На следующий день Чонин пришел к третьему уроку, с невыполненным домашним заданием. Он не волновался по этому поводу и совсем не тревожился, но сердце всё-таки решило станцевать чечётку. Чонин шел, нацепив капюшон своей толстовки на голову и прикрывшись челкой. Потными ладошками он держал небольшой конвертик, и держал его довольно осторожно, охраняя, что называется, как зеницу ока. Он наконец-таки отыскал Сынмина и быстро, сильно спеша, подошёл к нему.
«Явился не запылился! Ты где был? Мы с Феликсом так волновались за тебя, сушёный ты бычий хрящ!», было кристально ясно, что Ким очень рассердился. Об этом говорили и его сдвинутые брови, и напряжённая челюсть, и плотно сжатые губы, и тон голоса, похожий на рычание добермана.
«Простите, я себя не очень хорошо чувствовал…» Чонин отчего-то очень нервничал: он теребил рукава толстовки, то пряча в них кулаки, то наоборот, закатывая по локоть. Его губы были очень сухими, и Ян постоянно норовился их обкусать несмотря на то, что кровь уже начала сочиться.
«У вас есть сегодня английский?», спросил он друга.
«Да, а что такое?», в этот момент щеночек заметил в руках брюнета злосчастный конверт.
«Ты можешь незаметно учительнице на стол положить», Чонин замялся. Как отреагирует его друг? Не пошлет ли?
Идея с романтическими чувствами и с тем, чтобы делиться ими, честно говоря, совсем не нравилась Яну. Он чувствовал себя очень неловко, неудобно, будто находился не там, где должен был. Он чувствовал тяжёлый взгляд Кима на себе. А ещё он чувствовал, как его глаза превращаются в пустыню сахару, так же, как и полость рта. А ещё он чувствовал головокружение, словно после похмелья, и дичайшую слабость. Вообще, учитывая свое состояние, он не хотел идти в школу. Ян вообще подумал, что его лихорадит, и что он подцепил грипп. Но потом он вспомнил сон, что ему вдруг приснился. Вспомнил, как он искал профиль новой учительницы на сайте школы. Вспомнил, как затем нашел её страницы в социальных сетях. Как он снова «чувствовал себя», представляя молодую женщину на своих коленях, извивающуюся от удовольствия и подступающего оргазма. Как он, весь испачканный в сперме, закуривший сигарету, писал ей стих, что теперь лежит в этом неуклюжем конверте и сводит Чонина с ума.
Сынмин не думал слишком долго и согласился передать письмо, взяв с Яна слово, что он после все расскажет своим друзьям.
Чонин ушел на уроки нервничая и трясясь, но уже не так сильно. Теперь он не чувствовал на себе такой большой ответственности.
***
Второй учебный день выдался довольно тяжелым. Т/и провела семь уроков, большинство у средних классов и чувствовала себя гербарием. Было одно сплошное желание поскорее вернуться домой и забатониться, но работу делать нужно, поэтому девушка решила начать с проверки тетрадей. К счастью, их оказалось не так много. Когда тетради кончились, молодая учительница решила заварить чаю, чтобы работа спорилась быстрее. Она включила электрический чайник и полезла в ящик стола, где лежала заварка и сладости. Какого было ее удивление, когда поверх коробок с конфетами и упаковок шоколадок она увидела бежевый конверт с ажурным светло-серым узором. Открыв его, она вытащила нежно-розовый лист в клетку, вероятно, вырванный из блокнота. Она начала вчитываться в строки и глаза ее расширились. Она вскочила со стула, а лист упал на пол.
Только этого ей не хватало. Кто-то отправил девушке анонимное любовное письмо. В университете их обучали, что такое случается, что у детей переходный возраст и это нормально. Но самое главное: никто так и не смог научить, как справляться с подобными ситуациями.
Молодая женщина вдохнула и выдохнула. Успокоилась. Щеки и уши ее покраснели. Мизинцы стали холодными. Она снова вчиталась в нежные строки восторженного мятежа, и в груди что-то кольнуло. Что-то желающее продолжения этой истории. Что-то жалеющее обо всем прошедшем и радостное оказаться в этом славном настоящем.
«Однажды во сне
Я увидел Ваш стан,
И разум мой в друг помутился.
В священном огне
Я, услышав варган,
Как больной в Вашу руку вцепился.
Я увлёкся речами
И блеском очей.
Я шагал, ослеплён красотою.
Ледяными реками
И грудой камней
Был убит, став мирской тишиною.
Но, с пучиной смешавшись,
Оказавшись на дне,
Я увидел Ваш лик пред глазами.
И я понял, прижавшись
К груди, что в вине
Вас искал световыми годами.
Однажды во сне
Я увидел Ваш стан,
И разум мой вдруг помутился.
В священном огне
Горел Ваш сарафан,
А я безвозвратно влюбился.
Не сочтите за пошлость… Я не знаю как иначе выразить все мое сожаление за чувства, что томятся в моем сердце. Храни вас Бог и будьте Вы здоровы и счастливы!
Ваш П.П.Ж.»
