Не зарекайся

Мы сидим с Кристиной на подоконнике и болтаем ногами. Она слушает музыку в наушниках и с кем-то переписывается, а я листаю новостную ленту. Множество фотографий бывших одноклассников, большую часть из которых я пропускаю. С ними я давно потеряла связь, и налаживать что-то не хочу. У меня не было класса мечты, друзей в школе тоже не было, кроме Маньки. Да, она младше меня, но всегда была рядом и поддерживала. Пусть я сейчас лишь на третьем курсе, а Манька на втором, у каждой впереди сессия и сложные экзамены, время для друг дружки мы всегда находим. Среди множества однотипных фотографий я натыкаюсь на лицо бывшей подруги — Таи. Она училась вместе с Валерой на курсе, в этом году должна была заканчивать универ и получать диплом, но вместо этого получила ребенка. Милую и очаровательную девочку, которая похожа на саму Таю процентов на сорок. Остальное же, скорее всего, девочка получила от своего отца. Биологического отца, а не от Андрея, лучшего друга Таи, который стоит рядом с ней на фото. Да, они счастливы. И влюблены. И я рада за них. Искренне рада. Мне становится легче, когда я вижу искренние чувства между людьми. В такие моменты вера в то, что я тоже так влюблюсь, крепнет. С Таей мы не были лучшими подружками, тут скорее эту роль исполняла Карина. Я пришла в команду, когда Тая уже собиралась уходить. Но она была доброй. Хотя, почему была? Она и есть добрый и светлый человек. И я рада за нее. Правда. Мне хочется показать Кристине фотографию Таи и ее маленькой семьи, если так можно сказать, но отвлекать Борцову от активной переписки мне не хочется. Мало ли, что потом произойдет. В гневе Кристина страшна и опасна. Со мной все еще разговаривают единицы. Лишь самые близкие, остальные проходят мимо или старательно делают вид, что меня не существует. Но вот она я — живая и очень даже настоящая. Пальцем в меня не тыкают, на камеры не снимают, но я все чаще ловлю себя на мысли, что являюсь белой вороной. Пусть я и одета во все красное. Ну почти. На ногах новые сапожки на каблуке, приталенное бордовое платье с длинным рукавом подчеркивает мою грудь, я чувствую себя в нем по меньшей мере королевой. Рядом небольшая, но вместительная сумочка с тетрадками, а в гардеробе любимое красное пальто. Мне нравится то, во что я одета. А кому нет — пусть молчат в тряпочку. — Привет, — знакомый голос звучит совсем рядом. Стоит мне поднять голову, как я вижу мимо проходящего Валеру. Он улыбается уголками губ, кивает и идет дальше по коридору. А я как завороженная наблюдаю за ним. Стоит мне открыть рот, как слюньки потекут и заляпают мне все платье. И когда я снова перешла в режим влюбленной Любки? — Мда. Ну и дела, — протягивает Борцова, вынимая наушники и убирая их в сумку. — ты меня, конечно, извини, но что это сейчас было? — Где? — невинно хлопаю ресницами и начинаю рыться в своей сумке, пытаясь найти там, по меньшей мере, мантию-невидимку. — Да вот здесь. Буквально только что. Это что было? — Ничего. — Ничего? Хорошо, Люба. Я тебя услышала. Борцова больше не задает мне вопросов. Она скрещивает руки на груди и целенаправленно смотрит перед собой — в белоснежную стену, где кроме штукатурки ничего нет. Да и та уже не первой свежести. Я знаю этот прием, но все равно ведусь. Мне хочется знать, что Кристина думает обо всем этом. Видит ли шанс на что-то серьезное между мной и Валерой. Она умная и чарам любви не поддается. Не то, что я. — Я снова влюбляюсь в него. — Снова? Прости за мою некомпетентность в этом вопросе, но о каком по счету «снова» идет речь? — на ее алых губах играет ухмылка. Темные волосы убраны назад и лишь несколько черных прядей спадают на глаза. Кристина одна из немногих девушек из моего окружения, которым идет короткая стрижка. Слишком короткая. Она делает ее еще сексуальнее, чем та является на самом деле. — Не смешно. На этот раз все серьезно. Он меня не игнорирует, — последнюю фразу я говорю так тихо, будто боюсь, что меня может услышать кто-то, кроме Борцовой. Хотя мой шепот даже она с трудом могла услышать. — И этому есть причины? — Кристина поворачивается ко мне и внимательно изучает мое лицо своими ярко-подведенными глазами. Немного хмурится, будто только что разгадала загадку столетия. — есть причины или нет? — Я не знаю. Я зареклась себе больше ничего не делать. Не строить планов. Иллюзий. Но ты сама видишь. Он сказал мне привет, он приходит на каждое наше занятие в библиотеке вовремя и он готовил мне завтрак…, — не успеваю замолчать. Фантазия Борцовой слишком бурная, она сейчас точно напридумывает всего и сразу со мной и Валерой в главных ролях. — Завтрак? — Никаких подробностей. — Ну хорошо, завтрак. Просто завтрак. Надеюсь, вы были одеты и соблюдали меры… предосторожности. Знаешь там, вымыли руки перед едой и все такое…, — говорит она серьезно, а потом смеется, откинув голову назад. Смеется так звонко и заливисто, что я не сдерживаюсь и подключаюсь к ней. Вместе мы хохочем до тех пор, пока не звенит звонок на занятия и студенты не появляются в коридорах. Тут становится так шумно и тесно, что хочется сжаться в угол и закрыть уши ладонями, чтобы хоть немного побыть в тишине. Мы расходимся с ней по своим аудиториям. И только оказавшись в закрытой комнате с кучей сокурсников, я понимаю, как мне не по себе. Сейчас все молчат. Следят за тем, как я иду к своему месту, достаю тетрадку и сажусь на стул. Все наблюдают за мной, словно стая голодных гиен. Но я не дам им себя напугать. Я не овечка. Держу спину прямо и смотрю прямо перед собой. На лице ни грамма смятения и страха. Не позволю никому залезть ко мне в душу. Постепенно все начинают переговариваться, но тихо, почти шепотом. До меня долетают лишь обрывки, но, клянусь, пару раз я слышу свое имя в разговорах. На телефон приходит сообщение, и я читаю его, а губы сами по себе растягиваются в улыбке. Степанов: все-таки красный твой цвет, Любовь. Любовь: все-таки у тебя есть глаза, раз ты меня заметил Я пишу ему ответ, но быстро удаляю. Оставляю сообщение без ответа, убираю телефон экраном вниз. За спиной вырастают не только крылья, но и осознание того, что я все еще влюблена в Валеру. Как бы я не сопротивлялась, но я не могу не думать о нем. Избавиться от него тоже не могу. И не хочу. Может такова моя судьба? Быть влюбленной дурочкой. Но сейчас я буду умнее. Не буду показывать ему своих чувств. Если он действительно проявляет ко мне интерес, то пусть помучается. Я тоже не пальцем деланная. Играть в одни ворота устала. И смысла нет. Отношения — это сплоченная командная работа. Думаю, Валера это тоже понимает. Отношения? Нет у нас с ним отношений. А если и будут, то только такие. Построенные на взаимопонимании. В аудитории все тихо переговариваются, но мне уже плевать. Смотрю прямо перед собой на темно-зеленую доску и думаю о том, как же мне все-таки идет красный. В конце учебного дня решаю зайти в кафе за стаканчиком ароматного кофе, а уже оттуда пойти домой. Настроение у меня, к собственному удивлению, хорошее. На улице еще проглядывают солнечные лучи, но зима тоже дает о себе знать. Иду домой и грею ладони о горячий стаканчик, как вдруг слышу позади себя быстрые шаги. Слегка отхожу в сторону, чтобы не мешать человеку. Ведь, видно, что он куда-то спешит. Но вместо того, чтобы обойти меня, незнакомец подстраивается под мой шаг и идет рядом со мной. Поворачиваю голову и без проблем узнаю в незнакомце Гномика, руки которого спрятаны в карманы дорогой куртки. — За тобой не угнаться, Любка, — усмехается парень. Он бросает на меня взгляд, а после продолжает: — так когда оно состоится? — Что состоится? — останавливаюсь и полностью поворачиваюсь к парню. Тот повторяет за мной, и вот мы оба стоим друг напротив друга и молчим. — Как что? Свидание с Ржевской. Ты обещала. — Не было такого. — Было. Хмурюсь и пытаюсь вспомнить, когда успела такого ему наобещать. В голове не сразу, но вспыхивает наш диалог в столовой, самодовольное лицо Гномика и то, как он безнаказанно украл мой завтрак. Помнится, тогда он мне что-то говорил про Янину и мне это не понравилось. — Ничего не будет, Гномик. У нее есть парень, а ты… все и так думают, что я встречаюсь со Степановым. Ты своими сведениями никого не удивишь, — устало выдаю и делаю небольшой глоток почти холодного кофе. Нужно поскорее его допить, если не хочу, чтобы он превратился в ледышку. — Своими сведениями, говоришь, никого не удивлю? — он лукаво улыбается, подходит ближе. Я не останавливаю его, хотя, признаюсь, уж очень хочется взять и облить его кофе. Пусть остынет. Мы на небольшом тротуаре не одни и мимо нас пару раз проносятся прохожие. У кого-то в руках зонтик, а кто-то накинул на голову капюшон. Небольшая группка школьников идет налегке — в коротких брюках и расстегнутых куртках. Уже предчувствую, как сильно они заболеют, если не будут одеваться теплее. — Хорошо, Люба, я тебя услышал, — Гномик наклоняется еще ближе. Чувствую его дыхание на своей щеке, а потом короткий поцелуй, за которым следует укус. Что это сейчас было, я понятия не имею. Стою и смотрю на Гномика, который спокойно берет стаканчик из моей руки, выпивает содержимое и, сминая бумагу, выбрасывает его на пожелтевшую траву. На нее вместе с пустым испорченным стаканчиком медленно опускается одинокая снежинка. Поднимаю голову вверх и наблюдаю, как с темно-серого неба плывут, в подобии танца, сотни, а то и тысячи, пушистых снежинок.