Пожалуйста, хватит

— Ты чёртов идиот, Аллен Уолкер, — произношу я своему отражению в зеркале, стоя в ванной комнате, а после глупо усмехаюсь. — Нет, серьёзно? Ты точно идиот, — смываю с губ остатки зубной пасты. Время невыносимо медленно тянется, создавая впечатление, что после твоего исчезновения прошла вечность. Первые дни я только и делал, что вспоминал произошедшее между нами и паниковал, но сейчас — думаю о том, что хочу увидеть тебя. «Скучаю. Я скучаю по тебе», — протискивается в разум, и я недовольно встряхиваю головой, надеясь выбить эту чушь. Признаться себе в подобном, звучит настолько абсурдно, что доводит меня до смеха и тихого «идиот». Я и сам не заметил, в какой промежуток времени, это так прочно засело в голове, не давая и шанса на отрицание. Может, когда понял, что лгу себе, то продолжать существование во лжи стало невозможным? Не знаю. Мне казалось, что я никогда в подобном не признаюсь, но каков итог? — Пха. Ты влип. По полной, — снова смеюсь, растягивая губы в какой-то беспомощной улыбке. От неё совсем не веет весельем — опускаю взгляд с зеркала, не желая видеть отражение. На душе кошки скребут, но от каждого очередного признания на лице глупая усмешка. Лишь от бессилия и неспособности изменить свои мысли. Докатился. Дожил. Ненавидел, презирал, до дрожи желал избавиться от тебя и… скучаю. — Идиот. Безумец! — попытка накричать на себя звучит, как скулёж. Осознание дикой привязанности настолько невыносимо, что ноги подкашивает. В который раз спускаюсь на корточки и прижимаю мокрые руки к лицу, надеясь вернуть себя в норму, но лишь громче хихикаю в ладони, шепча: «В норму? А я что, когда-то был нормальным? Идиот». В голову лезет, что стоит продолжать себе лгать, и, когда-нибудь, я обязательно поверю, что совсем не хочу увидеть тебя, но тут же отрицательно верчу головой, снова смеясь. «О да, молодец, Аллен! Почему бы и нет? Это же такая гениальная мысль. Ты-ы-ы совсем не соскучился. Просто ждёшь её, ничего более, да?» — насмешка над собой, что отпечатывается в сознании. Это бесполезно. Больше не приносит никакого облегчения и не создаёт видимость, что всё в порядке. Жил, строя по кирпичикам удобную ложь, но ты ткнула меня носом: «Ты лжёшь себе, Аллен», и все мои старания превратились в пыль. Остался ни с чем. Как бы ни пытался отстроиться, теперь это кажется нереальным. Как долго я врал себе? Было ли это когда-то правдой? Может, раньше это были мои настоящие чувства, но изменились со временем, но я не захотел этого признавать? Или с самого начала врал? «Может, скамейка, правда, была красной?» — мне внезапно вспоминается моё некогда придуманное сравнение. Я просто не хотел смотреть правде в глаза? Или ты заставила меня поверить в это? — Я не знаю, — в пустоту произношу, наконец, перестав смеяться. Не желая об этом думать, я встаю и, тяжело вздыхая, выхожу из ванной комнаты. Скорее, чтобы отвлечь себя от остального, в последнее время часто вспоминаю прошлое. Далёкое и не очень. Твои слова, истории, поведение. Встречи, что заставляют чувствовать вину перед тобой, и встречи, от которых бежит мороз по коже. Жуткие иллюзии и игры разума, где тебя, вероятно, не существовало. Кошмары, что не давали уснуть, и сны, похожие на реальность. Странные слова, когда от тебя веяло отчаянием. История о детстве. Представлять тебя ребёнком, обычным человеком — кажется чем-то нереалистичным. Это так сложно. И, хотелось бы сказать, невозможно, но я вспоминаю нашу самую первую встречу. Я почти не помню то время, но, кажется, когда я увидел тебя впервые — ошибочно принял за школьницу. Однако это время было настолько коротким, что я не уверен, было ли это на самом деле. Измерение, что подвластно только тебе, ужас, заострённые свечи, дикая боль, издевательства и насмешки, а после резкая смена отношения, что я даже не успел осознать, что сделал такого, чтобы услышать: «Я люблю тебя, Аллен» — и образа ребёнка более не существует. Магия, и только. Просто ростом невысокая, а черты лица не такие уж детские. Просто нет макияжа, без него все девушки низкого роста выглядят как дети. Такая жестокость и равнодушие к чужим жизням — не могут принадлежать ребёнку. Сейчас мне сложно поверить, что кто-то мог и может принимать тебя за несовершеннолетнюю. Сколько тебе вообще лет? Задумываясь о подобном, понимаю, что даже не спрашивал. Но, мне кажется, чтобы стать такой, как ты — не хватит даже вечности. Зло. Добро. Твои размышления на этот счёт. Ты такая странная. Со своеобразной философией, которую так сложно понять, но слова цепляют. Может быть, в чём-то ты права? Не знаю. И не уверен, что хочу знать. Не по себе от этого. Словно мои убеждения — какая-то чушь. Твоя самоуверенность во всём — отравляет. Откуда в тебе такая вера? Неужели нет того, что могло бы заставить тебя усомниться в сказанном? Даже когда ты произносишь откровенную ложь, ты, кажется, веришь в неё. Как? Подобное не сыграть. Сумасшедшая — другого ответа нет. Только безумцы могут так отчаянно верить в чушь. Вспоминаю, как повёл себя в столовой. Почему рядом с тобой, я напрочь теряю контроль? Срываюсь, лишь после понимая, что натворил. Оправдывался, что жестокость — вынужденная мера против тебя, попытка отпугнуть, но правда ли это так? Это ведь бесполезно. Я уже сдался, но остановиться не могу. Из-за раздражения? Нет же. Линали раздражала своей правильностью намного сильнее, но я прекрасно мог себя контролировать. Без труда обнял, хоть и не испытывал никаких положительных эмоций, а тебя — не могу. Это так сложно. Как я мог так привязаться к тебе? Каждая наша встреча в прошлом, похожа на ад. После каждой из них, мне казалось, словно душу разорвали на части. Нет ни одного тёплого воспоминания, лишь тихий ужас, пробирающий до костей. Безысходность. Словно загнанный зверь, зажатый в угол охотником — как ни сопротивляйся, уже не сбежать. Кошмар наяву. И он мне нужен? Сумасшедший. Почему мне плевать на слова, чувства близких людей, но твои поступки — задевают каждый раз? Волнуют, цепляют, раздражают, злят, смущают, доводят до истерики. Думая о смерти кого-то из Чёрного Ордена, я даже не вздрагиваю — просто плевать. Видя иллюзию твоей смерти — задыхаюсь от ужаса. Магия. Заколдовала. Я привязался к чудовищу. И сам стал подобен тебе. Всё понимаю, но что делать с собой — не знаю. Как заставить себя не ждать тебя? Рядом с тобой я чувствую, словно моё сердце — игрушка. Неугодная, не такая, как нужно — разбиваешь меня всего на мелкие осколки и с беззаботной улыбкой топчешься по остаткам, а после это месиво на полу собираешь в кучку и лепишь нечто новое. На свой вкус. Так, как нужно тебе. Я не мёртв, но и живым себя не чувствую. Больно, когда ты рядом, но и без тебя не легче. — Идиот. Ты просто чокнулся, вот и всё, — тихо шепчу, обращаясь к себе. Усталая улыбка на лице, когда в душе разруха. Мне больше ничего не осталось, кроме беспомощной идиотской улыбки. Я скучаю по монстру. Отвратительному, жестокому созданию, что прочно въелся в моё сердце, и с этим ничего не сделать. Я ненавижу тебя, Роад. Ненавижу за то, во что ты превратила меня, но ты нужна мне. Безумие. Линали. Хороший человек. Живая, эмоциональная, правильная. Заботится о других, переживает. Довести её до слёз — секундное дело. Полная противоположность тебе. Она ведь лучше, почему я не скучаю по ней? Стоило ей появиться передо мной — ничего не почувствовал, кроме раздражения. Здравый смысл кричит во всю глотку, что Линали — вот, кто должен притягивать. Но всё, чего я хотел — быстрее избавиться от её внимания. Ха… Я скучаю по тебе. Когда ты вернёшься? Сказала, что у тебя есть незаконченные дела, но, чёрт, время подходит к концу. Сегодня я должен вернуться в Орден. Или не должен? Тебя нет, и я не знаю, сидеть на месте или уходить. Если я не приду, Линали наверняка снова появится у двери. И что я должен делать? Не имею ни малейшего понятия, как мне поступить. Отвлекаю себя бесполезными размышлениями, которые лишь сильнее путают меня, но выбора особого нет — остаётся лишь собирать вещи в чемодан. Вот только после — что делать? Я сказал, что ты можешь делать всё, что пожелаешь, я подчинюсь, но ты даже не сказала ничего о своих планах. Если направлюсь в Чёрный Орден — не закончится ли это чем-нибудь плохим? Может, это даст тебе повод погрузить меня в очередной кошмар? Так сложно. Я до сих пор не знаю, как смотреть тебе в глаза, так и не разобрался, как реагировать на произошедшее, но желаю увидеть тебя. Просто решил хотя бы для собственного спокойствия, сделать вид, словно ничего не было. Сейчас у меня, хотя бы, получается отвлечь себя, и не думать. А пока не думаю — не стыдно. Ха. Признание того, что ты нужна мне, вызывает во мне глупую улыбку, и это лучше, чем краснеть. Хотелось бы верить, что я смогу сохранить спокойствие, когда увижу тебя. Но почему тебя до сих пор нет? Проклятие. «Нужно идти. Выбора нет», — напоминаю себе, обратив внимание на время. Некуда больше тянуть. Если я даже к вечеру не объявлюсь в штабе — наживу лишних проблем. Тихий коридор второго этажа, и мне хочется, чтобы он стал куда длиннее. Потянуть бы ещё время, соврать Комуи, сказав о плохом самочувствии, надавить на Линали, дабы меня не трогали ещё немножко, хоть что-нибудь, лишь бы не решать, куда я должен идти. Всё, хватит, решай за меня. Я устал бороться. Так какого чёрта ты исчезаешь? Столько лет давила на меня, манипулировала, и за это время не решила свои, так называемые, проблемы? Ха… Может, ты не думала, что я когда-то и правда, сдамся? Тогда могу представить, что сейчас творится в твоей семейке. Однако не думаю, что за столько лет твоей маниакальной слежки, они не узнали о твоих намерениях. Но… какие у тебя планы? Чёрт. Ты всё повторяла, что хочешь меня забрать, но стоило поддаться — вернулся в гостиницу. Меня нигде не закрыли, никуда не забрали и на цепь не посадили. Я чего угодно ожидал, но не того, что вернусь сюда. Так чего ты хочешь на самом деле? — А мне плевать! Вы просто ничего не понимаете, — доносится до ушей знакомый голос, когда я подхожу к лестнице. Ты? Всё-таки пришла. Но почему стоишь внизу? Обычно, как снег наголову, появляешься рядом, не дожидаясь в каком-то определённом месте. Ха. Только услышал тебя, а снова злюсь: я, не зная, что делать, тянул время, лишь бы не спускаться. А ты не пожелала даже оповестить о своём присутствии. «Идиот, хватит думать о таком. Пришла — и ладно. Теперь остальное не имеет значения», — напоминаю себе, когда чувствую какую-то обиду. Не маленький, в состоянии спуститься сам. Ты не сделала ничего такого, чтобы я снова злился или обижался, но стоило услышать твой голос и теряю всякое спокойствие. Скучал по тебе, ждал, как чёртов пёс, но теперь думаю, не сбежать ли. Эти противоречия так достали. «Псих. Снова сорвёшься на неё и будешь орать, чтобы не лезла к тебе?» — напоминает о прошлом какая-то часть меня. Нет. Нужно держать себя в руках. Не сорвусь. Не сбегу и не ударю. — Это называется ревностью, милочка, — голос управляющего отвлекает от накативших мыслей, и я невольно замираю. Ты болтаешь с ним, что ли? Не хочу попадаться ему на глаза. Чёрт. Может, всё-таки сбежать? Хотя бы обратно в номер. — Не ревную! Мне всё равно! О чём вы говорите? Подслушивать чужие разговоры как-то неправильно, но глупое любопытство заставляет стоять на месте. — Я заметил, — его короткий ответ, видимо, просто чтобы отмахнуться. — Вообще-то, я не ревнивая. — Заметил, — повторяет он. — Нет, серьёзно! Мне всё равно, — твои громкие возмущения, вероятно, можно было бы услышать даже в номере. Так странно слышать то, как ты общаешься с другими. Даже манера речи другая. Слишком эмоционально, звонко. Отдаёт какой-то наивностью, словно там, внизу, и правда, разговаривает подросток. Со мной ты говоришь совсем не так. О какой ревности вы там говорите? А. Точно. Тот день, когда пришла Линали, и взгляд управляющего в мою сторону. Он твой информатор? Ожидаемо. Ничего интересного, я и без того предполагал, что это дойдёт до твоих ушей. Вы знакомы, и ты слишком по-доброму к нему относишься. Не сложно было понять, что он тебе зачем-то нужен. Просто так бы ты не стала улыбаться обычному человеку. Нет смысла подслушивать подобное. Но куда мне идти? Спуститься? Или вернуться в номер? Чёрт. «Не сбегу», — напоминаю себе, ступая на лестницу, но после снова торможу. Думая о том, что стоит спуститься, и я, вероятно, пересекусь с тобой взглядом — вздрагиваю. Сколько себя не успокаивай, мне всё ещё стыдно. Стою, как дурак, на лестнице, не зная, куда податься, слушая тихо доносящийся смех управляющего и его «как скажешь», в ответ на все твои возмущения. — Вы мне не верите? Почему? Дядь, да мне, правда, плевать, — недовольно бубнишь. Адресовано не мне, но даже я тебе не верю, Роад. Не стоило мне попадаться на глаза твоему шпиону. Ха. Надеюсь, это не выльется в ненужные проблемы. — Хорошо, хорошо. — Да она меня просто бесит! Дура. Тупая. Не к кому тут ревновать, — никак не унимаешься. — Я понял. Дорогуша, мне работать надо, — видимо, ему совершенно не интересно слышать твои оправдания. Может, мне стоит пошуметь? Нет. Какая разница? Услышанное — совсем не новость. И без этого догадался. То, что Линали тебе не по душе, я понял ещё по тем далёким временам, когда она страдала от твоих рук особенно часто. — Да вы же ничего не делаете! У вас даже посетителей толком нет. Сказали бы спасибо, что я вам компанию составляю, — недовольно хмыкаешь, — бесячая, бесячая, бесячая! Чё она вообще тут забыла? Надоела. Нашла бы уже себе мужика, чтоб к другим не липнуть. Так нет же, лезет, дура тупая, лезет, куда не звали. Почему вы вообще её впустили? У вас гостиница, а не проходной двор! Пусть сидит у себя и ноет в одиночестве. Ну, или не в одиночестве, у них, в штабе, что ли мужиков мало? Нет, ну я не права, что ли? Чего смешного?! Бесит!!! — услышав последние слова, я поймал себя на том, что улыбаюсь, и, кажется, не я один. Ха… Почему меня это улыбнуло? Если так подумать, этими же словами можно описать тебя. Только слова о нытье убрать — и, точно, ты. Почему её ты видишь такой, но себя — нет? Было бы забавно, если бы это подметил управляющий. Как бы ты тогда отреагировала? Доказывала, что ты не такая? Сказала бы, что ты особенная? Ха. «Особенная». Нет, чушь. «Очнись, идиот», — командую себе, стараясь убрать с лица это глупое выражение и выбить бредовую мысль из головы. Ничего тут смешного нет. Это с ним ты так «мило» разговариваешь, а то, что услышу и увижу я — даже представлять не хочу. — Милая, не ревнуй так сильно, — подаёт голос управляющий. Слышу, как тот смеется, видимо, специально подобрав такой ответ на твою тираду. — Да не ревную я! Она мне просто не нравится! Мне всё-рав-но! — кажется, у него получилось тебя задеть — иначе бы ты так громко это не кричала. Как? Как у него вышло довести тебя лишь одной фразой? Я говорил столько всего, пробуя разные варианты, чтобы хотя бы просто увидеть что-то, кроме чёртовой улыбки и «люблю», а он — одним словом вывел тебя на эмоции? Почему ты вообще оправдываешься перед ним? Разве тебя когда-то волновало чужое мнение? «Она просто играет перед ним роль милой девочки», — подсказывает разум логичную версию. Но так ли это? Почему та Роад, которую знаю я — так отличается? Словно это вовсе не ты. Передо мной ты тоже играешь, просто натянув другой образ? Нет, вряд ли. Просто его ты пугать не хочешь, иначе он не станет помогать в слежке — сбежит. Или умрёт. Одно из двух. — Гляди, уведут из-под носа ненаглядного, пока тебе «всё равно», — отвлекает меня от раздумий ответ управляющего. — Эй! Он меня любит, вообще-то. Спорим, она его тоже бесит? Ему не нравятся такие, — от твоих слов мне совсем не по себе. Я не люблю тебя. Просто привязался. Ты вынудила меня скучать по тебе, но никакой «любви» здесь нет. Бесит… может, Линали меня раздражает из-за тебя? Навязала мне эти чувства, как и другие. Когда-то давно, до встречи с тобой, я испытывал к ней тёплые чувства. По крайней мере, мне так кажется. — Гиблое это дело, спорить с тобой. Разорюсь, — его ответ заставляет меня вспомнить тот день, когда я пришёл сюда вместе с тобой. Тот странный диалог и его «проигрыш», который ввёл меня в замешательство. Ха. Вы спорили на меня, что ли? Не хочу даже думать об этом. От подобных мыслей, я чувствую себя хуже вещи. Плевать, что будет, я больше не хочу стоять, выслушивая это. Спускаюсь по лестнице, но даже мои шумные шаги вас, кажется, не смущают: — Ха! Потому что я права, и вы это знаете, — отвечаешь ты ему. Видимо, слишком увлечена разговором, чтобы понять, что вы тут не одни. — Пусть будет так. Тебе не пора? — Хватит меня прогонять! Нет, ну вы же видели, да один её видок чего стоит! Она ж специально сопли по лицу размазала, чтобы жалость вызвать. Ме-ме-ме, — кривляешься ты перед ним, активно размахивая руками, — пожале-е-ейте меня, ах, я така-а-ая несчастная… бесит! Она меня просто бесит! Тупая. Да к кому угодно, но к такой ревновать — себя не уважать, — продолжаешь, совершенно не обращая на меня внимания. Не хочу смотреть ни на тебя, ни на управляющего — опускаю голову, разглядывая собственные ноги, остановившись у лестницы. Ты — и кривляешься. Не показываешь иллюзии смерти, ужасы, не злорадствуешь и не тепло улыбаешься, а… кривляешься. По-детски. Со смешным выражением лица. Преувеличивая, но, почему-то мельком увидев это, я и правда, вспомнил Линали. Улыбнуться охота — сдерживаюсь, прогоняя от себя подобные мысли. Это просто игра перед управляющим, я не должен забываться. Неловко. Я надеялся, когда ты услышишь шаги — замолчишь. Не надо было спускаться. Лучше бы ушёл в номер. Наверняка ты планировала подняться, просто услышав «новости» — увлеклась. Стоило сидеть там с самого начала и никуда не идти. Может, уйти хотя бы сейчас? Я здесь явно лишний. — Не прогоняю, но тебя, похоже, заждались, — короткий ответ управляющего. Даже не глядя на вас, я чувствую на себе его пристальный взгляд. На моё присутствие, похоже, обратили внимание. Ты моментом замолкаешь, и в этой тишине мне ещё более неловко. Какого чёрта мне не сиделось в номере? Проклятие. Наконец, слышу звук каблуков и громкое «Аллен!». Подбегаешь ко мне, так резко повиснув на моей шее, что хочется по привычке оттолкнуть, однако сдерживаюсь, напоминая себе: «Нельзя, не трогай». Не хочу быть здесь. Не хочу смотреть на тебя — жмурюсь, терпеливо выжидая, когда ты отлипнешь от меня самостоятельно. Даже если он твой «помощник», я не хочу, чтобы он видел эту картину. Отойди уже от меня. — Почему мой Аллен здесь? Ты передумал? — продолжая висеть на мне, тихо шепчешь рядом с ухом. От прежнего тона и манеры речи ничего не осталось. Спокойный, и такой равнодушный голос. Кажешься мягкой и, наверняка, как всегда улыбаешься, но от слов веет холодом. Ледышка. Кукла. Прежняя ты. Тебе хватило меньше минуты, чтобы стянуть с себя тот образ милой девочки. Я молчу, обдумывая услышанное. Передумал? Что ты имеешь ввиду? Без понятия. — Прекрати, — тяжело выдыхая, не выдерживаю: беру тебя за плечо, стараясь освободиться из объятий. Сдерживаюсь, но от мягких, хоть и настойчивых движений — толку нет. Продолжаешь висеть на мне. — Ты решил уйти? — Что? — от неожиданности я открываю глаза, видя перед собой твоё лицо. Чёрт. Неловко. — Нет, — добавляю я, отвернув голову в сторону. Тихо хихикнув, ты, наконец, отпускаешь меня, но продолжаешь стоять слишком близко, всё пытаясь заглянуть мне в глаза. Я только сейчас замечаю, что ты снова в той самой огромной, но тонкой куртке. Ты вообще умеешь одеваться по погоде? Зима же, чёрт возьми. Кто такое носит сейчас? Могла хотя бы для образа перед своим шпионом одеться соответствующе. Раздражаешь. Почему ты продолжаешь так равнодушно относиться к себе? Даже если ты, правда, не чувствуешь холод, я же просил закончить издевательства. «Почему тебя это заботит? Забудь», — убеждаю себя мысленно, когда понимаю, что моё раздражение совершенно без повода. Чокнулся. Меня не должно это касаться. Это не издёвка. Ты всегда такая, так чего я завожусь? И я всё равно не могу высказать подобную претензию — как я её объясню? — Я успела расстроиться, — усмехаешься ты, и твой голос помогает выбросить из головы бесполезные мысли. После тихо, видимо, чтобы управляющий тебя не услышал, добавляешь: — То, что ты слышал — шутка. Но мой Аллен такой любопытный… это мило, — вроде, не сказала ничего такого, но услышанное — кажется угрозой. В лучшем случае — предупреждением. Не уверен, но, похоже, тебе не понравилось, что я оказался свидетелем вашего диалога. Я не специально. Не хотел это слышать. Ну, разве что, только вначале было интересно узнать, о чём такая, как ты, может говорить с пожилым мужчиной. Не услышав от меня никакого ответа, ты снова обращаешься ко мне: — Я заставила тебя долго ждать? Пойдём, Аллен, — хватаешь меня за руку, заставляя сдвинуться с места. Но вопреки моим ожиданиям, зачем-то тащишь меня обратно наверх. — П-постой, — никак не могу собраться с мыслями, запинаюсь, останавливаясь посреди лестницы. — Что такое, Аллен? Ты хотел погулять? Но я устала, и вообще там холодно, а ты даже шапку не надел, — наигранно дуешь щёки. Ха. Моя шапка тебя заботит, когда сама одета, чёрт знает как? Издевательство какое-то. Не пытайся изображать из себя заботливую, тебе не идёт. Но зачем мы идём обратно? Если я не появлюсь в штабе, сюда кто-нибудь нагрянет. Почему мы не уходим отсюда? Чёрт, что у тебя вообще в голове происходит? Не поверю, что ты не в курсе об этом. — Я… штаб, это, кто-то… может прийти, — волнение, стыд, раздражение, непонимание происходящего — всё так смешалось в голове, что я не могу нормально сформулировать мысль, лишь выговаривая какой-то бесполезный набор слов. — Чёрт. Хватит уже, просто скажи, что у тебя на уме. Зачем ты поднимаешься? — добавляю я, наконец, выдавив из себя что-то более менее адекватное. — Ах, не волнуйся, Аллен. Твои дорогие друзья сейчас очень заняты. — Ты как-то мерзко хихикаешь, и я понимаю, что от услышанного ничего хорошего ждать не стоит. Что ты сделала? Я и раньше общался иногда с Линали, не думаю, что из-за такой ерунды ты всех поубивать решила. Боже, чем я так нагрешил в этой жизни? За что мне все эти проблемы? Зачем я тебе вообще сдался? Я дико устал, не хочу думать, что из-за меня Чёрный Орден может превратиться в руины. «Не волнуйся», — сказала ты, словно насмехаясь. Если хотела, чтобы я не волновался, ты не должна была после этой фразы говорить остальное. Это просто смешно. Оставь уже их в покое, мне всё равно, как и чем они живут, но я не хочу чувствовать груз вины за уничтожение. Должен спросить тебя, но, чёрт, меня пугает твой возможный ответ, и всё, что могу — молчать, стоя на месте. Нет. Если бы Чёрный Орден превратился в руины — весь город бы на ушах стоял. Здесь же — слишком тихо. Пока я пытаюсь разобраться в услышанном, ты всё продолжаешь тянуть меня за руку, но видя, что я стою на месте, решаешь добавить: — Глупый Аллен, тебе не нужно переживать. Я ничего им не сделала, они просто играются с акума. Хмуришь брови, притворно дуешься, словно не сделала ничего плохого. Ха. После таких «игр» можно костей не собрать. Но, знаешь, у меня нет ни сил, ни настроения ещё и злиться на тебя. И так находиться рядом… смущает. — Да не собираюсь я убивать их, акума с ними только поиграют и всё, — не унимаешься ты, всё дергая меня за руку, — ты больше не хочешь идти со мной? Передумал? Пойдём! Не передумал. Но даже если так, идти в номер с тобой, как-то… я предполагал, что ты должна вернуться, но думал, что ты меня куда-то утащишь и, хотя бы какое-то время, мне не придётся быть в одной спальне с тобой. Не хочу думать, что ты можешь выкинуть на этот раз, я ещё от прошлого не отошёл. Даже если Ордену сейчас не до меня, мы можем не идти туда? — Есть, — выпаливаю, не найдя других вариантов, как могу избежать подобного, — я хочу есть, — добавляю я. Пожалуйста, пусть это сработает. Всё, я увидел тебя, успокоился. Теперь дай мне как-то собрать мысли воедино. Чем дольше с тобой нахожусь, тем большую неловкость ощущаю. Почти при каждой нашей встрече срывался либо я, либо ты, либо мы оба. Разговаривать вот так вот с тобой, в спокойной обстановке — дико непривычно. Когда вспоминаю предыдущую встречу — вообще хочется исчезнуть. Переваривая услышанный разговор — отмотать бы время назад и сидеть там, в комнате, в одиночестве. — С чемоданом есть собрался? — с какой-то усталостью в голосе произносишь ты, поглядывая на меня. Чёрт. Я не подумал об этом. Но не уверен, что если зайду просто оставить вещи — после смогу сбежать в столовую. Ты как мешок, набитый кошками — кто знает, что там творится внутри, и открывать его, желания нет. Уже насмотрелся, пока что хватило. Стоит только зайти в номер, и уже не выберусь из твоих когтей. Даже понимая, как это тупо выглядит со стороны, я утвердительно киваю головой, стараясь не пересекаться с тобой взглядом. Недовольно бормочешь что-то себе под нос, а после по-хозяйски лезешь в карман моей верхней одежды, выхватывая ключ от номера. — Чемодан, — протягиваешь свободную руку ко мне. — Я… я так. Зачем тебе мой чемодан? Он, конечно, лёгкий, но я и так своим поведением больше похож на девчонку, что бы за меня таскали вещи — уже перебор. Да и что ты с ним делать собралась? Я не убегаю. Не прошу даже оставить меня одного — сидеть в столовой с тобой не так пугает, как спальня. — Аллен, сладкий, будь хорошим мальчиком, и дай его сюда. Моё терпение сожрали собаки, хорошее настроение высосали с помощью тонкой трубочки, сон подвергся пыткам, а спокойствие продали на органы. Прости, милый, но давай ты сегодня будешь послушным? Я обязательно послушаю твои истерики и поиграю в догонялки, но, пожалуйста, завтра. Не сейчас. Ладно? — потеряла с лица любимую улыбку. Весь твой вид, голос, слова, заставляют почувствовать, словно где-то надо мной висит топор, готовый снести голову. Что я сделал не так? Я не срывался на тебя, не пытаюсь даже убежать, но чувствую, словно сделал что-то непростительное. Я нервно сглатываю слюну — не думаю, что когда-либо ощущал от тебя такое убийственное намерение. Пугаешь. Моментом развеяла всё смущение, что я, как перепуганный мальчишка лишь киваю головой, отпуская из рук чемодан. — Вот и умничка. Я буду в номере. Не заставляй меня долго ждать, договорились? — натягиваешь прежнюю улыбку, а после просто уходишь, не дожидаясь какого-либо ответа, пока я непонимающе смотрю вслед. Ха? К чёрту эту столовую. После такого и кусок в горло не полезет.