Пожалуйста, хватит

Ха. Вот о чём говорил Лави, когда назвал встречу с тобой «кхм, я не хочу вспоминать этот кошмар», а я всё гадал, чем же ты его так испугала. Теперь, кажется, догадываюсь. Да, то, что творила ты со своим телом передо мной пугало, злило, волновало, заставляло чувствовать вину. Я испытывал разные чувства после наших встреч, но таких — никогда. Время тихо проходит, не помню, как долго я тебя не видел, и как давно ты поселила в моём сердце эти эмоции, но я до сих пор не могу нормально спать. Стоит закрыть глаза — вижу всякие пугающие до дрожи вещи. Тебя в крови, трупы друзей, мне снится даже мой собственный труп. Эти мертвецы такие же, как ты в ту встречу: выгибаются и, со свёрнутыми шеями, преследуют меня. Раньше мне казалось, что хуже уже быть не может, но как же я ошибался. Тогда мысли о тебе и наших встречах мне не давали покоя, не оставляли даже во сне, сейчас же — я мечтаю хотя бы о таком отдыхе. Всё, что могу — спать урывками по пару часов, иначе — кошмарные сны, после которых чувствую себя еще более уставшим. Когда не смыкаю глаз всю ночь — отключаюсь в самое не подходящее время. Так я уснул в столовой, прямо за обедом, откинувшись на стуле. Не знаю, сколько времени спал, но, кажется, не долго. Довела до края. Но знаешь, из-за дикой усталости я мало о чём думаю. Ну, или забываю, о чём размышлял несколько минут назад, не знаю. Пару дней назад я нашёл себя на улице, перед магазином. Так смешно звучит, но я, правда, не понял, что там делал. Просто осознал, что я почему-то стою здесь, и без понятия, почему. Всё стоял, рылся в воспоминаниях, но так и не понял. Как я дошёл, зачем, что вообще делаю? Но, знаешь, Роад, у меня не было сил даже паниковать. Я просто развернулся и пошёл домой. А там стало всё ясно, когда прибежали друзья с вопросом: «Ну что, купил? А? А где всё?» Оказалось, они готовили сюрприз-вечеринку в честь дня рождения Джери, а меня попросили закупить продукты для стола. Но, взглянув на меня, они даже не стали злиться. После Линали подошла, что-то говорила о том, что поговорит с Комуи, дабы мне дали отпуск на пару недель, предлагала даже отвести к медсестре, но я лишь молча ушёл в комнату. К счастью, последнее время довольно тихо и можно побыть в одиночестве. Разве что из-за скорого праздника в честь Джери, пришлось покинуть комнату, но для меня вечеринка прошла, словно в тумане. Помню, что присутствовал, но как долго, что делал — нет. Вероятно, я тогда просто уснул за столом. Я всё думаю, почему ты не появляешься? На такой долгий промежуток времени ты никогда не пропадала. Даже если я был занят делами и постоянно окружён людьми — вырывала в самых неожиданных местах. Когда я избегал одиночества и постоянно был в компании, надеясь, что в таком случае не рискнёшь прийти — ты, без капли какого-либо стеснения, появлялась передо мной даже в мужском туалете. Когда был слишком занят работой — находил в своей комнате леденцы. Под подушкой, на столе, в кармане куртки, что висела в шкафу. К счастью, я быстро осознал, что это значит: «Если ты продолжишь в том же духе, я приду к тебе в спальню», — как-то так расшифровывалось твоё послание и, признаться честно, действовало безотказно. Ты никогда не упускала возможности выловить меня, когда я был один. Решил прогуляться перед сном? Придёшь и ты. Отправили на задание одного? Явишься и ты. Что же случилось сейчас? Я всё поглядываю в окно, оглядываюсь на улицах, но даже не ощущаю слежки, с которой мирился годами. Ты словно исчезла из этого мира. Хотелось бы думать, что ты просто решила оставить меня в покое, но я не могу поверить в подобную чушь. Такое попросту невозможно. Куда ты делась? Я так мечтал, чтобы ты исчезла, чтобы прекратила преследовать, но когда это случилось — не нахожу себе места. Почему я не могу просто с облегчением выдохнуть? Почему с каждым днём всё больше волнуюсь, перебираю в голове возможные варианты того, что произошло? Вспоминаю раз за разом тот день, когда ты запугала меня до смерти, стараясь припомнить больше деталей. Даже ночные кошмары изменились, хотя, я не уверен, что в лучшую сторону. Раньше я просыпался в холодном поту из-за оживших мертвецов, сейчас — снишься мёртвая ты. Что лежишь там, у той самой стены. Иногда я вижу, словно со стороны, себя, что душу тебя на том месте, пока ты не прекращаешь дёргаться, а после, испугавшись, отдергиваю руку и просто убегаю. Запутался. Так запутался, что начал сомневаться в правдивости своих воспоминаний. Может, я тогда не остановился, не разжал руку? А сны — та реальность, которую не хочу признавать? Сломал твою шею, в том переулке, а то видение — не твоих рук дело. Просто испугался сделанного, и мозг сыграл плохую шутку. Говорят ведь, что сумасшедшие не осознают, что они такие. Может, и я так? Всё говорю, что схожу с ума из-за тебя, а на самом деле — давно ненормален, и это вовсе не ты затаскивала меня в своё измерение, я лишь видел страшные галлюцинации. Или же это делали мы оба? И ты, и я. Мне дико страшно, Роад. Не думал, что буду так хотеть увидеться с тобой. Просто убедиться, что ты в порядке. Правда, мне этого будет достаточно, просто убедиться, что надумал лишнего и ты живее всех живых. Ха. Может, ты этого и добиваешься? Ждёшь, пока мне не сорвёт крышу настолько, что я просто выбегу на улицу и буду искать тебя, выкрикивая твоё имя? Чёрт возьми, просто появись, как ты делала это всегда, пожалуйста. «Вот бы на штаб напали Нои», — поймал себя на подобной мысли сегодня. Какой абсурд. Я желаю нападения. Хочу, чтобы, возможно, пострадали близкие мне люди от рук Ноев только ради того, чтобы я смог узнать что-то о тебе. Просто подумал, что встреть я кого-то из вашей семьи и спроси: «Где Роад?» — мне бы ответили. Вы такие. Близкие меня обвинят за подобный вопрос, но вам — плевать. Я понял это ещё несколько лет назад, пообщавшись с Тики. Тот может спокойно жить, общаться с людьми, веселиться, дружить, а потом — убить. Никаких предрассудков. Спроси я о тебе у него, он бы не стал вдаваться в рассуждения, с чего бы мне спрашивать. Просто ответил бы, а после перебил множество наших. Или, может, он бы снова попытался убить меня, вырвав сердце? Нет, вряд ли. Наверняка ты оповестила Ноев не трогать меня. Я ужасен, да? Хочу подставить других под удар из-за тебя. Но, к счастью или сожалению, подобным мыслям не суждено сбыться. Вы не спешите вступать в открытый конфликт и кроме акум, давно никого из вас не видно. Это когда-нибудь закончится? Я когда-то смогу стать прежним? Давно перестал узнавать себя. Перестал отличать реальность от вымысла. Перестал понимать, что я вообще творю. Я так сильно хотел тебя увидеть, что, кажется, мой разум неудачно пошутил надо мной. Я был в столовой, о чём-то задумался, смотрел себе под ноги весь путь до столика, за которым обычно сижу. А потом поднял взгляд, и мне показалось, что на моём месте сидишь ты. Прямо у нас в столовой. Чёрт. Не знаю, как описать те эмоции, что испытал в тот момент. Шок? Наверное. Я выронил поднос себе на ноги и всё смотрел, как ты весело болтаешь ногами, смотришь куда-то в окно и облизываешь розовый леденец. Меня отвлёк Канда. Стоял с недовольной гримасой и, видимо, хотел прочитать мне нотацию, но я перебил его, задавшись вопросом: «Там, за столом, кто-то есть?» Но стоило мне вновь глянуть в твою сторону, как я понял: никого нет. Чёрт. Плевать, что подумают остальные, я должен попробовать встретиться с тобой. Вечерний город. Снег тает так быстро, что превращается в обыкновенные лужицы на асфальте. Холодно. Мокро. Ты любишь такую погоду. Я всё смотрю по сторонам, но город словно вымер, а я остался в кромешном одиночестве. Никого нет. Пустые тихие улицы, даже собаки не лают. Никогда так ярко не ощущал одиночества. Из моего личного ада пропала ты. Я так тебя ненавидел, гнал, но сейчас даже не знаю, что чувствую. Просто хочу увидеть тебя. Вернись в созданное тобою пекло, пожалуйста, не оставляй меня здесь одного. Я больше не горю. В аду потух весь огонь и пошёл снег. Замерзаю. Страшно. — Роад, — тихо произношу, наконец, заметив тебя впереди. Сидишь на скамейке, в белом платье, хлопая босыми ногами по луже. Промокшая насквозь. Платье стало полупрозрачным и я вижу то, что не должен, но не могу оторвать взгляда. Почему ты не подходишь? Сидишь там, наблюдая за падающими снежинками. Подхожу ближе, надеясь дотронуться до тебя и убедиться, что ты реальна, это вовсе не моё очередное странное видение, ты — не иллюзия. — Роад! — кричу я, потеряв всю свою гордость и прежнюю хладнокровность. Ты, наконец, обращаешь на меня внимание, улыбаешься, но не говоришь и слова. Ха. Не думал, что буду желать твоих надоедливых объятий. Ранее, когда ты обнимала меня, я хотя бы был уверен, что ты реальна. Так неловко подходить первым, но я должен убедиться, что ты, правда, пришла, что ты жива. Я всё подхожу ближе, зову тебя по имени и, позабыв прошлые свои убеждения — спрашиваю, в порядке ли ты. На улице так холодно, скоро зима и идёт снег, а ты совсем не одета. Мокрая и, наверное, холодная. Замёрзла? А ты всё молчишь. Молчишь и улыбаешься. И, кажется, будто чёртова скамейка очень далеко, сколько бы я ни подходил — ни на шаг не приблизился. — Нет, нет, не исчезай, — торопливо бормочу я, когда понимаю, что скамейка и правда, бесконечно далеко. Может, я отдалялся всё это время? — Нет. Пожалуйста, скажи хоть что-то, почему ты встала? Не уходи, подожди! — не сдержавшись, уже бегу, но перед глазами лишь снежинки и тёмная-тёмная даль. Даже тебя не увидеть. — Роад, постой! — запыхавшись, кричу и, кажется, ты меня услышала. Когда ты оказалась так близко? Мне казалось, что до тебя километры, а сейчас вижу тебя совсем рядом: сидишь на корточках перед скамейкой и что-то делаешь. Всё такая же мокрая-мокрая, и я вижу лишь твою спину. Почему ты не подходишь ко мне? Из-за меня? Из-за того, что я сделал? Я нерешительно приближаюсь, и лишь изменив угол обзора, понимаю, чем ты так увлечена. Под скамейкой лежит вспоротая тряпичная кукла размером с человека. Вместо волос — фиолетовые нитки, глаза — пуговицы. И одета как ты, в белое платье, что порвано на груди и чем-то перепачкано. А ты всё сидишь, копаешься внутри куклы и весело хохочешь. Так близко. Я тянусь к тебе, надеясь прикоснуться и убедиться в реальности, но стоило мне попытаться, как вижу, что твои руки все в крови. Кукла внутри не набита ватой, нет, там человеческие органы, в которых копаешься ты. Перебираешь окровавленными руками внутренности, а белое платье — совсем не белое. Перепачкано кровью на груди. Как я мог не заметить эту лужу крови? Ты купала ноги совсем не в растаявшем снеге. Когда машинально пячусь назад — спотыкаюсь и падаю, так и не дотронувшись до тебя. На шум ты оборачиваешься, смотришь на меня, улыбаясь, а после достаёшь из куклы сердце, протягивая его ко мне. То бьётся прямо в твоих руках, по которым продолжает стекать кровь. Страшно. Нет. Показалось? Оно совсем не человеческое. Сшито небрежно из ткани, нитки торчат, иголки — ты сама его шила? Ты всё улыбаешься, протягиваешь тряпичное сердце, что так похоже на настоящее, и в глазах твоих читается: «Возьми». — Н… не надо, — как перепуганный мальчишка бормочу что-то невнятное. Почему ты так пугаешь меня? Я ведь видел вещи куда ужаснее, но сейчас снова трясусь. В ушах шумит, а изображение перед глазами плывёт. Ха, только бы не потерять сознание. Я крепко жмурюсь, встряхивая головой, надеясь, что это приведёт меня в чувства. — Р-Роад? — запинаясь, тихо произношу, понимая, что тебя здесь нет. Исчезла. Исчезло всё. Скамейка пуста. На ней совсем нет следов, чтобы здесь кто-то сидел, нет куклы, кровавых пятен. И тряпичное сердце, что билось в твоих руках, исчезло. Здесь есть только я. Один я сижу здесь, в луже, промокший до нитки. И ни души рядом. Хотел бы я спросить хоть кого-то, была ли ты здесь. Это ведь ты издеваешься надо мной? Хочешь просто добить, раскрошить на осколки сломанное. Хочешь, чтобы потерял последние остатки воли. Ты ведь была там, правда? И не касалась меня специально, чтобы я запутался? Я так долго об этом думаю, прокручиваю в голове, но до сих пор не знаю ответа. По настоянию Линали, Комуи велел развеяться, дав ногой под зад. Ха. Спасибо. Тратить деньги на гостиницу и не иметь возможности узнать хоть у кого-то, есть ли ты — это лучшее, чего мог желать. «Тебе нужно отоспаться, отдохнуть. Война-войной, но убиваться так не надо. Приведи себя в порядок, Аллен», — услышал я перед уходом. Смешно звучит, но ладно. — Аллен, отдохни, — поздно ночью мне слышится твой голос. Кажется, я пытался уснуть, но сейчас какого-то чёрта не в постели. Сижу на стуле, а ты передо мной. Совсем рядом, но я не чувствую тепла от твоего тела даже когда прижимаешь меня к себе. — Ты добилась своего, добилась. Довольна? Забирай, делай что хочешь, Роад. Всё. Я больше не могу, забирай и делай что захочется, только ответь: я не убивал тебя? Ты ведь здесь, правда? — мне так много хочется сказать, но всё что могу — дрожащим голосом, запинаясь, бормотать эту чушь, чувствуя носом ткань твоей блузки. Реальная? Сон? Плевать. С меня хватит, если это не закончится, я предпочту не просыпаться. Ты молчишь, лишь чувствую, как перебираешь мои волосы, продолжая прижимать меня к себе, но как бы ты ни обнимала, я никак не могу услышать биения твоего сердца. Нет тепла. И холода тоже. Будто ты вовсе не существуешь. — Пожалуйста, хватит, ответь. Почему ты молчишь? Зла? Прости. Прости, я… я не хотел. Я больше не… — Спи, — перебиваешь ты, но твой голос кажется таким далёким. Когда открываю глаза — тебя нет. Пусто. Никого рядом, а я в кровати. Приснилась? Я думал об этом после, надеялся, что ты просто издеваешься, на самом деле приходила, однако сомнения не дают покоя. Если бы ты была в ту ночь, то настоящая ты — весело захлопала в ладошки и ответила что-то в духе: «Ура, победа», потащив меня невесть куда. Настоящая ты — не ушла бы так просто. Куда ты пропала? Не хочу верить, что тебя больше нет. Просто давай закончим эти догонялки, пожалуйста. Не хочу больше сопротивляться. Хватит придумывать всё новые и новые способы заставить меня страдать, просто бери всё, что тебе захочется. Пха. Ты же чувствуешь, что я уже сдался, почему до сих пор не приходишь? Лучше бы я упёрся, отказавшись покидать даже на время Чёрный Орден. Хоть меня особо и не трогали, но из-за присутствия рядом людей, я мог отвлечься. Иногда говорил с кем-то и, на какие-то мгновения, ты покидала мою голову. Не хватает пустой болтовни Лави, взволнованной Линали, недовольного Юу, ворчливой медсестры и её мешанины успокоительных таблеток «для лучшего сна», не хватает других людей, что одним своим присутствием, напоминали мне, что я должен продолжать лгать. Но здесь, в дешёвой гостинице, где почти все номера свободны — мне кажется, я падаю в пропасть. Все ограничители сняты, тонкая нить, за которую хватался — разорвана. У меня не осталось рядом тех, из-за которых я повторял долбанное «всё в порядке». Всё чаще накатывает. Больше не верю глазам. Всё меньше верю даже касаниям. Это был сон? Или ты, правда, забралась в комнату, сказав «отдохни»? Обнимала, но я до сих пор сомневаюсь, была ли в самом деле. Докажи. Пожалуйста. Как раньше. Как тогда, когда я не задавался вопросом, настоящая ли ты. Вдруг я убил тебя? Оправдываюсь, напоминаю себе, что это лишь надуманные глупости, но всё больше сомневаюсь. Дикая тревога? Нет, эти ощущения не описать парой слов. Паника? Удушающая пустота? Страх? Чувство вины? Нет. Словно зловонный коктейль, они смешались воедино и циркулируют по венам, расползаются по всему телу, душат, не позволяя сделать и вздоха. Хочется кричать, бежать, куда глядят глаза, повторяя: «Пожалуйста, хватит, не поступай так со мной! Бегай, цепляйся — плевать, просто докажи, что ты жива! Прижмись как раньше, чтобы я почувствовал тепло, чёрт возьми, ты нужна мне». Нужна? Господи, о чём я думаю? Это ведь ты навязала мне эти мысли? Нет, это всё полнейший бред. Просто привык к тебе. Привычка. Ты совсем не нужна мне, просто привязался за столько лет, не более. Кажется, мне было пятнадцать, когда это всё началось. Если верить цифрам на календаре и отдалённым воспоминаниям, то прошло уже шесть лет. Невыносимо долгих лет, но мне кажется, ты преследуешь меня бесконечность. Если бы не календарь в гостинице, я бы не смог даже вспомнить, какой сейчас год и сколько мне лет. Ха. Даже дети не так потеряны в потоке времени, как я. Нужна? Сумасшедший. Остатки здравого смысла кричат, нет, умоляют не делать глупостей. Верещат, напоминая: ты — ненормальная, никакого «нужна мне» быть не может, просто привык за годы твоей маниакальной одержимости. В конце концов, как я мог так влипнуть? Привык к тебе? Нет же. Это всё какой-то глупый розыгрыш. Разум отчаянно воет, заходясь в оскорблениях: «Ты мазохист? Она отстала от тебя, радуйся, какое, мать его, «привязался»? Нужна? Тебе нужна эта живая кукла без чувств? Вспомни, что ты говорил себе раньше! Она ледышка, мёртвая душой. В ней не осталось никаких чувств, живой человек не может поступать так, как она! Ты успел поверить в её бредни о любви? Пха, ты, чёртов идиот, начал верить в «красную скамейку»?! Она — искусный лжец, психопат! Ты привязался к существу без эмоций? Ты еще не забыл, что вы враги? Забыл, кто ты? Поверил в те слова, сказанные ею, что так взбесили тебя ранее? Ты забыл, о чём твердил себе? Её слова ядовиты, как укус змеи. Ты просто отравлен, никаких чувств нет! Ты же обвинял её в отсутствии гордости, называл тряпкой, терпящей унижения, вшивой собачонкой. Что же ты скажешь теперь? Может, из вас двоих, ты единственный не знаешь, что такое «быть гордым»? Это ты, словно половая тряпка, после всего кошмара, в который погрузила тебя эта девка, выползшая прямиком из ада, хочешь бежать и искать её? Очнись, не делай глупостей! В конце концов, ты, правда, думаешь, что мог убить её? Ты идиот! Её не смогли убить экзорцисты с помощью Чистой Силы, чёрт возьми! Ты серьезно думаешь, что она могла умереть из-за такой ерунды? Она, как таракан, выползет живой из любой дыры. Всё, что сейчас происходит — её хитроумный план заставить тебя переживать, а ты, как послушная марионетка, пляшешь под её дудку!» Голова раскалывается от всех этих мыслей. Сколько бы ни твердил себе, сколько бы ни прислушивался к разуму, который, кажется, бьётся в конвульсиях каждый раз, когда я ловлю себя на мысли «нужна» — не могу прийти в себя. «Забыть тебя. Молиться всем богам, чтобы более не появилась в моей жизни. Радоваться, что отстала, не задумываясь о причинах», — убеждаю себя, но чувствую лишь удушающую пустоту и нежелание подчиняться разуму. Не могу забыть. Не могу радоваться «покою». Я наплевал на близких. Легко смирился и принял тот факт, что Линали погибнет. Я не пошёл её спасать и даже не чувствовал вины. Когда меня посадили под арест — просто лёг спать. Когда узнал, что ты отпустила её живой — не почувствовал радости или облегчения. Мне было всё равно. Не чувствовал ничего. Ни-че-го, но стоит подумать о тебе — и весь спектр чувств сходит с ума. Псих. Но это твоя вина, это ты сделала меня таким. «Не теряй себя, чёртов экзорцистишка! Она — отвратительна. Ты ведь всё еще ненавидишь её?» — воет здравый смысл, когда я теряю контроль и хочу мчаться неизвестно куда, лишь бы встретить хоть кого-то, связанного с тобой. «Акума. Найти первого уровня не сложно. Они глупые, но если задавить того силой, допросить, я смогу узнать где сейчас Нои. А если разыскать учителя? Он был связан с Четырнадцатым, должен знать что-то и о других. Нет. Нет-нет-нет, если он поймёт, что сделала Роад — дело закончится плохо», — абсурдные мысли то и дело сами лезут в голову. Плевать. Плевать на здравомыслие, я больше не могу противиться глупым желаниям, не могу больше сидеть в четырёх стенах, пытаясь понять себя. Я должен что-то сделать. Наверняка противоречивые, отвратительные чувства привязанности исчезнут сами собой, когда увижу тебя живой. Я должен увидеть тебя, чтобы продолжать ненавидеть и презирать. Подрываюсь с кровати, наспех натягивая пальто, выбегая из номера. Главное идти, не оставаться на месте, если продолжу сидеть — окончательно потеряю себя.