всем, что было, и без сил рухнула на кровать.***
Скрипнула дверь, отворяясь наружу, и в дом проскользнула фигура Му Цина. Хуалинг поднялась, сев на постели. Ощущала она себя так, словно проспала несколько часов. Она удивилась сама себе, как снова могла уснуть, лишь на пару минут соприкоснувшись с мягкими простынями. Видимо, после такого «феерического» происшествия, её организм хотел лишь одного — спать. И спать безумно много и безумно долго. Если уж двух дней ему не хватило, чтобы восстановится, то Хуалинг не была удивлена тому, что уснула ещё на несколько часов. Её разбудило только возвращение Му Цина. Она взглянула на вошедшего, встретившись с небожителем взглядом. Ничего не говоря, он подошёл к тумбе, стоящей у кровати, рассматривая оставленные там лекарства. — Где ты был? — поинтересовалась девушка. Она глянула в окно, осознавая, что уже явно день. Она определённо проспала ещё несколько часов. — Ходил в город, — сухо ответил Му Цин, перебирая стеклянные бутыльки, — когда мы были на красной улице, мне показалось, что я вновь ощутил энергию того демона. — Как я понимаю, его ты не нашёл? — хмыкнула Хуалинг, расплываясь в лёгкой насмешливой улыбке, которую юноша из-за спины не видел. Она сверлила её взглядом, в надежде, что он обернётся и поговорит с ней лицом к лицу. — Нет, потому что энергия обычно остается лишь на живых существах, а тот, на ком я её ощущал, уже явно не был в городе. Девушка вновь тихо хмыкнула, свесив ноги с кровати. Она посмотрела на них, прекрасно осознавая, что под тёмной тканью одежды скрывается шрам от ожога и множество других ран. Удивительно, но для неё это было в новинку. За три года борьбы с капитаном Хэ и его отрядом, Хуалинг ни разу не зарабатывала шрамы. Раны — да, но и те редко. Обычно, революционеры не вступали в прямую битву. Они действовали тайно и тихо. Разрабатывали невероятный план, который бы не только помог им выкрасть обратно припасы и вещи, отобранные у простых жителей, но и достаточно унизить достоинство Вэньяна и его отряда. А это у довольно злопамятной Хуалинг было превыше всего. Как воры, они пробирались и совершали своё дело в несколько минут. Девушка бросила взгляд на Му Цина. — Юн Мин сказала мне, что ты помог с моими ранами. Дал мне лекарство, — тихо произнесла она, — спасибо. Благодарность прозвучала так искренне, что Хуалинг сама удивилась тому, как кротко звучал её голос. Слишком не похоже на саму себя. Она заметила, как спина небожителя слегка напряглась. Девушка хотела взглянуть на его лицо, увидеть, что мелькнула в его глубоких глазах. Тень какой эмоции блеснула там, когда она произнесла свою благодарность. А ведь, обычно, так искренне и от всего сердца Хуалинг благодарила лишь близких ей людей, — своих товарищей, состоящих с ней в отряде революционеров. — Не пойми меня превратно, это было лишь для твоего скорейшего выздоровления и возвращения в строй. Нам нужно продолжать поиски «свирепого». Девушка опустила взгляд на белеющие простыни. Краем глаза она заметила, что Му Цин наконец повернулся к ней. Он преодолел расстояние, разделяющее их, и сел на край кровати, напротив Хуалинг. — Правда, спасибо, — повторила девушка ещё раз, на этот раз глядя юноше прямо в глаза. — Не стоит делать вид, что тебе совсем плевать на мою искреннюю благодарность. — «Спасибо» в карман не положишь, — холодно заметил Му Цин. Хуалинг тяжело вздохнула, обратив свой взгляд в окно, откуда виднелось яркое солнце. Несколько облаков плыли по небу, иногда скрывая его свет за собой. — Знаешь, мой отец, он…был очень принципиальным человеком, ставящим честь и достоинство превыше всего. Многие в Шаньниа его не любили, потому что он был со всеми груб. Даже со мной, — она посмотрела на собеседника, ожидая, что тот недовольно закатит глаза, но Му Цин неотрывно смотрел на неё, внимательно слушая. — Он никогда не проявлял ко мне любви или слишком нежных чувств. Я даже никогда не слышала от него «я люблю тебя», хотя была его родной дочерью. Но, несмотря на это, я понимала, что в глубине души он любил меня. Просто он ставил действия превыше слов. Всю свою жизнь он посвятил тому, чтобы научить меня быть воином…- закончив говорить, Хуалинг замолчала, сложив губы тонкой линией. На первые несколько секунд в комнате повисло молчание. — Шань Лин…- наконец произнёс Му Цин. Она вздрогнула, когда он впервые обратился к ней по имени. — ты любила своего отца? — Конечно же. Даже несмотря на то, каким он был, — с придыханием ответила девушка. Она осторожно коснулась области своей груди, чувствуя, как под пальцами бьётся сердце. Часто заморгав, она опустила глаза, чтобы не встречаться взглядом с юношей. И тут, внезапно, Хуалинг моргнула уже пару раз, будто бы соображая о том, что не сразу заметила. — Постой, как ты меня назвал? — Шань Лин, — недоумённо повторил Му Цин. Девушка резко подняла на него взгляд, воззрившись на тёмные глаза. — Ты что вообще сделал?! — воскликнула она, ощущая, как в тембре её голоса слышны возмущенные нотки. — Куда ты дел половину моего имени?! — Какая разница, — дёрнул бровью небожитель, скрещивая руки на груди, — тебе, что, не нравится? — Нет, — слегка покраснела девушка, — просто…меня так никто не называл…- Хуалинг вновь отвела взгляд, однако, заметив, как на лице Му Цина промелькнула довольная усмешка. Она стала перебирать в голове различные варианты, как отомстить ему за такое гнусное уничтожение половины её имени. В голову совершенно ничего не лезло, как назло, оставляя девушку потерпевшей. — Мин-Мин, — наконец осенило девушку. Она с хищной ухмылкой взглянула на озадаченное лицо Му Цина. — Чего? — О, тебе не понравилось, Мин-Мин? — съязвила Хуалинг, кусая нижнюю губу в ухмылке. — Я совместила твоё имя и фамилию. — Это я понял, — вздохнул юноша, — а повторила зачем? — Чтобы звучало лучше. — Так вообще не делают, — с притворным возмущением парировал Му Цин. Он посмотрел на собеседницу, слегка прищурив взгляд. Явно ожидая, что она отступится от своей выдумки, он чуть слышно хмыкнул. — Да-а? — протянула Хуалинг, стоя на своём, — Напиши-ка своё имя! Она вихрем сорвалась с кровати, находя среди множества вещей, хранящихся в доме, чистый лист пергамента. Удивлённо взглянув на девушку, небожитель следил за каждым её движением. Кажется, тот не думал, что ситуация развернётся таким образом. А тем временем Хуалинг опустилась на пол вместе с пергаментом, и покрутила в руках кусочек угля. Небольшой чёрный камешек. — У меня нет чернил, но зато есть это. Му Цин ухмыльнулся, холодно сверкая глазами, но сел рядом с девушкой, почти касаясь с ней плечами. Он выхватил уголь, скользнув пальцами по её руке, и тут же занялся пергаментом. По его рукой камень быстрыми движениями начертил на поверхности несколько линий. На желтоватом оттенке пергамента чётко вырисовывались два иероглифа: один, означающий «восхищаться», второй — «страсть». Хуалинг взглянула на аккуратно написанные линии иероглифов. — Теперь ты, — Му Цин протянул ей обратно уголёк, Девушка осторожно взяла его, будто бы не решаясь. Взгляд упал на пергамент, на котором ещё оставалось предостаточно места. Она осторожно коснулась поверхности углём, а затем уже увереннее начертила также два иероглифа. «Гора» и «вереск». Подняв голову от листа, Хуалинг встретилась с взглядом обсидиановых глаз. — Выходит, у нас у обоих вышли довольно глупые сокращения? — произнёс Му Цин. Девушка улыбнулась уголками губ, а затем засмеялась. Она отбросила камень угля в сторону, касаясь пальцами пергамента. К её удивлению, небожитель тоже рассмеялся. Оба отдались моменту, подрагивая от вырывающихся смешков. — Да уж, — проговорила Хуалинг, убирая с уголков глаз слезинки, проступившие от смеха. Она вдруг поняла, что неотрывно смотрит в глубокие глаза Му Цина, а тот в свою очередь на неё. Не решаясь прервать зрительный контакт, девушка спросила: — Что-то не так? — Нет, — покачал головой Му Цин, — просто, честно говоря, я никогда в своей жизни не встречал человека, с такими же необычными глазами, как у тебя. Хуалинг тихо выдохнула, осознавая, что не дышала, пока юноша говорил. Она немного смутилась, неловко заправив прядь волос за ухо и отводя взгляд. — Наверное, они единственное, что во мне есть красивого… — Вполне, — согласился Му Цин. У девушки сердце упало. Только что всё было чудесно, а теперь он опять перешёл на оскорбления?! Хуалинг подняла на небожителя глаза, замечая его саркастичную улыбку. В душе тут же потеплело. — У тебя, безусловно, прекрасная родинка, — юноша поднял руку, касаясь еле заметной точки под глазом. Его лёгкое прикосновение вызвало у девушки бурю эмоций, заставляя пылать изнутри. — Ты знаешь, что люди с такой отметкой считаются самыми счастливыми. — Правда? — то ли смущенно, то ли удивленно произнесла Хуалинг. — Ну, так говорят боги, — усмехнулся небожитель, — но, ты ведь не веришь в них, — девушка взмолилась, чтобы сейчас на её лице не отобразилась вся гамма эмоций. Он опять начинает! В мыслях Хуалинг уже вновь прокляла этого подлеца за слишком огромный контраст в его поведении и богоподобном облике. Последнее особенно волновало девушку. — Думаю, даже боги иногда ошибаются, — ответила она, старательно проигнорировав вторую часть фразы Му Цина. Он легко хмыкнул, поднимаясь с пола. Хуалинг же впала в собственные размышления, нахмурившись, когда они связались в одну беспокоящую её мысль. — Чёрт, я ведь спала целых два дня, — ругнулась девушка. Небожитель повернулся в её сторону, удивленно выгнув бровь. — мы должны вернуться к ежедневным делам! — И какие же у вас ежедневные дела? — Уборка и работа в нашем собственном поле, — звонко заявила Хуалинг. Она просто не могла сидеть на месте! Мало того, что пролежала два дня в полном отсутствии сознания, так ещё и решила облениться? Нет уж. На лице Му Цина изобразились все эмоции, которые он испытал в одну секунду. Девушка же с довольной ухмылкой поднялась на ноги, решительно направляясь к выходу.