Давайте слепим снеговика!

Розария и Венти должны были начинать строить снеговика… — Строить снеговика? Серьёзно? — устало вздохнула девушка. — Дурацкий конкурс. Она медленно провела взглядом по пышным белым сугробам, блестящим в лучах зимнего солнца. — А ты не слышала, что это за мероприятие? — удивился Венти, поправляя небрежно надетый берет. — Тогда зачем же ты пришла сюда? — Меня… вынудила Барбара. Общественное мероприятие. Явка обязательна. Сплочённость, вера, дружный коллектив… что-то такое. — Как же жестоко, — засмеялся бард, — заставляют веселиться и работать в команде. Настоящее преступление! — Пф-ф-ф… — Розария недовольно что-то буркнула себе под нос. — Ты рад, как я погляжу. — Любой праздник греет мне сердце, — улыбнулся Венти. — И любая погода. В жару хорошо проследить за одинокой бабочкой или поспать в тени дерева, в дождь попрыгать по лужам, а в снег… кто откажется от того, чтобы покататься на санках или слепить снеговика? — Я откажусь, — хмыкнула девушка. Она сделала глубокую затяжку и посмотрела на весёлого напарника. — Уже нет. Раньше надо было: конкурс-то в самом разгаре. Нам пора приниматься за дело! — М-м-м… ой, ладно, — Розария недовольно поморщилась. — Если можно быстро отделаться и уйти, то давай скорее с этим покончим. Что надо построить? Может, будут какие-нибудь предложения? — Ай-ай-ай. Не ожидал такого вопроса от сестры собора Барбатоса, — наигранно невинным голосом отозвался бард. — Я думал, лишь один образ должен сейчас возникать у тебя в голове. Конечно же мы будем строить статую Анемо Архонта! — Не шути так со мной… — Почему? Ты что, не хочешь победить? Ведущий же сказал, что нужно сделать самую прекрасную и необычную скульптуру. Ну так вот. Лучше варианта и быть не может. — Я пас, — Розария бросила в снег потухшую сигарету. — Оставим эту глупость для Барбары. — Что я слышу, сестра? Глупость? Неужто твоя вера так пошатнулась? — Не думаю, что она когда-нибудь у меня была. Мне нет дела ни до веры, ни до Анемо Архонта. Если хочешь поговорить о нём, найди другую сестру. — Нет дела, говоришь? Как же так? Разве не Барбатос даровал Мондштадту свободу? Кто, как не он, воспет в самых красивых песнях и балладах? Кто, как не он, выдал Глаза Бога Джинн или Сахарозе? Выходит, славный малый. — Бардам, видимо, свойственно всегда приукрашивать события. Да и… даже дети знают, что камни стихий никак не связаны с пожеланиями Архонтов. — Эх, как прагматично, сестра. Трудно, наверное, жить без надежды на чудо. — Человек сам определяет свой путь. И сам заслуживает Глаз Бога. Или не заслуживает. Ни Бармаглоты, ни Барракуды, ни Бармалеи… тут не причём, — злобно фыркнула девушка. — Не стоит бездумно восхвалять Архонтов. — Уверен, Барбатос в обморок бы упал от таких слов. Совсем не щадишь ты трепетное сердце свободолюбивого Архонта. — Закроем эту тему. Хватит обо мне, — прервала барда Розария, бросив на него хищнический взгляд, прожигающий до самой глубины души. — Раз выдался случай, позволь и мне задать тебе пару вопросов. — Неужто тебе интересна моя скромная история? Я тронут… — Почему твоё лицо так похоже на лицо статуи Анемо Архонта? — прервала его сестра церкви Барбатоса. — Чего-й? — Твоё лицо. Оно один в один такое же, как у статуи в центре Мондштадта. Или я не права? — Глупость какая. И вовсе не похоже, — отмахнулся бард. — А даже если бы было, то кто-нибудь обязательно это заметил. Я бы шёл по городу, и все бы тыкали в меня пальцем: «Мама, смотри, Барбатос!». Но нет… правда, пальцем всё равно иногда тычут и пьяницей называют. Но это другое. — Это ещё не всё. Твои истории. Я провела небольшое расследование… — Как частный детектив? — В этих историях ты с такой уверенностью рассказываешь об Анемо Архонте и его странствиях. — Все барды рассказывают об Анемо Архонте… — Да. Но даже сравнивать глупо. В твоих балладах слишком много подозрительных подробностей, которые иной раз сложно назвать литературной выдумкой. И даже так это могло быть простым совпадением, но не так давно по чистой случайности я заметила, как ты восстановил важный артефакт — небесную лиру. Как такое удалось простому музыканту? И что ты на это скажешь? — Э-хе, — нервно усмехнулся бард, почесывая на затылке волосы. — Что-то не так? — Всё, всё, всё… убедила. Придётся мне уступить и отказаться от столь интересной идеи. Эх, надеюсь, хоть Барбара не разочарует и построит статую Анемо Архонта… такую, как он того заслуживает. — Кривую и побитую? — Ох, как грубо, сестра, — цокая языком, фальшиво недовольно покачал головой Венти. — Вижу, настроение у тебя действительно хуже некуда. А жаль. Я правда хотел построить красивого снеговика. Но насильно мил не будешь. — И что, начнёшь работать один? — усмехнулась Розария. — Один? Нет. В одиночестве хорошо получается только спать и писать музыку, — махнул рукой бард. — Всё веселье в том, чтобы быть в хорошей компании. — Считаешь нас хорошей компанией… — Разумеется! Слушай, сестра, не делай такое хмурое лицо, прошу. Давай забудем наши разногласия и… неуместные вопросы. Девушка недовольно закатила глаза. — Раз уж ты так не хочешь строить снеговика, то… позволь же предложить тебе ещё более заманчивый вариант. Как насчёт пары бокалов вина из одуванчиков? Розария переменилась в лице. На мгновение суровый взгляд исчез. Девушка задумчиво отвела взгляд. — О, так я попал в яблочко, — засмеялся Венти. — Ха-ха! Приятно знать, что даже в соборе есть родственные души. — Бокал вина, в самом деле, сейчас пришёлся бы кстати. — Бокал вина всегда кстати, — довольно отозвался бард, срываясь со своего места. — Ну, вперёд! — Постой, я же говорю, Барба… — она осеклась, видя по-кошачьему хитрую улыбку напарника. — Барбара сейчас усердно работает на другой стороне Драконьего Хребта. К тому же… после хорошей выпивки, может, ты раздобреешь и таки согласишься с моей гениальной идеей построить снежную статую Барбатоса. Тогда мы вернёмся, и нашего исчезновения даже никто не заметит. А вино само себя не выпьет. — Пожалуй, ты прав. Думаю, пара часов у нас есть. Только платишь ты… — Как возмутительно. Бедного музыканта… а, впрочем… Перекидываясь неловкими колкостями, Розария и Венти тихо улизнули с мероприятия, оставив снеговика и направившись в Мондштадт. Впереди их ждало много всего, но самое главное — ряды бутылок хорошего вина.