Научи меня снова любить.

      — Что скажешь?       Пирсон откладывает бумаги на стол и принимает у жены стакан с виски, обнимая и кладя руку на её бедро. Розалинд вздыхает и садится на подлокотник его кресла, сразу же пригубляя из своего стакана, думая, как приподнести то, что она видела и поняла. Было много мыслей, но вот последняя встреча с Рэем внесла много противоречий и идей, из-за чего она решила уже тогда уклониться от первоначального плана.       Но её муж не идиот, он видит изменения в поведении своего друга и правой руки, как Роз и Рэй переглядываются напряжёнее, чем обычно, и как в целом разговорчивый и расслабленный Банни и сосредоточенный Фрэйзер ведут себя напряжённо и даже осторожно, двигаясь тихо и незаметно за напряжённой спиной Рэя. С последнего нечего взять, его редко что выводило из собранности, но, когда это случалось, Микки предпочитал уходить в соседнюю комнату и затянуться чистым косячком, мерно отсчитывая десять минут. В идеале Рэю нужно было семь для полного успокоения, но Пирсон не любил рисковать рядом с доведённым до крайности Смитом.       И вот сейчас Микки хотел знать если не всё, то что-то, а Роз не хотелось прекращать наблюдение за этим неистовым метанием Рэя от самого себя. И ведь подозрение было, даже очень приличное, всё было вроде бы очевидно, но не совсем, потому что не только долбанного Рэймонда нельзя было читать просто так. Тренер оказался лошадкой ещё темнее, чем она ожидала.       — Его что-то тревожит, но он не колется.       — Ты же знаешь его – пока сам не разберётся, не расколется.       — Знаю. Но что-то мне подсказывает, что этот раз ему будет не так просто, как раньше.       В это время где-то на другом конце города Рэй оттирает со своего пистолета кровь и пытается отдышаться, игнорируя завывания перед собой. Не то, чтобы ему хотелось это слушать и дальше, просто сейчас было кое-что важнее, чем шпионящий наглый щенок, который обставил всю мастерскую Розалинд прослушкой и пытался убить одну из девушек. Рокси заведует важным заказом по исправлению машины одной леди, которая не хотела бы, чтобы её муж узнал, во что она превратила свою машину, и в целом является правой рукой Розалинд. Поэтому встреча должна была пройти по всему особому плану, который продумал сам Смит.       Но кто же знал, что ебучий Тренер будет бегать около этой развалюхи и сможет прошмыгнуть мимо Банни, решившего резко отлить. И кто же знал, что он рискнёт подкрасться к Смиту со спины.       — Ты как?       Тренер показывает большой палец, а Рэй поворачивает голову обратно к парню, по дыханию которого можно было понять, что у того пробито лёгкое. Свист был впечатляющий, несмотря на то, как пацан старался держать лицо. Именно старался, ведь получалось у него более чем херово, но лично Смиту было на это глубочайше насрать, другое дело, что взгляд Тренера вонзался прямо между лопаток отдаваясь лёгкой тревогой и беспокойством в висках. Он взрослый мужик, зачем кому-то беспокоится о нём?       Ладно, это потом, сейчас работа. Он позже с ним разберётся.       — Спрашиваю в последний раз: кто надоумил тебя нашпиговать прослушкой мастерскую миссис Пирсон?       Парень фыркает, сипло свистя лёгким, явно не собираясь ничего говорить. Ожидаемо, хоть и немного разочаровывающе, Рэй надеялся на что-то впечатляющее или хотя бы достойное напоследок, а не вот это вот всё. Даже слово не подбиралось, как всё это выглядело, не вертелось на языке, как обычно, это просто было... никак? Отстой.       Сзади шмыгают носом. Смит морщится от этого звука, проехавшегося по его нервам как пенопластом по стеклу.       Он не будет извиняться за свои рефлексы и то, что ведомый своим идиотским благородством Тренер залез в его разборки, касающиеся бизнеса Пирсонов, причём в этот раз обоих. В этот раз он целенаправленно шёл, чтобы в конце убить мальчишку, но вот само благочестие сзади фонило мыслью «это неправильно, так нельзя, надо решать проблемы словами, как так можно», отчего в голове появляется сомнение, которое он собирается уже заткнуть долгом и наглостью, как вдруг этот звук о «неправильности» исчезает.       Несмотря на все ожидания Смита, Тренер уходит, здоровается с Банни и заводит разговор, кажется, о жиме и боксе. Это он так смирился с участью парня или дал согласие на убийство? Какого чёрта вообще...       Тренер и правда делает вид, что ничего не слышит, пока разговаривает с Банни и другим лысым мужиком с ролексом на запястье. Откуда такие деньги у простой охраны было понятно, однако даже зная всё это было как-то не по себе с этим осознанием. Мимо ушей пролетали вскрики, хрипы, шипение и, кажется, хруст костей. Может быть, ему показалось, но эти два шкафа смотрели на него взглядом «в первый раз?», заставляя чувствовать себя неудобно. Они его знают? Очевидно, в противном случае уже бы скрутили и в багажник, если не радом с тем парнишкой.       — Фрэйзер, приберись. Банни, неси средства для уборки. У вас час. Тренер, за мной.       Рэй проносится мимо словно дорогая иномарка, выкидывая простые чёткие указания, заставляя парней сразу же шевелиться в нужные стороны, не меняясь в лице, отходя в сторону машины, выдыхая пар в это ранее утро. Пахло влагой, сыростью, свежим ароматом поля, где чувствовался запах леса всего в миле отсюда, сигареты и еле уловимый аромат крепкого зелёного чая, отдаваясь горечью на языке. Своеобразный набор, но когда Смит распахивает пальто, доставая портсигар, Тренера обдаёт приятным теплом после почти часовой «разминки» с ароматом миндаля и сандала. Взгляд почти автоматически пробегается по фигуре под этой одеждой, всматриваясь в тёмно-синий строгий костюм с едва заметными складками на тёмной ткани; Рэй щёлкает зажигалкой и закуривает обычные сигареты. Вроде бы обычные.       — Давай вправлю.       — Да я и сам, спаси...       Хруст, и Тренер морщится уже без явной боли, отвлекаясь на костюм под пальто и запах новой ткани, идеально смешиваемый с терпким парфюмом. Стоило только отвлечься, и уже не заметил, как рука с сигаретой легла на затылок, а свободная, которой поправлялся галстук, уже дёрнула за переносицу, крепко и чётко, будто для неё это было обычными буднями.       Тренер думает, его мысли подтверждаются, что Рэй куда глубже своей строгости и преданности. Рэй думает, что Тренер идиот.       Разговор не сильно развёрнутый, чёткий, будто в армии, без деталей, но самому Тренеру это сейчас было на руку, а Смит был раздражён и смотрел вдаль и на лачужку, из которой начинал подниматься прозрачный серый дым. «Бегал? Бегал. Один? Один. Молчание? Сдержу без подкупа. Извиняться за нос не буду. И не надо», — вот и весь диалог, если его можно было назвать таковым.       Тишина была мягкая, не считая далёких звуков города, треска за хлипкими стенами и разговорами Фрэйзера и Банни, до сих пор ковыряющихся внутри. Было бы даже умиротворённо и спокойно, если исключать тот факт, что внутри сейчас горел молодой парень, которого человек рядом почти запытал до смерти.       Смиту же было наоборот всё равно, даже как-то спокойно. Он запрокидывает голову и выдыхает дым, ненадолго растворяясь в тишине, давая отдохнуть закипающим мозгам, чувствуя, как никотин расслабляет голову и нейтрализует нервозность, сжимающую плечи. Давно не было такого умиротворения, когда не хотелось убить всех рядом, когда просто можно было постоять, ни о чём особо не думая, просто дышать свежим воздухом с редкими всполохами дыма сигареты. Что ж, это дело он закончил, информация какая-никакая, но есть, сейчас надо было идти за следующим исполнителем, за которым будет уже кто-то приближённый к очередной проблеме (или угрозе, он пока не определил степень этого геморроя).       Цепочку мыслей прерывает вздохнувший Тренер.       — Что?       — Что ты имел в виду, когда говорил «до новой встречи» перед тем, как тот журналист сбежал?       — Признаться, удивлён, что ты решил спросить об этом через месяц. Я имел в виду то, что скорее всего моему боссу понадобится такой креатив. — Молчание. Кажется, он не впечатлён, поэтому Рэй выдыхает очередную затяжку и кидает тлеющую половину сигареты в портативную пепельницу, защёлкивая «карман» портсигара. — Ну, и я вижу, что у тебя талант к запугиванию.       — Ты говорил, мы не будем это обсуждать.       Рэй улыбается. Мягко, немного снисходительно, качая головой, походя сейчас всё больше на кота, не признающего свою вину, глядящего сейчас вдаль. О, Джей Си нарыл много чего интересного в базе Пентагона на простого, казалось бы, учителя и Тренера с окраины их города. Даже было жаль, что такой талант и опыт пропадает впустую, что он и озвучил Микки, когда тот спрашивал насчёт Дейва, который сидел тише обычного и обходил его чуть ли не по стеночке на уже двух важных ужинах в высшем свете.       Было ужасно жаль, но заставлять не имело смысла, тем более такого человека с такими принципами. Максимум завлечь, уговорить, поставить условия – тактик было много, но ни одна не казалась идеально успешной в этом случае.       — Я могу согласиться на наши встречи, но без плохих идеологий.       — Как долго ты продержишься на этом пути праведника, Колин?       Тишина, прерывающаяся матами парней, вылезающих из лачуги, откуда начинает дымить сильнее. Надо уезжать, чтобы не попасть под подозрение и не засветить машину, к которой он уже начинал привыкать из-за её комфорта.       — Пока совесть не успокоится.       — Она может никогда не успокоиться, пока сам себя не простишь. И даже зная это, ты продолжаешь надевать маску порядочности?       — Да. Потому что ещё не время примириться с содеянным.       Парни подходят быстро, получая кивок, залезают на передние места, практически запихивая в машину Тренера, убеждающего, что он и сам может нормально добраться до зала. Конечно... Рэй натыкается на мысль, что когда-то сам был таким же, в том состоянии, что, кажется, себя не простить, совершённого не забыть, ниже не упасть. На предложение Тренера о приятельском спарринге морщится, бросая что-то вроде «не мой стиль», прекрасно понимая, что тот не поведётся на эту нелепую отмазку. Тело и рефлексы не спрячешь, а Рэй уже успел показать, насколько хорош в реакции.       «Давай пропустим по стаканчику, продолжая разговор?», — бросает он, когда машина въезжает на улицу, где находился зал. «Только если потом ты не потащишь меня на убийство», — следует в ответ, и Рэй сдерживается, чтобы не закатить глаза, хотя очень хотелось.       Вот впервые в жизни хочется просто посидеть, поговорить о старом, почёсывая старые шрамы, не париться из-за настоящего, просто и в комфорте, а собеседник выпендривается. Бесит, но он игнорирует это, вяло глядя на мысль, что состояние расслабленности и комфорта выветривается вместе с открытой дверцы, через которую исчезает само благородство в чистом виде.       Весь день тренировки идут прерывисто, потому что Тренер постоянно в телефоне, в каких-то звонках, из-за чего все парни во главе с Карапузами приходят к выводу, что у них очередные проблемы. И, кажется, это из-за их последней операции «Начисто», которую им не удалось закончить чисто, ведь в итоге своего задания они имеют то, что Пирсон жив, грузовик помят из-за того, что Призрак отвлёкся в процессе вождения, Тренер хмурый. И правая рука Пирса часто здесь ошивается.       Прайм Тайм кивает Эрни, получая такой же кивок в ответ. План есть.       Вечером Тренер идёт мимо зала, собираясь посмотреть документы своего знакомого, который пытался найти дело Рэймонда, чтобы дать шанс своему армейскому другу быть наравне с умным гангстером, знающим про него всё. И как только он подходит к залу, чтобы проверить его состояние (дежурство было на Прайм Тайме и Призраке), замечает шум у дверей и движения у своей машины, а через минуту ловит Призрака, когда тот воодушевлённо идёт к фургону, звеня ключами и подбирая рифму к слову «взрыв».       — Где Эрни?       — А он... э... он приболел, да, парни его хотели до дома проводить, вот.       — Призрак, смотри мне в глаза – что он задумал?       — Тренер, честно, ничего такого, э, всё будет в норме, там дело всего на вечер.       — То есть что-то всё равно задумали?       — Нет, эм, Тренер, да вы не волнуйтесь, ща мы его отвезём домой, и всё будет нормуль.       — Йо, Призрак, всё готово для нашего плана?       — Прайм Тайм!       Все мгновенно сгоняются обратно в зал, под строгим взглядом Тренера и громкими посылами, направленными в его кабинет. Прайм Тайм честно пытается отпираться, все Карапузы пытаются общими усилиями, но с каждым заданным вопросом в идеальной, на их взгляд, отмазке находятся всё новые дыры и несостыковки. Наконец, Эрни раздосадовано цокает и всё выкладывает. Прайм Тайм уверяет, что на этот раз они всё обдумали и теперь они не промахнутся, к тому же за время посещения мистера Смита они успели понять его привычки.       Дальше следует детальный план, ведь они успели узнать, где этот Смит живёт, к тому же живёт один, охраны у него нет, приезжает домой раз в два дня, иногда бывает днём, но особо не ходит по дому, кажется, спит. Тренер слушает всё это с тихим ужасом, потому что нетрудно представить, что бы случилось, если бы он не поймал их в самый последний момент у машины. К тому же парни и правда думали, что Микки заставил Смита сделать им проблем, а сам уехал далеко, чтобы они не достали. И если нельзя убрать Пирсона, можно было убрать его правую руку, который не особо выделялся своими способностями.       Конечно, Тренер сам не видел, каким был в бою Рэй, но что-то подсказывало, что это спокойствие мгновенно могло превратиться в хладнокровие, которое вместе с умением драться могло вырасти в жесткую драку без сочувствия и эмоций. Представив эту картину, внутри растеклось до противного тёплое восхищение, затапливающее с головой. Но только если это не касается его оболтусов, а сейчас это напрямую касалось их.       Вдох. Выдох. Вдох. Объяснить, что никого не надо убивать, потому что никто больше им не угрожает, долгов у них нет, воспитательный процесс прошёл, они больше не лезут в наркодела и вообще обходят ту шайку стороной, в идеале не дышат в ту сторону, в частности в сторону Смита.       Ворчание ворчанием, но все расходятся на дополнительные два часа лютых тренировок, потому что так сказал Тренер. Мало кто из Карапузов был рад, что проблемы кончились, Рэй не злодей, а наоборот отбил их зал у скупого дерьма, благодаря чему они могут делать здесь, что захочется (с позволения учителя, конечно). Им хотелось наоборот, проучить кого-нибудь, чтобы сбросить стресс, на что Тренер отправил всех на ринг, пока сам в очередной раз доставал телефон, но теперь уже не для просьб, а проверить, в силе ли их встреча.       Номер звучит в трубке глухим звуком, после чего слышится усталый голос Рэя, постепенно сменяющий на простой и нейтральный. Почему-то этот факт приятно откликается внутри, будто окончательно убеждаясь, что он реальный человек, а не запрограммированная машина или преданный до самого мозга костей пёс.       — Они хотели сделать что?       Рэй выглядит забавно, неверяще глядя на Тренера, побрякивающего льдом в стакане с бренди. Ну да, он всё ему рассказал. А что было делать? Надо было только много раз повторить, что он их уже переубедил, поэтому теперь они больше не сунутся в их сторону, всё хорошо, плюс, пришлось признать тот факт, что сам переборщил с перевоспитанием и чувством ответственности у детей. Это вызывало много вопросов, но в своём авторитете он не сомневался и смотрел реально на своё положение в том районе.       Плавно разговор перетекает в обсуждение произошедшего утром, делая обоих серьёзнее. Даже учитывая, что они сидели в глубине зала недалеко от окон с витринами, голоса стали ниже, сливая их разговор с шумом во всём баре.       — Я знаю, что ты не будешь этого делать просто так, но спрошу – ты собираешься шантажировать меня военным прошлым?       — Зачем мне это?       — Втянуть в свои разборки, возможно, опять сделать что-то аморальное или жестокое.       — Произошедшее с Большим Дейвом в какую категорию ты относишь? — Рэй откидывается на спинку стула, глухо скрипнув им, закидывая ногу на ногу, устремив внимательный взгляд на Тренера. — И позволь другой встречный вопрос: почему ты так избегаешь своего имени?       — Думаю, то, что мы сделали, можно считать и аморальным, и жестоким, ведь это в какой-то степени сломало ему жизнь. — Рэй с непроницательным выражением лица поднимает одну бровь, на что Тренер качает головой. — Хотя, безусловно, он сломал больше жизней и является той ещё мразью.       — Редкостной.       — Именно. Но всё равно это плохая работа. А насчёт имени я не могу ответить, просто сейчас я хочу быть другим человеком, не зависимым от прошлого, которое так крепко связано с позывным.       — У которого бы не было ответственности за то, что он делал по указке правительства, и сколько жизней ушло из-за его работы.       — Тоже такое было? Ты там познакомился с Микки?       Рэй усмехается, поджимая губы, протягивая руку к стакану, но не беря его в руки, просто обхватывая пальцами около края, приподнимая и поворачивая дно по поверхности слота, заставляя небольшие кубики льда стукаться о друг друга и стенки. Их истории были и правда чем-то похожи, но при всей схожести в фактах они были абсолютно разными, оставив в душе разный отпечаток. Он смог выбраться из всего этого благодаря Микки, Тренер же сейчас тонет также, только самому из этого не выплыть, потому что каким бы сильным не был твой хребет, даже в самый острый момент нужна поддержка.       Вопрос оставался в том, хочет ли Рэй вспомнить, что такое быть добрым самаритянином, откопать полумёртвую эмпатию и протянуть руку помощи, нужна ли эта помощь вообще, пойдёт ли на разговор сам Колин. Или вернуться в холодное состояние, когда никто и ничто не имеет значения, кроме своей шкуры. Всё-таки его историю знает только Микки с Розалинд.       — Скажи, Тренер, — имя намеренно не произносится, чему собеседник очень рад, но сейчас фокус внимания в основном падает на другое, — как ты думаешь, как относятся к тебе твои пацаны из зала? В основном Карапузы эти, они были же твоей первой шайкой, которую ты приютил?       — Да. Мисс Хопс попросила за Прайм Тайма, потому что у него отца не было, вот он и отбился от рук. Нашёл его с компанией, те ещё были раздолбаи, махались как маленькие обезьянки друг с другом. Что-то зацепился и начал учить, как обычно ‒ стойка, руки, бьёшь слабо или слишком сильно, тут лучше делать обманку, а у тебя, вот, ноги хорошо работают.       О да, Рэй прекрасно знает, какого это, только вот учить новобранцев ему никогда не нравилось. Вечно хамящие, считающие себя круче «стариков», но огребающие после первого же зубоскальства. Перевоспитание таких было делом неблагодарным и не всегда успешным, что и подтверждает деятельность Тренера, потому что не все юнцы понимают, что выпускать пар и злость на ринге намного продуктивнее, чем грабить и «чернить» на улицах, в подворотнях.       — Думаю, они меня уважают.       — Десять очков Тренеру за умение анализировать. — Рэй кивает, не меняясь в лице. — Я уважаю Микки. По-настоящему, без всяких примесей и разных «но», потому что он вытащил меня из задницы, когда мне хотелось забыть свои прошлые дела. У обоих руки по локоть в крови, если не по плечо, только причины разные, и именно это стало точкой сближения. Босс хотел заниматься тем, чем горел, прорубая себе дорогу в обеспеченное и относительно счастливое будущее. Он его добился, прошёл дальше и выше того, что планировал давно, и это достойно не только восхищения, но и уважения. Моя же история более типичная.       — Я могу услышать?       — Бартер.       — Разумеется. Но с чего такое откровение?       На это Смит и сам не знал, что сказать, поэтому он отпивает свою порцию бренди, бросая только «Уравниваю положение, ведь ты уже запрашивал дело на меня». Тренер сжимает челюсти, что немного забавляет Рэя, продолжающего смотреть. Да, связи были много где, но эта информация попала к нему по чистой случайности.       Зачем было уравнивать позиции, почему, было непонятно, но вот это спокойствие, чем-то похожее на детское неведение, когда тебя не заботит ничего, кроме здесь и сейчас, так что ты можешь не париться ни над чем обычным и, отпуская себя, рассказать о том, что имеет твой мозг долгие годы. Такое противоречивое ощущение, от которого на душе было только хорошо. Возможно, ему просто надо было выговориться, и чистый на душу, добрый по сути Тренер казался лучшей идеей из всех возможных.       Рэй родился в обеспеченной семье с большим статусом, соответственно на него было возложено много ответственности и надежд. Школа с отличием, куча курсов по финансовой грамотности, высокие результаты в Оксворде по курсу экономики и финансам, параллельно выученные наизусть темы по огнестрельному оружию и механике, которые прекрасно помогли в будущем в армии. Армия... Его соблазнила возможность уехать из дома, из страны, став британским солдатом в Америке. Это не так было важно для человека, который задыхался в стенах университета, дома, общежития, главным было уехать, куда подальше, только не быть в этом зажатом мире. И понеслось ‒ Косовская война, Гражданская война в Сьерра-Леоне, Война в Афганистане, Война в Ираке и Первая гражданская война в Ливии.       Афганистан вышел самым жестоким и сильно ударил как по голове, так и по другим частям жизни всех в их отделении. Они проиграли, потери были слишком большими.       Ему удалось попасть в элитное подразделение, причём не только на должность механика, как получилось изначально, но удалось дослужиться до первого помощника. Потом сообщения от семьи, где родители умоляли уйти, но было уже поздно, потому что сразу после боя была подсунута бумага на пятнадцать лет службы. Он демобилизовался только благодаря ранению, не такому сильному, чтобы можно было избежать службы, но Рэй вовремя понял, что надо валить, чтобы не затянуло окончательно, поэтому он сразу же ухватился за этот шанс, чтобы вылезти в мир.       Вроде бы, всё хорошо: радостные родители, хер знает откуда приехавшие родственники и друзья семьи, куча девушек с неоднозначными улыбками... Всё это душило хуже службы, снова обязанности, то, что претило до глубины души.       И Рэй сдался. Нет, он не опустился, у него было достаточно мозгов, чтобы не лезть во что-то тяжёлое и радикальное, но вот только с одним он просчитался – ебучие однокурсники Оксфорда, которые сдали его местоположение родителям. И те не остались в стороне, сразу же побежав в полицию, где в свою очередь раскрыли ей махинации своего сына с медицинскими документами, где «лёгкое ранение» было заменено на «тяжёлые ранения». Он не сомневался, что это было сделано из разряда «мы хотим компенсацию за клевету о нашем ребёнке!» или что-то в этом духе, но вышло всё в конце концов боком. Доверия ноль, знакомых, которые бы не продали, не было, к семье он больше собирался идти – нахер их, нахер их всех.       Удачей его занесло на территорию Микки, который приторговывал травой аж на весь университет, после чего был благополучно отчислен на выпускном курсе, чем он абсолютно не расстроился, продолжая свой малый бизнес, наращивая обороты в разных районах Англии. Пирсон долго смотрел на измотанного и уставшего Рэя в тяжёлых армейских ботинках и штанах, без сумки и даже рюкзака, собирающегося через пять секунд вмазать в его задумчивую рожу, и согласился дать ему жильё, если тот поможет с работой.       «У тебя хоть образование есть, доходяга?»       «Финансист. Если надо, неполное образование инженера. В крайнем случае могу быть наёмником»       Слово за слово, и удивлённый сначала Пирсон ахуевает в край, когда Рэй с непроницаемым, даже скучающим выражением лица за какой-то час сортирует все его бумаги, вычисляет просчёты и недочёты, мухлёж другого человека, спокойным тоном указывая на другие косяки. Но край полного шока от способностей парня был в том, что Смит с таким же спокойствием указывал на ошибки в технологии, которую Микки раздобыл и собирал по совету одного автомастера для комбинации кондиционера и лампы для растений.       «Здесь как минимум не рассчитано, какого размера нужна лампа, это тоже имеет важное значение. — Со вздохом произносит он, вставая из-за стола, где уже лежал чертёж с красными пометками, и идёт к конструкции, начиная стучать и развинчивать некоторые части. — Нужно учитывать её фотосинтетический фотонный поток и угол свечения. Чем они больше, тем бó‎льшую площадь сможет осветить лампа, а у тебя вообще обычные люминесцентные, код 640/740 ‒ Basic neutralweiß / cool white, которые покрашены пурпурной краской. Такие только для складов или подвальных помещений в офисах используют. Не годится, тебя наебали»       Рэй был выебанным жизнью алмазом, который стоило поместить в надлежащие условия с полировкой, чтобы тот стал ещё продуктивнее и полезнее. Через месяц безопасной жизни они заключают контракт на взаимовыгодных условиях: Рэй выполняет поручения и копается в финансах, Микки разруливает его проблемы с полицией и хоронит концы для всей семьи и родных, обеспечивая ещё и работой. Идеальная схема с огромной выгодой для обоих.       Проходит пара лет, бизнес растёт, в кошельке оседают приличные суммы под легальным предлогом, который придумал сам Рэй, и вот он становится свидетелем сцены, где Микки утверждает, что ни за что не позволит Розалинд сомневаться в Рэе. Это безусловно льстит, но потом, спустя пару дней, Пирсон зовёт своего помощника и правую руку своего бизнеса выпить пару бокалов виски, чтобы спросить, когда они упустили тот момент, когда простое сотрудничество на взаимовыгодных условиях стало чем-то напоминать крепкую дружбу с бездонным доверием.       Рэй не знал, Микки тоже. Тогда они решили забить на это, продолжая вести дела, кажется, Микки даже снова начал быть осторожнее к нему, опасаясь предательства, но это опять же сошло на «нет» также незаметно, как всплыло. Розалинд ещё год щурится в его сторону, ловя его непроницаемый взгляд, сравнивая с надменной акулой, иногда шутя, что рада, что он работает на них, а не против, но потом и она в какой-то момент осознаёт, что Рэй является чем-то большим, чем просто партнёр или помощник.       Рэй был тылом и опорой, которую было не видно в тёмной воде во время штормов.       Сам Смит не понимал, как до такого дошло, но ощущения, что он часть большего, у него не было. Просто дело, просто решение проблем очередным сложным вариантом, который бы не оставил совершенно никаких следов для всех окружающих. Своеобразная работа с задействованием серого вещества, чтобы не было скучно, при этом не однообразно, этого было более чем достаточно.       Но скука всё равно одолевала, несмотря на периодический адреналин и всплески нервозности и агрессии. Было скучно... до последнего месяца.       Он смотрит, как Тренер кивает его словам, задумчиво развалившись за столиком, глядя в его стакан. Казалось, сейчас он вообще не присутствует здесь, пока Рэй снова не заговорит, хотя пока что не было желания что-либо произносить. Было хорошо, будто с этим разговором исчезло напряжение и целая мешанина эмоций к прошлому, которые не удавалось стряхнуть, во рту ощущался ни с чем несравнимый вкус облегчения, которого он не чувствовал, кажется, целое никогда.       — Это... не так круто, как я ожидал.       — Ну извините, мистер-я-был-лучшем-в-спец-отряде.       — Я возглавлял его.       — Знаю.       — И что было после?       — И что было после. И как ты стал командором.       Тренер усмехается, качая головой, выпрямляется и опирается локтями о столешницу. После рассказа у него было ощущение, что Рэй не рассказал что-то ещё, что-то очень важное, но давить на такого человека было бессмысленно, пока сам не решит, можно было не пытаться. Тем более такого человека, как Рэй, который сто процентов знал всё, начиная с записей военного штаба Ирландии, заканчивая делом, заведённым на него в самом Пентагоне.       Богатый послужной список у обоих, которым никто не гордится, просто принимают как факт, данность, смирившись с ней. Даже несмотря на всё это, собственный груз ощущается тяжелее, чем у того, кто сидит напротив. От этого осознания немного паршиво, однако даже так кажется, что немного, но свои переживания оставили след в душе больше и сильнее. Рэй думает, что прошлое дерьмо должно остаться в прошлом и предпочитает размышлять, что бы ему приготовить сегодня на ужин и ужинать ли вообще, чем забивать голову бессмысленной моралью, которую, к слову, соблюдают только глупцы и наивные личности.       — Думаю, нет ничего плохого в том, что ты делал. До звания командора.       Тренер поднимает на него взгляд и делает глоток бренди, не отрывая взгляда. Тишина, но даже она ощущается искренней сейчас, окончательно убеждая мужчину в том, что сидящий напротив Рэймонд Смит на самом деле живой человек, которому не чужда эмпатия. Это было неожиданно приятно.       — Это было ужасно.       — Не без этого.       — И жестоко.       — Жизнь в целом жестока, ты был в центре военных действий и не мог позволить умереть твоим сослуживцам.       — Вялое оправдание для человека, убившего безоружного капитана в момент слабости.       Рэй снисходительно улыбается, тоже делая глоток, а Тренер готов поклясться, что чувствует, как его обдаёт тёплым порывом ветра в этот момент. Он умеет улыбаться? Ахуеть, что-то новенькое. Смит поправляет волосы и очки, подхватывая снизу и сверху оправу очков, абсолютно спокойным медленным движением, начиная говорить уже обычно, уводя разговор в более расслабленное русло. И Тренер не против, он вообще не против, что Рэй больше был человечным, хотя его строгость и холодность тоже манила своей недоступностью и просто была потрясающей.       Они сидят почти до самой ночи, за это время даже проскальзывает пара рассказов про службу и беспредельную молодость, когда в душе был бунт, в руках возможность, а в голове желание и осознание отсутствия как таковых границ для реализации тупейших идей. С одной стороны, было стыдно, но перед единицами, и если бы была возможность, они бы извинились, но нет, сожаления о содеянном не было. Потому что желание горело, заставляя тело бежать и делать, наслаждаясь адреналином и переполняющим счастьем.       Из бара оба выходят уже за полночь, кутаясь в пальто и тёплую олимпийку, фыркая и смеясь над нелепостью некоторых действий и ситуаций. Рэй только усмехается, не позволяя себе громко смеяться, в отличие от весёлого Тренера, продолжающего болтать о Карапузах и новичках, говоря много столько умных и чётких мыслей, что Рэй даже удивляется, как тот после такого количества алкоголя может чётко разговаривать. Легкость. Он ощущал лёгкость, наблюдая за раскованными простыми действиями, слушая этот умный бред, и признаваясь себе, что рад своему решению отпустить Дэнни с машиной.       На полпути они понимают, что идут в другую сторону и по очереди фыркают, называя сначала друг друга, а потом себя идиотами. Приходится согласиться, что сегодня была выпита лишка во время их разговора. Который прошёл более чем прекрасно. Прохладный воздух приятно охлаждал голову и руки, тем самым даря какой-то до бешенного умиротворяющий покой, охватывающее полностью, с головой затапливающее своим спокойствием. Это было приятно.       — Думаю, я рискну спросить ещё раз: ты ударишь меня, если я тебя поцелую?       До этого момента.       Рэй смотрит на уверенно стоящего Тренера с руками в карманах олимпийки. Он не испытывал ничего, подобного того, юношеского, дикого или даже близко романтичного, что было неудивительно, после работы на Микки эта часть его будто умерла, поэтому ему не хотелось даже и воскрешать его. Но ебучий Тренер... его не хотелось отпускать.       — Почему ты каждый раз спрашиваешь?       — Хочешь, чтобы я делал это без спроса?       — Почему тебе это так нужно?       — Ты высокого мнения обо мне сейчас, ведь даже я не могу ответить на этот вопрос. — Он усмехается и смотрит из-под кепки, щурясь. — Думаю, ты... хорош.       На языке точно вертится что-то, что можно отпустить с минимальной степенью едкости, подколки, но вместо этого с губ слетает усмешка и короткое «Вперёд», вместе со стянутыми очками. Тренер не заставляет себя ждать и касается губ нежно, почти невинно, но в следующее мгновение притягивает к себе за талию под распахнутым пальто, кладя руку на шею под ухом, едва надавливая, чтобы притянуть ближе.       Происходит неожиданное для обоих ‒ Рэя прошибает током от прикосновения к загривку, и он выдыхает с сиплым звуком. Они смотрят друг на друга пару секунд, снова прижимаясь в поцелуе, более смелом, углубляясь с каждой секундой. В этот раз получается чувственнее, чем в прошлый раз, может, причина в алкоголе, может, в положении, ведь сейчас они стояли посреди тротуара, а не в тесной машине, может...       Поцелуй со вкусом бренди определённо был хорош, как и умение целоваться от Тренера, как и его руки и все манипуляции, заставляющие что-то щёлкнуть внутри Рэя, пуская мурашки удовольствия по спине, скользя вниз, цепляясь за пах, лёгким порывом проскальзывая по бёдрам вниз. Лучше, чем казалось, но недостаточно, чтобы полностью насытиться. Долбанный Тренер со своими тёмными глазами и умелым языком, Рэй даже на мгновение потерялся в местности, не заметив, как они зашли за угол, стоя в узком проходе.       — Это браунинг у тебя в штанах или я так хорошо целуюсь?       — Heckler&KochUsp, — усмехается Рэй, доставая пистолет для достоверности. — Но целуешься ты тоже ничего, сойдёт для остепенившегося вояки.       — Уже жалею.       — Сам попросил, не жалуйся.       — Не жалуюсь. Жалею, что задал идиотский вопрос про пушку. Поцелуй мне более чем понравился.       — Тогда... — Удивлённый вздох тонет в очередном смазанном касании губ и щелчке предохранителя. — По домам. Возможно, ещё пересечёмся.       — Надеюсь. И на спарринг тоже.       Роли и желания поменялись, хотя сам Рэй не был против встретиться ещё раз. Для дела. Исключительно для дела, потому что вся подобная ваниль была не для него, да и сам ничего не чувствовал к Тренеру, поэтому он фыркает и, перебегая дорогу, уходит на перекрёстке на право, оставляя Тренера в тени прохода с глупой усмешкой смотреть вслед. Чистое безумие, которое было обречено с самого начала, но пробуждало что-то юношеское внутри, бунтарское, за что хотелось бы бороться и что хотелось бы добиваться. Казалось, забытое чувство, но такое... азартное.       Смит закатывает глаза, стоя напротив раковины, кладя прохладную влажную руку на шею. Наверное, будь у него металлическое покрытие, оно бы уже шипело от перепада температур. Что произошло? Что было с его телом, что оно так отреагировало на простые прикосновения? Бесит. Бесит, но так доставляет, что начинает бесить, что это приятно. Но больше всего бесит, что он не понимает, что происходит с ним самим и его головой, раз такая реакция не просто на прикосновения, а на самого Тренера. Блять, просто блять.       Ночь проходит херово, потому что сон не идёт, даже учитывая градус алкоголя в организме, но чудом удаётся заснуть под утро, просыпаясь только перед полуднем с адской головной болью. Режим сбился к херам, ещё и сон был каким-то странно-сбивчивым, слава богу, Рэй его не запомнил. Еле вылезая из кровати, он плетётся в ванную за аптечкой, найти хоть что-то от головы, хотя надежды была слабой – последняя таблетка анальгетика была выпита неделю назад.       Но уже через час он ехал в уже сносном состоянии на очередную встречу, думая, что ночью принял правильное решение, игнорируя беспочвенный зародыш тревоги внутри.       Тем временем Тренер принимал месть своего организма в полном объёме, отказываясь от обезболивающих. Давно он не пил так много, хотя они выпили всего лишь три бутылки на двоих, и состояние должно было не так сильно подкоситься, видимо, долгий отказ от спиртного приветливо махал ему рукой... а, нет, это был обеспокоенный Эрни.       И тем не менее одна чёткая мысль была в головах у обоих – ноль сожаления, куча непонятного желания.       Неделя проходит спокойно, не считая типичных, почти «бытовых» проблем, которые решались быстро, но довольно муторно и однообразно. Пару раз Тренер даже видел, как Рэй проносится мимо бара на машине, и теперь мысль о том, что он гонится за кем-то, чтобы убить, не казалась сейчас какой-то неправильной и дикой. Хотя, если так подумать, так он никогда не думал. Это просто работа, которая приносит удовольствие и является фактом стабильности его жизни, но в которую нельзя впутывать детей, потому что они только вступили на путь исправления вместе с ним, их учителем.       В зале появились новые тренажёры и оборудование, старая вентиляция сменилась на новую, пусть и максимально дешёвую, урванную со скидкой, но это было уже хоть что-то, что помогало какому-то затхлому подвалу походить на нормальный тренажёрный зал. К приятному удивлению Тренера, парни сами вызвались поменять новую аппаратуру и закрепить оборудование для подтягиваний, а в конце вообще пришли коллективно выразить благодарность. Было подозрение, что инициатором стала матушка Прайм Тайма, но даже так, было приятно, что труды были оценены.       Рэймонд страдал. Пристальный взгляд Розалинд преследовал его, Микки просто наблюдал чаще обычного, будто его доверие снова как-то пошатнулось. Он всё проверил: слежки не было ни за кем, в том числе за ним, в том числе от Пирсонов, крыс больше не наблюдалось, но даже если бы кто-то и прокололся, все предупреждены и знают, как действовать. Жизнь опять приняла непредсказуемый поворот событий, заставляя быть каждую секунду наготове. Не очень радовало, с другой стороны это была часть его работы.       Неожиданная встреча в продуктовом с Тренером заставила усмехнуться мысли о неизбежном. Даже слово «судьба», которое он так старательно избегал всю свою жизнь, вдруг посетило его голову, Рэй начинает реально задумываться о том, что все решения снова приведут сюда, где рядом будет стоять по-спортивному элегантное нечто, тёмным прищуром наблюдая за ним. Чёрт, а ведь он даже начинает привыкать к этому взгляду.       — Следишь?       — Тот же вопрос.       — Не знал, что ты закупаешься в дорогих супермаркетах.       — Он обычный, это ты соришь грязными деньгами.       — Ты тоже не за чистые покупаешь продукты.       Тренер смотрит, как Рэй задумчиво вглядывается на полку с молоком. И ведь даже ни один мускул на лице не дрогнул, у него что, иммунитет и привычка отвечать именно в такой манере? На самом деле разговор больше походил на теннис, где каждая реплика либо отбивается, либо бьёт прямо в цель, заставляя заткнуться и признать поражение, что бывало редко, но имело место быть. И так каждый раз, точно в цель, будто снайпер.       — Придёшь сегодня?       — Даже не собирался. — Звучит в ответ с поразительной невыразительностью, и Тренер почти оскорблён, если бы не спокойное лицо, на котором чётко читалась только усталость, но никак не раздражение.       — Что тогда делаешь в нашем районе?       — Я живу недалеко, придурок.       — Ты живёшь на частной собственности, достаточно далеко отсюда.       — Ну, что я могу сказать, — в корзинку опускается бутылка молока и пара кусков сыра. — Там нет нормального магазина. Этот не так плох, так что не стоит вносить его в список низкосортных лавок.       Рэя хочется пнуть. Сильно пнуть.       — Сам что здесь забыл? Вино, куча сладкого, фрукты... Праздник в зале или свидание?       — Всё для ребят, кроме вина. У нас новое оборудование, надо отметить. Только без алкоголя, у нас запрет на спиртное с газировкой.       — Но сладкое ты всё-таки взял, значит, день исключений?       — День исключений. А вино я для другого взял.       Рэй понимающе кивает. Они расходятся, даже не попрощавшись, даже казалось, что это необязательно, будто следующая встреча была рядом, маячила на горизонте. Это радовало, хотя Тренер этого ни за что бы не показал, а Рэймонд ни за что бы не признался в этом, как и в том, что решил немного ослабить бдительность и позволить себе немного расслабиться в компании этого человека. Это могло стать роковой ошибкой, но внутри будто всё противилось тому, чтобы ставить барьер именно против него, будто он был другим.       Прошло всего лишь два дня после этой встречи, всё шло хорошо, даже спокойнее обычного, как вдруг среди ясного осеннего неба разразилась гроза, только разрастающаяся на тихом гневе Рэймонда Смита.       Рэй кивает на просьбу босса, сжимая челюсти, и кладёт ещё один документ перед Микки, напоминая про следующую встречу через три часа, мимо дела спрашивая, нужно ли ему сопровождение. Окатывает облегчением, что нет, можно было послать Фрэйзера, а самому скататься на дно Лондонского общества, где в самом низком районе было пятно добродетели, которого, блять, рискует не стать через час.       Числа идут очень туго в расчётах, пока Рэй ждёт момента, параллельно отвлекаясь на Рокси из салона Розалинд, которая жалуется на отсутствие обещанной охраны. И это помогает, правда, только на момент, пока девушка как из пулемёта вываливает на него кучу негодования, злости и ругани, вместе с этим несколько раз повторяя, что понимает, сколько у него работы, но девчонкам в мастерской надо либо оружие, либо подстраховку на случай чего. Опять вокруг мастерской стали ошиваться парни, которые только смотрели.       Он всё уладит, без проблем, но позже, потому что сейчас, когда машина Микки отъезжает от дома, он прыгает в свою и жмёт педаль газа, начиная гнать по знакомому маршруту. Внутри просто бурлило, даже если он не мог объяснить, что именно, это клокотало и взрывалось одним гневным порывом за другим, грозя разхерачить руль, свою машину и припаркованный у зала фургон Тренера.       Дверь зала гремит раза в три сильнее обычного, являя всем в зале взбешённого Смита. Именного взбешённого, держащего себя на грани здравого смысла, за которым бушевала целая буря эмоций, во главе который была чистая ярость. В зале тишина, он оглядывается, тяжело дыша, морщит нос, поправляя тем самым очки даже без рук, обводя всех присутствующих тяжёлым взглядом, выискивая Тренера, который не заставляет себя ждать и выходит из-за тренажёров и ринга. На лице читается беспокойство, однако он только еле заметно щурится и подходит ближе, напрягаясь с каждым сделанным шагом.       — Что случилось?       — В прошлый раз, кажется, ты забыл упомянуть, что твои Карапузы пытались убить моего босса, тем самым избавившись от проблем. Как они думали. Но этим они получили себе ещё больше проблем.       — Рэй, успокойся...       — Я дал тебе многое, многое и даже больше, пообещав не трогать твой зал и твоих ребят. — Рэй был в ярости и сейчас прожигал Тренера взглядом, сделав шаг впритык, чуть наклоняя голову вбок. На шевеление в их сторону он просто достаёт свой Heckler&Koch MP5K, засветив его недавно в подворотне, и направляет на ребят, не отрывая взглядя от глаз напротив. — А в итоге спустя практически два месяца я, блять, узнаю, что на моего босса покушались те, кого я крышую всё это время?       — Слышь, ты...       — Эрни!       — Завали ебало! — Смит резко поворачивает голову в сторону звука и сжимает челюсти, делая голос мягче, но холоднее, тон становится бескомпромиссным, а у пушки щёлкает снятый предохранитель. — Пока взрослые разговаривают, съебитесь в туман и не отсвечивайте, иначе от вашего притона и стены целой не останется, сосунки.       — Рэй, — Тренер настойчиво зовёт его, ощущая паршивое чувство вины к мужчине, но и дать в обиду своих оболтусов не давала всё та же неопределённая совесть. — Мои парни виноваты, признаю, но давай решим всё между собой?       — Да как же ты заебал покрывать их! — Рэй практически скалится, поправляя очки согнутым указательным пальцем у шарнира, что свидетельствовало о высшей степени его раздражения. — Они взрослые лобешники, должны сами нести ответственность за свои проёбы!       — Рэй. — Тренер говорит мягко, пытаясь как-то достучаться до бешенного Смита, в глубине души понимая всю провальность его идеи. Кричать в ответ не было смысла, логику Рэй не слышал за бушующими эмоциями и раздражающими факторами, которыми сейчас являлось абсолютно всё, что его окружало.       — Знаешь, что? Похуй, пошли на ринг. Пошли, блять, сам предлагаешь каждую встречу.       Это кажется хорошей идеей ровно до того момента, когда они оказываются друг напротив друга. Рэй снимает пальто и пушку, рыкнув на парней, чтобы они не трогали его вещи, одним слитым движением оказывается на ринге, элегантно и быстро проходя через ограничительные канаты. Подавляя и без того копошащееся восхищение, Тренер переключается на состояние Смита, который только выдыхает, опять поправляет очки и начинает закатывать рукава под шёпотки вокруг.       Рэй понимал, что ему не надо снимать ни жилетку, ни рубашку с очками, чтобы победить, другое дело, что он не сможет полностью выпустить пар, но убивать Тренера было нельзя по многим причинам, а если не будет хотя бы внешних ограничений, то кто-то в ближайшие полчаса точно умрёт. А это очередная головная боль, что было абсолютно не на руку разворачивающимся событиям.       Первый удар делает Рэй, попадая прямо в блок Тренера, который сразу же идёт в контратаку и целится в корпус, но рука перехватывается и заламывается быстрым движением под удивлённые возгласы зрителей...       Проходит полчаса. Рэй тяжело дышит, пристально глядя на стоящего на одном колене Тренера, держащийся за левый бок. Сломанные очки валялись в стороне, часть оправы которых сломалась и рассекла бровь с виском, добавляя различий в положении, ведь у Рэя была всего лишь разбита губа и костяшки, хотя вид тоже был достаточно потрёпанный, несмотря на то, что он пытался привести в порядок свои волосы и рубашку. Победитель был очевиден, но оба продолжали находиться на ринге и смотреть друг на друга под недоумённые взгляды местных парней, которые давно бы уже окружили Смита, если не строгое предупреждение своего учителя после первого весомого удара.       Тренер поднимается на ноги, чувствуя острую боль в правом колене. Несмотря на всю чопорность, Рэй бил метко и довольно сильно, по крайней мере, сильнее, чем он ожидал, что подтверждала боль и хруст при движении ногой. Дышать тоже было затруднительно после череды ударов и полупрыжка, явно сделанного не со всей возможной силой, что вселяло надежду хоть на минимальное нормальное общение в будущем. Если сейчас его не убьют.       Но Рэй не собирается убивать. Он просто поправляет галстук с воротом рубашки, одёргивает жилетку и выдыхает, сжимая челюсти, начиная расправлять закатанные рукава. Клокочущие внутри злость и негодование начинают тлеть, отдаваясь в подсознании отголосками на фоне здравого «закрываем лавочку редкой щедрости».       И он правда закрывает. Молча разворачивается и уходит, захватив с собой оружие и пальто, оставив после себя мягкий шлейф разочарования, элегантности и жестокости. Безусловно, это заметил только Тренер, которому помогли сесть на лавочку, носясь вокруг с обещаниями приподнять урок «надутому индюку из свиты Пирсона», не обращая внимания на опустошённое состояние своего учителя. Внутри поселилось то, что он начал забывать, та же дыра, которая была когда-то, когда он был моложе и глупее.       Паршиво. Вся ситуация была паршивой, было глупо думать, что он не узнает, хотя сам он разобрался не так давно, но паршивее была вероятность, что Рэй не захочет его слушать и решит разобраться одним махом, тогда можно было заканчивать и прощаться со всем достигнутым.       — Тренер!       — Всё в порядке. Эрни, помоги мне. Прайм Тайм, ты за главного, но никакой мести и драк, пока я в больнице. Понял? Прайм Тайм, ты понял?       — Да, Тренер...       Боль в ноге немного затупляет круговорот мыслей, но во время покоя всё начинается заново, заставляя продумать всё наперёд и как-то решить всю заваренную кашу, чтобы вытянуть своих ребят из разборок и заставить их уже нормально готовиться к чемпионату, при этом как-то наладить отношения с Рэем, потому что...       На следующий день Микки долго смотрит на Рэя, который спокойно глядит в ответ, сцепив руки перед собой, прикрывая правую руку с темнеющей гематомой. Ещё ничего не ясно, с этим делом ещё надо разобраться, придётся ещё раз ехать в этот притон порядочности и разговаривать в этот раз спокойно, потому что ещё одна подобная выходка и придётся выкрадывать Тренера от его сосунков, потому что сейчас они будут охранять его как ручные церберы.       Информаторы сообщили, что весь оставшийся день Тренер с тремя пацанами провели в больнице, где тому сделали пару операций, настаивая на госпитализации и лечении. Удивительное дело для государственной больницы, находящейся на отшибе Лондона, но даже так упрямый вояка отказывается, отправляясь прямиком домой, по-прежнему строго осаждая парней. Было интересно, что он выкинет в этот раз, но Смита это больше не касалось.       — Рэй.       — Да, босс?       Микки щурится, оставляя пару подписей, и откидывается на спинку кресла, поворачивая голову в сторону Рэя со вздёрнутым подбородком. Безусловно, Рэй работал отлично, Пирсон доверял ему, однако ощущение маячащей над головой проблемы становилось всё очевиднее, а Смит начинал холодеть и внутренне свирепеть только от упоминания этой нерешённой мелочи. Хотя, кажется, для него это было далеко не мелочью.       — Как успехи с ребятишками?       — В процессе, но будьте уверены, они никому ничего не скажут.       — Ты так уверен в этом?       — Да.       — Причина? — Рэй задумывается, понимая, что в голове только расплывчатое «Тренер ручался, они не дёрнутся без его одобрения, потому что в противном случае он заплатит головой за их косяк», что совершенно не тянуло на аргумент, но Пирсон будто понимает это сам, отворачиваясь обратно к документам. — Впрочем, поверю тебе на слово.       — Благодарю за доверие.       — Но, Рэй, — он не смотрит прямо, но напряжение сжимает разрядом загривок и плечи Смита, только услышав этот тон. — Никаких ошибок.       — Я понял.       — Хорошо, тогда перейдём к последним новостям.       День проходит спокойно, по крайней мере, все стойко делают вид, создавая иллюзию спокойствия и атмосферы «всё под контролем». Да, технически всё было под контролем, бизнесу обоих Пирсонов ничего не угрожало, все теоретические покупатели были проверены и взяты на заметку, пусть сами ещё не знали об этом, все концы были аккуратно спрятаны и обработаны от внезапных ситуаций и вопросов. Даже Майкл сидел тихо в своём пансионате в Альпах, не собираясь высовываться и бежать в полицию или в высший свет, чтобы сеять неразбериху, хаос и интриги. Очевидно, ему хватило.       Но было одно «но», которое не вписывалось во всё спокойствие и статус «всё под контролем».       Карапузы и Тренер.       День идёт один за другим, даже самые незначительные мелочи уже были устранены, необходимо было срочно решать, что нужно делать с единственной головной болью, которую уже было не заглушить виски и анальгетиком. И которая продолжала только расти своими масштабами, проявляясь в других вариациях, отрезая пути решения. От этого на самом деле начинала болеть голова, становясь физическим фактом, а не красочным сравнением.       Дом встречает приятным мраком и тишиной, когда ключи глухо брякают о дубовую столешницу. Эта звенящая тишина будто холодным пальцами касается раскалённых висков, погружая в приятное спокойствие без стрельбы, разборок, избегания расспросов и контроля, необходимого в другом контроле. Вздох получается неосознанным, оттого и неожиданным, заставляя удивиться самому себе. Что-то новое.       Может, давно у него не было таких простых эмоций, как удивление или любопытство, но сейчас это утомляло мыслью, что новое надо было в очередной раз брать под контроль. И ладно, если бы это был внешний фактор, который можно было контролировать через других, нет, это было уже в нём самом, что надо было держать в узде за стенами его тихого островка тишины. В голове протяжно прозвучала вереница ругани, сопровождающаяся мыслью «когда стало так сложно?», и вроде бы он знал ответ, но факт того, что это имело место быть, являлся скорее плохой новостью, чем хорошей.       Тем временем кипит чайник и на кухне расползается аромат белого чая, непривычно оседая послевкусием внутри в момент, когда закрываются глаза. В ушах звенело от тишины, а внутри растекалось приятное тепло, затапливая, наполняя спину и плечи горячей тяжестью, заставляя поскорее принять горизонтальное положение. Надо было переодеться и посидеть у камина, опустошая голову от мыслей...       Звенит звонок, после чего слышится стук. Твою ж.       — Тренер.       — Рэймонд.       — Удиви меня и скажи, что вы не решили устранить меня тем же варварским способом.       Тренер морщится, кажется, неловко глядя на порог, подавляя тяжелый вздох. Медленным движением он поправляет очки, возвращает взгляд прямо на Смита, не забегая за спину или пытаясь его рассмотреть, после чего, опираясь на костыль с поддержкой под локтем, пожимает плечами:       — После нашего спарринга они не отпустили меня одного, поэтому они ждут в фургоне у ворот.       — Мне ждать сюрприз?       — Нет. — Встретив непроницаемый взгляд, мужчина вздыхает. — Рэй, серьёзно, они сюда не сунутся.       Рэй поджимает губы. Он называет собственное откровенное избиение уже с начала боя «спаррингом»? Он точно псих. В любом случае сейчас не было настроения на подобные разговоры, тем более с Тренером, тем более что за калиткой его участка в фургоне были на сто процентов вооружённые пацаны, готовые сделать из него сито за своего учителя.       — Я собирался спать.       — Нам всё равно надо нормально обсудить ситуацию, так что чем раньше, тем лучше, к тому же не думаю, что это займёт много времени.       — Думаешь?       — У меня есть предложение.       Ехидство проглатывается, как только он натыкается на серьёзный взгляд напротив, в котором не было ни доли лёгкости, доброты или чего-то в стиле Тренера. Только собранность, серьёзность и пугающая решительность, щекоткой проходящаяся по нервам, вызывая только что-то хорошее, что не разобрать. И это было намного комфортнее и приемлемее, чем та же встреча с Флэтчэром, Тренер хотя бы постучал, прежде чем войти. Озвучивать эти мысли он не стал.       Колин проходит в дом, провожаемый внимательным взглядом, который ощупывает, проверяя степень нанесённых травм. Как и в прошлый раз Рэй не собирается извиняться, ведь он просто принял приглашение Тренера избить его. Возможно, он мог бы и проиграть, но в тот раз он не собирался ни сдаваться, ни уходить без хотя бы небольшого удовлетворения, а битва с достойным противником, который работал не только мышцами и заученной техникой, но и мозгами, предугадывая и контратакуя. Это мог бы быть отличный бой, если бы Смит не был доведён до ручки.       — Бренди?       — Нет, обойдёмся без притупляющих факторов. Ничего не надо.       Рэй встаёт рядом с креслом и указывает вытянутой рукой на кресло напротив, приглашая сесть. Тренер думает и садится, отставляя костыль и выпрямляя ногу с судорожным вздохом, тихо прозвучащим на фоне потрескивающего камина. Стоит отдать должное, в лице он не изменился, как и в целом внешне никак не показав своей слабости. Оправдывает своё имя, а также репутацию в районе, даже этот решительный взгляд, в котором отражались всполохи огня ему очень шёл, как и тёмное пальто.       Трава Англии родной, это почти завораживало, что немного пугало Рэя. Нет, он зол, он определённо зол на долбанного Тренера, но вместе с этим не мог подавить в себе это еле уловимое чувство, которое никак не формировалось в голове. Хотя была одна мысль. Тренер вызывал уважение, несмотря на всё произошедшее.       — Я согласен.       — На что?       — Работать на вас. Единственное условие ‒ за минимальную плату и без убийств.       — Что вдруг?       — Я... — Он запинается, глядя куда-то в сторону, возвращая взгляд, но так и не находясь, что сказать. — Я сам узнал обо всём только после разборок с журналистом, на следующий день. Всё, что случилось, и что парни сделали. Тогда они мне сказали, что у них ничего не получилось, поэтому я решил забить на это дело, к тому же ребят и зал не тронули, значит, всё было в ажуре.       — Разумеется, — мягкий обманчивый тон, который больше напоминал глубокое урчание огромного кота, вводил в какое-то подобие транса, и видит сама Королева, Тренер готов был бы сдаться на этот глубокий закипающий новой волной злости рокот, если бы не серьёзное дело. — Разумеется, всё в ажуре, Тренер, кроме того, что Микки послал меня разобраться с вашей бандой на основании того, что ему было интересно, с какого хера какие-то пацаны решили помочь ему сбежать и нахрен было превращать машину в ебучий дуршлаг.       — Извини?       — Что?       — Мне надо извиниться в этой ситуации?       — Не знаю, а ты как думаешь?       — Ты смотришь с осуждением.       — Блять, да, потому что спустя пару дней, после того как мы поговорили, я узнаю, что человек, которому я признателен и которым дорожу, чуть был не пристрелен твоими ребятами. Которых, кстати, ты так опекаешь.       Голос спокоен, хотя слышится раздражение и всё ещё тлеющая злость, не так очевидная в уютном для Смита месте. Вот только Рэй не зол, Рэй расстроен, что доверившись, получает удар в спину, даже не свою, а того, кого захотел защищать до самого конца, следуя своим новым принципам и верой в своё лучшее, которое он выбрал впервые в жизни сам, а не по чьёй-то указке. Этого очень не хотелось признавать, но факт этого задевал сильнее, чем хотелось.       — «Разобраться» ‒ значит «убить»?       — Нет, только выяснить, что к чему и какая причина у всего этого.       — Мы сможем договориться?       Они сидели и долго смотрели друг на друга. Просто сидели, думая, что сейчас всё сказанное будет лишним, не нужным, что молчание и осознание ситуации в данный момент является лучшим решением. Простое молчание, казалось, грозившее перетечь во что-то большее и глобальное, проникающее корнями глубже, создающее ауру сакральности и единства, абсолютно не являясь этим на деле. Это просто были два сильно сломанных человека, отрицающих сами себя, живущих ради других, добровольно соглашаясь стать ступенью и средством, для поднятия кого-то.       И никто не знал, насколько верным было это решение.       Спустя два часа они решают продолжить разговор на низких тонах, говоря в этот раз только по делу обговаривая условия работы, мелкие детали, в целом ловко и быстро находя компромисс в спорных моментах. Лаконичный, ровный разговор, ничего лишнего, только вежливость. Даже без подколов обошлось. Только работа...       Но даже несмотря на спокойный диалог, никому из собеседников он не нравился, потому что это было...       — Скучно.       — Соглашусь, но в ближайшее время нам не получится нормально поговорить из-за произошедшего. — Рэй на это только бесшумно вздыхает, глядя в сторону, в тёмный угол, где не хватало трёх бутылок. Чёрт, надо пополнить запас бара. — Расскажешь всё Микки?       — Ещё не решил.       Молчание, в этот раз мягкое, обволакивающее, погружающее в состояние умиротворения, даже если взгляды продолжали блуждать по фигурам друг друга. Было как-то уютно, будто Тренер уже был здесь не раз, сейчас идеально вписываясь в концепцию дома Рэймонда, который к своему тихому негодованию был не против того, чьё присутствие не так сильно хотелось убрать. Почему-то именно сейчас возникли воспоминания поцелуев. И почему-то от этого неприятный укол в душе стал больнее.       Мужчина моргает и берёт костыль в руки, опираясь на него и поднимаясь с кресла, коротко вздыхая:       — Тогда до завтра. С нотариусом ко мне или мне к вам лучше подъехать.       — Мы приедем, договор будет честный.       — Хорошо, тогда буду ждать дома. — Тренер тихо и прихрамывая направляется к выходу, а Рэй чувствует, что осталось что-то, что тот не сказал. Но на самом деле самому тоже хотелось сказать пару слов, даже если он обещал себе никогда этого больше не делать и не говорить.       — Слушай...       Он не будет извиняться. Никогда не извинялся, кроме Пирсонов, и сейчас не будет, это его принцип после ухода из дома, и он будет его держаться, каким бы эгоизмом и гордостью это не считали абсолютно все. Но сейчас, когда они медленно шли к входной двери, внутри всё просто подмывало извиниться. Он слабеет?       — Давай нормальный спарринг, когда оклемаешься? Без подстав, поддавков. Всё по-честному.       — Что я слышу, Рэймонд Смит сам предлагает мне честный бой? У меня, что, сегодня день рождения?       — Проигравший платит за выпивку в баре.       — Да ещё и готовый заплатить за выпивку, ахренеть можно. — Тренер усмехается, лукаво щуря глаза за оправой очков под вопросительный взгляд Рэя, недоумённо наблюдающим за такой реакцией. — Извинения приняты. Если что, я позвоню. И это тебе, я хотел отдать позже, но тут такое дело, поэтому сейчас. Вот.       Он уходит и через незакрытую дверь слышится крик и осуждение, что пацаны опять собрались на штурм, а лучше бы тихо ждали или зубрили какое-то задание. Он занялся не только их физическим, но и духовным состоянием? Если это не Ницше или Шекспир, Рэй заинтригован.       С этой мыслью хлопает дверь, прерывая свежий поток воздуха в дом, в котором становится чуть прохладнее.       Заинтригован... Вроде бы простые эмоции и чувства, которые обычные люди время от времени испытывают, но почему это ощущается так голодно, будто впервые за долгие годы в Афганистане выпил чистой прохладной воды, в которой был адекватный набор минералов, макроэлементов, создавая идеальную здоровую воду. Это чувство еле загоревшегося азарта, нетерпения, желания найти лазейки, победить, изучить полностью – всё это вспыхивает небольшим огнём внутри, создавая приятное ощущение между лопаток и на кончиках пальцев, пробуждая будто второе дыхание.       «Чёртов Тренер», — думает Рэй, с усмешкой ослабляя узел галстука и глядя на долбанную бутылку вина, которую покупал в магазине Тренер с фруктами, и направляется на второй этаж, чтобы приступить к своим изначальным планам. Бутылка остаётся на полке шкафа в комнате, где они только что сидели.       «Чёртов Рэй», — думает Тренер, задумчиво глядя в окно с еле освещёнными улочками их района. Желание, чтобы нога и рёбра быстрее зажили, росло с каждым воспоминанием как боя, так и их разговора. «Я не извиняюсь, и сейчас не буду», «Давай нормальный спарринг? Проигравший платит за выпивку». Рэй, который не любит платить за других без собственной выгоды, и Рэй, который соглашается на бой после долгих вопросов (уговоров) Тренера.       Тупые эмоции жужжали в голове, хотелось рискнуть, даже если ему потом прилетит по морде. Это чувство слабости не нравилось, но Тренер знал, что оно может стать и силой, способной перевернуть если не весь мир, то хотя бы мир одного человека. И очень хотелось, чтобы этим человеком стал безнадёжно холодный Рэймонд Смит.