Гидра
24 января 2024 г. в 15:06
В квартире стоит мёртвая неподвижная тишина, и только часы громко тикают на трюмо. Диана щёлкает ножницами, разрезая лицо Вере Брежневой. Бабушка больше не покупает журналов, бабушка лежит в гробу под землёй, поэтому Диана подбирает то, что выкладывают на переработку в подъезде. Иногда она успевает первой. Иногда все журналы забирает здоровенная уборщица с одышкой. Они друг другу не нравятся. В действительности, правда, про уборщицу этого никак не проверить, у неё недовольство застыло на лице ещё лет двадцать назад и с тех пор не сменялось каким-либо другим выражением. Диане же по определению не нравятся вообще все. Особенно этот гнусный Илья.
Диана отрезает Вере Брежневой башку целиком. Обезглавленная, она становится просто рандомным телом, упакованным в блестящее мини-платье. Диана вырезает платье, оставив от Брежневой одно туловище — всё остальное на хрен не нужно.
Илья слабак и сопля — вот что ясно совершенно точно. Ещё он скользкий, как угорь: как бы Диана ни пыталась сжать его в своих пальцах, он всё равно выскальзывает и шлёпается в воду ей под ноги. Он отплывает, оставляя её бесноваться в одиночестве, но затем возвращается. Словно с издёвкой. На следующую их встречу Диана хочет взять с собой молоток. Даже скользкий угорь не справится с ударом молотка: его больше не нужно будет держать, она просто забьёт его, превратит в рыбную кашу.
Фантазируя об этом, Диана скрипит зубами. Он приходил на Новый год. Принёс ей какую-то дрянь. Сволочь. Почему пришёл только тогда? Почему так долго? Почему не приходит сейчас? Потому что она не важна? Потому что Илье наплевать. Диана сжимает зубы.
Из платья Брежневой она нарезает острые осколки-зубы. Из садовой зелени, принадлежащей какой-то отечественной звезде пенсионного возраста, делает часть морды и, выдавив клей из тюбика мелкой лужицей прямо на лист, шлёпает сверху. Дальше идёт обрезок из салата айсберг, зелёный фон от рекламы «МегаФона». Диана берёт маркер и ставит поверх очертаний змеиной морды большие чёрные точки. Это Гидра. Открывшая пасть и готовая пожирать… Диана листает журнал. Нужны какие-то дети.
Краем уха она прислушивается, не зашуршит ли кто-нибудь в общем коридоре. Она нарочно уже который день не закрывает внутреннюю дверь, чтобы не пропустить и быть готовой. Она практически уверена, что Илья припрётся снова, и что-то ей подсказывает, что довольно скоро. Что она ему скажет? Что он гнида и мразь, что он искалеченный, психически неполноценный человек и ему нужно лечиться, что он…
Внезапно звонит телефон, Диана подскакивает от неожиданности и чуть не втыкает себе в палец остриё ножниц. Это Илья! Но когда она подносит телефон к глазам, оказывается, что звонит всего лишь её старший брат Ян. Последний раз разговаривали перед Новым годом: он поздравлял её с наступающим, даже кинул немного денег в качестве подарка, потом, однако, всё испортил, начав душнить, отказался приезжать в гости, и они поругались.
— Да? Что? — с раздражением спрашивает Диана, прижав телефон к уху.
Ничего хорошего этот мудак всё равно ей не скажет.
— Привет. — Голос Яна звучит напряжённо и потерянно.
Внутри мгновенно разливается тепло превосходства. В прошлый раз он говорил с ней свысока, сегодня явно уже ему самому что-то надо.
— Да, привет. Чего тебе?
— У меня тут такое. — Ян на мгновение замолкает, явно делая над собой усилие, чтобы продолжить. — В общем, меня выселяют. Я, возможно, поживу у тебя какое-то время.
— Нет, — тут же выпаливает Диана.
— Нет? Что значит «нет»? — Ян мгновенно заводится. — Ты же сама звала меня жить с тобой.
— Я передумала.
— В смысле, ты, блядь, передумала?
В том, чтобы выводить его из себя, есть особое удовольствие. Диана улыбается. Его выселяют, он приедет. Это чудесно. О большем и не мечталось.
— Я тебя не спрашиваю, я тебя предупреждаю, чтобы для тебя это не было неожиданностью. Это и моя квартира тоже вообще-то, если ты забыла.
Настроение от этих его слов портится.
— Ты её не заслуживаешь. Ты ничего не сделал, чтобы теперь в ней жить.
— Да? А ты, значит, сделала?
— Я сделала!
— И что ты сделала? Сидела у бабушки на шее, живя на её пенсию?
— Да пошёл ты на хуй!
Диана жмёт на отбой и швыряет телефон на пол. Он глухо ударяется о ковёр и отскакивает под трюмо. Урод, мудак, да чтоб он сдох там! Она ничего не сделала? Она стала сиамским близнецом бабушки, вот что она сделала! От злости Диану трясёт. От того, что бабушки нет, — тоже. Отдирать сиамского близнеца больно. Сколько потребуется времени, чтобы шов зажил? Сколько потребуется времени, чтобы вспомнить, кто она такая сама по себе? Диана даже не уверена, существовала ли она отдельная когда-нибудь вообще. Что такое сама по себе? Какая она? Кто она? Внутри отзывается только голодная пустота. Ничто. Страшно.
Губы дрожат. Диана со всхлипом втягивает в себя воздух и поскорее пытается нырнуть обратно в коллаж, игнорируя набежавшие слёзы. На коллаже Гидра без глаз, с распахнутым беззубым ртом, словно побывавшая у стоматолога-садиста, вырвавшего ей все зубы. Эта мысль Диане нравится. Она решает приклеить зубы отдельно — разбросать их внизу картинки, словно семена, из которых потом суждено будет вырасти непобедимым воинам. Беззубая Гидра — калека с тяжёлой судьбой! Ей вполне подойдёт жизнеописание какой-нибудь отечественной звезды. И где дети? Илья не идёт. Ну почему он всё ещё не идёт, где он? Если стукнуть его молотком по голове взаправду, интересно, что он на это скажет?