Не зарекайся

На улице безветренно, снег продолжает легкими волнами кружиться и падать на озябшую землю. Я стою у круглосуточного магазина, спрятав руки в карманы пальто, и с улыбкой наблюдаю за пушистыми белоснежными хлопьями. Некоторые падают на мои волосы, парочка приземляется на ресницы, другие же выбирают свои пристанищем мое пальто или землю. Я ни капельки не замерзла, но все равно вздрагиваю и слегка подпрыгиваю на месте. Это не столько от холода, сколько от волнения. Пальцами сжимаю хрупкий букет цветов, любуюсь ими и не могу сдержать улыбку. Я решилась на безумную авантюру, которая, я уверена, не приведет ни к чему хорошему. — Зря ты не пошла со мной в магазин, Любовь. Нам еще идти и идти, а ты уже вся дрожишь, — я оборачиваюсь на слова Степанова и беззастенчиво рассматриваю его. Он одет во все черное, в руках держит бутылку мартини. — Я не замерзла, — отвечаю ему и наблюдаю за тем, как парень подходит ближе. Сейчас его волосы украшают снежинки, пушистые и узорчатые. И они светятся в лучах уличного фонаря, под которым мы стоим. — Тогда идем? — Валера протягивает руку, и я без раздумий вкладываю в его ладонь свою. Она у него горячая, не то, что у меня. Степанов сжимает мою ладошку, снова переплетает свои пальцы с моими и ведет меня в сторону своей квартиры. Тут идти не так далеко, если знать, где сократить путь. Мы идем молча, хоть мне и хочется у него так много чего спросить. Вопросы роятся на моем языке. Почему он здесь со мной? — главный вопрос, который не дает мне покоя весь день. Не думаю, что предел мечтаний Степанова — отметить день рождения в компании взбалмошной Любы Шейкиной. И, если он таким способом хочет отплатить мне за наши занятия, то не надо. Это подло. Играть на моих чувствах. Как бы я себя не обманывала, но они остались. Слишком глубоко спрятать их не получилось, я старалась. Правда старалась. — Спасибо за то, что пришла, — сначала мне показалось, что все привиделось, но нет, я действительно слышу голос Валеры. Парень все еще держит меня за руку, осторожно потирает подушечкой большого пальца мою ладонь. — Да не за что, — как можно спокойнее и безразличнее отвечаю ему. И когда только ложь начала так просто срываться с моего языка? Мы приходим в его квартиру меньше чем через полчаса. На улице продолжается первый снегопад, хотя официально зима еще даже не начиналась. Ее правление начнется завтра, точнее сразу после полуночи. В квартире Валеры пахнет им — его парфюмом, кофе и уже знакомым мне кондиционером для белья. Я была тут последний раз сравнительно недавно, но, кажется, будто это было вчера. Но в этот раз я пришла не с другим парнем, я не пьяна и не бегу сразу в спальную, чтобы раздеться и спрятаться в кровать. Я осознаю каждое свое действие. Валера уходит в кухню, и я слышу, как звенят стаканы. Вымываю руки и решаю стереть с лица весь макияж, он и так слегка подпортился. Привожу в порядок влажные после улицы волосы и присоединяюсь к Валере. Он в это время уже успел нарезать лимон тоненькими дольками, выложить все осторожно на небольшое блюдце. На широкой тарелке лежали порезанные яблоки, чищеный апельсин и бананы. Помимо этого на столе стояла купленная бутылка мартини, два стакана, лежала плитка шоколада и тарелка с сырной нарезкой. Когда все это успел нарезать Валера, для меня оставалось загадкой. В центре стола возвышается высокий стакан с моим букетом цветов. — Почему я здесь? — думать об истинных мотивах Валеры я не хочу. Боюсь напридумывать такого, что голова пойдет кругом. Поэтому беру ситуацию в свои руки и задаю вопрос напрямую. Валера замирает с бутылкой в руках, медленно обводит мое тело взглядом, останавливаясь на лице. Он замечает, что я стерла следы макияжа и, кажется, одобряет это. Он молчит чуть больше минуты, но за это время моя скудная фантазия подкинула несколько не самых приятных вариантов развития событий. — Я тебя пригласил, — просто отвечает Степанов. Он будто не знает, что еще сказать, поэтому легко пожимает плечами и снова смотрит на наш небольшой, но накрытый вкусностями стол. — и ты согласилась. Если тебя что-то беспокоит, Любовь, то… я не тот, кто воспользуется ситуацией или что-то в этом роде. Тебе ли не знать. В его словах прямой намек и я его улавливаю. Чувствую, как мурашки ползут по коже, сердце начинает биться быстрее, а на щеки возвращается непривычный румянец. Мне знать. Ох, как же сильно мне знать о том, как Степанов не любит пользоваться выгодными ситуациями. То, что произошло в моей восемнадцатый день рождения, все еще порой снится мне. Так ярко, будто все происходит наяву. Я чувствует его прикосновения, руки и сбивчивое дыхание, щекочущее мне шею. Его поцелуи. То сладкие, словно самый вкусный шоколад в мире, то томительные и полные страсти, тягучие, как мед. От этих воспоминаний краснеют не только мои щеки, но и шея. Пальцы покалывают, хватаюсь ими за спинку стула и крепко сжимаю. Валера улавливает мою перемену, снова внимательно осматривает меня и замирает. Всего мгновение, но я вижу, как приоткрываются его губы на выдохе. Как глаза изучают мою шею. Готова поклясться, что он тоже вспомнил события полуторагодовой давности. Мы садимся за стол. Друг напротив друга. Глаза в глаза. Наши колени соприкасаются под столом. Я чувствую Валеру так близко, что не сразу замечаю, как на самом деле далеко он находится. — Я хочу задать тебе вопрос. — Прекрасно, — отзывается он, наливая в мой стакан немного мартини. Потом наполняет свой. — только, если этот вопрос о моей бывшей девушке, то я отвечу и так. Мы расстались. На этот раз окончательно. Его слова выбивают почву из-под моих ног. Не придумав, что сказать, беру свой стакан и мигом опустошаю его. Никогда не пила мартини, но сейчас это то, что мне нужно. Мне крайне необходимо, чтобы голова хоть немного затуманилась. Принять новость об их долгожданном разрыве мне трудно. Особенно трезвой. Неужели это свершилось? И когда? Почему я все пропустила? Почему мне никто не сказал? И знает ли Лана о том, что решил Степанов? А может это лишь его уловка, чтобы затащить меня сегодня ночью в кровать? Нет, остынь! Он не такой. Я знаю. Он не воспользуется ситуацией, если только я сама не захочу. Тебе ли не знать. — Нет, я хотела спросить не об этом, но спасибо, что сказал, — мне с трудом, но удается сохранять спокойствие. — Тогда спрашивай. — Почему…? — Почему что, Любовь? — Почему это все. Я не понимаю. — А не надо ничего принимать. Нужно принимать. Если что-то происходит, значит так нужно. Такова наша судьба, как бы высокопарно это не звучало. Поэтому давай выпьем за судьбу и за то, что сейчас мы с тобой сидим тут вдвоем. Мы и вдвоем — так много нужно для счастья. Я не знаю, что чувствую. Радость? Смущение? Непонимание? Желание? Все и сразу! Валера снова наливает мне немного текилы, мы чокаемся стаканами и выпиваем наши напитки. Степанов все это время безотрывно смотрит мне в глаза, а я отвечаю ему тем же. Не знаю, что будет завтра. Но сейчас я хочу сидеть за его кухонным столом, пить и разговаривать только с ним. И пусть весь остальной мир подождет. — Я хочу танцевать, — через пару стаканов выдаю я. После выпитого мне уже так хорошо, что ничего не хочется, только танцевать и пить. Оказывается, мой организм очень хорошо принимает мартини. Валера смеется, но сам поднимается из-за стола, включает случайный порядок композиций. Первой играет песня Бритни Спирс. Неожиданно и удивленно смотрю на Степанова. — Не вижу ничего криминального в этом. Мне нравится ее голос, — разводит он руками, а я улыбаюсь. Двигаюсь под ее музыку, полностью расслабляясь и забываясь. Сейчас мне больше ничего не нужно. Этот момент настолько хорош, что кружится голова. Валера стоит у столешницы, сложив руки на груди и склонив голову к плечу, смотрит на меня. По его лицу нельзя понят, зол он или рад. Но я склоняюсь ко второму варианту. А если он все же зол, то сам виноват. Не нужно было меня приглашать. — Пойдем, — я подхожу ближе к Степанову, протягиваю ему руку и, не дождавшись согласия, веду на балкон. Открываю дверь и выхожу на улицу. С неба на нас падают снежинки, не такие пушистые, как пару часов назад, а крошечные и серебряные. Не могу удержаться и запрокидываю голову назад, улыбаюсь и прикрываю глаза. Позволяю серебру украсить мое лицо. Боже, как же мне хорошо сейчас. — Какая же ты красивая, — его легкий шепот слышен где-то далеко. Не сразу, но раскрываю глаза и сморю на Валеру. Он будто сам не ожидал от себя этих слов. Стоит сейчас передо мной и смотрит так, будто боится, что я растворюсь. Превращусь в снежинку и улечу с порывами первых ветров. Носки промокли, но сейчас я не хочу уходить отсюда. Не тогда, когда воспоминания подбросили мне то, о чем я не хотела никогда вспоминать. То, что изменило меня. Это произошло ровно два года назад. Я стояла под окнами его квартиры с кипой шариков, а Валера был здесь. А на моем месте стояла Лана. Он обнимал ее и насмехался над моим детским подарком. Прошло ровно двадцать четыре месяца, но воспоминания так свежи. — Красивая. — соглашаюсь с ним и быстро облизываю пересохшие губы. Легкий мороз касается моего распаренного тела. Даже Валера слегка вздрагивает, но ни он, ни я не уходим с балкона в теплую квартиру. Так и стоим, смотря друг на друга. — Я всегда была такой, просто ты не замечал. — Тебя трудно не заметить, Любовь, — он немного наклоняется ближе ко мне. Еще чуть-чуть и между нами не останется никаких препятствий и запретов. — так трудно, что я устал притворяться. Не успеваю спросить, о чем он говорит, как его губы накрывают мои. Быстро и жестко. Нет и секунды на то, чтобы обдумать все произошедшее. Решить, нужен мне этот поцелуй или нет. Валера мгновенно перемещает свои ладони на мою спину и шею, прижимает меня к себе ближе, вжимает в себя. Я повинуюсь, сдаюсь. Может, он и устал притворяться в чем-то, но я устала обманывать себя. Обманывать тем, что моя влюбленность в Валеру исчезла. Нет, она спряталась в норку и ждала подходящего момента, чтобы вылезти наружу. И этот момент наступил. С неба медленно спускаются серебряные искры, посыпают наши голову и плечи. Его губы на моих, руки блуждают по моему телу, а я зарываюсь в его волосы, касаюсь груди там, где бьется сердце. И сейчас его сердце бьется так же быстро, как и мое собственное. В глубине квартиры продолжает петь Бритни Спирс, но мне уже не хочется танцевать. Сейчас с лишь хочу, чтобы это мгновение не заканчивалось. Никогда.