Не зарекайся

Я ненавижу осень. Намного больше люблю лето, когда можно днями напролет заниматься своими личными делами, не думать об учебе или работе. Правда, второй у меня так и нет. Летом я исправно посещаю тренировки шесть раз в неделю, но в остальное время абсолютно свободна. Чего нельзя сказать обо мне сейчас. Я скованна по рукам и ногам чугунными цепями и выбраться не могу. Сегодня должно состояться наше первое занятие с Валерой. Будет оно проходить в библиотеке, конечно, где же еще. Время выбирал Валера, а вот над местом раздумывала я. Не отказалась бы от уютного кафе или даже моей квартиры, но тогда все это будет похоже на свидание. А мне нужно, напротив, забыть об этом. Вычеркнуть все романтические мысли о Степанове. В столовой я встречаюсь с девчонками из команды. Карина и Кристина сидят за нашим столиком и живо о чем-то переговариваются, а Маня, моя сестра, сидит вдалеке от меня со своими однокурсницами. Беру фруктовый салат и чай, присаживаюсь за столик и осматриваюсь по сторонам. Глаза сами находят темную макушку во всем черном. Валера сидит у окна, в ушах белые беспроводные наушники, брови нахмурены, в одной руке телефон, а в другой вилка. Я не вижу, что он ест, но готова поспорить, что это тоже салат. Только оливье, где все соленые огурцы выбраны в сторону. — Ты на кого пялишься, Шейкина? — шепчет Карина, наклонившись ко мне ближе. Услышав ее слова, Янина принимается осматриваться по сторонам и пытаться найти предмет моих воздыханий. — Точно не Валера, — почему-то подмечает одна из девочек. Опирается руками о столешницу и приподнимается на ноги. — на него сейчас ни одна уважающая себя девка не посмотрит. Опозорила его Лана-банана по самую макушку. До выпускного не отмоется. — Чушь все это, — ворчу я. Придвигаю к себе поднос с едой ближе и быстро начинаю есть, набиваю рот фруктами, чтобы смолчать. Если я начну сейчас защищать Валеру, то девочки сразу что-то надумают. А я хочу, чтобы наши занятия остались втайне. И Валера, судя по всему, тоже. Не зря же он назначил занятия на семь вечера. У меня как раз заканчивается тренировка в половину седьмого, так что буду успевать. Но буду немного голодная. Мой организм привык к этому, учитывая мои постоянные диеты. — Что чушь? — Этот байкот. Мы ведь взрослые люди. — Взрослые, — соглашается подошедшая к нам Янина. Девушка садится рядом со мной, достает из сумки судочек, а внутри бутерброды с ветчиной и сыром. Она так распахтелась, что я лишь быстрее стала жевать свои полезные и не очень вкусные фрукты. Все же готовят тут так себе. — но посмотрите на них, — она откусывает кусочек бутерброда, рукой обводит столовую. — они смирились с правилами Ланы и спорить не станут. Для них твой Валера сейчас враг номер один. — Люди глупые. — Не-а, не люди. А отдельные личности, которые только стараются быть людьми. Как наша Лана-банана, — кивает Янина, продолжая уплетать бутерброд за обе щеки и запивать его чаем. Тем самым, который я купила. — эх, а ведь найдется та самая, которая захочет нарушить систему и быть первой, кто просто подойдет к Степанову. Ох и не завидую я девочке. — Ненормальная, — смеется Кристина и не сводит с меня своего проницательного взгляда. — готова поспорить, что «та самая» еще даже не подозревает о своей священной миссии. — Нет, она таки и будет нормальной, — улыбается Карина. — но не будем о грустном, девочки. — А о чем будем? — спрашивает Борцова, потянувшись к своему телефону. Она что-то читает, хмурится и блокирует экран. Это замечаю не только я, но и Янина. Она наклоняется сильнее, пытается заглянуть в экран телефона, за что получает щелбан по носу. — Ай! Ненормальная! — смеется Янина, потирая нос. — нам же интересно. — Любопытной Варваре на базаре нос оторвали, — чеканит Борцова. — Так а я и не Варвара! Настроение Кристины портится, мы еще немного шутим, чтобы отвлечь ее, а потом слетаем с темы мальчиков и просто говорим о всякой ерунде. После сложной тренировки я бегу в раздевалку первой и такой же выхожу из нее. В коридорах уже темно, кое-где горят тусклые лампы. Лампочки вот-вот перегорят. За окном воет ветер, поэтому я сильнее закутываюсь в свое красное пальто. Натягиваю на голову вязаный шарфик, прячу руки в карманы и бегу к библиотеке, которая находится в метрах тридцати от корпуса. Холодные ветер щипает меня за щеки и губы, застилает глаза, которые не прекращают слезиться. Хочется явиться перед Валерой при полном параде. Не знаю почему, но хочется. Думаю, это типично женское. Боюсь опоздать, ведь наше занятие уже идет как минут десять. Не сразу, но нахожу нужную дверь. Извиняюсь перед библиотекарем, милой женщиной лет шестидесяти, а потом крадусь к нужному столику, где мы и договорились встретиться. Но там пусто. Настольная лампа не горит, вокруг никого. За несколькими столами сидят другие студенты, кто-то спит, кто-то пишет домашние работы. Отодвигаю стул с неимоверным скрипом, чем привлекаю много лишнего внимания, сажусь на него и жду. Но Валера не приходит спустя пять минут и пятнадцать. Неужели обманул? Разыграл как первокурсницу! Тьфу на него! Слезы предательски подступают к глазам. Достаю из сумочки влажные салфетки и пудру, не жалея, вытираю макияж. Живот ворчит от голода, поэтому делаю несколько глотков воды. На минут тридцать, но я обманула собственный организм. Уже собираюсь уходить, проверяю, все ли взяла, как слышу знакомые шаги, а потом над моим столом возвышается высокая мужская фигура. Прикрываю глаза, стараюсь сделать самое непринужденное выражение лица и безразличный взгляд. Тихо выдыхаю и разжимаю руки. Даже не заметила, как сжала их в кулаки. — Ты опоздал, — тихо, но уверенно говорю я. Поворачиваюсь и смотрю на Валеру снизу вверх, стараюсь показать обиду и это у меня, судя по всему, выходит. — Прости, — запыхавшись, произносит Валера. Опирается двумя руками о стол, пытается отдышаться. Вижу на лбу капельки пота, раскрасневшиеся щеки. Покусанные губы привлекают мое внимание. Волосы взъерошены, пальто расстегнуто, а ремешок сумки сползает с плеча и повисает и запястье. — Не прощу, — вырывается у меня. — мое время слишком дорого стоит… — Не строй из себя стерву, Любовь. Я знаю, что ты не такая. — Ты ничего не знаешь обо мне, — ворчу я. Гордо вскидываю подбородок и сжимаю не накрашенные губы. Мысль о том, что я сейчас перед Степановым без макияжа вовсе не пугает. Пусть видит, что я серьезно подхожу к нашим занятиям. В отличие от некоторых! Знает он меня. Ага, как открытую книгу прочел и все досконально изучил. Он меня не знает! И даже не хочет узнать. — Не уходи. Ты все еще здесь. Значит, ждала. А если так, а это так, то глупо уходить. Не находишь? — Не нахожу. Я могу уйти, когда захочу. — А ты хочешь? Мы сейчас точно разговариваем о наших занятиях? Потому что у меня все сильнее появляется ощущение, что нет. Валера смотрит на меня, не моргает. Его руки напряжены, губы плотно сжаты, а на шее поддергивается венка. Я неосознанно облизываю губы, перед глазами наш возможный поцелуй, его руки на моей талии, губы на моих. Я вся в его власти. Во власти этого самодовольного идиота, в которого влюблена с … Прекрати! Прекрати поддаваться на провокации. Он пользуется моей симпатией. — Хочу, — все же отвечаю я, а Валера лишь кивает. Хватает свою сумку, бросает на рядом стоящий стул, отходит в сторону и пропускает меня. — Прекрасно, — только и слышу я. Ну и наглец! Молча беру свою сумку и пальто, уверенной, но быстрой походкой иду прочь. Ишь чего возомнил о себе! Да я… У меня таких как он вагон будет и тележка маленькая. А вот у него ни одной такой, как я, больше не будет. Я единственная и неповторимая Любовь Михайловна Шейкина, и я ему не принадлежу. Мои мысли чисты, желания немного пошлы, но в остальном я добрая, отзывчивая, умная, но порой дурочка. Прощаюсь с приятной женщиной библиотекарем, киваю ей и вылетаю на улицу. Пальто все еще в руке, как и сумочка. Волосы сразу же взлетают и поднимаются из-за сильного ветра. Фонари освещают пустую улицу, где-то вдалеке сигналят машины. Окна ближайшего корпуса темны, лишь перед входом горит свет. Включаю телефон и смотрю на экран. До закрытия библиотеки остался еще час и двадцать минут. Холод пробирается под одежду и теплый свитер уже не греет, как прежде. Опускаю голову, закрываю глаза и мысленно ругаю себя. Валера еще не выходит из библиотеки. Неужели остался и пытается заниматься сам? По его программе «Теория текста и дискурсивный анализ» проходят на последнем курсе, предмет считается необязательным, но вот преподаватель так не думает. Я люблю разбираться в текстах, хоть и читать ненавижу. Абсурдно. А вот Степанову… человеку с техническим складом ума наверняка приходится непросто. Жалость застилает все, и я тихо ругаюсь себе под нос. Поднимаю голову, разворачиваюсь на каблуках и возвращаюсь обратно в библиотеку, так и не накинув себе на плечи пальто. Я права. Валера сидит за столом, спиной ко мне. На столе горит настольная лампа, вокруг парня гора учебников, большая часть из которых ему и не нужна. Уже отсюда вижу. — Что-то забыла, Любовь? — слышу я его голос. Я стою позади него. Нас разделяет чуть больше двух метров, но он уверен в том, что я вернулась. Он знал? Наверняка знал! Такую дурочку как меня еще поискать нужно. Не отвечаю. Еще рано. Обхожу стол и накидываю на плечи пальто. Сажусь на стул и достаю из сумочки свой блокнот с заметками по сегодняшней теме. — Меньше разговоров, Степанов. Бери ручку и записывай, — говорю я. Кладу свой блокнот на стол перед собой, раскрываю на нужной странице. Книги, которые взял Валера, тактично отодвигаю в сторону. — итак, дискурсивный анализ текста зачастую определяется как анализ языка за пределами предложения. То есть… не смотри на меня, а записывай. Теряю мысль повествования, ведь Степанов сидит и пялится на меня, прикусив колпачок от ручки между зубов. Запрещаю румянцу появляться на щеках, свожу брови к переносице и возвращаюсь к записям в блокноте. Вдох-выдох. Соберись. Валера опускает голову, берет ручку и, переворачивая страницу своей тетради, начинает писать. На его губах играет легкая улыбка. Или мне кажется? Нет, кажется. Я не в силах вывести Степанова на положительные эмоции. И он мне об этом говорил. Много раз.