Найду тебя по звёздам

      Через пару дней руководство школы поручило школьному совету освободить художественный класс для того, чтобы провести там пробный экзамен. В этот раз ничто не мешало Сяо Чжаню перемещать тяжёлые подставки под мольберты: нога не болела, скула не саднила, никто не судачил о бестолковом Сяо Чжане, которого Гун Ицзян спустил с трибун на тренировке.       Собственно, о Сяо Чжане, который вдруг подружился с «крутыми парнями», не говорили тоже. Он так переживал в прошлом, что подумают и скажут другие, что когда на самом деле начал делать шаги к Ибо, никто кроме того, кому действительно следовало, этого не замечал. Школьников больше заботила предстоящая игра, гаокао и, конечно же, выпускной.       Сяо Чжань тоже волновался насчёт экзаменов, в конце концов четыре года прошло с тех пор, знания следовало освежить. Все ночи напролёт он сидел с учебниками, решал задачи и вспоминал формулы. Но за выпускной переживал сильнее. Он не представлял, как всё сложится, достаточно ли он изменил события, чтобы с Ибо не случилось ничего ужасного. А ещё ему нужно было сделать кое-что важное, на что в прошлый раз не хватило смелости: найти подходящий момент и пригласить Ибо.       После той лабораторной с Сяо Чжанем стал здороваться не только Ибо, но и Ли Минь с Си Чао. А короткие приветствия как-то сами собой оформились в беседы. Ли Минь начал читать книгу, которую посоветовал Сяо Чжань, и отчитывался о впечатлениях чуть ли не по каждой главе. У него явно наметился прогресс по развитию в себе прекрасного мира воображения, чем он и спешил похвастаться.       Си Чао оказался не только талантлив в учёбе, но и разносторонне развит. Как-то раз, засев на большой перемене в беседке, они с Сяо Чжанем так долго и увлечённо обсуждали принципы даосизма, что Ли Минь начал зевать, а Ибо, поклевав носом, таки, задремал. Он привалился к плечу Сяо Чжаня ровно в тот момент, когда тот добрался до принципа «сторонись похоти и не допускай распущенности в мыслях». Ощутив, как мощный жар пронзил каждую клеточку тела, Сяо Чжань понял, что стать даосом ему не светило.       Гун Ицзян всегда тёрся рядом, но разговоров с Сяо Чжанем не заводил и, похоже, просто терпел нового приятеля своих друзей, как новую игрушку: рано или поздно надоест. Ицзян видел, как Ибо, сопя, пускал слюни ему на школьную куртку, но ничего не говорил. А сам Ибо, проснувшись, зевнул во всю пасть, как лев, и пожаловался, что у Сяо Чжаня слишком костлявые плечи — неудобно спать. Си Чао с Ли Минем только похихикали.       Но по мере того, как налаживались отношения с «крутыми парнями», всё больше обижались «старые» друзья. Во время совместной подготовки к гаокао, Ма Кайхуа раздражённо поинтересовался, какого чёрта Сяо Чжань, такой дисциплинированный и правильный, связался с теми, кто на правила плевать хотел. А Чжай Лун без каких-либо церемоний, заявил, что «вице-президенту школьного совета по статусу не положено общаться с такого сорта людьми. Это, может, и прибавит очков крутости, но не пользы по жизни».       Сяо Чжань уловил посыл. Некогда он придерживался такой же линии поведения, сторонясь человека, с которым больше всего хотел быть, только потому, что они принадлежали метафорически разным мирам. В итоге, он получил блестящее образование, хорошую работу, связи, но не то, чего жаждал на самом деле.       Счастья. Простого, чёрт побери, человеческого счастья.       Попытка объяснить Чжай Луну неправильность его позиции плодов не принесла. Довольно упёртый президент совета не так просто занимал должность. Что ж, возможно, со временем он поймёт. На примере Сяо Чжаня или на чьём другом.       Ма Кайхуа с Чжай Луном вышли из художественного кабинета вынести первую партию мусора, а Сяо Чжань остановился перевести дух. От работы он взмок, поэтому избавился от школьной куртки, но только собрался снова взяться за подставки, как заметил у входа движение. Стоило повернуться, как во взгляд Ибо он окунулся глубоко и непредсказуемо, как в прохладный поток, у которого, как и у собственного чувства, не оказалось берегов.       А потом тёплые руки забрали тяжёлые подставки, которые он пытался доволочь до двери.       — Значит, горбатишься один? — фыркнул Ли Минь, пропуская Ибо в коридор и вставая в центре. — Почему не скинул сообщение? Слишком гордый, чтобы попросить, да?       — Да я тут не один. Со мной президент со вторым замом, — ответил Сяо Чжань, стирая тыльной стороной руки пот со лба.       — Может, у меня что-то со зрением, потому что я в упор их не вижу, — вошедший следом Си Чао хмыкнул и огляделся: — Что делать-то надо?       — Освободить кабинет, — развёл руками Сяо Чжань. — Вытащить всё, что касается искусства, внести столы и стулья для экзамена. Но перед этим ещё убраться, конечно же.       — Фронт работы ясен, поехали, — раздался басовитый голос, и из-за спины Ли Миня вышел Гун Ицзян, на ходу засучивая рукава.       Сяо Чжань чуть рот не раскрыл от удивления. Он шагнул вперёд, но вернувшийся к тому времени Ибо остановил его, положив ладонь на грудь:       — Мы сами справимся, Сяо Чжань. Передохни немного. Вон как взмок.       Его пальцы поднялись и коснулись мокрой шеи. Сяо Чжань вздрогнул, ощущая, как запылала кожа. Ибо улыбнулся одной стороной губ и сделал шаг вперёд. Если бы Сяо Чжань в тот момент не сделал синхронный назад, они вполне могли столкнуть лбами. Или губами…       Сяо Чжаню не верилось, что это происходило прямо в школе, под чужими взглядами. Подобный напор очаровывал и напрочь лишал присутствия духа. Ноги подкосились, когда Ибо надавил на плечо, и Сяо Чжань приземлился на стул, хотя с таким же успехом мог и мимо.       Взгляд Ибо растёкся по нему горячей ароматной карамелью, обволок и не позволил двинуться. А его рука на плече ощущалась такой горячей, что могла прожечь ткань. Сяо Чжань засмотрелся на острый угол челюсти Ибо, на его округлые щёки, и дышать стало трудно. Он хватанул воздух ртом, невольно привлекая алчущий взгляд к своим губам. Ибо сглотнул, отчего кадык подпрыгнул к подбородку, а после с оттяжкой опустился.       — Вот и молодец, — сказал он хрипло и спешно ретировался помогать включившимся в работу друзьям, а Сяо Чжань остался приходить в себя.       Когда Чжай Лун и Ма Кайхуа вернулись, то заметили потрясающую по своей сути картину: Гун Ицзян на пару с Ли Минем волокли бюст Сэй Бэйхуна к двери, Ван Ибо с Си Чао следом тащили стенды, а Сяо Чжань наблюдал за всем этим, преспокойно отдыхая на стуле. Увидев друзей, он смущённо улыбнулся и поднял руку, однако Чжай Лун нахмурился.       — Не понял, почему посторонние в классе? Вы что здесь делаете? — заскрежетал он зубами, заступая ребятам дорогу.       — А то не видишь? — пыхтя, отозвался Ван Ибо. — Помогаем Сяо Чжаню, пока вы неизвестно где прохлаждаетесь. Больно долго мусор выбрасывали.       — Прохлаждаемся? — Чжай Лун насупился. — Ты что-то попутал? Как ты разговариваешь с президентом школьного совета?       — Как со всеми остальными, — пожал плечами Ибо. — Сяо Чжань вот не зазнаётся, хотя вице-президент, а ты по жизни выделываешься.       — Я отвечаю за дисциплину во всей школе! — Чжай Луна аж затрясло. — Если до тебя не доходит, я сейчас завуча приглашу. Уж она-то живо научит тебя субординации!       — А чего сам не научишь? Давай, иди сюда, или зассал? — Ибо сжал кулаки.       Выглядели они внушительно, но Чжай Лун не испугался. Он собирался отстаивать свою особенную правду, и Ма Кайхуа, конечно же, готовился его поддержать. Ли Минь же, в свою очередь, не бросал друга в беде. Мир словно застыл за секунду до шторма, и Сяо Чжань испугался, что сейчас перепалка перерастёт в драку.       Что если это реверс Вселенной? И в этот раз синяки достанутся Ван Ибо?       Этого нельзя было допустить! Сяо Чжань немедленно вскочил, намереваясь остановить конфликт любой ценой, даже подставив собственное лицо, но тут между спорщиками вклинился… Гун Ицзян.       Мягко оттеснив взъершившегося Ибо, Ицзян мускулистой горой вырос перед тонким Чжай Луном и взглянул тому прямо в глаза:       — Говоришь, позовёшь завуча? И что ты ей предъявишь? Невыполненное задание и людей, которым запретил помогать? Давай, зови. Даже любопытно, на чью сторону она встанет, — усмехнулся он и переглянулся с друзьями.       Президент засопел, как всегда делал, когда напряжённо думал, но сказать ему действительно было нечего. Аргументы кончились, а угрозы утратили значимость, потому что основывались на внутренней неприязни, и Гун Ицзян это прекрасно знал.       — Мы разойдёмся мирно, если ты просто отойдёшь. Давай, президент, не мешай нам делать то, с чем мы, несомненно, справимся лучше кого бы то ни было, — закончил он, складывая руки, отчего выгодно подчеркнулись мышцы груди и плеч.       Чжай Лун уставился на них, открыл рот, но тут же закрыл и как будто слегка смутился. Веских оснований выгонять парней не было ни одной, кроме нежелания находиться в одном классе. Но эта проблема решалась легко.       — Лун-гэ, давай начнём столы таскать, — подал голос Ма Кайхуа, — а Ицзян со своими пусть закончит здесь.       Чжай Лун снова засопел, как паровоз, но раз Ма Кайхуа по-дружески предложил ему вариант разрешения событий, при котором президент «не терял лица», а как бы проявлял снисхождение, то он ухватился за идею, как за соломинку:       — Что ж, пусть закончит. Посмотрим, как он справится, — с гордым видом заявил он, не отрывая взгляда от крепких предплечий незваного помощника: — Но если он что-нибудь разобьёт или сломает…       — Я прослежу, чтобы всё осталось целым, — подал голос Сяо Чжань. — Всё будет нормально. Даю слово.       Президент смерил его недоверчивым взглядом, в котором так и читалось: «предатель», но Сяо Чжань больше не пытался быть идеальным, больше не стремился угодить всем. Теперь он поступал так, как велело сердце.       — Под твою ответственность! — процедил Чжай Лун и вышел. Ма Кайхуа, пожав плечами, мол, ну а чего ты хотел, последовал за ним.       — Хвала яйцам, свалил! — воскликнул Ли Минь. — Теперь можно спокойно продолжить. Сяо Чжань, отойди-ка с дороги.       Сяо Чжань пропустил парней, как ни в чём ни бывало продолживших волочить Сюй Бэйхуна к новому месту обитания. После чего огляделся. Кое-где валялись бумажки, не мешало бы подмести и протереть пыль, а так как он единственный остался без занятия, то выбора не осталось.       — Что ж, уборка на мне, — сказал он, берясь за щётку.       — Я тебе помогу! — так поспешно выпалил Ибо, что чуть не уронил на ногу стенд. И тут же смутился: — Когда закончу.       — Не переживай, с этим делом я справлюсь, — улыбнулся Сяо Чжань, вспомнив, что в прошлый раз именно он наблюдал, как убирался Ибо. Сейчас они снова поменялись.       Он особо не рассчитывал на подмогу, но от рвения Ибо ему было приятно. От этого уборка пошла бодро. Ненужные вещи исчезали из класса, в коридоре гремела мебель, парни коротко переговаривались и в шутку переругивались. А когда Ицзян включил на сотовом музыку, то все дружно принялись подпевать, стараясь перекричать один другого. От гвалта заложило уши, но Сяо Чжань заулыбался. Заглянувший в класс Чжай Лун надул губы на творящееся сумасшествие, но вмешиваться не стал.       Ван Ибо, помимо того, что громче и чётче всех читал рэп, принялся ещё и пританцовывать. Он стащил школьную куртку через голову, даже не расстёгивая замка. Под ней у него оказалась чёрная майка, которая уже прилипла к груди и животу. Взглянув на рельефы мышц под кожей и на широкие плечи, влажно блестевшие от пота, Сяо Чжаню захотелось вылить на себя ведро холодной воды, которую он заготовил для мытья полов.       Ибо с ходу исполнил многослойную танцевальную связку под одобрительные окрики друзей и вспыхнувший восторгом взгляд Сяо Чжаня. Тот чуть рот не раскрыл, когда законы гравитации для Ибо словно перестали существовать. На один короткий момент перед Сяо Чжанем развернулась настоящая магия, которой владел обычный человек.       Восхищать людей своим трудолюбием. Вдохновлять собственным упорством.       Завершив, Ибо принял крутую позу, но не сдержался и улыбнулся так, словно выступил перед многотысячной аудиторией, а не перед несколькими остолопами.       Чжай Луна след простыл, парни рассредоточились по классу, а Ибо с Сяо Чжанем застыли на некотором расстоянии друг от друга: один со шваброй в руке, другой — со странной решимостью во взгляде.       Сяо Чжань хотел вернуться к своему занятию, но не смог: каждая секунда времени приходилась на стук растревоженного сердца и словно по-особенному текла для них двоих. Казалось, его собственная грудь начала вздыматься в том же частом ритме, что и грудь Ибо, точно они синхронизировались. Они всё сильнее, крепче и неумолимее стягивались, и мироздание кривилось, как скамейка для поссорившихся влюблённых.       Ибо сглотнул, обернулся на своих, а потом вдохнул и уверенно шагнул к Сяо Чжаню. Но в ту же секунду позади раздался грохот и ругательства Ли Миня:       — Твою мать! Какой умник запихал картины на самый верх?       Повернувшись, Сяо Чжань увидел, что Ли Минь раскрыл створки шкафа, и содержимое верхних полок свалилось ему прямо на голову. Потирая макушку, тот наклонился и подхватил первый попавшийся холст с подрамником.       — О, а умник-то оказывается «Сяо Чжань»! Кто бы сомневался, — Ли Минь хмыкнул, посмотрев на подпись в углу.       Но тот уже и сам узнал своё творение.       — Дай сюда! — выкрикнул он, и отбросив швабру, бросился к Ли Миню.       Но Ибо оказался проворнее.       — Нет, сначала дай мне! Хочу посмотреть! — потребовал он, перепрыгивая через свёрнутые в рулоны холсты, и Ли Минь без разговоров отдал картину именно ему, а не на пару секунд опоздавшему творцу.       — Отдай сейчас же! Ван Ибо!       — Вот ещё! Отстань, сказал!       Сяо Чжань, не заботясь о тормозном пути, влетел в спину Ибо и, пользуясь эффектом неожиданности, попытался выдернуть картину с одной стороны, потом — с другой, что привело к тому, что мгновение спустя он, вытянув руки далеко вперёд, практически обнял Ибо. В один момент его пальцы даже коснулись подрамника, но Ибо добычу держал крепко, и Сяо Чжань быстро сообразил, что отнять у него свой «шедевр» — дело гиблое. И оставаться в таком положении — повторяя изгибы его спины — становилось неудобным.       Но не успел он предпринять какие-нибудь действия, как Ибо наклонился вперёд, отчего ноги Сяо Чжаня оторвались от пола. Раскрасневшись ушами, шеей и всем, чем можно, он тут же съехал с тёплой спины, надеясь, что, как чёртов Пиноккио, не воткнулся куда не следовало своим сучком.       — Ну и чего кипешовал? — после вынужденной борьбы Ибо дышал часто и загнанно, а голос слегка сипел. — Жалко для меня?       — Да ни разу не жалко, просто… это очень старая работа, — сказал в сторону Сяо Чжань.       Он боялся поднять взгляд на Ибо или кого-то из ребят, потому что был уверен, что те тут же всё поймут по его смущённому лицу. Обязательно догадаются, если уже не догадались, кто послужил прообразами персонажей его картины.       Сяо Чжань написал её после того, как впервые увидел Ван Ибо во дворе школы. После того, как влюбился в него окончательно и бесповоротно.       На картине по белому песку ступал парень в низко надвинутом на лицо капюшоне. Лазурные волны слизывали следы, которые он оставлял. Он не смотрел по сторонам и не замечал ещё одного мальчика поодаль. У ног того сидела кошка, вокруг лежали ракушки, но он смотрел на недостижимый белый парус и заходящее за горы солнце. Картина отражала их тогдашнее состояние: пути ещё не пересеклись, они не видели друг друга и даже помыслить не могли подружиться.       — Не старая, а выдержанная, — возразил Ибо с таким упрямством в голосе, что Сяо Чжань моргнул. — Мне нравится, классные цвета.       — Да, вообще супер, — поддакнул Си Чао. — Море прям, как настоящее.       — Кошка классно получилась и закат, — отозвался Ли Минь, без предупреждения хлопнув Сяо Чжаня по спине. — Молодец, главное не зарывай талант! Может, в будущем это станет твоей профессией.       Сяо Чжань кивнул. Сейчас он вернулся в ту точку, когда мог что-то изменить, выбрать другой путь. Уезжать заграницу он не планировал, и изменять признанию, которое нашёл, не собирался.       — А мне нравятся люди, — сказал Ибо, и в его голосе снова прозвучало настырное, жаждущее внимания упрямство.       Сяо Чжань повернулся и затрепетал от вида того, как пальцы Ибо осторожно, едва касаясь, погладили фигурку мальчика с кошкой. Бережно, почти любовно. И когда он поднял голову, Сяо Чжань отметил томительную грустинку в прекрасных глазах.       — Может, нарисуешь меня? — вдруг спросил Ибо, а его уши медленно приобрели дивный оттенок заката.       Сяо Чжань не ожидал просьбы, поэтому приоткрыл рот и захлопал глазами. Творец в нём приободрился мгновенно и запросился к холсту, чтобы изобразить прекрасное строгое лицо Ван Ибо. Кончики пальцев закололо от предвкушения. Он позволил? Сам попросил?       — Кстати, классная идея! — воскликнул Ли Минь. — А давай всех нарисуешь? Завтра игра, развесим наши портреты в спортзале, как баннеры, круто же будет?       — Да-да, устрашим соперника, — Си Чао сжал кулаки и принял грозный вид, словно собирался позировать в таком виде прямо сейчас.       Сяо Чжань удивлённо приподнял брови. Такого он ожидал ещё меньше. Ибо засопел и нахмурился, раздосадованный очередным вмешательством друзей, а Сяо Чжань улыбнулся про себя. Он нарисует его обязательно, тушью, маслом, акварелью, всю жизнь будет рисовать его одного. Потому что выражать свою любовь в творчестве у него выходило лучше всего.       — К сожалению, портреты не успею, даже если всю ночь буду работать, — мотнул он головой. — Слишком сжатые сроки. Но могу отрисовать готовые фото или создать видеоряд вашей команды. Его можно будет пустить на экран перед стартом игры, как вам такой вариант? — задумчиво пожевал он губу и заметил, что парни как-то странно на него покосились.       — Ты будто заказ принимаешь, — усмехнулся Ли Минь. — Так по-деловому отчитался.       Услышав это, Сяо Чжань смутился. Дизайнерское прошлое-будущее не прошло даром. Он действительно, по старой привычке, принялся обсуждать детали, а в голове уже запускались нужные программы.       — Извините, увлёкся…       — Но идея-то хороша. А ты правда можешь сделать презентацию для команды? — вдруг спросил Гун Ицзян, и Сяо Чжань перевёл на него взгляд.       — Конечно, могу, — уверенно заявил он. — Сделаю такую, что школа Тяньцзиня сразу поймёт, что вы им не по зубам.       Сказав это, Сяо Чжань подумал, что взял на себя слишком много, однако по ухмылке Ицзяна понял, что подобрал идеальную пропорцию самонадеянности и профессионализма.       — Тогда сделай, — сказал тот. — Пусть знают, с кем имеют дело!       — Принято, — успел сказать Сяо Чжань, как парни воодушевлённо загалдели:       — Блин, реально сделаешь? А успеешь? Мы скинем фотки тебе на почту!       — Я уже хочу посмотреть! Надо будет договориться, чтобы включили перед игрой.       Ибо не участвовал во всеобщем веселье, просто стоял рядом и насуплено смотрел на Сяо Чжаня. Когда тот повернулся, подумав, что Ибо чем-то недоволен, тот внезапно шагнул вперёд. В ладонь что-то ткнулось, но не успел Сяо Чжань удивиться, как кисть Ибо обволокла и крепко сжала его руку, надавливая на пальцы, чтобы Сяо Чжань наверняка не упустил то, что Ибо в них вложил.       Сяо Чжань заморгал на отчаянно глядящего на него Ибо, а тот одними губами прошептал: «потом». Кивнув, Сяо Чжань показал, что понял, и Ибо медленно отпустил.       Кисть Сяо Чжаня вспыхнула огнём, а мурашки, одна колючая волна за другой, омыли тело. Ибо отступил за спины друзей, и Сяо Чжань, качнувшись, тоже шагнул назад и сжал кулак сильно, до спазма в пальцах.       Казалось, что в ладони пусто. Может, так и было? Может, он спал наяву? Догадку хотелось проверить немедленно, и Сяо Чжань, незаметно повернувшись ко всем спиной, осторожно разлепил пальцы, чтобы увидеть скомканный, выдранный из тетради клочок бумаги. Записка! Записка от Ван Ибо! Сердце замолотило, как бешеное.       — Закончили? Мы вносим столы! — на пороге нарисовался Ма Кайхуа, и Сяо Чжань так быстро сжал кулак снова, что чуть не схлопнул мироздание.       — Да, последняя порция осталась, потом мы поможем вам, — отозвался Гун Ицзян.       — Ни черта подобного! — возразил появившийся с двумя стульями подмышками Чжай Лун. — Уговор был, что вы уберётесь, когда закончите!       — Всё так, президент. Только я ещё не закончил, — ухмыльнулся Ицзян и пружинящей походкой подошёл к нему.       Чжай Лун ожидаемо попятился, но зацепил ножкой стула штору. Было видно, что ему тяжело удерживать их на весу, руки напряглись, на висках выступили вены. Через секунду Ицзян добрался до него и перехватил спинки стульев.       — Дай сюда!       — Ещё чего! Пусти! — сердито проворчал Чжай Лун и, окинув Гун Ицзяна яростным протестующим взглядом, крепче прижал локти и упёрся ногами.       — Отдай, сказал! — повторил Ицзян и дёрнул стулья к себе.       Смять сопротивление президента ему не составило труда. Чжай Лун подался вперёд так резко, что чуть лбом не подрехтовал Ицзяну нос.       — Ты что делаешь? — вспыхнул он и внезапно отпихнул от себя стулья. Не ожидавший финта Ицзян выпустил их, и несчастные с грохотом ударились об пол. — Я тебе сказал свалить! И ты это сделаешь!       — А ты заставь, — ответил Гун Ицзян, с холодной улыбкой наблюдая за пылающим президентом.       Это уже переставало быть смешным. Сяо Чжань запаниковал, не зная, как предотвратить драку. Ведь если она случится, это будет значить, что Сяо Чжань завалил последний квест перед финалом. Конечно, он не рассчитывал, что крепко сдружится с Гун Ицзяном, но элементарный сдвиг в положительную сторону ему был нужен. А сейчас всё грозило пойти насмарку.       — Как у вас тут дела? — внезапно раздался голос от дверей, и все, хоть сразу узнали его обладательницу, всё равно удивлённо уставились на сухопарую женщину с забранными наверх волосами.       — Госпожа завуч, — выдохнул Ма Кайхуа, склоняя голову. Остальные последовали его примеру, а женщина, жестом показав, что всё нормально, осмотрела в первую очередь кабинет, а уже потом участников действа.       — Уже вносите столы? Молодцы. Чем больше помощников, тем быстрее, — сказала она без тени улыбки и указала на валяющиеся стулья. — Президент Чжай, поаккуратнее со школьным имуществом, вы за него отвечаете. Приду через полчаса принимать готовый кабинет. — И ушла.       Чжай Лун сначала побледнел под цвет потолка, а потом раскраснелся, как распустившаяся вишня. Он весь кипел внутреннее и на ухмыляющегося Ицзяна не смотрел.       — Давайте уже закончим, — сказал он глухо, признавая положение, и наклонился к одному стулу. Ицзян демонстративно потянулся к другому.       Потихоньку все отмерли и заходили по кабинету. Сяо Чжань сунул записку в карман и застегнул замок. Он прочтёт её, оставшись один. И он дождаться не мог, когда этот момент наступит.       Ван Ибо с Си Чао вытаскивали оставшиеся вещи, Сяо Чжань спешно заканчивал уборку, а Ли Минь и Ма Кайхуа носили столы, беря на себя роль разделительных элементов, потому что когда Чжай Лун и Гун Ицзян проходили слишком близко друг к другу, случался коллапс отлаженной системы: они застревали в проходах, упирались, не желая пропускать один другого, а в бросаемых друг на друга взглядах сверкали смертоносные молнии.       Сяо Чжань, конечно, переживал за них, но сердце выстукивало ликующий ритм, а весь прочий мир мерк и терял чёткость, когда в фокус ловился Ван Ибо. Не терпелось прочесть, что же тот ему написал, поэтому, когда госпожа завуч вернулась, Сяо Чжань обрадовался ей, как никогда прежде. Столы и стулья были расставлены, уборка закончена, а художественные материалы безжалостно запихнуты в кладовку.       — Очень хорошо, мальчики, — кивнула она взмыленным парням. — Помощники могут идти, а совет пусть останется, нужно ещё обсудить пару организационных вопросов.       Сяо Чжань готов был застонать. Ибо махнул ему на прощанье, помялся на пороге, словно размышляя, подождать или не стоит, и всё-таки ушёл. Возбуждённые голоса затихли в коридорах, и Сяо Чжань попытался сосредоточиться на текущем моменте.       Когда со школьными делами было покончено, а Чжай Лун с завучем удалились первыми, он приготовился вылететь из класса, но его задержал Ма Кайхуа:       — Сяо Чжань, я хотел сказать тебе кое-что. Если твои новые друзья не прекратят задираться, то у совета будут проблемы. Говорю тебе я, потому что Чжай Лун смертельно на тебя обиделся.       Сяо Чжань не мог не заметить, как изменился голос Кайхуа, и понял, что обиделся вовсе не Чжай Лун. Сердце словно обручем сдавило.       — Я не делю друзей на «старых» и «новых», Кайхуа, — возразил он. — Ультиматум тут не поможет, я хочу общаться и с ними, и с вами.       — Да? А мне показалось ты уже выбрал, — склонил тот голову на бок.       Сяо Чжань вздохнул. Как он мог объяснить, что его интерес к Ван Ибо выходил далеко за рамки дружеского? Последствия могли быть непредсказуемыми. Но… Кайхуа ведь его друг. Он должен понять!       Ощутив внезапную решимость, подталкивающую на необдуманные действия, Сяо Чжань набрал в лёгкие побольше воздуха и выпалил:       — Кайхуа, я не предавал нашу с тобой и президентом дружбу. Я общаюсь с ребятами потому, что мне нравится Ван Ибо. Собственно, уже давно, с первого класса старшей школы.       — В каком смысле «нравится»? — удивился Кайхуа и заморгал так часто, словно это могло помочь ускорить мыслительный процесс. По всей видимости помогло, потому что после он задал правильный вопрос: — То есть прям «нравится»? Как девушка?       — Ну, Ван Ибо, конечно, на девушку мало похож, — усмехнулся Сяо Чжань, — но ты думаешь в правильную сторону. Отношения могут быть и между парнями.       — Сяо Чжань, так ты… Я даже не… — Кайхуа внезапно засмущался, а потом уставился на него во все глаза. — Тогда это всё объясняет, ну, что ты с ними… Что же ты сразу не сказал?       — Всё было сложно, Кайхуа, — покачал головой Сяо Чжань. — И сейчас, когда мы с ним наконец немного сблизились, я не хочу, чтобы наши компании враждовали.       — Так у тебя серьёзно к нему? — мотнул головой Ма Кайхуа. — А он?       — Серьёзно, — твёрдо ответил Сяо Чжань и накрыл рукой карман. — И он, надеюсь, тоже.       — Я тебе помогу, — сказал друг после коротких раздумий. — В принципе, я ничего против парней не имею. Давай как-нибудь соберём всех вместе, я заманю президента, надеюсь, они с Ицзяном не поубивают друг друга.       — Надо выбрать публичное место, тогда не поубивают, — вставил Сяо Чжань, и, переглянувшись, они рассмеялись. — Спасибо, Кайхуа! — горячо поблагодарил друга Сяо Чжань. — Спасибо, что понял и не осудил.       — Да брось, ерунда. Тебе-то, наверное, сложнее было.       — Ты не представляешь, насколько, — вздохнул Сяо Чжань.       На душе сразу стало спокойно. Он не стеснялся своих чувств и готов был открыть их всему миру. Наверное, потому с такой лёгкостью рассказал о них другу. И тот понял.       Попрощавшись с Ма Кайхуа, Сяо Чжань вылетел из кабинета, искать уединённое место. Его по-прежнему ждало неотложное дело.       Ужом влезая в своё укрытие в саду, он чуть не порвал куртку о колючие ветки. Прижавшись к забору, он дрожащими руками достал записку и замер, не решаясь её развернуть. В этом смятом, слегка влажном комочке бумаги сейчас сосредоточилась вся его жизнь, все надежды на будущее. Весь мир.       Наконец вдохнув полной грудью, Сяо Чжань аккуратно развернул записку и сердце чуть не зашлось, когда он прочитал неровно выведенную надпись.       «Пойдёшь со мной на выпускной?»              * * *              Итак, Ибо сделал это сам. Пригласил его.       Прогресс был таким невероятным, что обрадованный Сяо Чжань чуть не расцеловал несчастный клочок бумаги.       Он нежно погладил тронувшие сердце иероглифы и попытался сдержаться. Изо всех сил попытался. Но непослушные слёзы наполнили глаза за какие-то пару секунд, и пришлось спешно спасать заветную записку от того, чтобы влага не размазала чернила.       Волнение накатывало ещё и от осознания, что Ибо заготовил записку до уборки в художественном классе, а значит, заранее всё решил. И мешавшего блока больше не было.       Ван Ибо, если не поверил окончательно, то хотя бы дал им с Сяо Чжанем шанс. И записка с приглашением это подтверждала. Ибо ориентировался на свои собственные чувства и желания, а не на мнение друзей. И так, похоже, было изначально после переноса. Си Чао изменил своё мнение после совместной вылазки, но сначала именно Ибо пообещал Сяо Чжаню защиту. Ли Минь поблагодарил за скрытую помощь и разговорился как ни в чём ни бывало после того, как Ибо при всём классе сел с Сяо Чжанем. А Гун Ицзян принял предложение сделать презентацию, когда Ибо увидел картину. Сяо Чжаню хотелось верить, что он понял, какие чувства скрывались за одинокими образами.       Импульс шёл от Ибо, как от первоисточника. Блок выставил он сам, а друзья лишь усиливали его, и сейчас их влияние ослабло потому, что изменился сам Ибо.       Мурашки кололи лодыжки, а солёные слёзы текли, не переставая. Сяо Чжань свернул и убрал записку от греха. Значит, всё было не зря. Он доказал Ибо серьёзность своих чувств, готовность быть с ним в любой афере, даже подружился с его непутёвыми друзьями. Сам, не применив способность ни разу.       Не она была ему нужна, а немного смелости и веры в себя. Хотя… сейчас Сяо Чжань ни о чём не жалел. На ошибках учатся, и опыт из своих он вынес богатый.       Хлюпнув носом, он стёр слёзы и похлопал себя по щекам, а после вылез из куста. Некогда было прохлаждаться, он должен выполнить обещание — сделать крутую презентацию для команды. Даже зная, что они проиграют. Что ж, пилюлю это не подсластит, однако это не значит, что не нужно пытаться. Сяо Чжань придёт, будет стоять в первых рядах, болеть и поддерживать — делать всё то, чего лишил Ибо и команду в прошлый раз.       Вечером парни завалили его почту. Пока сортировал фотографии, Сяо Чжань миллион раз позавидовал тому, сколько прекрасных мгновений ребята пережили вместе. Тут были не только тренировки, но и прогулки, отдых, вечеринки, прочие развлечения. Сброшенный архив раскрывал парней не только как прекрасную и сплочённую команду, но и как замечательных друзей, чья связь укрепилась с годами.       И Сяо Чжаню хотелось со временем создать с Ибо свои собственные, незабываемые воспоминания, уголок личного счастья, хрупкого и заботливо оберегаемого. А пока он мог постараться, чтобы отразить в своей работе дружбу, крепость духа и силу команды родной школы. Закончил он поздно, отослал готовую презентацию Гун Ицзяну и вырубился, едва дойдя до кровати.       В день игры в стенах школы царило знакомое оживление, ребята сновали по коридорам в предвкушении, учителя взволнованно обсуждали предстоящее мероприятие, а руководство заваливали поручениями совет. Чжай Лун с подручными вертелись, как белки в колесе. Сяо Чжань видел, как волновался Ван Ибо, но, носясь по делам, смог лишь жестом пожелать ему удачи. Ибо просиял так, словно только этого ему и не хватало для полной уверенности.       Когда прибыла тяньцзиньская команда и болельщики, Сяо Чжань с товарищами сопроводили их в спортивный зал и так же, как в прошлый раз, помогли расположиться. Сяо Чжань добровольно ушёл в южный сектор, снова отметив, как шла Ибо форма и как бесстрашно команда держалась перед соперниками.       Однако Гун Ицзян явно нервничал и разминался особенно рьяно. В тот раз Сяо Чжань смотрел только на Ибо, поэтому не заметил, как напряжён капитан команды, с какой надеждой, и вместе с тем с опаской, смотрел он на незнакомого молодого мужчину в отсеке тренеров. Того запросто можно было принять за нового ассистента или кого-нибудь из каста. Похоже, это и был тот самый представитель национального клуба.       Что ж, исход матча не должен повлиять на профессиональные навыки игрока. Сяо Чжань от всей души пожелал Гун Ицзяну удачи и, закончив с рассадкой, спустился вниз.       Мест в первом ряду не нашлось, поэтому он встал прямо у заграждения, и когда началась трансляция, оказался напротив экрана. Собственно, эти кадры он уже видел, потому ему интереснее было следить за реакцией на неё окружающих. Тяньцзинцы смотрели с каменными лицами, их болельщики попытались, было, поднять волну недовольства, но местные подавили её такими мощными криками восторга, что тем ничего не осталось, как замолчать. Ощутив поддержку, пекинская команда приободрилась, парни приосанились, горделиво вскинули подбородки и даже помахали трибунам.       Гун Ицзян одним из первых выпятил грудь и окинул народ довольным взглядом, а потом заметил стоящего у заграждений Сяо Чжаня. Качнув головой в сторону экрана, он показал большой палец. Сяо Чжань понял и кивнул, хотя, откровенно говоря, большей благодарностью для него была мечтательная улыбка Ван Ибо. Видеть восхищение от проделанной работы именно на его лице было приятнее всего.       Игра началась, как и в тот раз. Поборовшись за мяч с Инь Шэнли, Ибо разыграл схему, в ходе которой открыл счёт. И так же, как тогда, Хуэй Цзэфэн, форвард тяньцзиньцев, стремительно сравнял его. Несколько острых моментов заставили болельщиков поволноваться, но на перерыв команды ушли с ничьей.       Во втором периоде команда блистала. Сердце замирало от каждого красиво заброшенного в корзину мяча, от того, как выкладывались парни, как Ибо носился по площадке, не жалея себя, принося очки, увеличивающие разрыв между командами. Сяо Чжань, забыв о стеснении, кричал и поддерживал своих, радовался, если прорыв заканчивался результативным броском, громко сокрушался, если нет.       Таким темпом он охрип уже к концу второй четверти, а ведь нужно было поддерживать команду до конца матча. Вот только дальше всё будет не так радужно.       Сяо Чжань задумался. В прошлый раз он пытался решить всё, используя способность, сейчас он мог попытаться предотвратить катастрофу по-другому.       Как только объявили перерыв, он поднял руку и отчаянно замахал. Ему удалось привлечь внимание Ибо. Тот как раз бежал к скамье, но, заметив призыв, сменил траекторию.       — Не терпится рассказать, как тебе игра? — выдохнул он, достигнув заграждения.       Скривив губы в привычную усмешку, Ибо поправил промокшую от пота повязку и встряхнул волосами. Он выглядел расслабленным и довольным текущим счётом, и Сяо Чжаню было жутко неудобно его расстраивать.       — Игра блестящая! Ты молодец! Вы все отлично стараетесь, но я хотел тебя предупредить, — смутился он на слишком внимательный взгляд. Ибо склонился поправить носки, а Сяо Чжань взволнованно затараторил, боясь, что не успеет сказать: — Впереди ещё две четверти, пожалуйста, будь начеку! Тяньцзиньцы будут жёстко играть, фолить и всячески выводить вас из игры. Опасайся Инь Шэнли, он особенно…       Подтянув носки, Ибо схватился за ограждение, да так удачно, что накрыл кисть Сяо Чжаня своей. Тот поперхнулся словами, а Ибо почти сразу скатил руку, сделав вид, что сделал это случайно, но выплывшая на его лицо коварная улыбка заботливо подсказала, что Ван Ибо просто не мог не заметить судорожно вцепившихся в металл пальцев.       — Не переживай, Сяо Чжань. Я всё это знаю. Понял уже, — он встряхнул волосами, и влажные пряди тяжело разметались по повязке. — Только им нас не раскатать. Но… мне приятно, что ты за меня волнуешься, — Ибо склонил голову к плечу, поднялся на носки и опустился, а в это время снова задел пальцами уже по ощущениям сросшуюся с перилами руку Сяо Чжаня.       От этого лёгкого прикосновения всё тело покрылось мурашками, и Сяо Чжань растерял и без того не шикарный дар красноречия.       — Ладно, я погнал, тренер зовёт, — сказал Ибо, отступая.       — Удачи тебе, — пролепетал Сяо Чжань, хотя чувствовал, что должен сказать больше, сделать больше, дать более явный знак… И тут до него дошло. — Ибо, стой! Я ведь так и не ответил тебе насчёт… того вопроса, — он быстро облизал губы и, удостоверившись, что привлёк полное внимание Ибо, договорил: — Я согласен!       Ван Ибо остановился. Уголки его губ приподнялись, глаза мягко засияли. Всё его лицо осветилось радостью. Он кивнул, а потом резко развернулся и помчался к команде. Сяо Чжань был уверен, что на его лице сейчас сияла широкая улыбка. Точно какая же, как на его собственном.       Началась третья четверть, и Сяо Чжань разволновался. Сейчас он кричал, не жалея голоса, подбадривал команду, скандировал вместе со всеми, подпрыгивал и возмущался на фолы, которые, как он и предсказывал, начали устраивать соперники. Каждая обводка, каждый упущенный мяч точно ножом полосовали сердце. Счёт быстро сравнялся и повернулся не в их пользу. Игроки начали нервничать и ошибаться. Сяо Чжань с замиранием сердца ждал того самого падения, которое и вынудило его перемотать в стёртой линии. В этот раз он не собирался вмешиваться, поэтому надеялся, что Ибо будет не очень больно.       Ван Ибо собрался повести мяч, а Инь Шэнли бросился ему наперерез, с намерением сбить с ног, но Ибо каким-то невероятным движением развернул плечо так, что защитник протаранил воздух, и по инерции врезался в своего же форварда, а Ибо спокойно довёл мяч и уложил в корзину.       Сяо Чжань раскрыл рот от удивления. Он готовился к худшему, но сейчас на площадке Инь Шэнли скрипел зубами, а Ибо, сияющий и счастливый, обменявшись тайной комбинацией жестов с Гун Ицзяном, обернулся к трибунам, точнее к тому месту, где бледным призраком застыл ошеломлённый Сяо Чжань. И подмигнул ему. Лихо, победно.       Атакуемый мурашками, Сяо Чжань ощутил невероятный подъём. Линия времени изогнулась в очередной раз в потрясающем финте. И всё благодаря Ван Ибо.       С этой минуты тот летал по полю, словно у него выросли за спиной крылья. Он весь вспотел, но не обращал внимания на промокшую футболку. Его тело не знало усталости, ноги были быстрее ветра, а руки метко укладывали в корзину один мяч за другим, в результате чего счёт стремительно менялся в пользу счастливчиков этого вечера.       Когда Ибо забил последний мяч в овертайме, и свисток судьи возвестил о конце матча, Сяо Чжань посмотрел на светящиеся на табло цифры и не поверил собственным глазам. По итогам четырёх четвертей команда пекинской школы выиграла со значительным перевесом!       Трибуны взорвались восторженными криками, игроки победившей команды устремились друг к другу, крича и прыгая от радости. Парни обнимали Ибо, ликуя от переполнявших эмоций. Гун Ицзян устало опустился прямо на покрытие площадки.       Сяо Чжань оглох от счастливых воплей. Изнутри начала подниматься щекотка смеха. Он пытался унять её, но она покалывала, поднимаясь, как пузырьки шампанского, просила выхода. И от отпустил, рассмеявшись вместе со всеми.       Его любовь, во всех смыслах, изменила исход игры. Услышав, что Сяо Чжань согласен пойти с ним на выпускной, Ван Ибо в натуральном смысле свернул горы. Это знание вдохновило его бороться, биться за него насмерть, как он и говорил некогда. И сейчас Сяо Чжань почти не сомневался, что таки сумел в ту ночь донести до сломленного и опустошённого Ван Ибо знание, что искренне и беззаветно его любит, всей душой и сердцем.       Ибо поверил и глобально изменил их нынешнюю линию. Ведь он точно древний ключ, отпирал эту загадку мироздания.       Сяо Чжань видел, как команды пожали друг другу руки и разошлись. Проводил взглядом широкую спину Ван Ибо и заметил, что тренер позвал Гун Ицзяна в сторону, и тот скрылся за дверью, через которую мгновением прошёл представитель клуба.       Радостные болельщики прыгали, как сумасшедшие, и Сяо Чжань пританцовывал вместе с ними. Откуда-то у него в руках оказался плакат в поддержку команды, и, высоко подняв его над головой, он ликующе прокричал.       Он был счастлив. Оглушительно и бесповоротно.