Не зарекайся

Никогда прежде в жизни я так позорно не сбегала. Готова поклясться, что, когда я сегодня в спешке покидала квартиру Степанова, пока сам хозяин преспокойно спал и видел пятый сон, мои пятки сверкали ярче солнца в самый жаркий день. Но другого варианта у меня не было. А если и был, то я отказывалась его видеть и хоть как-то замечать. Прошлый день, а в особенности ночь были просто волшебными. Моя собственная мечта осуществилась и после всего произошедшего я сбежала, поджав хвост. Естественно, в переносном смысле этой фразы. Но в прямом — я трусиха. Даже тогда, в ночь моего восемнадцатилетия я стоически выдержала неловкое утро между мной и Степановым, но сейчас не смогла. Все те слова, которые он мне говорил, отдавались глубоко внутри меня острой болью. Мысли, что все это сделано лишь ради одного — забыться и в какой-то степени отомстить Лане, все чаще меня посещали. Я сопротивлялась, но моя фантазия творит самые настоящие мучительные чудеса. Занятия сегодня я прогуляла, отсыпалась дома и в люди показалась только ближе к вечеру. Взяла свою сумку с формой и не торопясь пошла в сторону спортивного комплекса, где проводились тренировки. Я шла, слушая свой плейлист в случайном порядке. Там было несколько песен Бритни Спирс, но, не знаю, кому молиться, но мне ни одна не попалась. Сейчас после сложной разминки мы сидим на матах, вытянув ноги и ждем, когда наш тренер договорит по телефону. Янина переворачивается на живот и валяется так, потягиваясь и слегка похрустывая косточками. Точно также делает Борцова. Меня же от всего этого слегка передергивает. Валяясь на матах, девочки переговариваются. Я почти не слушаю их, все мое внимание сосредоточенно на воспоминаниях. В особенности о прошлой ночи, которую вряд ли мне удастся хоть как-то вычеркнуть из памяти. Такое просто так не забывается. Чтобы выбить одно воспоминание необходимо другое. А я понятия не имею, как и что сделать. Кажется, что я до сих пор ощущаю кроткие поцелуи Валеры, то, как он прижимал меня к себе и обнимал. Как шептал такие нежные и необходимые мне слова и целовал. Целовал до боли в губах и дрожи в коленках. Хорошо, что мы были в кровати, иначе я бы давно упала. Последний раз я себя так чувствовала в далеком мае, в ту самую ночь, когда… когда я тоже была со Степановым. Неужели никто, кроме него, не в силах выводить меня на такие эмоции? — Планета вызывает Шейкину! — слышу я, а после и чувствую легкий удар в плечо. Поворачиваюсь и натыкаюсь на пару любопытных глаз и не менее любопытных улыбок. — ты куда исчезла, Люб? — Что? — переспрашиваю я. Кажется, что ничего особенного не происходит, но, что-то мне подсказывает, что я пропустила какую-то важную деталь. Вот о чем девочки тут сейчас говорили? — Что что, — ворчит Борцова, а Янина лишь хихикает, прикрыв рот ладонью. — ты снова заболела? Твоя болезнь в честь того, кого имени нельзя называть, вернулась? Рецидив? — Ты о чем? — еще сильнее хмурюсь я, а Янинка смеется лишь громче, запрокинув голову назад и прикрыв глаза. Еще немного и ее уже не остановить. Она из тех людей, у кого смех может перейти в истерику. Это одновременно мило и жутко. — Они говорят о том, чтобы сегодня прогуляться по магазинам. Тренер нас отпустила уже минут десять назад, у нее что-то дома случилось, и она уехала. А мы ждали, когда ты придешь в себя. — А зачем по магазинам? — Как зачем? — удивляется Манька, которая все это время сидела рядом со мной. — шопиться! — У меня денег хватит лишь на булку хлеба и кефир. — Не мне тебя учить, Любовь, что ходить по магазинам вовсе не означает покупку всего, что ты там примеришь, — со знанием дела произносит Манька и все ее поддерживают. Мы возвращаемся в раздевалку и приводим себя в порядок. Принимаем душ и переодеваемся. Я снова наношу на лицо немного ярких теней и подчеркиваю тушью ресницы. Долго смотрю на себя в зеркало, вспоминаю слова Валеры. Его взгляд и то, как он целовал мое лицо, шепча такие нежные и противные слова. Пару раз сказал «моя», и мое сердце сделало тройной кувырок и прокатилось на попке от счастья. — У кого-то есть зарядку? Телефон сел, — говорю я громче, чем нужно было. Борцова отдает мне свою портативную зарядку, а сама снова возвращается к рисованию идеально длинных и черных стрелок. Подсоединяю телефон и сразу же включаю его. На него сразу же обрушивается шквал оповещений из всевозможных социальных сетей, три пропущенных звонка и больше десяти сообщений. Сказать по правде, телефон у меня разрядился еще ночью, но мне так не хотелось его включать, что я закинула его в сумку и не пользовалась до этой минуты. А вдруг мне написал Валера? И вот что я ему тогда напишу? Именно поэтому и не заряжала телефон, а тут что-то стукнуло… Я быстро пролистываю уведомления, смотрю пропущенные вызовы — все от Валеры. Перезванивать ему я не собираюсь. Долго не решаюсь прочесть сообщения, но все же не выдерживаю и читаю их. Валера: я надеюсь, ты ушла в магазин за чем-то вкусным, а не сбежала от меня? Валера: если я прав, то я требую свое пирожное. Мне необходимо подкрепиться. Валера: ты ведь не в магазине, да? Валера: почему? Первые сообщения отправлены ранним утром, когда я уже была дома. Принимала душ и оттирала мочалкой свое тело от губ и рук Степанова. Валера: ладно, хорошо. Ты ушла. Я понял. Но почему? Валера: неужели я что-то сделал не так? Насколько я помню, нам все нравилось. Тебе все нравилось, Любовь. Валера: поговори со мной. Ответь на звонок. Валера: Любовь, пожалуйста, ответь на звонок! Дрожащими пальцами пролистываю ниже, натыкаюсь еще на несколько сообщений. Быстро моргаю, чтобы видеть четче. Глаза слезятся, но я так не хочу плакать при девочках. Пусть нас и осталось в раздевалке всего четверо. Валера: если для тебя все это ничего не значит, Любовь, то, будь честной, признайся. Я не люблю, когда со мной играют. Валера: Прекрасно. Я впервые признался в своих чувствах и меня нагло отшили! Валера: спасибо за прошлую ночь. Сочту это подарком на день рождения. — Ты идешь? — окликает меня Борцова. Она в последний раз смотрит в зеркало, а я быстро бросаю телефон в сумку и иду следом за ней. Мы пешком добираемся до ближайшего торгового центра, сначала едим в небольшом кафе, а потом поднимаемся на пару этажей ближе и заваливаемся в магазин. Глаза разбегаются от красоты, которая предстает передо мной. Я осматриваю яркие платья, касаюсь пальцами невесомой ткани. Даже примеряю пару нарядов, но, оказывается, что мне ничего не подходит. Но, на самом деле, у меня просто нет настроения для примерки. В конце нашей культурной программы выясняется, что Янина купила парные толстовки для себя и Егора, Борцова — черные джинсы и такого же цвета рубашку, а Манька — юбку мини и шарфик. Я же осталась единственной, кто сохранила все деньги. На которые можно купить лишь булку хлеба и кефир. Шик и блеск. Уже, собираясь домой, я решаю написать Степанову. Открываю вкладку и быстро пишу нужные слова. Они как-то сами собой появились в моей голове. Но отправить их я не успеваю. Перед глазами предстает картина, которая перечеркивает все мои планы — Валера и Лана входят вдвоем в торговый центр, из которого я выхожу. Девочки покупают себе кофе, я специально отхожу немного в сторону. На Лане белоснежная дутая куртка с меховым капюшоном, она ловко цокает своими каблуками. И сейчас я сравниваю этот цокот с лошадиным. Валера одет во все черное, идет рядом с ней и лишь кивает тому, что слышит от Ланы. Его взгляд мгновенно встречается с моим, и в нем я вижу то, что не могу расшифровать. Они не держатся за руки, но это не мешает мне видеть всю картину целиком — они снова вместе. А ведь еще и суток не прошло с того момента, как я и о… мы… Позади себя слышу смех Янины и потом чья-то рука касается моего плеча. Борцова слегка сжимает его, меня это немного успокаивает. Из мыслей и от разговора девочек меня отвлекает оповещение моего телефона. Валера: книжный на втором этаже. Через десять минут. Поворачиваю голову и сразу же нахожу Валеру и Лану. Они поднимаются на эскалаторе на второй этаж, Степанов убирает телефон в задний карман джинс. Он не поворачивается и не смотрит на меня. Отдает право выбора мне. В груди зарождается что-то странное, щеки пылают, а губы… даже не буду говорить, что происходит с ними. Я дырявлю его спину взглядом, пока он не скрывается с поля зрения и лишь потом сухо и спешно прощаюсь с девочками. Говорю, что мне срочно нужно забежать в книжный за подарком для папы, целую каждую в щеку и ухожу. — Не наделай глупостей. А даже если наделаешь, то не жалей потом о них, — шепчет мне на ухо Борцова, а потом стискивает руку так сильно, что, клянусь, едва ее не ломает. Я ухожу, но перед самим входом в магазин замираю и поворачиваю назад.