***
— Е-е, дружище, друже! Дружище! Косматый и здоровенный Дрюня крепко стиснул его руку, и Илья крякнул. — Бля. — Что? Ты чего? Дрюня, испугавшись, выпустил, Илья перевернул ладонь и продемонстрировал её Дрюне и типу в очках, выпершемуся вместе с ним открывать. Все посмотрели на бурую потрескавшуюся корку на тыльной стороне ладони: не то ссадина, не то что — жуть, спизженная из грима для «Зловещих мертвецов». Илья лаконично объяснил: — Упал с самоката. Стесал об асфальт. Причём обе. Он показал и вторую руку. Дрюня озадаченно почесался. — Бля, да, друг, ты даёшь. Извини, не заметил. Ну, заходи, заходи. — Он похлопал Илью по плечу, но несколько боязливо, словно опасался, что и с плечом окажется что-то не так. Они вместе прошли в тёмную прихожую. Ещё на лестничной клетке сильно пасло травой, в квартире же в воздухе висела осязаемая пелена. В глубине кто-то бубнил и ржал, бормотала музыка. На полу грудой валялись ботинки. Илья наклонился стащить кроссовки и чуть не задел внушительный Дрюнин живот головой. Дрюня стоял над душой и сипло дышал. Тип в очках уже куда-то делся. — Принёс? — спросил Дрюня. Честно говоря, Илье он никогда особо не нравился. Дрюня был из московских дружков Кумакова. А Кумаков водился со многими божьими созданиями, вне зависимости от их моральных и личностных качеств. Чаще даже разнообразные психоэмоциональные уродства становились не препятствием, а поводом заобщаться поближе. Илья подозревал, что и он сам для Кумакова что-то в этом роде, но продержавшееся рядом дольше других в связи с тем, что ещё не совсем законченный мудозвон. Дрюня в мудачестве был повыше рангом, поэтому на тот момент с Кумаковым уже не имел близкой связи. — Потрогай мою бороду, — сказал он, когда Илья выпрямился и затолкал кроссовки в угол, поближе к двери. Илья обернулся и подвис. Дрюня с интимностью наглаживал лежащую у него на груди бороду. — Ладно, — сказал Илья и протянул руку. Каким бы придурком Дрюня ни был, а борода выглядела зачётно, как у каких-нибудь викингов из книжек или сериалов. Илья погладил. Дрюня благосклонно прикрыл глаза. — Долго растил? — спросил Илья. У него самого росла только какая-то непонятная блёклая хрень, больше локализующаяся под носом и на подбородке. Илья подозревал, что такую вот густую лопату, как у Дрюни, не отрастит никогда. Не тот генотип. Из комнаты раздался взрыв смеха, затем чей-то кашель, больше похожий на поросячий визг. Илья вздрогнул и отнял руку. Дрюня открыл глаза и принялся наглаживать бороду самостоятельно. Илья полез в рюкзак за таблетками. — Вот, держи, друг. — Спасибо, друже, выручил! Щас, погоди, пойдём со мной. Дрюня повёл его мимо комнаты с гостями на кухню. Илья успел краем глаза мазнуть по незнакомым лицам: кто-то полулежал на диване, кто-то болтался у окна, спрятавшись за занавеской. — Вот. — Дрюня снял с холодильника круглую жестяную банку и вынул оттуда бабло. Долго отсчитывал и сопел. Илья успел несколько заскучать. Хотелось тоже дунуть и чего-нибудь пожевать. — Бэллку давно видел? — спросил Дрюня внезапно. Илья напрягся. — Давно. Я ж не общаюсь с ней. — Да? — Дрюня поглядел на него с подозрением и протянул деньги. — Ну ладно. Они помолчали, каждый думая о своём, а затем, не сговариваясь, пошли к остальным. Илье не понравилось упоминание Бэллки, бывшей Дрюниной женщины. Упоминалась она при одних и тех же обстоятельствах — при наступлении у Дрюни фазы маниакальной ревности на фоне алкашки или чего другого. И не имело значения, как долго он при этом Бэллку не видел и сколько прошло с тех пор лет. У Дрюни на Бэллке была фиксация. И любого, кого он мог беспочвенно заподозрить в связи с ней, он жаждал убить. Илья прикинул, что лучше будет побыстрее съебать, раз такие дела, стопудово кончится каким-нибудь беспределом. Он бросил не глядя где-то в прихожей свою ветровку и просочился в комнату вслед за Дрюней. Бегло оценив состояние окружающих, он выбрал тех, у кого глаза были открыты пошире, и плюхнулся к ним на диван. Забывшись, протянул руку толстому длинноволосому то ли казаху, то ли буряту, сидевшему ближе всех. — Илья. — Дима. Дима пожал руку, Илья скривился от боли. Дима заволновался, не зная, как интерпретировать его реакцию. Илья развернул руку и показал. — На стройке доской стесало, прикинь. Причём обе. Он показал и вторую. Дима сощурил и так узкие глаза и посмотрел на Илью внимательнее. Илья улыбнулся. — Я Артур, — представился интеллигентного вида дрищ, сидевший за Димой, и тоже потянулся за рукопожатием. — Привет, Артур. — Илья быстро оценил его как бы стекающее вниз от утомления лицо. — Чё, плохо спишь? — Блядь, да вы затрахали, — беззлобно огрызнулся Артур, а Дима хрипло рассмеялся. Разговор завязался сам собой. Илья быстро выяснил, что Артур имеет нервную работу и кучу психованных родственников на шее, покивал, посочувствовал, а затем полез в рюкзак. — Артур, знаешь, что у меня есть, Артур? Хуйня безвредная, даже полезная, а спать будешь как убитый. Периферическим зрением Илья отслеживал передвижения Дрюни по комнате. Тот сначала толокся в одном углу с двумя рассеянно и лениво приплясывающими друг с дружкой девчонками, затем переехал в другой, поближе к дивану, и пристал к парню, перебиравшему его диски в специализированном стеллаже. Музыка играла из пластиковой коробки времён двухтысячных — какое-то эзотерическое говно. Парень с дисками периодически менял треки и, казалось, был счастлив, пока не возник Дрюня. — Потрогай мою бороду, — потребовал тот. Парень отреагировал стратегически неверно. Он неловко засмеялся, а затем принялся что-то по-дебильному мекать. Дрюня настаивал на своём, парень тупил и не соглашался. Это вполне могло стать поводом для конфликта. Илья шмыгнул носом и вынул у себя из-под бока грустную игрушечную собачку с большими глазами. — Вид у неё какой-то опущенный, — сказал Дима, а потом перевёл подозрительный взгляд на Илью. — А что у тебя ещё есть? Илья сбагрил Диме пару пачек успокоек и даже дал свою телегу на будущее. Затем абсолютно трезвый, как Илья успел заметить, Артур, игнорируя находившееся между ними немалое тело Димы, попытался вовлечь его в душный разговор о машинах, ублюдских поломках, пидорасах-механиках и прочих неприятностях автовладельца. Илье сразу стало так скучно, что он подумал, что этого не вынесет. Он глянул было на Диму, но тот, казалось, отключился: он откинул голову на спинку дивана и присосался к пиву. Он выглядел словно гигантский младенец, умиротворённый своей бутылочкой. Илья почти позавидовал, вообразил себе в голове у Димы дзенский покой. Но Дима вдруг поперхнулся, дёрнулся вперёд и стал кашлять, разбрызгивая слюну. Артур, прерванный на полуслове, наклонился к его покрасневшему лицу и принялся нести какую-то хуйню о том, что надо поднять левую руку. — Всегда, если подавился, сразу поднимай левую руку, слышишь? Илья воспользовался заминкой и тихо свинтил с дивана в другой конец комнаты. Возле шкафа-стенки болтались две совсем молоденькие девчонки. Не обращая внимания ни на кого вокруг, они разглядывали свои силуэты в застеклённых дверцах, за которыми покоился хрусталь Дрюниных предков. Одна очень медленно красила губы, сложив рот буквой «о», другая, подняв руки, совершала ими в воздухе неясные пассы, размешивая душноватый кумар. В движениях её было что-то утомлённо-томное, словно иногда она на мгновение нет-нет да забывала, что только что делала. Этот вайб был Илье хорошо знаком, и он мгновенно и даже с некоторым облегчением на него сонастроился. — Привет, — сказал он. — Привет, — отозвались девчонки хором. — Мне нравятся твои волосы, — сказала та, что танцевала, и потрогала Илью за чёлку. Илья шмыгнул носом и улыбнулся. С девчонками как-то сразу пошло в нужную сторону. Они вместе дунули, Илья обмяк, и паранойя по поводу Дрюни отпустила. Через некоторое время он сидел на Дрюниной кухне и зачем-то сжимал в руке перечницу. В носоглотке першило, в позвоночник больно впивалась металлическая спинка стула. Илья чуть сполз вниз. Вытянул под стол ноги. Затем попытался сесть боком. Спинка мешала. Илья подумал: «Так всегда, вот так всегда. Это знак. Это значит, мне здесь не рады, мне нет места». Он совсем уже почти загнался, но тут вдруг рядом кто-то громко заговорил, и он потерял мысль. На кухню привалило народу. Народ хотел выпить и пожрать. Илья, как мог, вжался вместе со стулом в край стола. Рядом оказалась та девчонка, что трогала его за волосы. Она представлялась, но Илья забыл её имя. Девчонка улыбалась, и между передних зубов у неё темнела щербинка. Илье это показалось милым. — Странная скатерть, правда? — спросила она. Илья сначала не понял. Потом опустил глаза. Скатерть у Дрюни была что надо: красные и зелёные клетки, жёлтые и розовые цветы, жирная, покрытая каплями воды клубника размером с человеческую голову. — Как в райском саду, — сказал Илья. Толпа схлынула, оставив на кухне только их двоих. — Ты знаешь, что рай и ад у каждого в нём самом? — спросила девчонка. Показалось на мгновение, что это такой сбой в матрице. Сейчас свет мигнёт, и Илья окажется на месте этой девчонки, и тогда будет правильно, ведь секунду назад он собирался сказать то же самое. Илья словил новый загон. — Мы все такие одинаковые, — не отрывая взгляда от девчонки, произнёс он. — Вот ты это говоришь, а ведь это мог сказать и я. Мы все думаем одно и то же, жуём одну и ту же ментальную хуйню, но при этом почему же тогда мы абсолютно друг друга не понимаем? Мы ведь совершенно друг другу не интересны. Только поэтому. Только поэтому. Ты знаешь эту притчу про ложки в раю? Девчонка смотрела на него поплывшим взглядом. «Она ни хуя не слушает», — пронеслось в голове. Эта мысль внезапно так уколола. «Так всегда, вот так всегда. Это потому что мы в аду. Так и задумывалось. Мы в аду. Всё нормально», — успокоил он сам себя. — Ты знаешь, что мы в аду? — спросил он девчонку. Девчонка захлопала глазами, будто только очнулась. Начала тереть лицо, потом спохватилась, сообразив, что размазала левый глаз. — Блядь, — многозначительно произнесла она. — Я сейчас вернусь. Она ушла, а Илья остался. Он посидел немного без дела. Потом решил закурить. Огня не нашлось, так что он не придумал ничего лучшего, чем врубить газовую плиту Дрюни. Он присел на корточки перед плитой, задристанной чем-то горело-чёрным, и выкрутил вентиль ближайшей конфорки. Конфорка едва слышно зашипела, но не зажглась. Илья крутанул вентиль ещё раз. Конфорка зашипела. Завоняло газом. «Сломалась, наверное», — подумал он и принялся крутить соседний вентиль. Когда на кухню зашёл Дрюня, Илья испробовал уже всё. Сигарета прилипла к губе и собиралась вот-вот отклеиться, но он этого не замечал, ползая на коленях перед плитой. — Что ты делаешь? — напряжённо спросил Дрюня. Илья задвинул на место нижний ящик с крышками от сковородок и выпрямился. — Ты знаешь, что у тебя плита сломана? — Как ты узнал? Илья заметил, что на Дрюне по какой-то причине больше нет майки, и теперь его борода плавно переходила в шерсть на груди. — Она работала, — сказал Дрюня. — А теперь нет. Она не зажигается. Сигарета всё-таки отклеилась и упала на пол, Илья полез её подбирать. Дрюня в это время шагнул к плите, чуть на него не наступив. — Отойди, — скомандовал он, — я сам. Илья отполз и опять сунул сигарету в рот. Дрюня полез в духовку и принялся шарить внутри своей здоровенной лапой. Вид у него с каждой секундой делался всё более дикий. Что-то жалобно звякнуло, потом грохнуло. Дрюня с силой вырвал из духовки какие-то подносы и швырнул их на пол. Раздался грохот. Илья замер, приоткрыв рот. Стало страшно. Похоже, он упустил момент для отхода и раздача тырлей начнётся прямо сейчас и без всякого участия Бэллки. Дрюня имел особенность внезапно слетать с катушек. Илья медленно приподнялся, выставив руки. — Друг, ты чего, ты чего, всё хорошо. Дрюня окинул его свирепым взглядом. — Да нормально всё. Всё можно починить, не переживай. — Эти гниды, эти уроды, — зашептал Дрюня. — Слушай, — Илья тем временем подбирался к Дрюне всё ближе. — Слушай, правда, не переживай. Она просто не зажигается, наверное, там само что-то заело. Знаешь, какой-нибудь кабель. — Какой ещё кабель? — Ну, не знаю, там же есть какой-нибудь кабель. Знаешь, иногда бывает, если на него что-нибудь поставить, тогда пережимает. Вот, я думаю, это, скорее всего, тот самый случай, слушай меня. Надо только посмотреть, найти, где там это чего пережало. В этот момент на кухню вернулась девчонка. Вид у неё стал всклокоченный и какой-то грязный, как у мокрого голубя. Она в растерянности замерла в дверях, сразу почувствовав что-то неладное. Дрюня громко сопел и таращился в упор на Илью. Илье было жутко, но одновременно тянуло заржать, и он едва сдерживался, чтобы не улыбаться. «Вот он мне въебёт сейчас», — промелькнуло в голове с какой-то идиотской предвкушающей интонацией. — Что случилось? — с тревогой спросила девчонка. — Плита сломалась. Дрюня переключился обратно на плиту. Он смотрел на неё так, словно думал, где бы из неё ещё чего-нибудь вырвать. С этим срочно требовалось что-то делать. Илья заметался, но в голову ничего не приходило. — Кабель, Андрюха, кабель, — заорал он. Дрюню это как будто несколько отпугнуло. — Сейчас я всё сделаю, только подожди. — Что сломалось? Из неё идёт газ? — Девчонка зашваркала носом и закрутила головой, принюхиваясь. — Нужно найти, где пережевало кабель. — Илья полез к щели между кухонным фартуком и плитой. Сдвинутые его телом, загромыхали по чугунной решётке немытые Дрюнины сковороды. — Не мешайся. — Дрюня не глядя отодвинул девчонку в сторону. — А что, если утечка? Чуваки, какой ещё кабель? Это же газовая плита. У неё вообще нет никакого кабеля! У неё же только газовая труба! Илья остановился. Девчонка показывала пальцем на трубу, идущую из потолка в пол. Глаза у неё были испуганные. Какое-то время Илья мучительно соображал. — Это не отопление? — Это газовый провод! Илья моргнул. Дрюня рядом с ним безмолвствовал. — Бля, я не знаю. Я пытался зажечь конфорку. Сначала одну, потом другую. Ни одна из них не работает. Тут в чём-то точно должно быть дело. Это явно что-то не просто так… Девчонка, не выдержав и его не дослушав, втиснулась между ним и Дрюней, врубила газ и чиркнула над плитой зажигалкой. Конфорка вспыхнула. По периметру её загорелось ровное синее пламя. Все замерли. — О, — сказала девчонка. — О-о, — выдохнул Илья. А потом до него дошло. Ну конечно! Ведь надо было чем-то зажечь плиту. А как же он хотел прикурить от неё, если сначала надо было чем-то её зажечь? Тогда зачем ему вообще плита? Ну конечно, разумеется! Он уже собирался восторженно взвыть от осознания собственной тупости, но тут вспомнил про Дрюню. Дрюня стоял так близко, что почти касался его плеча и сипло дышал. Если Илья сейчас вскроется, он даст ему пизды — это точно, тут даже гадать не надо, это гарантированно, стопудово. Надо сделать так, чтобы он ничего не понял. Если он уже не понял. Если ещё не поздно. Ещё не поздно вообще? Илья шмыгнул носом и почувствовал, как моментально вспотели от стресса ладони. Он попытался изобразить максимально индифферентное лицо, но не был уверен, что это его спасёт, тем более что Дрюня временно перестал обращать на него внимание. На всякий случай Илья отступил на шаг назад. Дрюня, судя по виду, пребывал в душевном раздрае. Он всё ещё был зол, но при этом причина его злости уже разрешилась, и теперь накопленная им энергия вибрировала в воздухе, словно не нашедшее адресата проклятье. Сковородка над горящей конфоркой тем временем начала тихо дымиться. Завоняло горелым. — Ну вот, работает как новенькое, — заговорил Илья с Дрюниной спиной. — Всё нормально, я же говорил. Всё починилось. При этом он поглядывал в коридор — на случай, если придётся экстренно эвакуироваться. Но Дрюня, казалось, начал приходить в норму. Он покрутил вентиль, поубавляв и поприбавляв газ, убедился, что всё работает, и выключил плиту. Затем он с кряхтеньем присел и принялся доставать из-под стола разбросанные подносы. Илья тут же подскочил ему помогать. Девчонка стояла над ними и, судя по виду, не знала, что предпринять. Она было рыпнулась присоединиться, но вся работа закончилась, не успев толком начаться. Дрюня не проронил больше ни слова. Илья проследил за тем, как он с несколько подавленным видом удалился в коридор, а затем встретился взглядом с оставшейся рядом девчонкой. — Как ты думаешь, там точно не было утечки? — спросила она и тоже зашмыгала носом.***
Поскольку пиздиловка отменилась, домой он не пошёл. Вместо этого они вместе с девчонкой отправились отмывать ей лицо. — Мне нужна твоя помощь, — сказала она и потащила его в ванную. — А как тебя зовут? — Леся. — Олеся? — Нет, Леся. Илья стоял боком к раковине и намыленными руками пытался оттереть Лесины щёки. Подводка у неё была водостойкая и размазывалась, как мазут. Илья шмыгал носом и сопел, думая о морских животных, которых экологи отмывают от нефти. Леся, зажмурив глаза, терпела. Потом что-то произошло, и она, чуть не потеряв равновесие, схватилась за его бока маленькими холодными ладошками. Илья ощутил их холод прямо сквозь ткань футболки. Отчего-то это ощущение его тронуло. — Тебе холодно? Надо это… — Он завертел головой. Над ванной висело кисло пахнущее бельё, на полу валялась грязная Дрюнина одежда вперемешку с какими-то полотенцами и скомканными салфетками. Илья почти сразу забыл, что ищет. Помнил только, что хочет о Лесе как-нибудь позаботиться. Совсем как о… Илья замер. Он старался о ней не думать. Видел её последний раз недели две назад. Они столкнулись у подъезда: Диана вышла, а Илья как раз собирался зайти. Заметив друг друга, оба встали как вкопанные. Илью затрясло и от волнения аж затошнило. Все слова извинений, все объяснения, аргументы, упрёки — всё, что он наварил в голове с той минуты, как Диана ушла после их неудачного секса, встало поперёк горла. Он хотел ей сказать, хотел объясниться. Но Диана глядела на него как на червя, а Илья червём себя ощущал, и это было невыносимо стыдно. Илью замкнуло. Он не смог поднять головы и стоял так до тех пор, пока она не прошла мимо. Леся, наклонившись над раковиной, фыркая смывала мыло. Илья с застывшим лицом разглядывал поверх её плеча своё отражение в заплёванном зеркале. Настроение при воспоминании о Диане ухнуло вниз так резко, словно он внезапно провалился в тёмную яму. Кто-то выключил свет, отсёк всё хорошее, всё живое. Ванная показалась вдруг газовой камерой. Илья задышал чаще. В голове застучало. Захотелось немедленно уйти, сесть, встать, упасть, сломать что-нибудь — хоть что-то. Он почувствовал, что, если прямо сейчас не отвлечётся, этого просто больше не вынесет. Внезапно сделалось больно. Боль включилась, будто кто-то нажал кнопку. Илья дёрнулся и втянул воздух сквозь зубы. Он содрал с левой руки только-только поджившую корку. Опять. Идиот, придурок, гнусная тварь. Ведь обещал же себе больше так не делать. Жирно блестящая кровь быстро набежала и закапала на пол, испачкав Дрюнины тряпки. — Блядь, ну твою мать. — Илья схватился за пораненную руку, пытаясь остановить кровь. Под пальцами сделалось липко. Илья, сморщившись, вытянул руки над ванной. Леся закончила умываться, выпрямилась и нечаянно толкнула его в спину. Илья схватился за кафельную стену, чуть не стукнувшись об неё башкой. — О господи, что случилось?! — воскликнула Леся. Илья перепугался. Она слишком громко орала. Сейчас сюда завалится куча народу, а он тут в крови. Они ведь сразу догадаются. — Тихо, не кричи, — попытался угомонить её он. Но Леся таращилась на него, раскрыв рот, и, казалось, намеревалась куда-то бежать. — Блядь, стой, слушай, — затараторил Илья. Он метнулся к раковине и занял её прежнее место. Врубил воду, перепачкав краны. Вода в слив потекла нежно-розового оттенка. Илья стиснул зубы. Было больно. — Стой, пожалуйста, слышишь? Не уходи. Леся затормозила. — Я просто случайно содрал болячку. Ничего страшного, ладно? Он просто в последнее время постоянно их «случайно» сдирал. — У тебя кровь. Леся с испугом поглядела сначала на него, а затем на заляпанную стену и ванну. Потом опустила глаза в пол. — Бля. Илья не успел её остановить, она выскользнула, оставив в придачу дверь нараспашку. Илью охватил ужас. Он схватился за дверь и попытался её запереть, но дурацкий Дрюнин замок прокручивался вхолостую без всякого толку. «Это всё, это конец, они догадаются, они поймут, что я ненормальный. Сейчас она кого-нибудь приведёт, сейчас она всем им расскажет, и тогда…» Что именно расскажет, Илья уже не думал. Он превратился в перепуганное животное. Он не справился с замком и чисто на рефлексах метнулся в прихожую к выходу. Из комнаты доносился многоголосый говор. Никто ещё и не думал расходиться, в квартире болталось полно народу. «Сейчас кто-нибудь выглянет, и пизда», — затрясся Илья. Не иначе как с божьей помощью он нашёл свои вещи и уже вышел к лифту, когда понял, что кроссовки не те. Оставленный незакрытым вход в Дрюнину квартиру светился в глубине тусклыми жутковатыми огнями, словно пещера. «Западня, — подумал Илья. — Я туда не вернусь». Но потом вернулся и переобулся. Никто его не заметил, никто его не преследовал. Лифт подъехал сразу же. Илья шагнул внутрь, двери, сомкнувшись, клацнули. Во дворе стояла глухая тьма. Воздух застыл в неподвижности. Было тихо и пусто, только тикали мигалками сигнализации припаркованных у бордюра машин. Илья затормозил на краю тротуара. Содранную руку он прижимал к животу. Майка промокла от воды и холодно липла к коже, ветровка норовила свалиться с плеч. Илья заозирался. Что-то было не так. Мозг завис, не прогружая информацию. Тело напряглось, словно предчувствуя приближение чего-то плохого. Илья крутанул головой, ещё раз окинул взглядом местность и понял, что она совершенно ему незнакома. Кусты, машины, тревожно застывшие у подъезда берёзы, а впереди забор, забранный со внутренней стороны пластиковыми щитами. Господи, где он? Он шагнул на дорогу, обогнул дом и попытался прочесть тускло светящуюся синюю вывеску, но вместо названия улицы там обнаружился только номер. Двадцать четыре. Илья попробовал применить это новое знание в сложившейся ситуации, отыскать в памяти ориентиры, связанные с этим числом. Однако перед внутренним взором возникали только вывески круглосуточных супермаркетов и почему-то цветочных. Илья шмыгнул носом и чуть не взвыл от отчаяния. Он схватился за голову и метнулся обратно к подъезду, решив вернуться туда, откуда начал, чтобы не сделалось ещё хуже. Главное правило, если потерялся в лесу, оставаться на месте. «Но какой, блядь, лес? Сука, это ж надо было так накуриться», — подумал он и вдруг наконец вспомнил. Дрюня. Это Дрюнин дом. Морок спал. Илья шмыгнул носом и огляделся. Ну точно. Всё вокруг снова стало знакомым и ясным. Он выругался и зашагал прочь.