Хиганбана

Взошедшее солнце бросало яркие лучи в комнату, деля её на бледно-желтые прямоугольники, сквозь незанавешенное окно. Никита зарылся носом в чужие волосы, щурясь от света и прячась от него в уже родной макушке. Тимофей поерзал и смешливо фыркнул, поднимаясь на локтях и с улыбкой поворачиваясь к Легостаеву. Он держал в руке телефон с уже открытыми социальными сетями. Никита тоже приподнялся и оперся о подушки. — Кто-то уже не встаёт ни свет ни заря? — Кто-то действует на мои полезные привычки не самым наилучшим образом. К тому же, я просто не хотел тебя беспокоить. Вот и лежал. — Отмазывайся-отмазывайся. — Я и не отмазываюсь. С тобой очень приятно делить постель. Тимофей часто бросал двусмысленные фразы. Никита часто не знал, в каком контексте их понимать. Но верными считал обе формулировки. Тимофей уже не раз говорил, что Никита в буквальном смысле ведёт себя, как кот, хотя раньше свято верил в то, что оборотнические замашки на характер и поведение не влияют. Зверев не может подняться, когда Никита его обнимает или лежит на нем, его постоянно надо кормить, даже иногда мурчит, когда его касаются - и все это является буквальным пересказом слов Огненного волка. Но касаемо мурчания Никита твёрдо утверждает, что прежде такого не было, и все списывает на то, кем Тимофей для него является. Зверев не возражает насчёт такой трактовки. Пришло уведомление. Никита сначала проверил свой телефон, экран которого не загорался, а затем перевёл взгляд на телефон Тимофея. Зверев мгновенно напрягся, вперившись в экран. Никита осторожно подвинулся, проверяя, даст ли Зверев ему посмотреть, и, когда тот не отодвинулся, подсел ближе, обнимая своего парня со спины. Он положил подбородок ему на плечо, сцепив руки на чужом обнаженном торсе, и присмотрелся к телефону. Экран уже заблокирован, но на нем все ещё всплывали новые сообщения. Димка: Эй, ты, может, уже сподобишься нам ответить?! Мы места себе все не находим! Тим, мы правда ничего не говорили, какая разница, волк ты или нет? Мы уже не раз тебе твердили, что нам без разницы, какой ты родословной! Карина: Возвращайся скорее. Мы все тебя ждём! Ответь хотя бы, чтобы мы были уверены, что с тобой все в порядке… Отец: Тим, перезвони, пожалуйста, я переживаю. Никто тебя не осуждает и не станет осуждать. Если что, приезжай домой. Тебе здесь всегда рады. Никита увидел, что Тимофей немного подрагивает. На включённый дисплей упала сначала одна капля, затем ещё. Легостаев потянул Тимофея назад, оперевшись о спинку кровати и уложив Зверева сверху. — Почему ты их игнорируешь? Тимофей повернулся набок, не слезая с Никиты, и отложил телефон на кровать. Он рассеянно смотрел на него, а затем вздохнул. — Не хочу ставить их под удар, — тихо ответил Зверев. — За мной идёт охота. Если я буду рядом, перепадёт и им тоже. Никита отчасти понимал. Понимал, когда из-за одного тебя, из-за твоих проступков и действий страдают все, кто тебя окружают. Тебе пытаются помочь, а затем получают такие раны, которые не всегда могут залечить. Пытаются помочь, а в итоге делают хуже именно для себя, а тебе остаётся лишь смотреть. И чувствовать отчаяние вперемешку с бессилием, изнутри разрывающие на части. — Но тебе все равно придётся вернуться, — подметил Никита. Он подставил руку, на плече которой лежал Тимофей, и начал ласково водить кончиками пальцев по голове Зверева. — Война с Огненным Змеем близится с каждым днём, и ты вряд ли останешься в стороне. Да и не захочешь. У тебя есть семья и друзья, которые всегда готовы тебе помочь. Не отстраняйся от них. Тимофей неуверенно поерзал, окончательно перевернувшись на спину. Хотел что-то сказать, но не проронил ни слова, и Никита продолжил. — Ты же видишь, что все беспокоятся. Это наверняка не первый раз, когда тебе приходят такие сообщения. Всегда прятаться в тени не выйдет. — Я понимаю. Но как мне им сообщить? «Привет, все в порядке»? «Я жив, не беспокойтесь, не факт, что скоро, но буду»? Я не знаю, с чего даже начать! Да и как они отреагируют на мою историю? — В любом случае, хотя бы сообщи, что тебе ничего не угрожает. Так им хотя бы станет легче. — Они попросят приехать… — Скажи, что ты сейчас живёшь заграницей. — Ага, а как я там оказался? — А тут уже получается складно - бежал от ордена. Как созреешь, тогда правду и расскажешь. И нет проблем. Тимофей поднялся, освобождаясь из кольца рук, и позволил себе улыбнуться. Никита решил ещё недолго поваляться и растянулся на всю кровать, чем вызвал у Зверева ехидный смешок: — Ты так и собираешься пролежать весь день? — Тимофей исчез на кухне. — Ты попал прямо в точку! — громко бросил Никита вслед. Никита уже мог с твёрдой уверенностью заявлять, что от Зверева пахнет не только костром, но и другими необычными примесями. К примеру, среди дыма Легостаев с легкостью угадывал аромат крепкого молотого кофе, чувствовал даже нотки своего одеколона, который с Тимофея словно не смывался. В особые моменты запах горящего усиливался, в другие Никита чувствовал лишь отголоски. В этот букет периодически добавлялись новые цветы, расцветающие каждый в свой сезон. Родители Никиты уже были дома, поэтому слишком часто заявляться к Тимофею с ночевкой не выходило - надо же было хотя бы ради приличия иногда оставаться в своей квартире. Учеба, практика, общение с родственниками и друзьями, ночные патрули с пардом - все это отнимало время. Но Тимофей ни разу не упрекнул Никиту в недостаточном оказании внимания. Он просто понимал, что Легостаев и так постоянно куда-то носится, а когда они оставались вдвоём, смеялся, что у того ещё есть силы что-то делать, если оборотень тут же не падал на диван. Никита, сам того не заметив, минут пятнадцать провтыкал в потолок и даже чуть не уснул ещё раз. Легостаев все-таки заставил себя встать с постели и направиться вслед за хозяином жилья. Проходя мимо стеклянного декоративного столика, стоящего в углу у стены, Никита краем глаза увидел стопку бумаг и остановился. Часть исписана, часть ещё не тронута, рядом чёрная гелевая ручка. Никита повернулся, с любопытством заглядывая в содержание листов. Тимофей остановился на входе. — Не трогай, пожалуйста, — негромко попросил он. — Я ещё не закончил. Если ты мне все перемешаешь, то я буду твоей кровью все начинать сначала. Никита тут же послушно отошёл. На бумаге, испещрённой вспомогательными линиями, аккуратным почерком были выведены ноты. Большая часть смазалась, частично стёрта, но все ещё читалась вполне разборчиво. Ну, наверное, для музыканта - лично Никита совсем ничего не понимал. — Ты пишешь, что ли? — изумился Легостаев. Тимофей печально улыбнулся и убрал руки в карманы. — Когда уж совсем нечего делать. К тому же, я давно её начал. Просто из-за неопытности все варианты приходится проверять на практике, вот и сижу на одной работе. — Ты так стараешься ради неё. — Это… — Тимофей неловко прокашлялся. — Для мамы. У Никиты больше не возникло вопросов. И сейчас, сидя за прямоугольным столом в просторном конференц-зале, его голова не была забита лишними мыслями. Кроме него здесь присутствовало всего десять с лишним человек. Представители старейшин, важные персоны и другие особые члены парда, к которым относился и сам альфа. Артур Багадиров сидел во главе стола, и перед ним лежала новенькая папка с файлами. — Зачем позвал, вождь? — недовольно осведомился один старик в строгом чёрном костюме. — У меня ещё встреча сегодня, мне и так пришлось ее перенести на более позднее время. Не хотелось бы переносить второй раз. — Есть одна проблема, которую нам необходимо обсудить. Недавно наши патрули засекли подозрительных людей на улицах Санкт-Эринбурга, — Артур поднялся и стал доставать из папки листы, а затем начал раздавать их участникам собрания, проходя мимо каждого. — Поскольку к нашим делам это не имеет отношения, я дал разрешение на сообщение об этом Королевскому Зодиаку. Магический круг сумел распознать некоторых и, проведя расследование, получил более точный результат. Артур сел на место, ожидая, пока все ознакомятся с документами. Никита осторожно выудил из полученного файла несколько фотографий, внимательно рассматривая все снимки. На них были изображены несколько человек, мелькающих на улицах. В дневное время, ночное, вечернее. Легостаев нахмурился и взглянул на дату, записанную в углу. Улицы не менялись, а вот дата всегда была разной. Артур оперся руками о стол. — Королевский Зодиак просмотрел камеры и обнаружил, что эти неизвестные являются Огненными волками. Патрули засекли их подозрительное перемещение с неделю назад. Похоже, они тоже занимаются какими-то поисками. Не исключено, что Тимофея Зверева… Никита похолодел. Так значит, Огненные волки пробрались в Санкт-Эринбург и свободно перемещаются по улицам города. Неужели они догадались, что Тимофей прячется здесь? —…Поэтому нам нужно найти паренька раньше, чем орден Огненного Дракона. Иначе дела обретут весьма скверный оборот. Я готов выслушать и определить с вами планы дальнейших действий. Пошло обсуждение. Никита лишь изредка вставлял предложения и уточнял некоторые детали, пусть и немного, но участвуя в дискуссии. Запоминал и отмечал у себя в голове места, где объявились враги. Театр, неприметные жилые кварталы. Даже около центра засветились. Они рыскают по всему городу! Если им все-таки взбредёт в голову проверить квартиру ещё раз… Надо предупредить Тимофея об этом. Чтобы он был начеку. В том, что при готовности Зверев сумеет постоять за себя, Никита практически не сомневался. Практически - потому что неприятель вряд ли не усвоил свой урок с первого раза. —…Никит, — позвал Артур. Альфа приподнял голову. — Останься ненадолго, пожалуйста. — Багадиров кивнул остальным. — Остальные свободны. Не смею больше вас задерживать. Благодарю за внимание. Никита проследил взглядом за уходящими членами Парда и, когда все покинули зал, настороженно повернулся к вожаку. Адвокат неторопливо подошёл к нему и оперся спиной о стол, скрестив руки на груди и посмотрев на Легостаева сверху вниз. Альфе стало не по себе. — Ты сегодня какой-то напряженный, — сказал Артур. — Не из-за этого ли пропавшего парня? Никита сглотнул, стараясь не показать свою тревожность. — Я просто его знаю. — Мне это известно. Но отчего-то мне кажется, что ты что-то скрываешь, — увидев, что Никита напрягся ещё сильнее, Багадиров вздохнул и покачал головой. — Я не стану лезть к твоим скелетам. Каждый из нас имеет право хранить тайны и секреты. Но пойми, что рано или поздно все спрятанные кости становятся обнаруженными. И при разных обстоятельствах их раскрытие приводит к разным итогам. — К чему вы ведёте? — Если ты знаешь, где Тимофей, лучше бы сказать об этом сразу. С дружеской точки зрения это облегчит тебе жизнь, да и твоему товарищу тоже. Его обеспечат лучшей охраной. С политической - пард предстанет перед магическим кругом Первородных в лучшем свете. — Артур склонил голову набок. — Но тебя, наверное, как и весь Пард это не особо волнует. Мы же считаем себя отдельной прослойкой общества. — адвокат вздохнул. — Никит, тебе не удастся защитить Тимофея в одиночку. Я же знаю, что скорее всего ты именно это и собираешься сделать. Никита хотел уже возразить, но тут же его осенило. Артур иногда делился с ним методами допроса, так, для будущего. Легостаев на эту удочку не поведётся. — Я не могу защитить его, не зная, где он находится, — произнёс альфа и отвёл взгляд. — Но я хочу найти его не меньше вашего. Артур сначала не сводил с Никиты пристального взгляда, но затем поднялся и поправил свой пиджак. — Как бы ни было на самом деле, — задумчиво протянул он. — обстановка накаляется. Будь осторожен. Никита был уверен в том, что вожак обо всем догадался. Наверняка чувствовал чужой запах, наверняка понял, что всё Легостаев уже давным-давно знает. Никита не удивится, если вскоре обнаружит за собой слежку. Не удивится, если увидит рядом с домом Тимофея патрули. Он и отсылать их не станет - пока на улице бродят Огненные волки, перестраховка лишней не будет. Но шторы закрывать они будут. Личное пространство надо уважать, извините. Никита не скрыл от Тимофея этого разговора. Зверев первое время помолчал, обдумывая услышанное, но потом все-таки решил, что все это вполне оправданно. На новость об Огненных волках тоже отреагировал сдержанно, безо всяких проблем, но Никита видел, что ещё немного, и он словит очередную паническую атаку. Панические атаки не проходили. Повезло, что Тимофей, если чувствовал, теперь заранее о них предупреждал. Поэтому Никита старался помогать уже более нормальными и традиционными способами. Антидепрессанты и успокоительные использовали только когда приступы случались чаще, чтобы Тимофей мог в скором времени обходиться без них. Поэтому все налаживалось. Никита сразу слышал музыку из-за дверей квартиры, стоило оказаться на пороге. Тимофею всегда нравилось играть что-то драматичное, поэтому спрашивать, все ли в порядке, Легостаев уже перестал. Однако мелодии становились все мрачнее и мрачнее, и оборотень уже всерьёз забеспокоился. Когда он вошёл внутрь, Тимофей даже не оторвался от своего занятия. — Тим? — Никита подошёл со спины. — Что за траур? Тимофей запрокинул голову, чтобы видеть Легостаева. — Траур? Тебе не нравится? — Мне нравится все, что ты играешь. Но я уже давно понял, что в каждой композиции есть скрытый посыл. Тимофей усмехнулся и встал, закрывая крышку рояля. — Скрытый посыл пусть и есть в каждой композиции, но я же не буду всегда искать что-то под настроение. Я не виноват в том, что в основном ноты подобраны под материнский вкус. Никита широко зевнул. Тимофей с улыбкой подставил ему плечо, но Легостаев упрямо повёл его к дивану. — Я нормально лечь хочу. Тимофей рассмеялся. — Я-то тебе зачем тогда? Тебе же будет неудобно. — У тебя на коленях лягу. Из тебя выходит очень удобная подушка. — Но подожди! Я же тогда не встану потом! — А тебе куда-то надо? По-моему, у тебя не было никаких планов. А у меня на тебя они есть, и их, поверь мне, очень много. Никита уложил Тимофея на диван и положил голову ему на грудь, уже потянувшись к его шее. Шея Зверева означала для Никиты финишную прямую: стоило до неё добраться, хотя бы дыханием, и Тимофей уже сам не станет его прерывать. Не сможет и не захочет. Легостаев ещё в их первый раз до этого додумался. Но сейчас Тимофей его легонько отпихнул, поднимаясь на ноги. Никита состроил обиженное лицо, и Зверев прыснул. — У меня есть для тебя кое-что. Посиди тут, если так вставать не хочешь, я все принесу. Тимофей направился к выходу. Никита плавно соскользнул с дивана и заинтересованно пошёл следом. — Я заинтригован. — Нетерпеливый кот. Они пришли в материнскую комнату. Тимофей прошёл к знакомому стеклянному столику, и Никита тут же увидел несколько листов, испещрённых нотами. Память работала на отлично и мигом подкинула картинки из прошлого. — Ты же говорил, что это композиция матери. — Никита подошёл вплотную, с недоумением глядя на рукописи. Тимофей сел на кровать позади него. — Ну не мог же я тогда сказать, что она для тебя. До Никиты не сразу дошёл смысл сказанных слов. А когда дошёл, он ошеломлённо распахнул глаза. Он бережно, как дорогую драгоценность, взял бумаги в руки, осторожно перебрал один лист за другим. Ничего не смазано, все аккуратно. Похоже, в тот раз Никита наткнулся на черновики. — Их целых две… — шокированно пробормотал Легостаев. — Да, пришлось заморочиться, чтобы их написать, — Тимофей лёг спиной на постель. — Первый раз сочинял, все такое. Позже сыграю тебе одну. Никита все ещё как во сне положил бумаги обратно, затем повернулся к Тимофею. Зверев пронзительно смотрел на него, и в его глазах читалась легкая нервозность. — Так ты что… — Тимофей неопределенно махнул рукой. — Тебе нравится, нет? — Спрашиваешь ещё! — Никита плавно опустился рядом. — Это же просто невероятно! — Никита повернулся набок, заглядывая любимому в глаза. — А когда я послушаю вторую? Почему ты хочешь сыграть одну? — Какой ты любопытный. Ты меня даже не поблагодарил. Никита мгновенно, даже не позволив договорить, утянул Тимофея в поцелуй. Зверев расслабился, и Легостаев прошептал: — Не волнуйся. Поблагодарю я тебя как следует. Когда Никита позже слушал первую композицию, то постоянно, как только она заканчивалась, просил переиграть. Когда Тимофею это надоело и он уже порядком устал, Никита все-таки уговорил его сыграть последний раз, чтобы сделать запись на диктофон. Тимофей не сказал, когда исполнит вторую, да вскоре Легостаев и сам про неё забудет. Никита даже не предполагал, что не услышит её вживую. Не предполагал, что вторая мелодия не являлась обычным подарком, ведь пока не ведал, что она разительно отличалась от первой. Первая композиция писалась медленно, растянуто. В каждую строку вместе с чернилами вписывались чувства, повседневность. Мир, спокойствие и жизнь со счастливым концом. А когда Никита поймёт, будет поздно. Когда поймёт, это место будет полыхать огнем.