Научи меня снова любить.

      Проходит почти три недели с этого разговора.       Рэй уходит полностью с головой в дела, к тому же Розалинд прибавляет ещё работы в качестве проблем своего единственного мужика в рядах механиков, которого прижимает полиция, Микки снова начинает заводить свою шарманку насчёт продажи бизнеса и говорит, что надо доработать новую схему, пока кажущейся сыроватой для воплощения в реальность.       Всё наваливается постепенно, превращаясь в снежный ком, только серого цвета повседневности и однообразия, заставляя даже на пару дней забыть о конфликте с Тренером. Смит вспоминает о нём, когда видит смятые бумаги в корзине кабинета Пирсона, когда убирал документы в сейф. Они были смяты по-другому, вертикально и очень небрежно, будто в последний момент, чтобы скрыть их наличие. Развернув их, он закатывает глаза.       Послужной список любовных дел Тренера, его предпочтения, фотографии и съёмки его пересечений последнего месяца. Рэю не верилось, что Роз заставила Фрэйзера это делать, Банни уже прокололся и не стал бы этим заниматься, а Фрэз был жёстче и незаметнее в плане съёмки, тем более такой открытой и с такого близкого расстояния. Святые угодники, он все его встречи фотографировал?       Миссис Хопс, мисс Сандлер, Рэй, Рэй, две фотографии Тренера с ребятами, потому что он проторчал в зале весь день, ещё миссис Хопс, где он целует её в руку... Это уже становится не смешно. Послужной список... все дамы, были похожи больше на Розалинд или красотку мексиканку Рокси из мастерской, но вот двух белобрысых парней Рэй вообще не ожидал увидеть, в частности знакомую нью-йорскую физиономию, которая грела сейчас свою задницу на Гавайях.       Это было больше чем неожиданно, это было до грандиозного потрясающей новостью, теперь у него появиться ещё одна мелочь, которой можно было достать вспыльчивого друга на острове. Но вот их схожесть...       Бумаги комкаются и выбрасываются плотным шаром обратно в мусорное ведро. Ему это не интересно, тем более они заключили договор, своеобразный контракт на содействие до самой продажи бизнеса, поэтому сейчас их ничего не связывает, кроме работы. Они пропустили по стаканчику бренди, но не совершали прежних ошибок, Тренер даже не спрашивал, держа дистанцию, и Рэй проникся ещё большим уважением, ведь это было правильно.       Однако с этой находки в памяти чаще проскальзывали воспоминания последнего поцелуя в узком переулке, заставляя между лопаток тоскливо тянуть, вспоминая крепкое рукопожатие после последних посещений местного бара. В голове мелькает мысль, что не только Тренеру хотелось больше рукопожатия, но признать свою слабость было равносильно тому, чтобы перестать бороться с этим, а Рэй не хотел этого делать.       Не хотелось сдавать позиции и иметь слабое место. Боссу можно было, у него был надёжный тыл в виде Рэймонда, у самого Рэя этого не было. Да и в целом эта затея всё равно бы не имела никакого успеха.       Проходит ещё немного времени, они всё так же общаются по работе, Тренеру даже приходится приезжать к Смиту на дом, чтобы отдать отчёт или просто необходимые документы для передачи. Тактичность зашкаливала, из-за этого у Рэя даже начинала сиреной орать паранойя, но после продолжительных размышлений, её решено было заткнуть белым вином с рыбой из духовки.       Однако события снова начинают свой оборот, суля новые сложности.       Возникают проблемы – салон Розалинд начинает нести сильные убытки. Вроде бы не такое сильное событие, чтобы обозначить серьёзную проблему, но факт остаётся фактом – завелась очередная крыса, в этот раз умнее и осторожнее прежней. Рэй проводит три дня в наблюдении за зданием, параллельно проверяя всю отчётность и присматриваясь к работницам вместе с клиентами.       — Что скажешь?       — Не считая пары моментов, всё ясно. — Рэй отпивает чай, глядя в окно кабинета Розалинд, которая встаёт рядом, бегло оглядывая фронт работы своих мастеров. — Дай четыре дня, максимум неделю. За это время ничего не будет, крыса попалась осторожная, хоть и продажу запросили срочную.       — Ждать сюрпризов?       — Нет, всё спокойно, не стоит переживать. Я оставлю пока форму себе?       — Конечно, только машины не поломай, мы работаем с жёнами русских.       — Наслышан, за качество не переживай, старое я не забыл.       Чашка глухо стучит о деревянный столик, и в этот момент Розалинд кивает в ответ Рэю, исчезающему за дверьми. Слышится улюлюкание и подначки, на которые следует смешок и довольно добродушный голос, но вопреки этому доброму тону и общительности, Роз ёжится, чувствуя толстый слой льда за этим поведением.       Рэю тут не нравилось.       Спустя час звонит Микки, на звонок которого Розалинд отвечает невпопад, просматривая документы. «Что случилось?», — обрывает милый диалог Пирсон, слыша очередной вздох жены, уже в следующую секунду усмехаясь на шелест и её слова.       — Ты говорил, что Рэй хорош, но не настолько, чтобы за один день разобраться в бумагах, вычислить все наши схемы, узнать, через какой канал были проданы запчасти и двигатели, а сейчас уже всё выяснить и просто ждать момента. — Тишина, в которой Роз быстро пробегается по стикерам с заметками Смита, что и где можно было доработать или вообще скрыть за ненадобностью. — Он монстр какой-то. Я его даже не просила об этом.       — Я же сказал, что ты не пожалеешь. Рэй профи.       — Мы не должны его потерять. Сомневаюсь даже, что будет хорошей идеей передать его вместе с бизнесом кому-то.       Да, Микки сам об этом думал, но было бы идиотизмом отдать то, что было укреплено Рэем, знающим все лазейки и замки в его бизнесе, без самого Смита. Бизнес бы тупо развалился без такого таланта и профессионализма, который помимо всего прочего мог контролировать все спонтанные идеи и спокойно маневрировать в неожиданных факторах и событиях. Не всегда успешно, но без этого он был бы просто богом преступных махинаций.       Но если время придёт, придётся поставить его перед фактом, однако было ощущение, что Рэй и сам прекрасно понимает это.       Неделя проходит спокойно, как и говорил Рэй. Никаких перестрелок, торгов, новых проблем, можно сказать, был полный штиль в событиях и в их мире Лондона, даже никаких новых авторитетов не появилось, что было довольно странно. С другой стороны, это было на руку, потому что товар только прибывал, потерь не было, все работали в прежнем режиме, иногда с тихим восхищением поглядывая на Смита с парнями, которые стояли на стрёме и контролировали шустрых пацанов, пристающих как к клиентам, так и к работницам. При этом не давая девушкам прибить этих неугомонных.       Майк, который считался сильным и смекалистым парнем в мастерской, чаще просто стоял и неверяще смотрел, как Смит за пару движений обозначал проблему и галантно помогал с тяжёлой работой девушкам. Все смотрели на него с восхищением ровно до того момента, когда он смотрел на окружающих холодным взглядом, заставляя суетиться и приступать к своей покинутой работе.       В целом, всё было тихо. Пока не начались разборки на месте перепродажи...       — Твою мать... — Не сдерживается Рэй, по-прежнему удивлённо глядя на всё, что сейчас происходило на пристани, боже, опять пристань, что за ебучее клише. — Да вы издеваетесь!       Резко повернув голову влево, он выдыхает, и возвращает взгляд на происходящее: девушка из салона передавала бумаги Призраку из зала Тренера. Он убьёт его, он точно его убьёт, сначала его, потом Тренера, а потом себя за то, что первой мыслью было «надо вытащить этого идиота до перестрелки», хотя сам уже с дыркой в боку из-за этих двух дибилов-петухов, которые решили постреляться из-за девчонки на пристани с пуленепробиваемыми контейнерами.       Давно такого не было, кажется, с удачной махинации с первым лордом и первой полномасштабной фермой. Тогда спустя неделю они наткнулись на что-то, что гордо называло их конкурентами, и это недоразумение природы умудрилось пырнуть его во время потасовки. Он не заметил, потому что рана была не особо глубокая, даже органы не задело, но крови он потерял прилично, весь день бегая в мокрой от крови одежде.       Мысли прерывает шуршание асфальта и камушков, которые были перемешаны с рыбьей чешуёй.       Он останавливает себя в самый последний момент, дёргая нож из нагрудных ножен, болтающихся у рёбер. Дыхание спокойное, ровное, словно ничего не произошло, только вот взгляд глаза в глаза затягивается всё сильнее, когда слышится переполох на месте передачи. Разумеется, как же без этого... но благодаря этому шуму, Тренер отводит глаза на секунду, возвращая их обратно.       — Рэй.       — Ты откуда?       — Призрак стал странно себя вести, парни волновались, решили проследить.       — Блять, ебучий случай... — Рэймонд убирает лезвие от чужой шеи, складывая его обратно в ножны, сипло выдыхая, на мгновение зажмуриваясь, а после моргает и смотрит в упор. — Ты что, всех своих малышей притащил?       — Карапузов. Нет, они ждут у входа.       — Отлично. Точнее нет, ты чем думал, когда брал их в этот пиздец?       — Никто не думал, что здесь будет пиздец, и не ори, а то нас спалят.       — Тогда будь добр не подкрадывайся как ебучий убийца. — Через некоторое время он всё-таки решается уточнить. — Как убийца за моей головой.       Тренер хмыкает, на корточках садясь рядом, наблюдая за прибавляющейся численностью тех, кто подманил Призрака на грязную работёнку. Парень в эпицентре разборок ещё пытался быть крутым и качать права, требовать своей доли и пытаться прикрыть девчонку, которой было всё равно на его действия. Жалкое зрелище, но нужно было действовать, поэтому Рэй начинает вглядываться в щели ящиков, проверяя пути отступления и появления Банни с ребятами, иногда нервно поправляя очки в явном раздражении. Всё бесило, в том числе внезапно объявившийся Тренер. Чрезмерно беспокоящийся Тренер, медленно поднимающий край пальто Смита, видя тёмное пятно.       — Рэй.       — Норма, жить буду. Как с прицелом?       — Могу взять всех, кто внизу, и тех, кто на контейнерах.       — Бери контейнерных, я возьму вышку, Фрайзер с Банни и их ребятами возьмут причал и то здание. Можешь сказать своим пацанам, чтобы никого не выпускали? Пусть только скрутят.       Кивок, тихое шуршание ткани и слабый свет, тут же приглушаемый рукой во время написания смс. Ноль вопросов, ноль пререканий. Тренер был идеальным кадром для тихих операций в засаде, как и ожидалось, сноровку не потерять, даже спустя десять лет.       Зубы сжимаются сильнее, когда приходится медленно двигать рыбные ящики, чтобы сделать себе щель. Трое на самой вышке, двое ниже и ещё четверо на второй вышке. Отлично, не так много, но нужен был сигнал для Банни, кто же знал, это в это всё влезет ещё Тренер со своими оболтусами, теперь выкосить дополнительное количество этих итальянцев будет сложнее.       Выстрел, второй. Для третьего пришлось фокусировать зрение, четвёртый прошёл сам собой. Заметили, конечно, как же иначе, только вот мыслят примитивно, как обычная шпана с улицы. И таких теперь берут в мафию? Позор, самый настоящий позор, который сейчас был на руку Рэю с его провальными планами и запасными ходами, поэтому он только в очередной раз сжимает зубы и начинает обстрел первой вышки.       На втором выстреле выбегает Банни, третий проходит гладко, но рядом свистит пуля, пролетая рядом с плечом. Не сильно умные, но внимательные. Минус за мозги, но плюс в карму за быстрые глаза и складывание одного к одному, не всё потеряно, по крайней мере могло быть, если бы они не зависали.       Последние трое падают с одного выстрела, заставляя Рэймонда усмехнуться, тут же чувствуя вибрацию в кормане. Чёрт, серьёзно? Звонок? Кто бы это сейчас не был, ему сейчас не до переговоров.       Всё кончается быстро, все, кто был выше бетона причала, легли одной волной, остальных положили парни Банни и пушка Тренера. Кажется, Рэй неосознанно похвалил его стрельбу. Ну и ладно, насрать. Сейчас надо разобраться с делами, придумать, куда деть в три раза больше трупов, и отправить Тренера с его малышами куда подальше, чтобы не мешались тут и не создавали ещё больше проблем и поводов для дополнительного контроля.       — Иди, пацана своего тоже забери. Потом с тобой разберёмся, сейчас это надо разрулить.       — Рэй спокойно осматривает шевелящихся (Малыши хорошо их скрутили), кивает Фрэйзеру и поворачивается к Тренеру, сильно понижая голос, однако не собираясь делать его тише, чтобы парни из зала тоже это услышали. — Но, Тренер, никаких разговоров об этом, иначе я и твоими не побрезгую.       — Они не скажут. Слово даю.       — Головой отвечаешь за их языки.       Рэй уходит в здание под шаркающие звуки таскания тел в один контейнер, замечая, что Тренер провожает его взглядом до последнего, пока колыхающийся на холодном ветру край строгого пальто не исчезает за поворотом. На сегодня одной проблемой меньше...        *       Звук открывающийся двери гулко звучит на опустевшем причале, который драили несколько человек. Курить особо не хотелось, но руки сами лезут за портсигаром, доставая из-за защёлки половину косяка с того утра, навевая до странного тёплые воспоминания о холодном утре. Да, как-то это необычно, с другой стороны вся его жизнь стала необычной после этой стычки с тем евреем, Сухим Глазом и Карапузами.       «Всё в порядке, девушку оставили Розалинд, она сказала, сама с ней разберётся. Всех остальных зачистили, больше концов нет, проверял сам. Свидетелей нет, но появились несколько хороших образцов импортных запчастей, их тоже доставим Роз. Это всё» Краткий отчёт на утро, остальное вечером, ему ещё надо подлататься, чтобы нормально функционировать.       Косяк немного горчит, когда Рэй выходит к нормальной дороге и тормозит, видя, как поднимается целая компания, впереди которой стоит Тренер. Господи, ебучу душу богу мать, он что, сидел тут всю ночь?       — Да. Давай отвезём к врачу.       — Сам могу.       — Быстрее потеряешь сознание, если поедешь один. И машину запачкаешь, надо будет в салон сдавать, если что оправдываться. Не сомневаюсь, что у тебя есть проверенная служба, но стоит ли оно того?       Рэй долго смотрит, а затем открывает рот и делает колечко, выдыхая два раза, тем самым создавая мишень из дыма и выстрел. Давно не получалось так развлечься, но его и правда клонило в отключку, а до своего врача ехать через полгорода, даже если он мог не отключиться, всё равно было бы не очень удобно. С другой стороны, был грязный воняющий фургон с ребятами, которые хотели убить его и почти убили Микки. Какой же геморр.       — Мы окно откроем, будет свежее.       — Кроллинг, 47. Разбуди, как приедем.       — Добро. Парни, по местам.       Фургон трогается, а Рэй с рокочущим звуком вытягивает ноги на переднем сидении рядом с Тренером, глядя в окно, поверх опущенного стекла, проверяя звонки в телефоне. Тренер. А нахрен он звонил, когда была перестрелка? А, чёрт с ним. Сразу же набирается сообщение Банни, где Рэй просит забрать его машину и привести её к его дому, перед этим почистив следы шин на грунте около причала и свозив тачку на мойку.       Дым от косяка выдувается в окно, но часть всё же попадает в салон, заставляя парней уставить глаза на Смита, выкинувшего почти сантиметр крутки в окно чётким щелчком и откинувшегося на сиденье, прикрывая глаза. Он же может доверять ему? Правда ведь? Эта мысль пульсирует в голове до момента, когда лицо расслабляется в вынужденной отключке от реальности.       Чёрт, всё-таки в итоге он и правда отключается, а на очередном переезде через металлическое ограждение чуть не врезается в стекло очками, но Тренер вовремя ловит его, решая придержать за плечи, в итоге вовсе положив его голову себе на плечо, посоветовав сосредоточенному Подбородку ехать тише. Парни сзади что-то эмоционально, но тихо обсуждают, поэтому он решает не вмешиваться, однако скоро слышится настойчивый шёпот:       — Тренер.       — Что?       — А почему мистеру Рэю можно курить в вашем фургоне, а нам нет?       Дети. Честное слово, дети, только вот несмотря на свои габариты и возраст, старающиеся быть круче, чем есть.       — Потому что мистер Рэй сам заработал на эту траву и вообще она его. А у вас соревнования через месяц, вы эту дрянь будете ещё полгода из организма выветривать, ему не надо на бои ходить, а вам – да.       — Но он дерётся даже круче вас!       — Это не от косяка зависит. Так, всё, цыц.       Когда они подъезжают к нужному зданию, в салоне слышится облегчённый вздох. По картам они искали этот дом и въезд к нему долбанных полчаса, Прайм Тайму даже пришлось сделать пару кругов пробежки, чтобы найти максимально незаметный в сумерках рассвета проезд. Тренер мягко сжимает плечо Рэя, зовя тихо по имени, пока парни сзади что-то обсуждали. С первого раза не получается, но на третий Рэймонд отшатывается, выглядя дико, хоть и помято, но в готовности драться, на что Тренер кивает на здание:       — Приехали.       Рэй заметно расслабляется, нет, становится таким же непроницаемо спокойным, вылезая из фургона, но почему-то не закрывая дверцу. Он стучит в дверь всего раз, возвращаясь к фургону, даже не посмотрев на двух людей в обычной одежде, выбежавших за ним.       Дверца фургона быстро отъезжает, заполняя его свежим утренним воздухом и тихим твёрдым голосом Рэя, не терпящего пререканий или возмущений:       — Вот этого – на операционный стол, сейчас же. Этих просто обработай. За мной, — он доходит до открытой двери, где недавно сидел сам, и показывает на Тренера. — Тоже обработать, отдать ему мальчишку и всех остальных, проверь на сломанные два месяца назад кости. Меня по классике, сам знаешь.       Довольно пожилой мужчина кивает, и всё начинает крутиться. Пытающихся возмущаться парней сгребают в комнату, Призрака, почему-то скрюченного, отводят в комнату с железной дверью, а Рэй вовсе исчезает с врачом, который, видимо, был здесь главным. Самого Тренера вертят и крутят, каждый раз убеждая, что ничего страшного нет, обращаясь при этом, как с членом из дворца Её Величества, постоянно спрашивая про комфорт и удобство.       Такого не было ни разу за его долгую жизнь, в какую супер-мафиозную организацию Рэй их привёз? Вроде бы всё было ясно, учитывая, чем он занимался, но в то же время ничего было не понятно, что происходит.       Его отпускают, выдавая чистую, мать его, одежду, которую он снимал для ренгена и которую каким-то чудом успели почистить за каких-то полчаса или сорок минут. Он видит своих парней, развалившихся в комнате в разных позах и разных состояниях – кто-то спал, кто-то смотрел видео на телефоне, кто-то играл в какую-то игру, а трое вообще играли в какую-то настолку. Тишина и покой, даже немного не верилось.       Проходя по коридору дальше, Тренер замечает кабинет, в котором на кушетке лежит Рэй. Внутри всё сжимается, видя вдалеке кучу кровавой марли и ткани, заставляя подойти ближе останавливаясь перед открытой дверью, откуда тихо, абсолютно беззвучно, практически выплывает пожилой человек, встретивший их.       — Операция с мальчиком прошла успешно. Сквозное, к счастью, мы зашили и обезболили, он пока спит на диванчике вместе с остальными ребятами, — мужчина вытирает руки салфеткой, распространяя резкий запах спирта, и кидает её в мусорное ведро. — С мистером Рэймондом всё сложнее...       — Проблемы?       — Небольшие, но в целом всё в порядке. Задета печень, так что стоит обойтись без физических нагрузок и алкоголя, по возможности без кофе, чаем тоже не стоит злоупотреблять, как и острыми блюдами. Он сейчас спит, анестезии не было, поэтому мы не рискнули будить его...       — Хорошо, я передам всё.       Врач кивает и тут же исчезает в соседнем кабинете, не сказав больше ни слова, неслышно закрыв за собой дверь. Это наталкивает Тренера на очередную мысль, от которой он отмахивается, обращая внимание сейчас абсолютно на другое. То есть Смит знал, что Призрак ранен? Каким чудом он это понял? Во время перестрелки успел заметить или когда они уже ехали в эту частную больницу?       Вопросы были отставлены на потом, а пока мужчина заходит через открытую дверь и осматривает помещение, больше походившую на что-то среднее между простой перевязочной и небольшой комнатой для профессиональной операционной. Рядом с Рэем лежат аккуратно сложенные рубашка и жилет, на котором едва виднеются стежки от заплатки в месте выстрела, а сам мужчина прикрыт медицинской тканью. Интересно, это из-за его влияния они так суетятся и так тщательно относятся к нему или всё-таки из-за влияния Пирсона?       Тренер встаёт рядом и аккуратно берёт левое запястье в обхват пальцев, считывая и проверяя пульс. Пульс нормальный. Даже при условии, что Рэй сейчас направил на него пушку, глядя сквозь прищур, даже не вставая из полу лежачего положения. Эффектно и впечатляет, очень сильно впечатляет, но и сам Тренер не дёргает даже бровью, продолжая счёт пульса под пальцами, не переставая смотреть глаза в глаза.       Интересно, был бы произведён выстрел, если бы он рискнул положить пальцы на его шею? Но Тренер не идиот.       — Вроде жив. — Констатирует он, опуская запястье обратно на перевязанную брюшину.       — Пошёл ты, я всегда в норме, — щёлкает предохранитель, возвращаемый в прежнее положение вместе расслабленным вздохом Рэя, прикрывшего глаза и положившего руку с оружием поверх затянутой раны.       — Не я пару часов назад истекал кровью и отключался от реальности, всю дорогу целуясь со стеклом.       — Так я же жив. И точно помню, что ни с кем не целовался.       Ухмыляющегося Рэя хочется сейчас придушить на этой самой кушетке.       — Вы чего не уехали?       — Ребята отдыхают, меня только недавно отпустили.       — Что сказали?       — Отчёт только тебе, без исключений и разглашения. — Тренер смотрит в упор, как вставший Смит довольно усмехается на мгновение, сразу же принимая нейтральное выражение лица, разминает плечи и направляется к одежде, просматривая на наличие дырки или грязи. — Ты их всех так выдрессировал?       — Вроде того.       — У тебя талант к воспитанию лучше, чем у меня.       — Возможно, я терпеть ненавижу дрессировку молодого помёта, у которого вместо мозгов только эмоции верхом на амбициях. Все круче всех и так далее. — Он надевает очки и оборачивается к учителю, застёгивая рубашку. — Только не говори, что не со всеми так, твои парни, может, и лучше тех, кого знал я, но всё равно вместо серого вещества у них эмоции. Не логика или принципы, а только эмоции. Я никогда за такое бы не взялся.       Тренер качает головой, глядя на опустевшую кушетку, возвращая взгляд обратно. Мысли немного путались из-за зрелища перед собой, а взгляд всё сползал ниже, даже если рубашка уже закрывала большую часть обзора. Хотелось ответить что-то такое же меткое, но сил не было, просто бесконечная усталость навалилась сверху некомфортным грузом, хотя хотелось бы совершенно другого. Он с усмешкой сжимает губы, мысленно называя себя придурком, засовывая руки в карманы. Точно, придурок.       — Рэй.       — М? — Он поднимает взгляд от жилета в своих руках и выглядит как самый настоящий сонный кот, которого руки тянулись погладить и причесать. Даже нет, просто взъерошить волосы, чтобы снова пригладить их. И раззадорить.       — Ты придурок. Вот, смотри, даже в телефоне тебя переименовал.       — Ты... Ты блять бессмертия хлебнул, пока меня штопали?       — Вот, смотри, твой номер, а вот твой никнейм, привязанный к нему... — Несмотря на убитое внутреннее состояние, в душе поселилась какое-то веселье, разгорающееся при секундной смене эмоций Рэя, который, создавалось ощущение, сейчас разнесёт здесь половину здания. — Кстати, тебя подкинуть до дома?       — Сам доберусь. — Рэй будто словами отмахивается от вопроса, с прищуром вглядываясь в экран телефона Тренера. — «Косячный Придурок», серьёзно? Тренер, тебе сколько? Пятнадцать? Что за подростковые каламбуры?       — Нет, это как будто ты постоянно косячишь, а я спасаю твою задницу из раза в раз.       Рэй заводится с пол оборота, что не может не веселить. Он не угрожает, просто обещает превратить в удобрение для своего сада или сделать средством для отопления своего камина на зиму, не вкладывая в слова той серьёзности, которая была в разговоре с молодым парнем в то раннее утро, или тем более при общении с Флэтчером. На мгновение возникает мысль, на каком уровне были их взаимоотношения, раз этому наглому ублюдку столько позволялось, но внимание опять отходит Смиту, уже громко открывающему дверь Карапузов.       Отдалённо раздаются звуки сборов, и все вытекают из здания по своим домам, которые находились в двух шагах от этой подпольной больницы. Пожилой мужчина, который заведовал этим местом, был бывшим наёмником, Рэй совершенно серьёзно называл его «Ассасином», когда объяснял, что это за место. Просто больница для особых случаев, когда в обычной не объяснить дополнительные дырки, сломанные конечности или просьбу «подлатайте для передачи». Удобно, хоть и требует впечатляющего финансирования.       Тренер стоит рядом с Рэем и наблюдает, как его парни медленно скрываются за поворотом, и вздыхает, слыша тихий стук закрывающейся двери. Рэй держал в руке увесистую стопку бумаг и задумчиво щёлкал портсигаром, не зная закурить ли ему забитый косяк или простую сигарету. Или вообще бросить?       — Ладно. Пошли.       Двери грузовика хлопают, а громкий фыркающий звук мотора почти убаюкивает, пока они едут до дома Смита, которому удаётся немного подремать, с остановкой машины осознавая, как сильно он устал. К чёрту, надо объявить Микки басту на день, не считая угрозы жизни и бизнесу, потому что его недосып грозил перевестись в ранг хронического, а эта головная боль не нравилась ему ещё больше.       В итоге сонное состояние будто снимает рукой, возвращая Рэю нейтральное отношение ко всему, под которым клубилось раздражение и злость. И её не хотелось выпускать при людях, но Тренер уже приглашён в дом и тактично разувается в прихожей, что удивлением колет сознание Рэймонда, но тот держит лицо, понимая, что чувствует вялую расслабленность в теле и мозгах. Потому что Тренер в очередной раз смотрелся гармонично в этом доме, с его манерами и тактом, внимательным взглядом и обеспокоенными жестами.       Бесит, что внутри ничего не противится этому. Бесит, что это поведение нравится.       Предложение Тренера снять напряжение алкоголем встречается скепсисом и напоминанием, что было в прошлый раз, что абсолютно не смущает его, уже делающего пару глотков из любимого Рэем набора бокалов. «Я не жалею», — звучит серьёзно, даже без намёка на улыбку, но с огромным весом искренности, заставляющей Смита вздохнуть, поджав губы. «Мне ждать...», но договорить ему не дают, протягивая другой бокал, в котором отражается слабый свет освещения и загорающийся дисплей телефона на столе, который оба игнорируют, стоя в той же комнате, где они сидели в прошлый раз.       «Нет. Не ждать. Не хочу неприятностей тебе и предвещая твой вопрос – да, я уверен. Вопрос только в том, взаимно ли это, Рэй?»       Он не знает. Блять, он впервые за долгое время не знает, не просто, что ответить, а что он вообще чувствует по этому поводу, сейчас и в целом. Что творится в его голове, что это значит, это правда или просто наваждение – всё смешалось в один сплошной круговорот ощущений и вопросов, с которыми ему не удаётся справиться уже долгое время. Ему нельзя всё это, но слабость в теле нарастает и встаёт на сторону слабости в голове, появляющейся только рядом с человеком, который своим тёмным взглядом поселял в его пустоте внутри тепло.       Он так запутался, и это чертовски неприятно.       Бренди горчит неожиданными нотками, а взгляд на против затапливает внутри с головой своей мягкостью. Он ждёт, не припирает к стенке, просто ждёт, даже не собираясь давить своим присутствием, медленно отходит в тень и наливает себе ещё порцию, вставая спиной. Не напрягая. Будто эта дурацкая олимпийка всегда маячила перед глазами, а шаги всегда были еле уловимыми и уже вписались в повседневность этого дома, как и вовремя снятая и убранная обувь, кепка на полке, вопрос на разрешение взять алкоголь.       Разрешение.       Очки мягко стукаются о поверхность стола, а переносица сжимается, не чувствуя эффекта от этого. Все посторонние эмоции и чувства – это слабость, слабость, которую он не может себе позволить, живя в таком мире. Тем более сраный Тренер, который идёт по пути искупления, если он вмажется во всё это, то всем его планам придёт феерический пиздец, как он может с этим согласиться, если ещё пару месяцев назад утверждал обратное.       Под ладонью Рэй чувствует вибрацию стола и поднимает взгляд в ожидании чего-то определённо разочаровывающего, но натыкается только на взгляд тёплых глаз, скользящих по его лицу, приближаясь в медленном темпе. Он специально также снял свои очки и положил на столешницу, чтобы он почувствовал, что тот подходит, чтобы не напугать? Что-то новенькое. И что-то неожиданно приятно отдающееся внутри.       — Ты же умный, — Тренер, нет, сейчас разговаривает Колин, именно он, потому что в тихом даже для шёпота голосе слышится только сломленность и просьба быть услышанным.       — И что это должно дать?       — Что ты должен понимать, что имеешь право.       — Ты можешь попасть под удар, конченный идиот.       — Давай без этого, мы оба знаем, чем это обернётся, если случится.       О да, Рэй знает. Люди, которые придут за Тренером будут мертвы, а те, что придут за Карапузами отметелены похуже охранников фермы, которую обчистили. Есть вариант, что люди могут прийти к родственникам Карапузов, но в любом случае им достанется от всех вместе взятых, поэтому те, кто подумают об этом, должны быть либо гениями, либо самоубийцами.       В голове звучит звук подкинутой монеты. Яркий, чёткий звук предвкушения, неопределённости и азарта, заставляющий сердце стучать, а место, где было тихо и пусто всё это время, наполняться жаром.       Они стоят как два идиота. Точно, как два взрослых идиота, которые не могут определиться сами с собой, но которые действуют друг на друга хуже любой травки или алкоголя, хуже чего-то, что даже в голову не приходит, но что дарит одновременно слабость и желание убивать за друг друга. Это кошмар, внутри всё спирает, вызывает панику, хочется уйти и выплеснуть гнев на ком-нибудь, просто избив до смерти.       Тренер просто кладёт руку ему на шею, и без того заставляя напрячься, после чего проводит большим пальцем по щеке, говоря мягко, используя свой козырь – искренность:       — Ты имеешь право на чувства, Рэй. Не нужно сейчас быть крутым гэнгста, просто будь собой.       Это похоже на ледяную воду океана, в которую ударяет молния и вышибает из тебя всё, абсолютно всё: мысли, эмоции, чувства, переживания. Вместе с этой пустотой вспыхивает другое, немного раздражающее, что-то, что похоже на желание, только больше, подгоняемое одной единственной мыслью «плевать, погнали». Только правда ещё в том, что он уже не помнил, кто он настоящий, потому что уже долгое время он был холодным, резким, контролирующим, воспитывающимся как владелец и лидер, который наперекор всем наставлениям видел комфорт в теневом контроле, а не в явном. И тут вот это.       Усмешка сопровождается протяжным «блять, умеешь же мозги промывать» и короткой мыслью «да пошло оно всё», на что Колин ловит поцелуй с тихим смешком, отставляя стакан к другому, так и не тронутому, обнимая как там, в подворотне. Только в этот раз всё выходит иначе, и это разница неожиданностью бьёт под дых, заставляя чувствовать головокружение.       Поцелуи с Тренером мягкие, до щемящего нежные. Сначала Рэя бесит, что с ним обращаются как с хрустальной вазой, потому что внутри уже загорелось то, на что он не рассчитывал от слова «совсем», но потом, с каждым поцелуем, по коже проходится всё больше мурашек, накатывает ощущение, сравнимое только с буйной молодостью. Не то, чтобы это было плохо, просто ощущать себя так возвышенно рядом с человеком, которого ещё недавно хотелось пристрелить, было странно. По-настоящему странно, но, чёрт возьми, очень горячо.       Горячее стало, только когда его подсаживают на стол, притягивая к краю за бёдра, спускаясь на шею, вызывая из горла неконтролируемый вздох, сопровождаемый сжатием плеч. Блять, слишком чувственно, Рэй почти задыхается от простых поцелуев и крепких рук, сжимающих бёдра до скручивающего желания внутри.       Жилет распахивается вместе с рубашкой, и даже поверх повязки руки ощущались до будоражащего приятно, дразняще, а когда они сжимают талию, шею простреливает мягким укусом, и в пах, проезжаясь, толкаются чужие бёдра, в комнате звучит первый короткий стон.       — Ты ничего не слышал.       — Ничего подобного.       Кажется, Рэй ударятся затылком о столешницу, но это мелочи, по сравнению с тем, с каким взглядом с него стягивались брюки. Боже, благослови отсутствие ремня и обычные подтяжки, потому что дольше терпеть было невозможно. Колин проводит языком от пупка, спускается ниже, и щекотка превращается в дразнящее ощущение, сильнее оседая внизу живота, заставляя Рэя вцепиться в короткие волосы.       Дыхание внизу обжигало, прикосновения распаляли сильнее, хотя казалось, что дальше уже некуда, заставляя вздрагивать и мычать, судорожно вздыхая, когда члена касалась рука. Неожиданно на живот кладётся рука, придавливая к столу, а губы снова утягивая в поцелуй, из-за чего Рэй кусает губы Тренера, жадно делая вдох, получая сразу же краткое: «Лежи ровно, тебе нельзя напрягаться. Только пару часов, как зашили. Врач так сказал».       Рэй хочет фыркнуть, но из горла рвётся очередной стон, вместе с сжимаемой рукой вокруг члена и укусом в плече. Он матерится, тихо, но много, в отместку сильно сжимая волосы и предплечья, всё же пытаясь немного прогнуться под приятным ощущением, но тут же осаждается обратно сползающим ниже Колином.       Мир взрывается яркими красками, а в ушах слышится набат собственного колочащегося сердца, сквозь который Рэй чётко слышит глубокие хлюпающие звуки, по ощущениям имеющие максимально абстрактные картины, заставляя снова дышать через раз. Грубо сжатые бёдра, плотное кольцо губ, которое замедляется именно у головки, чуть втягивая, — всё это выкидывает на пару мгновений из реальности, где он не чувствует ничего, кроме влажного блаженства.       Тренер поднимается и аккуратно тянет за руки, чтобы поймать и утянуть в поцелуй, водя руками по всему корпусу, оглаживая рану через повязку. Хотелось обнимать, зарываться в волосы и дышать максимально пафосным и чопорным парфюмом, казавшимся сейчас максимально своим. Рэймонд ругается, называя Колина «слишком правильным сукиным сыном», но что тот только продолжает гладить и утягивать в поцелуй.       — Спать?       На Тренера смотрят с вызовом, при этом как на полного идиота, который только что с умным видом и полной уверенностью заявил, что Земля плоская, люди – членистоногие, а день – это результат замкнутого межкосмического взрыва, зацикленного рядом с нашей планетой. Рэй выпрямляется и притягивает Колина к себе за горло, шепча прямо в губы:       — После такого только ещё пару раундов.       — Ты ранен.       — Похер.       — Тогда надо быть аккуратнее.       — Твои проблемы.       Поцелуи с Тренером влажные, глубокие, горячие, при этом до трепета нежные, отчего хотелось скулить от удовольствия. В голове всё перемешалось и в одно мгновение просто исчезло вместе с горячим шёпотом, грубостью движений вместе с поцелуями, укусами, сжатиями и абсолютным бесконтрольным состоянием.       В какой-то момент очередного оргазма Рэймонд понимает, что цепляло его с самого начала в Тренере. С ним было легко, просто, без масок и притворства, лжи, лицемерия, но самым главным было то, что Рэй мог больше не контролировать себя, а зачастую даже всё вокруг. Он мог быть простым человеком, рядом с которым был тот, кто был способен решать проблемы в том же стиле, что и сам Рэй, а иногда даже брать его контроль и ответственность на себя.       С Тренером Рэй мог расслабиться. С ним было спокойно.       С этой мыслью он проваливается в сон, чувствуя мерное сопение в затылок и объятия, в которых, к своему большому удивлению, было уютно.        ***       День встречает его полднем, залитым светом домом. Он поворачивает голову и ощущает адскую боль, простреливающую затылок, спускаясь ниже. Что, настолько всё было плохо?.. Хотя по собственным ощущениям, да, всё было просто отвратительно, у него болела каждая часть его тела, в частности бок и загривок. И вот если с боком было всё понятно, то загривок создавал очень много вопросов, в частности: «Какого хуя?».       Блять… они выпили немного, конкретно сам Рэймонд вообще не пил, но башню сорвало просто пиздец. Или это было не из алкоголя, а всего лишь эффект от обезболивающего вместе с анестезией. Похоже, что так. Хотя хотелось бы, что ключевая причина была всё-таки в алкоголе, потому что в прошлый раз всё произошло именно из-за него, и даже с каждым разом руки распускались всё дальше и дальше, причём не только у Тренера...       Так.       Кстати, о руках. Они сами тянуться, чтобы расставить всё по местам, что было в беспорядке после утреннего возвращения в дом, а после сразу же завернуть в ванную на первом, чтобы тщательно вымыть руки, делая глубокий вдох, поднимая взгляд в зеркало, примерно для себя обозначив степень происшествия ‒ уровень катастрофы.       Но, видимо, его память на пару с фантазией решили поскромничать, потому что картина престала в его глазах ужаснее раза в три: ещё багровые и уже потемневшие отметки были на всех плечах, груди, торсе и, о боже, шее. Придётся либо замотать всё бинтом и сочинять легенду в оправдание, либо надеть банлон с высоким гольфом и делать вид, что его морозит. Но как минимум пластыри казались сейчас более приемлемым средством, учитывая, как саднил загривок и всё левое плечо.       Первой мыслью Смита после звонка Микки о необходимом выезде на ферму было желание убить кого-нибудь, в частности ебучего Тренера, безмятежно спящего в кровати рядом, который являлся виновников всех этих красок на его теле. И не только. Сейчас, когда он с горем пополам обработал все особо опасные места и в меру возможностей заклеил пластырями, чувствуя, как медленно остывает раздражённый мозг, в голове становится пусто. И в этой пустоте слабо звенит «Сам виноват».       Нет, безусловно, это было логично, но, сука, больно.       К моменту, когда он уже стоял у плиты, где закипал кофе, мысли начинали менять ориентацию, принимая свои отдельные положения в плане решений. Надо было выезжать на ферму, голос Микки был спокойным, но сильно раздражённым, хотя в последнее время ничего не случалось и не грозило чем-то критичным, поэтому особо волноваться смысла не было. С другой стороны, был вчерашний инцидент, который закончился лучше, чем предполагалось в первые минуты смены обстоятельств, в этом случае мог накосячить только Фрэйзер с Банни, но они были профи. Тогда вопросов ещё больше.       От этих размеренных размышлений его отвлекает глухой удар на верху лестницы, после которого быстрые, но на удивление тихие, шаги, приближающиеся к кухне. Главная причина боли этим утром соизволила проснуться и спуститься вниз, и противя своим принципам и своей же логике на душе Рэя было спокойно.       — Рэймонд.       — Кофе?       Тренер зависает, глядя на турку в руках повернувшегося к нему Смита. Рэймонда это даже не раздражает, поэтому он спокойно ждёт ответа, продолжая держать в руках только что закипевший кофе. Колин хмурится, поправляет очки и в итоге кивает, медленно подходя ближе, начиная говорить:       — Я должен был спросить, хочешь ли ты меня убить, но если утро начинается с кофе и новой одежды, то ответ очевиден.       — Начнём с того, что я не стал бы убивать кого-то в своей кровати. — Он поднимает взгляд от чашки с кофе, сжимает челюсти и поворачивает голову к левому плечу, показательно морща нос. — Но за загривок я мог бы сделать исключение.       В голове точно была какая-то мысль, которую хотелось кинуть ещё вдобавок к тому, что уже было, но как только Рэй снова смотрит на Тренера, слова моментально исчезают, заставляя память резко вспыхнуть вчерашними ощущениями, украшая это ещё и картинами. Ох блять... Резко вздохнув, он протягивает кружку и отворачивается, чтобы промыть турку и сделать ещё порцию для себя, ведь через два часа ему надо быть на другом конце города, в идеале вообще за городом, но кофе сейчас важнее пунктуальности.       Плита издаёт возмущённый звук из-за остывшего металла турки на согретой поверхности, но Рэймонд продолжает колдовать над кофе, прибавляя газ, слыша, как Тренер передвигается на кухне, садясь ближе, внимательно наблюдая за этими манипуляциями. Он следит за этим неосознанно, но не заостряя внимание и не держа сознание в боевой готовности, даже позволяет подойти и обнять за талию, сам поражаясь тому, сколько доверия резко появилось за такое, казалось бы, ничтожно малое время. Это отдавалось приятным теплом, которое растекалось по телу, благодаря ещё и до сих пор сонному телу со спины.       — Помочь сделать перевязку? Если что, я не хотел сильно, но... — Одна рука опускается и замирает в районе тазобедренной кости, а вторая поднимается, обхватывая поперёк груди. — Звуки настолько сводили с ума, что я физически не мог отпустить.       Рэй усмехается, щёлкая переключателем плиты и отставляя турку на другую, холодную конфорку.       — В тихом омуте черти водятся?       — О, Рэй, не надо. Ты знаешь всю мою жизнь, начиная с момента, когда я первый раз в жизни посрать сходил, так что ты не можешь утверждать, что мой омут тихий. К тому же после вчерашнего это заявление особенно спорно.       — Вообще-то нет, так глубоко я не уходил в изучении твоей биографии, но насчёт последнего аргумента вынужден согласиться.       — Правильно, потому что идти «глубоко» — моя прерогатива. И я знаю, что ты закатил глаза.       — Ты не видел этого.       Тренер жарко выдыхает рядом с пластырем на загривке, касаясь губами уровня волос, забираясь снизу под свитер рукой, оглаживает перевязанный бок и потирается носом о затылок. Улыбка появляется сама собой, хоть и еле уловимая, но по ощущениям затмившая самый громкий смех в мире. От сдержанного вздоха внутри снова всё затапливает ещё не остывшим желанием, но в этот раз медленным и тягучим, которым хотелось дразнить, распалять сильнее, касаться, чувствовать полностью эмоции, тело, слышать больше звуков, которые переставали сдерживаться.       Рэй говорит, он точно что-то бормочет, упираясь ладонями в столешницу, против своей логики закрывая глаза и растворяясь в этих касаниях. Чёрт, нет, ему надо ехать, и вообще все эти нежности точно не для него, вообще это ему ни к чему, у него работа, не позволяющая личную жизнь, и-       Ощущение дыхания около уха вышибает эти мысли как из дробовика, точно попадая по целям. Сознание возвращает на пару часов назад, где натянутые нервы говорили «насрать, давай, погнали», а мозг сдавался под простую фразу «ты имеешь право на чувства».       Он разворачивается и тут же оказывается окружён крепкими и вместе с тем нежными объятьями, в которых было до ужаса комфортно и спокойно, не хотелось уйти, вывернуться отойти подальше и закрыться от людей. Хотелось остаться подольше, ещё ненадолго ухватить это самое ощущение, растянуть его на ближайшую вечность. Губы встречаются будто сами по себе, без лишней мысли или намёка, просто потому что захотелось, потому что можно. Потому что это также глубоко взаимно. Это просто какая-то идиотская сцена, где два взрослых мужика целуют друг друга без какой-либо жаркой страсти, только с теплом и нежностью, присущей только одному чувству.       Вздох получается неожиданным, но Рэй его игнорирует, потому что обычное дыхание Тренера становится медленнее и протяжнее, вызывая тревогу. Он не отпускает даже спустя десять минут, что начинает реально пугать, но Смит только широко гладит по спине, в шутку спрашивая, неужели Тренеру нравятся объятия больше секса и поцелуев, не ожидая получить в ответ вполне искреннее:       «Да. Разве плохо любить и то, и другое? Мне нравиться всё, что связано с тобой, но самыми чувственными выходят именно объятия»       Рэймонд удивлённо смотрит в неопределённую точку и тоже обнимает, намного крепче, зарываясь носом в чужие волосы, до сих пор пахнущие больницей и пóтом с нотками выхлопных газов от старенького фургона, ездящего на последнем издыхании. И вот опять накрывает этим странным чувством, когда тепло и дурацкая тихая радость разливается внутри, распирает, не зная, куда себя деть.       Они стоят так, пока Рэй не отмирает от вибрации на телефоне, отрываясь от волос Тренера, куда мерно дышал, отключившись на пару минут.       — Микки.       — Ты где?       — Еду.       — Можешь заехать за Розалинд? Ей должен понравиться сюрприз, хотя тебе не очень.       — Что случилось?       — Увидишь. — Звучит тишина. — Но я не дам тебе разгромить всё вокруг, так что нужна твоя собранность.       Рэй чувствует, как на шею, чуть ниже загривка, ложится рука, сжимает, вызывает внутри разряд, отрезвляя начинающий дымиться разум. Тело само по себе расслабляется, он даже немного опирается о Тренера, продолжая отвечать Микки, координируя следующие действия, не испытывая больше нервности, которая преследовала его последние месяцы. Если Розалинд всё-таки сдержит своё слово и запихнёт его к психиатру, то единственный транквилизатор, на который он согласен, это чёртов Тренер со своим запахом и действиями, которые действовали как снотворное на невротика с бессонницей и сонным параличом.       Телефон убирается в карман, а Рэю приходится со вздохом отлепиться, поправляя очки, под тёплую улыбку.       — Подкинешь до зала?       — Конечно.       Дорога занимает катастрофически мало времени, в какой-то момент это даже начинает раздражать, что его желания и эмоции становятся сильнее его логики, но прекращать, пока есть возможность побыть наедине, он не собирался. На прощание они вообще лишь только посмотрели друг на друга, потому что перед дверьми тусовались Карапузы, внимательно пиля машину Смита взглядами из-за произошедшего ночью. Но Рэймонду категорически не хотелось в ближайшее время знать, с какой целью они так внимательны даже после устранения всех недопониманий между ним с Тренером и самими парнями.       Но это определённо надолго... точно также как и Розалинд.       — Рэй.       — Роз.       — Микки сказал, на ферме сюрприз для нас обоих.       — Да, он звонил мне. Судя по его голосу, что-то действительно важное. Не дай бог это опять Флэтчер.       — Не упоминай эту мерзость. Если это правда он, я раскрою ему череп.       — В очередь.       — Твоя тачка пропахла другим мужиком, сомневаюсь, что ты пускаешь сюда кого попало, учитывая, что Микки в городе не...       — Ладно, ты можешь нанести первые пару ударов, но потом моя очередь. Мне тоже пришлось попотеть из-за него, за мной русские до сих пор хвостиком ходят, а босс не даёт согласия на устранение.       Короткое молчание слегка давит, но оба молчат, глядя на дорогу. Рэй всем виском чувствует, как она хочет что-то сказать, причём что-то такое, от чего его глаза опять закатятся, а шеей шевелить не хочется, даже если Колин её тщательно обработал перед отъездом. Чёрт, то, как он это делал возбуждало сильнее, если бы он встал на колени и отсосал ему этим утром, хотя по действиям можно сделать вывод, что этого сначала он и хотел.       — Да ты светишься просто. Неделя вышла продуктивной?       — Да, мы разобрались с твоими крысами в мастерской, вышли на главных заказчиков, оставили им пару подарков. — Надо было уводить разговор, пока не поздно, потому что говорить о себе ему не хотелось сильнее всего.       — Всё-таки у вас обоих должны быть яйца, чтобы подойти друг к другу с серьёзным разговором, иначе наличие только одних яиц в паре не даёт ничего хорошего. — Розалинд игнорирует этот манёвр Смита и продолжает клонить в сторону своего интереса, делая вид, что с интересом смотрит в окно. — Я делала ставку на него, что он хороший человек в отношениях. Если вы не переспали, я приду в его зал и вытяну на серьёзный разговор, прочитав лекцию о приличиях в этой стране.       — Не надо. — Боковое зрение ловит любопытный взгляд Розалинд, который очень редко удаётся уловить. — Этой ночью он был у меня. В кровати. Так что оставь его в покое, пожалуйста. Я буду крышей у их зала и всех ребят.       — Если меня просит об этом сам Рэймонд Смит, то я не буду ничего предпринимать. Но за это надо выпить. Я так полагаю то, что ты не можешь нормально двигать головой, тоже его заслуга?       Выразительный взгляд Рэя встречается непроницаемым выражением лица, после чего следует кивок. И вот теперь он точно в жопе. Но знаете, что? Он, блять, не жалеет об этом.