Черно-серые линии

       Гале первые час-два не спалось, все ждала пока муж из дому побежит. Всю ночь гадала о новых увлечениях его… Куда собрался? К кому? Наверное, прогулялся бы и вернулся — в пустую петушится. Вопросы хотелось те задать громко, хоть горло сорвать, но ответы получить. Ну, пока никуда не рыпается, на душе спокойно. Вечно это продолжаться, пока ссоры меж ними, не может. А ведь вдвоем так уютно и спокойно… За эти дни вражды прекрасно научилась ценить время вместе. Всем бы такой навык. Надо надеяться, и остальные Собакины рано или поздно его переймут на себя.        Галя, несмотря на ссоры те, относилась к мужу со всей нежностью. Любовь всегда была, но сейчас приносила она боль. Думалось, вот-вот он встанет, и все будет как прежде. Ну зачем надо было говорить! Теперь до конца дней своих будет корить себя. Смолчала бы лучше… И вместе с тем, мысля вынашивать до конца все ещё не посещала. Ни при каких обстоятельствах. И уж если придётся с Нилом попрощаться — лучше это, чем портить жизнь иному человеку.        Вставать не желалось, и даже двигаться страшно. Однако, все ж рано или поздно, но Собакин проснётся. И он уйдёт… Благо, хоть Семочка отказался следовать за ним. Может быть, ещё не понимает, что папа желает пропасть насовсем. Как бы то ни было, бежать не выйдет. Скорее бы эти эмоциональные срывы закончились. Как будто не Галя беременна, а супруг ее. — Сколько времени? — внезапно спросил Нил, отрывая от размышлений, от легкой дремоты. Девушка глаза открыла, окончательно осознав, что уже не спит. Первые лучи солнца слегка слепили Собакину, очнулась она резко, а от того выглядела, словно Нилу улыбается. — Наверное, часов десять, — шепотом, таким сладким и манящим, что спать хочется все больше, отвечала. Самой себя слушать приятно. — А чего? Забыл из дому побег совершить? Проспал? Так лежи ещё, коли на работу не надо.        Нил посмеялся, вплотную прижавшись к животу женщины своей. Ей сталось даже чутка щекотно. Снова желалось думать, что его поведение — замечательный знак. Не кричит, об изменах никаких не сообщает. Хочется верить, все ещё наладится. Не в пустую ж они столько вместе прожили. Есть же что-то сердечное меж ними? — Я останусь тут до того момента, пока убийство не будет совершено тобой… Не могу ребёнка оставить. До последнего, если надо, рядом буду, — Нил скромно сознался, но, все же, принялся подниматься. Действия те были неприятней слов — уйдет скоро. Осторожно он сел, без резкостей, и никуда не спеша. — А с приятельницей я все ж встречусь сегодня. — О ком ты? — Галя в мгновенье стала бодрой. Самообманом, думается, были мысли, мол, следы поцелуев ненатуральные. Или же опять чего удумал. Чушь спросонья, вероятно. Либо же ни к какой знакомке не собирается, только воду мутит. Сложно уж понять, во что хочется верить, и как есть наяву. Правду знать тоже не хочется. — Ты знаешь ее… Но, впрочем, роли это никакой не играет. Мы погуляем по парку, да и все. Не думай о срамоте различной… — Как же не думать, когда ты домой возвращаешься с кровоподтеками? Она тебе сделала? — Какое дело? — сказал он угрюмо. Благо, браниться пока не настроены. Гале подумалось, что муж вспоминает страсти, пленительное тело той, с кем изменял. — Довольно об этом. Я не знаю, что она хотела показать этим. Не нужно день с горестей начинать.        В чем-то он и был прав. Меньше знаешь — крепче спишь. Во всяком случае, надо искать плюсы в ситуации. Одначе, теперь уж ясно, что это сделал не Юрка. Или, может, все же, Нил желает, чтобы так Собакина думала? Нет. Не верится. Пока своими глазами измену не узрит — будет считать, что все это обман. Надо надеяться, боле он налево не пойдёт. Пусть даже кратко, одного лишь поцелуя Гале узреть было достаточно, чтоб уличить избранника в неверности, во всяком случае. В этом он «признался». Если сердце от другой трепещет — любви, значится, меж ними боле нет. Ненадолго это, желается верить…        Наблюдала полутра как Нил прихорашивается, словно желая выглядеть пред подругой своей покраше. Для Гали, к сожалению, никогда так не старался. И все же, загадочность эта сбивала с толку. Не может ли опять врать? Очень плохо, что настолько сильное недоверие меж ними. Ситуация из отвратнейших. Сияющий, словно сотни звёзд его осыпало, Нил квартиру покидал. Мальчишки следом за ним — в школу. Надо полагать, хоть Сёме стоило после столь бурной ночи остаться дома. Поздно Галя спохватилась. Он и не выспался, вероятно, даже сегодня.        Неизбежно было все происходящее, а принимать все еще сложно. Время, когда желалось хоть кого-то под боком иметь пропало. Фрося, что ныне не отсутствовала, боле не воспринималась как человек, с кем стоило бы обсуждать проблемы личные. Девчонки с работы… Нет, они сильно холодны. Наговорил бы ей кто-нибудь из них всякого… А Галя, в состоянии потерянном, обязательно повелась. Нужно тоже вернуть общение с кем-то на стороне, как это было с Элиной. Никак иначе… Без него сразу на душе томление и тоска. Сразу хочется вырвать все свои чувства, да обратно не возвращать. Без них было бы полегче. По крайней мере, в сравнении с происходящим так думается. Очень горько, что и в дружбе она моногамна — замену Маше не нашла. Не искала даже, надо уточнить.        Вскоре в дверь постучали. Рыпаться, бежать открывать или еще чего, совсем Собакиной не желалось. Вероятно, кто-то из мальчиков забыл чего-то. Ключи думается, если зайти не могут. Ефросинья Павловна ближе к дверям, и она, кстати сказать, не беременна. Так что, Галя решила остаться в постели. Сегодня выходной, а значится, можно никуда не спешить. Нил даже намекнул ей, что волноваться ни о чем не стоит — вновь приняла это за хороший знак.        Однако же, старушка Собакину вскоре окликнула. Зачем — трудно сказать. Галина ничего не разобрала. В кой какой степени она, за прожитые вместе годы, меньше стала понимать чувства мужа к бабушке. Пропало это желание мести, ей Фрося плохого вовсе не сделала. Тем не менее, общались они достойно, друг друга уважали. В отличие от Нила, конфликтов не имели. Была бы и супруга Нила такой же вспыльчивой — давно квартиру две семьи разнесли. Взрывной характер в их случае, как заметно — погибель.        В комнату пожаловала не одна лишь Ефросинья Павловна, а под руку с некой девочкой. Надо отметить, что Гале гостья оставалась неизвестной. Надо было запереться, чтоб никого не водила… Да и чего это за поведение? К кому? Застав Собакину не в лучшем виде, заспанной и неопрятной, женщина чуть отошла назад, чтоб из-за двери на нее не глядеть. Культурный жест, надо отметить. Настолько внезапным было их появление, что Собакина замолчала. Они все замолчали, словно кто-то только что умер. — Это к вам, — спустя минуту, а по ощущениям гораздо больше, выцедила Фрося, попутно чуть толкая девочку. Чужие дети уже дома! — Кто это? — Галя потерла глаза, собрала спутанные и напоминающие паутину над печкой, волосы. Может, чуть погодя и узнает в крохе знакомку… Маловероятно. Предчувствие лишней в стенах. Откуда? Если только с работы, да зачем ей в квартиру являться? Тем не менее, иного оправдания происходящему нет. Решил какой-то родитель отдать ребенка на воспитание, позабыв о доме малютки. Сейчас милиция, заявление, слезы малышки. — Ко мне? Вы уверены? — Не к вам лично… К Нилу, — ещё чуть внутрь ее подтолкнула. Девочка смутилась, да сложив руки за спиной, взглядом точно просила бабушку остановиться. — Спросила ее родственница ваша ли, отвечает — да. — Ефросинья, нет! — едва ли могла она вспомнить родных его, а уж, тем паче, таких юных. Прежде не видала, и муж ее бы уведомил. — Это опасно, всех подряд домой пускать. — Я разве могу малолетнюю на пороге оставить? Выставить? Вашего рода не знаю. Извините, растерлась чутка, не подумала… — Ефросинья, нет! — повторила она, только совсем иным тоном речи — менее боязливым. Видно, опять же, гормоны в ней покоя не давали — сама себе перечит. Старушке осталось лишь развести руками, в попытке понять мадам. Чего желает та — неясно. — Придет, решим. Но впредь не делай так…        Старуха то ли ойкнув, то ли вздохнув, от комнаты побрела, тихо волоча тапочки по полу. Впервые этот звук не напрягал, избавляться от него не хотелось — страшно наедине с маленькой оставаться. Надо бы попросить Фросю вместе разговор втроем повести, да неудобно то и трезвого смысла лишено. И правильно, думается, поступила Ефросинья, и при том, довольно неразумно. Хотела помочь, да вызвала истерику. Да и Галю понять можно — невесть кого в покои ведут. При том, учитывая, что Нил какие-то тайны имеет, совсем неприятная ситуация создаётся. Думалось уж Собакиной, скоро с ним голову потеряет. Как же скорее хочется эти смутные дни позабыть, переместиться в будущее, где о них вспоминаешь, забавляясь. Кратко сказать, плохо она себя чувствовала.        Девочка застенчиво от двери к середине комнаты побрела. Галя сразу заметила ее низкий рост, и сделала выводы, что та совсем малютка. Снова образовалось молчание. Обоим было крайне неловко.        Гостье на вид не больше четырех, но выглядела она довольно ухоженно. Думается, для такого облика нужно много времени уделять: купать, хорошо кормить и одежку гладить. Густые русые, совсем не походящие на Нила, волосы были собраны в длинную косу — и за головой ее очень хорошо, соответственно, отец с матерью следят. Думается, никто никогда не стриг ее — красота до поясницы. Этому можно было бы позавидовать. Однако, Гале думалось, нисколько она не связана с мужем. Одни глаза, разрез их, чуть походит на его. А в общем… Совсем уж они различные. Но, надо полагать, всякое бывает. Дальняя, наверное, родственница. А может, вовсе не родная. — Здравствуй, — наконец Галя справилась с копной, туго запутав на макушке. О своей, глядя на чужую, мгновенно позабыла. — Ты одна сюда пришла? — в ситуации той странно было абсолютно все. Не знала Собакина, чего у неё стоит уточнить в первую очередь. — Нет, папа привёл, — ответила она совсем безразличным тоном, медленно шагая по комнате, попутно очерчивая невидимую линию на стене и разглядывая детали. Уверенный в себе, как заметно, ребенок, но воспитанный. — Он сказал, я теперь тут жить буду.        Галя, глядя как девочка изучает новые окрестности, опешила. Вот это дела! Вот это новости! Все ж, ее предположения были верны. Значится, недобросовестные родители решили избавиться от ребёнка. Одначе, почему Фрося представила ее родственницей Нила? Не помнила она, чтоб за пять лет их брака чего-то о ней слышала. — Как ты сюда пришла? — Галя, почему-то совсем не напрягаясь, глядела как она к окну лезет. Продолжала задавать вопросы невпопад. Эмоции через край, да они тормозят к действиям. Они же и не дают трезво оценить ситуацию. Закрыто, благо — вспоминала она об окне. Не выпадет. — Почему папа к нам привёл, а не к кому другому? — довольно резкие слова, но из-за тона речи, по которой сразу ясно, с кем диалог ведется — совсем умилительно звучит. В целом, это то, чего стоило бы узнать в первую очередь. Наконец с мыслями собралась. — Так тут у меня второй папа, — девочка к стеклу прижалась щекой, точно вход в парадную выглядывая. Ждёт пока Нил зайдет? — Второй? Почему у тебя их двое? Как кого зовут? — Первого — папа. Второго, мне сказали, Нил. — А маму? Вторую маму….? Не пойму что у вас за семья такая… — Мама одна! — Как зовут? — Мама, конечно же.        Ничего нового не удалось разведать. Печально, однако, что так бросили ее. Стоило бы хоть каплю подготовить к внезапной и ранней сепарации от родителей. Хотя, может быть, те не желали свою личность раскрывать. Эта уверенность, утвердительность в ответах, Галю забавляла. Весёлого в происходящем, разумеется, мало. Значится, даже неизвестно к кому обращаться. Милицейские одни помочь смогут. Жалко малышку… А как ещё? Нужно найти нерадивых, и возложить на них какую-то ответственность. Это ж преступление. Остаётся надеяться, Нил знает девчонку. Но… не может быть он ее отцом. Явно не может. — Папа ушёл, — четко объявила маленькая. Его под окнами, можно сделать вывод, ждала. — Надеюсь, скоро вернётся. Пока у вас подожду… — Ты ж сказала не воротится? — все ж старалась она выжать из девочки всевозможное. — Он сказал, будет сюда приходить, меня навещать. Папа все-таки!        Галя совсем побледнела. Кто она? Что за кукушки ее подкинули? При том, так бесцеремонно. Никаких предпосылок к подобному итогу не было. Гостья, надо сказать, оставалась спокойной, точно зная, что за ней вернутся. Словно ее не бросают, а отправили погостить — себе противоречит. Маленькая еще, обмануть, надо полагать, просто. Но, тем не менее, ну не походит она на ребенка, коего могут бросить. Уверенна она в себе, ухоженная и, судя по сему, залюбленная. Кто-то решил подшутить над Нилом, вероятно, да прогадал, что дома его пока нет. А зачем жене нервы трепать?        Однако, если все ж кто-то решил поглумиться над Собакиным — это к лучшему. Быть может, «дочка» в чувства приведет, да поймет он, что в Галиной беременности не нуждается. Кстати сказать, приятное совпадение, учитывая недавние размышления ее. Тут и она успеет чуть за ней походить, представить на месте девочки своего ребенка… Мурашки по коже от сих мыслей. Совсем такового будущего не желается. — Как тебя зовут? — Галя все ж, пока не позвала милицейских, задалась вполне очевидным вопросом. Пора бы уж узнать такую важную деталь. Первичный осмотр провела, теперь нужен и основной — залезть куда-то внутрь. Обязательно, пока супруг не явился, стоит побольше о гостье узнать. — Илона. Но папа сказал мне назвать себя Илона Ниловна, — надо отметить, для своего возраста разговаривала она вполне себе четко. Это еще раз доказывало, что шутники — не мастера своего дела. Ну, от таких детей не отказываются. Таких любят, и боятся потерять. Уж очень в глаза бросается, что ценят ее дома. Боле того, речь уж больно уверенная у нее, словно заученная. Призналась она честно, о чем отец просил говорить — чуть надломилась тайна ее. Галя ждала, когда разговор перейдёт в более свойское общение. Нужно выбить у неё доверие. Совсем не стоит реагировать на таковые высказывания. Никакая она не Ниловна. Чушь. Впечатление сложилось, что она несет еще кой какую информацию. Не с одной лишь целью явилась. — А тебя? — поразительно было, как обращается. Ну, учить манерам Собакина не станет. — Галя, — непривычно было бы называть свое отчество. Да и зачем? Не на работе. Уж дома желается более непосредственной обстановки. Плохо, однако, что Собакина ей неизвестна. Обидно даже, что Нила знает, а ее — нет. — А ты кто папе Нилу? Сестра? Или подруга? Дочь? Или мама? — Папе Нилу я прихожусь женой, — отмечая, что Илона довольно смышленая, решила она к ней подойти. Вместе в окно поглядят. Наверняка что-то интересное там происходит, коли она так долго глядит. Отец ее мог уйти за пару мгновений, а чего там ещё выглядывать, Собакина ждать? — Красивое у тебя имя…        Она резко обернулась, да улыбнулась. Вблизи разглядывать девочку было довольно боязно, несколько трогательно. Тем не менее, друзей вроде Бухарина, Собакины боле не имели, не стал бы кто иной им плохого желать. Илона, даже имев желание совершить зло, вряд ли сделала бы это. Уж слишком добросердечно, даже искренне, выглядит. Невинный ребенок — вот о чем душа Галина твердит. Ей почему-то хочется доверять. Хотя ситуация и отнюдь странная. Это вовсе может быть подставной человек… Однако паранойи в Гале было поменьше, чем в Ниле.        Вспомнила лишь о нем, как с окна его фигурку завидела! При том, муж ее сиял от счастья, повстречавшись с дамой. Не соврал, значится. Крепко они обнимались, да за руки не брались, не целовались — это радовало. Дружба его с девушкой, тем не менее, напрягает. Стояли они у парадной, ничего не стесняясь — «дочь» коим-то образом Собакина обогнула. Либо только Нил подошел позднее, либо Илона отца в лицо не знает. Как бы то ни было, Галя думала о непристойном и нескромном поведении мужа. Прям под окнами! Думает, видно, стыдиться нечего. Для него это, как уж несколько раз выразился, не измена. Ну, пусть. Иные проблемы имеются.        Галя решила, пока у дома стоит — домой гнать надо. Уйдет сейчас невесть куда, а потом ищи-свищи. Сказать ещё нужно так, чтоб послушался. Поторопиться надо. А если опять дома ночевать не будет, вновь Сёмка заволнуется. Это, при том, мелочи — тут второй ребенок нарисовался. Даже, можно сказать, третий. Нил их так желал — пусть получает, радуется. Сейчас не лучшее время для прогулок. Чуть приоткрыв окно, позвала она Собакина. Тот стоял скрючившись, нисколько не походил на себя и напоминал дерево после удара молнией. В ответ лишь удивленно, но несколько удрученно, голову поднял. В тот же миг ясно сталось с кем время проводит… Вновь Шофранка семье их мешает. Уж надо было, коли так желала его, прежде думать. Сейчас поздно. — Иди домой, — Галю окутал холод, ей даже представить сложно, чего ощутила Илона. — Это срочно. К тебе тут пришли. — Кто? — супруг не кричал, и потому читала она по губам. Даже, можно сказать, больше додумывала. Стыдно сталось ему, что с окон зазывают. Не ребенок же. Некультурно то, к тому же. Не желал к себе лишнее внимание привлекать. — Подымайтесь вдвоем, если знакомку свою оставлять не желаешь, — несколько иронично прокричала Галя. Чувствовала себя она матерью его, что с прогулки домой зазывает. Пара переглянулась. Нил снова заулыбался, робко опустил взгляд куда-то к женским сапожкам. Шофранка решила с ним происходящее обсудить, пусть со второго-то было также не слышно. Шептала она Собакину что-то на ухо, пока тот застыл счастливый. Чего лыбится? Стыдно? — Тут ребёнок твой! — сказать решила самое главное. Беззаботный отец рассмеялся.        Цыганка в миг под руку приятеля взяла, да потянула от дома отойти. Обидно сталось — Нил не противился, не вырывался. А ведь его трогает чужая девушка, пока он ещё не развёлся. При том, у Гали таких же планов не было, она уж позабыла, чего там муж ночью желал. Даже так, видя все пред собой, не верила в происходящее. Сегодня утром же обьявил, что все останется как прежде… Сложный человек. — Займитесь чем-нибудь с Сёмой, я скоро приду, — так же, голос в полной мере не используя, обьявил. Но громче это было, чем предыдущие ответы. Оборачиваясь, он, можно даже сказать, чуть вскрикнул, боясь оказаться неуслышанным… Нет, не понял. Не увидел. Тем не менее, дорогу переходил он глядя на окно, будто не желая уходить. Нельзя разорваться на тысячи частей, везде присутствовать.        Причин не отпускать его было несколько, но лишь одна сердце заставляла болеть — измена. Илона и подождать может, а тут семья рушится на глазах. Каждая секунда может стать помощью, если Нила домой загнать, а тут ещё причины к сему появились. Веские, надо сказать. Значится, надо предпринять все силы, чтобы он воротился. Их взаимоотношения все хуже, и чем меньше вместе время проводят, тем печальнее. — К тебе новый, — сделала акцент на последнем слове, — ребёнок пришёл! — не знала, как иначе о девочке говорить. Однако, он уже не слушал. Боле того, Шофранка заставила Нила поторопиться, они даже пробежались. Каково ему таковая физическая нагрузка — сложно представить. Со стороны, тем не менее, выглядит печально. Надо ж додуматься хромому бегать. Как ребёнок, ей б-гу. Вздохнув, Галя покачала головой.        Нельзя сказать, что она мыслила более осознанно и по взрослому, поскольку решила — ринется за ним. Спешно наденет чего-нибудь, да догонит. Илона пока посидит с Фросей — за пару минут ничего не случится. Свои идеи она озвучила девочке, пока та была удивлена, и даже, казалось, напугана. Было бы поразительно, конечно, если б она чувствовала себя уверенно, впервые появившись в квартире. Думает, наверное, в дурдом попала. При том, лишних вопросов не задавала — родители, видно, подготовили к семье Собакиных.        Оставлять чужого ребёнка на Ефросинью Павловну было не страшно. Разве что за женщину стоило бы волноваться… Боле того, чудится, со старушкой девочка большим поделится — потом и до Гали дойдёт. Такой вот у соседки их образ, не тяжко спутать с добропорядочным человеком. Ей, чего бы не случилось меж ними с Нилом, почему-то хочется доверять. Может, лицом вышла. Так относились к ней все, кроме Собакина, в доме. С опаской, но при том, зачем-то раскрывая душу.        Укутавшись невесть во что, первое попавшееся на себя натянув, побежала Галина вниз, по лесенкам, боясь упасть или просто поскользнуться. Ну и знакомцев в таком виде нежелательно встретить. Хотя это — посредственность. Важнее всего, разумеется, Нила остановить. Неслась она сломя голову, на ходу понимая, что они успели преодолеть приличное расстояние. И тем не менее, известно куда пара путь держит — в парк. Не первый день Галя на этих улицах проживает, знает какими путями пойти, чтоб попасть туда. Невысокие каблуки так и норовили где-то застрять, страшно было ногу подвернуть, но и упустить мужа — тоже. Наоборот должно быть — женщина не обязана за мужчиной бегать. Ну, тут все от неё зависит.        Запыхавшись, все поверить не могла, что так быстро потеряла след их. Чуть приостановилась, да пошла медленней. Наверное, все ж, дворами побежали, кой Галине ещё не известен. Или вовсе передумали в парк идти… Всяко район обойдёт, прежде чем домой вернуться. Однако, представлять что останется ни с чем, и зря малыша потрясла — горестно. Можно сказать, Галя была достаточно целеустремлённой, чтоб не сдаться. Почему-то думалось действовать надо именно в тот день. Эти бега, надо надеяться, вызовут выкидыш. Все ж хочется без бабки обойтись. Да и Нил денег, как видно, выделять не планирует… Зачали вместе, а выкручивается одна.        Она прошла мимо Невы, мимо кабаре, мимо трамвайной остановки, пробежалась даже по площади — нигде нет. А ведь они могли вовсе в другую часть города поехать… Туда точно не сунется. Стала дворами бродить, проверяя, не стоят ли под иными окнами — нигде нет. И все ж, парк все ближе. Если там Нила не окажется зареветь можно — все старания напрасны. Но надежды она не теряла. Уверенно, хотя и осторожно, двигалась к цели.        Благо, долго плутать не пришлось — они оказались на первой скамейке у входа в парк. Надо же, не решили спрятаться в глубине лесной! Интересно почему? Силушек не хватило дальше ковылять? Решили, что Галя не побежит за ними? Нил сидел спиной к заборчику, а вот Шофранка встречала Собакину несколько неодобрительным взглядом. Благо, на сей раз не предложила от жены скрыться! Оба чушью занимаются, ничего не скажешь.        Галя, отдышавшись, подошла поближе. Пусть и выглядела она по несуразному, и очень даже, наверное, глупо, себя преподносила уверенно. Шофранка, как бы то ни было, на ее фоне в тот момент — великолепие. Но, впрочем, не до этого, хотя подобное чутка придаёт неуверенности. Скомкавшись, Собакина приготовилась причитать. Несмотря на то, что вокруг кроны высоких деревьев, кои только начали сыпаться, и еще в состоянии подавить звук, прогуливающихся тоже достаточно, чтоб подслушать. Хотелось кричать, но нехорошо вне дома разбираться. Нил, тем не менее, глядел так, словно считает, что жена никаких граней не имеет — примется отчитывать. Вжался он куда-то в плечи, при том, приподняв их. Ещё бы каплю, и выглядел со стороны как человек без головы — одно пальто. — Здравствуй, Шофранка, — кратко, и еле уловимо, только ради приличия, обратилась Галя. На мужа же она глядела, невесть почему, с сочувствием. Ругать в сердцах-то не желалось, но обида все сильнее поглощала. Ощущения такие, словно застала его за изменой в супружеском ложе. В тот же миг заметила она малоприятную картину — коньяк в руках цыганки. Такой же точно она видела несколько дней назад дома… Ещё и деньги на неё тратит! Злости стало в разы больше. — Нил, ты не разумеешь, что новое дитё — дело важное? — Прошу, прилюдно не будем об этом, — крутился, старался взглядом жены не касаться. — Тебя дома ждёт девочка, говорит, мол, она твоя дочь, — Галя сложила руки на груди. Сам довёл до такого — пришлось прямо выражаться. С такими известиями зато, надо надеяться, Шофранка перестанет дружбу водить с Собакиным. — И сколько же ей? От кого пришла? — Я полагаю, четыре или три, — Галка смутилась, посчитав, что стоило бы задать девочке этот вопрос. Думалось, на глаз правильно угадала. Не очень умное действие, но и времени на разговоры не было. Нил, тем не менее, вновь заулыбался. Что ж с ним такое! Робеет так пред дамой «своей»? Ему очевидно невесело было. Пора бы уж чутка подуспокоить, мозги в форму привести. — От кого — не знаю. Идём, сам с ней побеседуешь. По дороге, полагаю, вспомнится тебе, с кем дела имел… помимо Шофранки, в браке находясь.        В тот же миг веселиться супруг перестал, побледнел. Понял! Наконец дошло, что речь совсем не о забавах. Жаль, что у дома ещё того не принял — не носилась б жена за ним. Галю эта реакция порадовала, все ждала она, пока тот услышанное переварит, счастьем с цыганкой поделится, или опечалится — непредсказуемый человек. Хоть втроём, все повезёт, все обсудят. Разговор таковой нужно вести, конечно же, с глазу на глаз Собакиным, но желалось, чтоб хоть каплю своих действий постыдился. Но, раз уж таковое совершает, за это надо отвечать. Боле того, ведь извиняться так же отказался. Быть может, Шофранка вовсе думает, что с Нилом они разбежались? Пора все тайны его развеять. Тем паче, как оказалось, их достаточно. — Не могу дождаться того дня, когда мы разведёмся, — он спешно стал искать чего-то карманах — папиросы, несложно догадаться. Не те слова, кои можно было бы назвать уместными. Тем не менее, информацию воспринял достаточно спокойно — неординарно. Плохо. — За все время, что мы в браке, измен не было. Одначе, ты твердишь мне об этом постоянно! Вот, первая причина, почему я не желаю боле с тобой никаких связей иметь. Довольно! О каком союзе речь вести можно, когда ты не испытываешь ко мне доверительных чувств? — чутка потрясываясь закурил, да втянул сразу несколько глубоких тяжек. Галя представила как это мерзко на вкус — дёрнула плечами. — Ни три, ни четыре года назад, ничего и ни с кем не имел. Знать не хочу, кого ты домой привела. — Я привела?! — возмутилась Галя. Про себя уж успела пожалеть, что за ним побежала — не больно он то ценил. — Мне выгнать ее на улицу? — и повторила Фросины слова. — Отвести в отдел милиции! Почему ж ты глупая такая! — Нил был действительно шокирован, тем не менее, и перешёл в крик. Не поверил супруге. — Терпеть не могу!.. тебя.        Шофранка, глядя на то, как колкости друг другу бросают, засобиралась. Выглядело это так, словно с другом своим время хочет проводить лишь тогда, когда в жизни его все гладко, никто не мешает. При том, коньяк всучила, все ж, Нилу. Нельзя домой с ним являться? Значится, не он один на скользкую дорожку вступил. Действия ее, надо заметить, супругов угомонили, пусть и на пару мгновений — стали они наблюдать за происходящим. Разумеется, собачиться продолжат, как только ситуация разрешится. Но, надо отметить, на месте Кхмаловны каждый поступил бы так же. Зачем чужие семейные стычки наблюдать? Ничем не поможет, только себе хуже сделает, если влезет. Боле того ей, как видно, не нужно лишнее внимание.        Нил, раздосадованный желанием знакомки уйти, сердитый от разговора с женой, разрывался на части. Глядел на них обоих, при том, понять не мог, что сотворил. Прогулка не удалась, и переносится на неопределённый срок — Галю радует. Ей удалось сделать то, чего желалось. Тем не менее, что перед уходом Шофранки они обнялись, да друг другу на ухо словами обменялись, ее напрягло. Уж лучше бы тоже поссорились!        Провожая тоскливым взглядом спутницу, Собакин вторую папиросу, не делая каких-либо перерывов, доставал. Таковая деталь тоже неприятна Галине, и глядеть как здоровье гробить совсем не хочется. А ведь он не думает, что и столь желанный им плод дымом дышит вместе с матерью. Но сказать, когда к тебе так настроены, нечего. Хотя аргумент про беременность Собакиной был бы вполне уместный. Молча, но брови нахмурив, стояла она пред ним. Не станет ж теперь один тут время проводить, да и противиться не к чему. Благо, они больше не кричат. Сейчас все обговорят, да домой пойдут — Нил в себя приходит. Потрясение уходит на второй план. Ещё чутка подождать… — Ты всегда все портишь, — сказал он с такой интонацией, с какой плещут водой в лицо. Неожиданно, надо сказать. Значится, не перешёл ещё к стадии принятия. — Дома меня оскорблять станешь, помолчи. Тебя действительно ждут. У тебя вся жизнь ещё на общение с подругой своей, — Гале не желалось говорить последние слова. — Знала бы ты как мне все равно! На тебя, на твою девочку, и на твои наиглупейшие оскорбления!.. Не знаешь ничего… Но лезешь же! Нет никакого времени. Да и встретимся в следующий раз с Шофранкой, тем паче, только на свадьбе. А пока до этого дня дойдёт, я уж весь изведусь. Поговорить с кем-то мне очень желается. — На свадьбу? Из брака в брак скакать собрался? Ясно, отчего так желаешь развода. — Вот о чем я и говорю! — он закричал что есть мочи. Сталось ему абсолютно безразлично присутствие людей иных в парке. Даже листья деревьев, чудилось, вздрогнули. Сталось стыдно пред другими людьми, что рядом отдыхали. Галя, чтоб дальше его не провоцировать, решила замолчать. — Ты снова обвиняешь в несусветной чуши, ничего не спросив. Не за меня она выходит.        Ответить все ж хотелось. Не думала она его обидеть, хоть тут ещё поспорить можно. Но сейчас не стоит, пока дома Илона ждёт. Надо надеяться, там все хорошо, никаких проблем нет. Если Нил не поспешит, они могут образоваться. Разобьёт чего, украдёт — кольца с пола себе приберёт. Волнительно сталось. Не понимает он, что всякий исход могут в квартире застать.        Поднялся Собакин на ноги, в строну дома направился. Радостное событие! Чуть улыбалась даже Галя, за ним следуя. Она добилась своего, пусть и через крик. Теперь осталось дойти без мазючки, без неожиданных поворотов. Жаль, что в обратную сторону Собакин не бежит так же резво. Очень даже печально. Не знала, надо отметить, что вовсе так может. Однако, навык, в целом, хороший. Если не разведутся, она найдёт куда его применить. Не хочется о печальном думать.        Они, наконец, снова оказались на площади. Идти всего ничего, однако Нил не торопился — присел на остановочке. Галю это поразило — развела она руками, да напротив вновь очутилась. Вечность тащиться будут, зря восхищаться начала. Тем не менее, немного раздосадовало, желалось этот тяжкий путь скорее преодолеть. Растягивать удовольствие совсем отвратная идея. Специально время тянет, лишь бы душу ей вымотать. — Куда собрался? Снова уезжаешь? — замечая, что присели они не на обычной скамейке, предположила — дожидается трамвая. Разговор вновь первой начинать, надо сказать, не очень приятно. До сего момента все ждала, пока Нил чего хорошего скажет. — Перекурить желаю, — к третьей, за последние десять минут, потянулся. Отобрать бы пачку эту несчастную у него. — Ты ж только дымил? — неодобрительно качала темной головой. Рано или поздно это стоило отметить. — Тебе какое дело? — в душе ее все сильнее краски сгущались. Ещё бы чутка, и она разревелась. Этот вопрос был одним из самых душераздирающих, что слышала за последнее время. Четырежды уж ткнули ей, что чужая ныне. Сразу думается, что они друг другу никем не приходятся, общение происходит между едва знакомыми людьми. — По пути покуришь, пойдём, — потянула Галя тогда мужа за руку, в попытке поднять. Ощущение, как куклу дёргает. — Отпусти меня, не могу сейчас идти — передохнуть нужно… Не трожь меня больше! — Ты ж только сидел! Зачем резину тянуть? Почему так тяжко тебе послушаться? Всегда делаешь наперекор мне. Два шага до дому осталось! — Галя, я не могу долго на ногах, объяснял уж! Почти весь вес приходится на здоровую ногу, что противоречит человеческому естеству, и она, соответственно, вдвойне быстрее устаёт. Возраст уже такой, когда кости крепче не становятся. Не стану я напрягаться из-за твоих заскоков. — Бегать это тебе не помешало! — Сейчас однако, словно немеет… — Что немеет?        Нил чутка помолчал, поглядел на Галю, да вздохнув, добавил: «сердце».