1. Вздох любви

Зияющая черная щелка меж занавесками вспыхнула ярко-голубым светом и тут же погасла. Где-то далеко в небе грянул гром. Запах грозы усилился, влажный морской ветер взметнул шторы под потолок и разметал лежащие на журнальном столике бумаги. Со стороны моря слышался нарастающий рокот поднимающихся волн. - Семпай… - Идиот! Я не буду делать этого! Я не хочу! Не хочу… Я не… не смогу! Я не умею! – яростно запротестовал парень, в голосе которого невольно зазвучали панические нотки. - Успокойтесь, пожалуйста, успокойтесь, прошу… Все хорошо… Если вы боитесь, я не буду вас заставлять делать это, даже не смотря на то, что вы пообещали соблюдать правила, которые включали в себя обязательность, - Соичи передернуло, - Но я бы так хотел, чтобы вы объяснили мне… - Что я должен тебе объяснять, придурок? – взбеленился аспирант, - Я не гей, чтобы делать это! Я не хочу… Не хочу, чтобы это было… Так… К тому же, - медово-карие глаза смущенно уставились на орнамент простыни, до этого нежно-розовые скулы вдруг вспыхнули, как маков цвет, - К тому же… Тебе ведь будет больно. Это больно и я… Я не знаю, что нужно сделать для того… Чтобы боль прошла… - Семпай, что касается геев… Мы это, по-моему, уже обсуждали. И не раз, - Тецухиро заключил лицо любимого в ладони, - Вы делаете это только со мной… И потому что это Я, а не потому что вы гей. Вы сами говорили, что я особенный… - М-Мори… - Вы боитесь, я понимаю вас, но… Разве вы не хотите… Хотя бы просто попробовать… Если не получится… Не будем… Тацуми дернулся и, сдвинув брови на переносице, скорей от перенапряжения, чем от негодования, прошептал: - А разве это не то, что может… Тебя унизить… Разве… Ты не почувствуешь себя… Оскорбленным? - Э? – искренне удивился Моринага, - Семпай… О чем вы? Ощущение того, как самый дорогой и любимый человек овладевает твоим телом это величайшее из наслаждений. Для меня… - в глазах Тецухиро отразилась боль, - Семпай, неужели… Вы так говорите, будто… Неужели секс со мной унижает вас? Соичи отшатнулся. Очередная вспышка молнии ветвью разрезала ночной мрак. В небе загромыхало… - Т-ты н-не так все п-понял… - запинаясь, ответил блондин, - Это не касается меня… Ведь ты… Для тебя это… Ты ведь не привык, что… - ухо юноши обожгло горячее дыхание Моринаги, перепутав в голове мысли и заставив язык онеметь. - Я так счастлив… Что вы думаете обо мне, семпай… О моих чувствах… Но… Я уже сказал, что это не может меня унизить… Потому что это делаете вы. Вдобавок, после такого я могу не сомневаться в том, что все то, что вы делаете со мной, происходит с вашего абсолютного согласия… - А до этого ты думал, что я тут против своей воли распинался?! – взорвался аспирант. Моринага охнул и поспешил исправить свою ошибку: - Нет, нет, что вы?! Просто… Раньше… Все было… Я совершенно не был уверен в том, что вы хотите этого и… - Вот заладил! Раньше это было раньше! – перебив Тецухиро, возмутился блондин и, поумерив свой пыл, тихонько добавил, - Ты ведь сам говорил, что раньше я даже имени твоего запомнить не мог… С неба хлынуло. Бешеные потоки воды забарабанили по крыше и стеклам, словно просясь внутрь, к теплу и свету уютной комнаты. Шум ливня сливался с шумом, накатывающих на песчаный берег волн и завыванием ветра. Лампочка в торшере нервно замигала, а через несколько секунд погасла вовсе. Где-то повредило линию передач… - Черт! – Тацуми рванулся с дивана, намереваясь выяснить, почему пропало освещение. - Семпай! – Моринага крепко обхватил талию своего тирана руками, удерживая его и возвращая обратно в исходное положение, - Пожалуйста… Не сейчас, прошу! В темноте… Даже лучше… Соичи не сопротивлялся. Моринага крепче обнял блондина. Возбуждение не спадало, и это становилось немного болезненным. Необходимо было что-то делать. У Соичи ситуация была аналогичной… Вдобавок, тело юноши бил озноб, то ли от врывавшегося в комнату вместе с дождем ледяного ветра, то ли от мысли, что ему придется выполнять предначертанное коварной секс-игрушкой. - Семпай… Вы боитесь? Того, что вам предстоит сделать? - Я н-не умею… - Хотите… Я буду подсказывать вам… Если меня возьмет семпай, я стану самым счастливым человеком на свете. Потому что… Это будет не просто секс… Для меня это будет не просто секс… - Тц! Идиот… - ладонь Тацуми робко зарылась в шелковистые смоляные пряди. Тецухиро мягко обвил шею аспиранта рукой, тихонько притягивая парня к себе, принимая горизонтальное положение, и заставляя Соичи расположиться сверху. Последний был восхитительно послушен, и брюнет стал действовать немного решительней. Прижав светловолосого деспота к себе покрепче, он коснулся прохладных губ Тацуми своими, невесомо прошелся губами по щеке и скользнул языком вниз, опускаясь на шею, а затем на ключицу, оставляя в конце влажной дорожки алый засос. - А-ааах, - тихонько выдохнул блондин. - Семпай… Вы помните, как это делал я? Соичи зажмурился и кивнул. - Все, что вам нужно – это по порядку воспроизвести все действия обычно совершаемые мной. Смелее, - ободряюще прошептал брюнет на ушко нависающему над ним Соичи. У последнего подрагивали пальцы и Моринага, заправив щекочущие грудь длинные пряди за ухо Тацуми, крепко стиснул ладонь аспиранта левой рукой. Блондин надрывно выдохнул и, предоставив морскому ветру унести в сторону моря остатки своего самообладания, припал замерзшими губами к горячим губам Моринаги. Поцелуй согрел любовников, вернулась страсть, вернулись энергия и тепло. По обнаженной коже побежали мурашки и сладкая дрожь предвкушения. Соичи отстранился и едва слышно пролепетал: - Т-ты обещал, что… Будешь подсказывать… Моринага невольно улыбнулся, наблюдая за беспомощностью своего возлюбленного. - Конечно… Для начала вы должны разработать меня… Мы кончили довольно давно… Поэтому… - левая рука Тецухиро соскользнула с дивана, послышался шорох сбрасываемых с журнального столика бумаг и газет, - Вот… В ладонь Тацуми лег прохладный тюбик. - Это смазка… Выдавите немного на пальцы… - Я з-знаю что это… - дрожащим голосом произнес Соичи, отвинчивая трясущимися пальцами колпачок лубриканта. Выдавив на пальцы немного смазки, Соичи, сгорая от стыда и пряча взгляд, повернулся к Тецухиро. Последнему захотелось расхохотаться. Вид Соичиро был и впрямь забавен, однако ровно настолько же он был сексуален и притягателен. И если бы возбуждение в теле могло воспламеняться, то от Моринаги остался бы одинокий пепел на скомканных и влажных от пота простынях. - Семпай, размажьте ее, как следует, по пальцам, чтобы она не была холодной, - негромко подсказал Моринага, голос его был томным и низким. Соичи исправно выполнил то, что ему сказали, и вновь испуганно уставился на Моринагу. Тецухиро улыбнулся и поманил блондина к себе, аспирант снова склонился над своим кохаем, затем последовал поцелуй, короткий и влажный, кончики языков едва ощутимо соприкоснулись, и в тот же миг все оборвалось. - Смелее, семпай, это всего лишь тело, и оно ничем совершенно не отличается от вашего. Теперь… Вы должны подготовить меня, тогда не будет больно ни мне, ни вам. - Тебе будет больно… Все равно… – прошептал Тацуми. - А вам не будет совсем, - ласково улыбнулся Тецухиро, - Для начала один палец, - ладонь Моринаги прильнула к запястью Соичи, плотно сжимая и направляя. Аспирант, тяжело дыша, уперся свободной рукой в грудь брюнета, располагаясь меж его ног, невольно разводя их еще шире, немного приподнимаясь и оставляя упором колени и носки стоп. Золотой шелк волос мягко заскользил по плечам, вновь опускаясь на грудь распростертого под Тацуми юноши, который сейчас находился в довольно непривычной для него самого позе, и хищным горящим взглядом буквально пожирал своего застенчивого партнера. Соичи ощутил, как палец с трудом проскальзывает в горячее, тугое кольцо мышц. - Б-больно? – устремив на Моринагу испуганный, полный стыда и какого-то болезненного возбуждения взгляд, выпалил блондин. - Хорошо… - тяжело прошептал Моринага, сдерживая рвущееся из груди болезненное шипение, чтобы не напугать и без того едва живого от ужаса Соичи. За всю свою жизнь Моринага лишь три раза был в этой роли. Сейчас был четвертый… С непривычки болезненный… Но самый долгожданный, самый сладкий… Мозг Соичи судорожно прокручивал в памяти хронологическую последовательность всех действий Моринаги во время секса. Так быстро извилины блондина информацию никогда не воспроизводили и не обрабатывали. Введя дрожащей кистью до упора указательный палец, и осознав, что это даже менее жутко, чем минет, Тацуми немного успокоился и принялся размеренно толкать его в горячее тело нервно кусающего губы, любовника. Сначала медленно, боязливо, боясь причинить боль, переживая, что Моринаге это будет неприятно, затем привыкая, чуть быстрее, а вскоре довольно уверенно, постепенно нарастив темп до среднего и даже не отводя взгляда. Моринага, уже привыкший к ощущению внутри себя чужеродного тела, смог, наконец, немного расслабиться. Мягко притянув за подбородок блондина к себе, он нежно чмокнул его в нос и любовно выдохнул в губы: - Добавьте еще один… Соичи прижал средний палец к указательному и аккуратно ввел их в тело брюнета. Моринага зажмурился и резко отвернул лицо в сторону… - Это ведь… Больно, да? – прошептал Тацуми, губы его дрожали, скулы снедала краска. Моринага приоткрыл глаза и несколько раз отрицательно мотнул головой, отчего мягкие, влажные у корней волосы, хаотично разметались по подушке. Соичи чувствовал, как парень прогибается в пояснице, как сжимает в себе его пальцы и напрягает рельефный торс, видел, как он терзает свои губы и вцепляется пальцами в простыни. Это пугало и возбуждало одновременно... Вскоре к двум пальцам добавился третий, на этот раз по инициативе Соичи, который умел считать до трех, и помнил то, что Тецухиро растягивал его тремя пальцами, а также то, что после двух идет три. Отчаянно прогоняя из головы, лезущие так некстати мысли о геях, о Томоэ и Курокаве и даже мысли о том, как на позапрошлой неделе профессор Фукушима явился на лекцию в розовом галстуке, Соичи пытался настроить себя на то, что ему нужно будет взять тело принадлежащее мужчине, упорно старался представить себе это… Но увы… Картина не складывалась, зато перед глазами стояла другая картина: сексуально прогибающийся в спине, тяжело дышащий, потный, загорелый, мускулистый, с взъерошенными блестящими волосами и цепляющимися за его ноги и простыни пальцами, его бывший ассистент. В очередной раз, протолкнув пальцы в тугое, уже влажное от смазки анальное кольцо, блондин совершенно случайно задел ногтем едва ощутимый под пальцами бугорок. Моринага низко протяжно застонал и резко выгнулся дугой, ноги брюнета дернулись, сильнее сгибаясь в коленях. «Это оно!» - автоматически вспыхнуло в сознании аспиранта. Соичи попытался сконцентрироваться и повторить воспроизведенное недавно действие, проник пальцами глубже внутрь, слегка согнул, царапнул. - Мммм… А-а-ааах… - поощрительно застонал Тецухиро, с плеч Тацуми словно гора свалилась. Он судорожно выдохнул и немного расслабился. Его кохаю было хорошо, он не испытывал боли, а следовательно, бояться было нечего. Оказалось, что в постели он - Соичи Тацуми не так уж и немощен… Моринага в упор устремил на блондина полный вожделения и страсти взгляд. Соичи занервничал. Зрительный контакт во время секса ужасно смущал его, хотелось спрятать куда-нибудь лицо, уткнуться в подушку, накрыться одеялом, заслонить руками, но только не смотреть в эти горящие, с поволокой, изумрудные глаза. Резко наклонившись вперед, словно бросаясь с обрыва, Тацуми припал губами к смуглой груди Моринаги, собирая губами солоноватые капельки пота, лаская пальцами простату и стискивая бедра партнера коленями. Моринага стонал, низко, возбуждающе, сладко, опьяняя голосом и заставляя мышцы внизу живота сладостно сжиматься в томительном ожидании. Напрягшийся до предела член отчаянно требовал разрядки. Ноги уже затекли, голеностопные мышцы с непривычки покалывало. Пора было заканчивать с этим… - Семпай… Давайте, - срываясь на хрип, выдавил Тецухиро. Нутро Соичи сжалось, яростно сопротивляясь предначертанному коварными костяшками, но уже было слишком поздно отступать, больно много было сделано для того, чтобы зайти так далеко, и Тацуми понимал это. Блондин вынул пальцы из тела брюнета, оперся ладонями о диван по обе стороны от его талии, чуть шире раздвинул ноги, и, подавшись бедрами вперед, уперся в пульсирующий вход концом возбужденной плоти. - М-Мори… Нежное прикосновение горячей ладони к щеке и жаркий шепот в ответ: - Не бойтесь… Соичи сжался, и, отпустив на волю желание, робко качнул бедрами, медленно проникая внутрь, стискивая пальцами влажные простыни, закрывая глаза и до крови закусывая нижнюю губу. Моринага с трудом подавил рвущийся на волю болезненный стон, тело пронизала боль, яркая, острая… Яростно вгрызаясь в собственное запястье, почти не дыша, судорожно сгибая пальцы ног и зажимая ими простыни, парень изо всех сил сдерживал себя, чтобы не дай бог не вскрикнуть и не напугать возлюбленного, не дать ему даже малейшего повода к мысли о том, что Моринаге это может быть неприятно. Глаза увлажнились, поясницу ломило от напряжения, в ушах зазвенело. Соичи сделал пару-тройку робких толчков. Осваиваясь, привыкая к тому, как жарко и узко в теле его кохая. К тому, как это хорошо… - Н-не б-больно? – наклоняясь к лицу Моринаги и тяжело дыша, в очередной раз спросил Тацуми. Он наблюдал за тем, как горячие капли пота срываются с его лба и, капая на лицо Моринаги, стекают к вискам, на какое-то неожиданно побледневшее и напряженное до предела лицо… - Все… Х-хорошо… - натянув на лицо кривую улыбку, как растягивают булавками рты марионеткам, выдавил Моринага, стараясь не выдыхать, чтобы не сорваться на стон, который принять за стон удовольствия не смог бы даже даун. Соичи не обладал особо острым зрением, но он был не настолько слеп, чтобы не заметить эту гримасу, которую спутать с истинной улыбкой Тецухиро было весьма и весьма трудно. - Я же говорил… Говорил… Будет больно… Говорил же, дубина… - быстро и с каким-то внезапным отчаянием, зашептал блондин, яростно борясь с желанием наплевать на боль Моринаги и начать яростно вдалбливаться в податливое тело. - Все… В порядке, семпай… Мне уже лучше, - перевел дыхание юноша. И впрямь стало лучше, боль потихоньку растворялась. Тело быстро привыкало, размер у Соичи был среднестатистический, поэтому мучиться Тецухиро долго не пришлось. Что касалось самого Соичи, то ему с Моринагой приходилось намного тяжелей. Брюнет вымученно улыбнулся и мягко прошелся ладонями по ногам Тацуми, останавливаясь на бедрах и вжимая своего семпая в себя. - А-ааах, - всхлипнул Соичи, - М-Мори… Я… Аах… - бедра пришли в движение сами, руки самозабвенно опустились на грудь брюнета и силой вжали его в диван. Моринага опустил ладони на талию аспиранта, ощущая, как его любимый мужчина, медленно ускоряясь, до упора толкается в его тело, рвано выдыхает полустонами, видя, как он зажмуривается, слыша, как шепчет его имя. Боль отпустила, на смену ей пришло наслаждение. От одного вида имеющего его Соичи, Тецухиро был готов испытать оргазм. Раскрасневшееся лицо, тонкое, ритмично двигающееся тело, мокрое и горячее, покачивающиеся в такт движениям золотистые пряди волос, мягкие и шелковистые на ощупь, влажные приоткрытые губы, закрытые глаза и подрагивающие ресницы; все это сводило с ума, опьяняло, дурманило. Моринага выгибался от удовольствия, каждый раз негромко и хрипловато вскрикивая, когда очередным толчком Тацуми задевал внутри него чувствительный нерв. Руки страстно ласкали тело блондина, который, казалось, был сам не свой от всего происходящего. Пылкий, страстный, дико прекрасный… Тело горело, наслаждение накрывало с головой, Соичи осмелился, наконец, приоткрыть глаза, и один лишь вид распластанного под ним Моринаги заставил его застонать в голос, прогнуться назад и ускориться, царапая грудь любовника ногтями, оставляя на ней кровавые борозды. Тело пронзила дрожь предвкушения. Правая рука, будто бы и не управляемая хозяином, как-то сама собой переместилась с груди брюнета на его живот, скользнула чуть ниже… Тацуми сжал возбужденную плоть Моринаги, прошелся кончиками пальцев по всей длине, царапнул уздечку, и вновь скользнул к основанию. Тецухиро сдавленно ахнул. Рука Соичи вновь заскользила по члену, равномерно распределяя смазку, постепенно наращивая темп, стискивая чуть сильнее возле головки и ослабляя у основания. Теперь это казалось сущим пустяком по сравнению со всем остальным и для Тацуми не представляло ничего сложного. Комната наполнилась вздохами и стонами. За окном завывал ветер, яростно трепетали промокшие насквозь занавески. Шумел ливень. Эту дикую какофонию дополняли звуки потирающихся друг о друга влажных тел и пошлые шлепки. Воздух вокруг постели раскалился до предела, а по комнате гуляли ледяные сквозняки. - Сем-пай… - выдохнув, через силу прохрипел Моринага в тот волшебный момент, когда в сознании что-то ослепительно вспыхнуло, тело яростно изогнулось в оргазменных конвульсиях, наполняясь безграничной эйфорией и наслаждением, а мир вокруг будто рассыпался с оглушительным звоном на тысячи осколков. Внутри разлилось горячее, липкое семя. Оно же оросило грудь, но теперь уже его собственное. Последнее, что видел перед собой Моринага это гибкое блестящее от пота тело Соичи, его разметавшиеся по плечам, прилипшие к взмокшей груди волосы и широко распахнутый рот, громко кричащий от нахлынувшего острого наслаждения. Такого Соичи еще не испытывал. Это было великолепно! Яростно впившись ногтями левой руки в грудь Моринаги и стиснув в правой руке его член, Соичи до хруста в позвоночнике прогнулся назад и бурно кончил внутрь уже обмякшего тела своего любовника, с громким слегка хрипловатым криком. Дыхание срывалось, перед глазами танцевали звездочки. Немного придя в себя и отдышавшись, аспирант расслабленно прикрыл глаза. Это был первый в его жизни совершенно безболезненный секс. Вот только отключиться, как раньше, ему мешала напряженная поза. Блондин вышел из тела Тецухиро и, отодвинувшись, уселся рядом, с наслаждением вытянув перед собой ноги, суставы жалобно хрустнули. Глаза неумолимо слипались. Соичи окинул мутным взглядом распластанного на постели Моринагу, с широко раздвинутыми ногами и раскиданными в стороны полусогнутыми руками, уже спящего, на вид такого беспомощного и… красивого… Ливень не унимался, но Соичи нашел в себе силы встать и закрыть дверь, ведущую на веранду, чуть не поскользнувшись на огромной луже, образовавшейся, благодаря бьющим наискось струям дождя, возле самого порога. Выпутавшись из мокрых, доверчиво прильнувших к нему, занавесок и с величайшим трудом доплетясь обратно до дивана, Тацуми поднял с пола вторую простыню и, накинув ее на плечи, залез на постель. Вспыхнув, аспирант подполз ближе к своему кохаю, нависая над ним, а потом, расслабленно опустился в тепло его тела, устраивая голову на широкой груди и прижимая холодные ладони к чужим ребрам, убеждая себя в том, что он делает это, потому что замерз. Ливень за окном не прекращался… Сверкали молнии, и море продолжало волновать темную пучину своих вод, разбивая о скалы волны и меряясь силами с ледяным порывистым ветром…