***
По пути юному писателю удалось заглянуть в книжную лавку, присмотрев себе в прочтение рукопись. Домой он воротился лишь к позднему вечеру. — Александр Христофорович..? — неожиданное появление гостя в общей гостиной застало его врасплох. — Добрый вечер, Николай Василич, — оставив своё созерцание чего-то за окном, полицмейстер повернулся к вошедшему и со скептическим прищуром продолжил: — Вам не удалось сегодня свидеться с приезжим дознавателем? В сознании моментально проявилась картина утренней встречи, заставившая что-то в груди затрепетать от воспоминаний. Николай принял решение сначала узнать, к чему такой интерес, и только после лгать или говорить правду: — Почему вы интересуетесь? Что-то произошло? Прекратив нервно вымерять гостиную шагами, Александр Христофорович вдруг резко остановился: — Пока ничего, но я уверен, не к добру здесь приезд следователя, — он отвёл взгляд в сторону, — не к добру… — Так разве он не по делу обескровленных дивчин сюда прибыл? Лицо полицмейстера выразило такое удивление, будто он впервые услышал эту новость. — Вам-то откуда это известно? — вновь этот скептический взгляд. — Александр Христофорович, уже вся деревня на ушах стоит. Трупы-то все видели, хоть вы их и скрываете. И Тесака поблагодарите, если бы не он, все бы так и сходили с ума. Выдержав продолжительную паузу, полицмейстер снова продолжил: — Жить он у меня отказался… — О чём вы? — юноша, собиравшийся проследовать к себе, вновь обернулся к собеседнику. — Да жить он, говорю, отказался у меня. Видите ли, в гостинице ему привычней, — подражая голосу следователя, продолжил полицмейстер. — За ним бы проследить, чего он тут удумал. Да только как? Если ж… — Николай только собирается произнести прошедшую на ум идею, когда Александр Христофорович разворачивается и удивлённо-радостно произносит: постойте-ка, Данишевские! У них его и поселим, и под присмотром будет и не учудит ничего без моего ведома, — мужчина поспешил удалиться из комнаты, одобрительно хмыкнув себе под нос. И вот такую привычку — расхаживать в общей гостиной и рассуждать вслух, полицейский имел уже довольно долгое время. На пути в спальню преград больше не оказалось, но Гоголь всё равно воровато оглянулся перед тем, как войти. Присев на край кровати, он предвкушающе глянул на обложку, раскрывая купленную книгу. Она казалась совсем простой, да и название имела неброское, но вовсе не это заставило Николая приобрести её. Внутри находился маленький кусочек пергамента, выпавший в момент, когда он, находясь в лавке, взял её в руки. На листке, края которого были обуглены, красовалась нацарапанная чернилами надпись: «ВЫ ТОЖЕ ИХ ВИДИТЕ?». Дверная ручка дёрнулась, пугая юношу. — Войдите. Дверь не открылась. Напрягшись, Николай закрыл книгу, убирая её под подушку. Ручка вновь дёрнулась, словно кто-то пытался открыть дверь. И снова, и снова. Дверь приоткрылась, но рукоять продолжала двигаться и, лишь коснувшись стены, замолкла. В комнате было достаточно темно, а в открывшемся сейчас виде в коридор и вовсе царил непросветный мрак. И это всё напомнило Николаю Васильевичу тот самый вечер. Взяв со стола свечу, он направился к двери, поспешно закрывая её и прижимаясь спиной, боясь, что кто-то с той стороны сейчас мог её со всех сил толкнуть. Прислушиваясь к звукам за дверью, а точнее к их отсутствию, Николай прикрыл глаза. Холод за спиной вынуждает юношу отпрянуть. Ледяные руки протягиваются к нему сквозь закрытую дверь, а затем и блёклый образ омертвлённой девушки является его взору. Хладное тело приближается, удерживая юношу на месте. Прошло уже много лет, когда её облик впервые пришёл к нему. Со временем Николай свыкся и уже почти не пугался при виде жутковатой внешности призрака. Зачастую она просто отражалась в зеркалах, как бы напоминая о своём существовании, но только в двух из этих визитов призрак девушки приходил к нему лично. — Берегись, — вновь начала она гнусавым голосом. Но дверь с резким шлепком распахивается, и безликое тело растворяется в воздухе. «Багрового Пика», — продолжилась фраза, возникая отголоском воспоминания в сознании Гоголя.Действие первое.
25 мая 2022 г. в 05:02
Николай Васильевич не спешил, спускаясь с деревянной чуть поскрипывающей лестницы. Большая кипа бумаг в его руках перегораживала взору вид под ногами, он то и дело успевал схватиться на последних ступенях пролёта за перила, как за опору. Упасть сейчас было бы крайне неприятно. Не сейчас, когда наконец завершённое произведение в его руках.
Ещё пара мгновений, и его повесть выйдет в свет. Эта мысль, волнуя своим столь скорым исполнением, невидимой силой заставила прибавить шагу.
Только вот не успевает Николай пробежать и дюжины шагов, как неловко спотыкается о кого-то впереди себя, роняя исписанные листы. Те с тихим шелестом усыпают деревянный пол, а сам юноша глядит в изумлении. От осознания собственной неуклюжести алым румянцем покрываются щёки, и он рассыпается в извинениях, торопливо собирая разбросанные листы.
Незнакомец пред ним уже было хотел отчитать парня: приподнял брови, взглянул с высокомерием на что-то бормочущего юношу. Да только не успел вымолвить и слова, как увидел безропотный взгляд сапфировых глаз.
Николай так и остался сидеть, испуганно глядя на мужчину.
— Вы, голубчик, повнимательней прежде будьте, не то поранитесь ещё, — незнакомец был вежлив, в его речи проблёскивал особый оттенок мягкости, не свойственный таким личностям. Гоголь был уверен, что перед ним не из простых смертных господин. Уж больно аристократичен и красив он был. — Вы писарь?
— Го-Гоголь–Яновский Николай из Т-Третьего отделения, — принимая протянутую руку и чуть заикаясь, пробормотал писатель.
— Ну что ж, господин Гоголь, теперь по закону жанра я обязан помочь Вам, — взяв груду рукописных листов, мужчина направился к выходу. Николай двинулся следом, пристраиваясь рядом с ним.
— А Вы из столицы? — восстановив дыхание, спросил юноша.
— Так точно, господин Гоголь. Дознаватель из Петербурга, Яков Петрович Гуро.
Николай слышал о приезде дознавателя. Слухи в деревне разносятся с невероятной скоростью, а уж обыкновенные новости так и того быстрее. Правда, ожидал он увидеть какого-нибудь дородного мужика с остекленевшим взглядом, вечно что-то жующего и бессовестно глупого для своей профессии.
Оказалось, он весьма ошибся. Гуро был очень внимателен и остроумен, имел довольно стройную и даже изящную фигуру. Алое пальто отлично подчёркивало телосложение и буквально кричало о том, чтобы на его обладателя скорей взглянули и восхищённо ахнули. Прав Николай был лишь в его страсти к еде, но, по словам самого следователя, лишь в рамках здорового образа жизни.
Подойдя к бричке, Николай Васильевич неловко поблагодарил за помощь дознавателя, стараясь спрятать лицо за тёмными волосами.
— Надеюсь на скорую встречу, Николай… как Вас по батюшке?
— Васильевич.
Гуро изменился в лице, словно отчество писаря ему говорило о большем, чем полагается.
— Надеюсь на скорую встречу, Николай Васильевич, — и что-то внутри писателя перевернулось, вызывая чувство непонятной теплоты. Захотелось глупо улыбнуться и вновь ощутить тот ласковый взгляд, что подарил ему Яков Петрович.