Все милее под водой

— …Поэтому, несмотря на полный рот острых зубов, песчаная акула на самом деле очень послушный и не представляющий угрозы вид акул, — объяснял Сынмин, сидя перед компьютером и проверяя окошки в zoom, на случай если у кого-то из его учеников будут вопросы. — Я могу быть очень опасным, если захочу! — зашипел кто-то по ту сторону двери его кабинета, затем стукнув по ней. Сынмин громко закашлял, пытаясь скрыть это, слыша ещё больше шума по другую сторону двери, звучавшего так, словно что-то — или кто-то — перетаскивает мебель по комнате. Оливия, одна из его любимых и прилежных учениц, включила звук: — Мистер Ким? Всё в порядке? — Кхм, да, — быстро кивнул он, прочищая горло и делая глоток воды из бутылки. — Извините за это, у меня что-то запершило в горле. В любом случае, уже полдень, так что наш урок на сегодня окончен. Если у вас есть какие-то вопросы по теме, то я буду доступен для встречи в zoom завтра днём. Не забудьте сдать свои исследовательские работы к пятнице, увидимся на следующей неделе! — быстро закончил он, улыбаясь, пока студенты печатали «До свидания» или включали микрофоны, чтобы произнести это. Как только все покинули конференцию, он выключил камеру и со вздохом закрыл ноутбук. Сынмин потёр виски, появившаяся утром головная боль усиливалась с каждым часом. Учебный год начался несколько недель назад, Сынмин определённо чувствовал себя не в своей тарелке, проводя первые несколько занятий, но сейчас он почти освоился. Помогал тот факт, что ему нравились темы, о которых он говорил. Однако приближались экзамены, и ему уже предстояло исправить несколько небольших работ. Он не думал, что это будет худшей частью работы, но довольно скоро выяснил, что жутко ненавидит исправлять ошибки. Вдобавок ко всему, он должен был заниматься собственными исследованиями, поскольку это было обязательным условием его работы преподавателем. Университет поручил ему изучить влияние многочисленных кораблекрушений в заливе Шарк, в Западной Австралии на объект всемирного наследия ЮНЕСКО. В некотором смысле, это задание было идеальным для него: он действительно предпочитал двигаться вдоль западного побережья, так как оно было менее густонаселённым, особенно в этом районе. К тому же, он мог заняться исследованием похожим на то, чем он занимался в Корее, поэтому он чувствовал себя очень спокойно. Он знал, что и как ему предстояло сделать. И всё же, это не ослабляло тревожные и мрачные мысли, несколько дней копившиеся где-то внутри. В течение последних дней он или просыпался от ночных кошмаров, или мучился от приступов бессонницы и постоянно был на взводе. Обычно, если он впадал в уныние, то самостоятельно справлялся с этим. Однако сейчас это чувство было намного сильнее, чем когда-либо ранее. Самой большой проблемой становилось то, что он был резок со своими мальчиками, и ему это абсолютно не нравилось. Не так давно он поссорился с Чанбином из-за того, что тот пытался накормить его больше, чем он мог съесть, и запретил Хёнджину заползать на кухню, после того, как тот случайно опрокинул тарелку. Его плохое настроение влияло на всё, начиная с его работы, заканчивая отношениями со стаей. Он знал, что вызвало такие изменения в поведении, хоть и не был готов окончательно признаться в этом самому себе. Всё из-за времени, проведённого на объекте директора Пака. Все его кошмары были связаны с днями, которые он провёл, сидя запертым в подвале, вынужденный проводить исследования над Чанбином, Джисоном и Чонином. Но он не знал, как это исправить. Он не был достаточно близок с университетскими приятелями, чтобы рассказать им о повторяющихся кошмарах, да и не мог позволить себе это, не раскрыв существование стаи. То же относилось и к посещению психотерапевта. Он слишком боялся оступиться и раскрыть, что русалки — и, вероятно, множество других мифических существ — на самом деле реальны. Он не хотел говорить об этом со своей стаей, не желая обременять их, но, что более важно, не желая рисковать вернуть им травмирующие воспоминания. В итоге, он запер это в себе. Он всё ещё проводил занятия, работал над исследованием и общался со своими партнерами. У него не было выбора, кроме как продолжать всё это делать, он не мог сломаться сейчас. Лучшее, что он мог сделать, — это отбросить свои чувства, спрятать их так глубоко, как только может, и продолжать вести себя, словно ничего не случилось. Вздохнув, он встал с рабочего кресла и открыл дверь кабинета. Его встретили Джисон и Чан, обнимающиеся в гнезде из подушек, и — судя по исчезнувшему на верхней палубе хвосту — Чанбин какое-то время был с ними. — Мне жаль, Сынмин, я пытался не дать ему побеспокоить тебя. Я надеюсь, тебе не пришлось прекращать урок из-за нас? — спросил Чан с раскаянием в голосе, держа Джисона за талию, не давая ему подползти к Сынмину. — Всё в порядке, в любом случае, я уже заканчивал. — Сынмин заставил себя улыбнуться. — Ты что-то хотел? — Я хотел перевернуться! — взволновано попросил Джисон. Затем, посмотрев на человека внимательнее, он поправил себя. — Я имел в виду, извини, что побеспокоил тебя, Минни, я не хотел. Я забыл, что ты занят уроком, а потом услышал, как ты говоришь про песчаных акул, и мне захотелось высказать своё мнение, но я не хотел, чтобы из-за этого тебе пришлось прерваться! На самом деле, я вернулся сюда, потому что охота с Инни вышла неудачной, мы не нашли добычи, вдобавок я чуть не запутался в какой-то старой рыболовной сети, застрявшей между камнями, поэтому решил вернуться на лодку и отдохнуть, но почувствовал вину за то, что оставил Инни одного, поэтому я послал Чанбина за ним, а сам хотел поговорить с тобой, но прервал твой урок и… — Сонни, ты тараторишь, — услужливо прервал Чан, положив руку на грудь Джисона, чтобы напомнить ему о необходимости дышать. — Ты хочешь, чтобы я тебя перевернул? — уточнил Сынмин, проводя пальцами по своим теперь уже каштановым волосам. — Только если у тебя есть время? — кротко попросил Джисон, смотря на Сынмина большими золотыми глазами. — Я был бы рядом, чтобы помочь, поддержать и проконтролировать, но Джисон чувствовал себя некомфортно, делая это без тебя, — рассказал Чан, кладя ладонь на затылок Джисона и успокаивающе массируя его. — Конечно, я буду там, я с удовольствием помогу тебе, — кивнул Сынмин, понимая, что даже в рабочий день, он обязательно найдёт время для своих мальчиков. — Знаешь, ты всегда можешь прийти и попросить меня о помощи в тяжелый день. Идём сейчас? Сынмин предпочёл проигнорировать то, как Чан посмотрел на него. Вместо этого, он сосредоточился на том, как глаза Джисона заблестели от счастья, он нетерпеливо повёл Сынмина к лестнице. Он думал, что встретится с Чанбином, как только ступит на палубу, но тритона нигде не было видно. — Куда все подевались? — спросил Сынмин, пока Джисон нетерпеливо ждал поднимающегося по ступенькам Чана. — Чанбин отправился на патрулирование с Инни. Ликси и Джинни вчера нашли затонувший корабль, они захотели исследовать его, а Минхо поплыл с ними, — объяснил Джисон, свирепо глядя на Чана за то, что он так медленно поднимается к ним. — Феликс и Хёнджин исследуют затонувший корабль? Разве это не опасно? Они могут привлечь дайверов и попасться людям, — нахмурился Сынмин, чувствуя, как в животе забурлило тёмное беспокойство. — Они в безопасности, — заверил его Чан, наконец добравшись до них. — Затонувший корабль находится в недоступном для людей месте, глубоко между скалами. В любом случае, Минхо с ними, я полностью доверяю ему их защиту, — спокойно сказал он, кладя руку на Сынмина — точнее, на ближайшую доступную часть тела, а именно, так как Сынмин стоял, на ногу. Это невесомое прикосновение многое пробудило в Сынмине. Комфорт, умиротворение, понимание, что всё будет хорошо и он не одинок. Мрачные ощущения, казалось, ослабли, позволив свету проникнуть внутрь, точно так же, как яркие солнечные лучи в толщу воды. Сынмин покачал головой, выходя из транса. Должно быть, он действительно нуждался в нормальном сне, раз простое прикосновение так повлияло на него. Взгляд, которым Чан смотрел на него, не помогал ситуации, поэтому Сынмин сделал несколько шагов в сторону трапа и уставился на воду. Он не убегал — Ким Сынмин не был трусом — он просто совершал стратегическое отступление. — Если ты так говоришь, то я тебе верю. Ты знаешь, что лучше для стаи, — рассеянно согласился он. Затем, хлопнув в ладоши, с улыбкой посмотрел на Джисона. — У последнего, кто окажется в воде, вместо мозгов — водоросли! — дерзко крикнул он, после чего грациозно нырнул в воду. Он был под водой, когда последовали два оглушительных всплеска, и фигуры его любимых закружили вокруг него. Сынмин на мгновение погрузился в сладостную тишину, которая наступала, когда находишься под водой. В последнее время всё так быстро стало утомлять его: звуки, прикосновения, свет, даже запах солёной воды иногда казался ему непосильным. Но в океане не было ни звука, только освежающие прикосновения воды к его коже, приглушенный свет, никакие запахи не стремились в нос. Тихо и мирно. Два золотистых глаза внезапно заполонили его поле зрения, напугав, заставив несколько пузырьков воздуха сорваться с губ. Джисон улыбнулся, довольный тем, что смог напугать Сынмина, а затем взял его руку, чтобы вынести на поверхность. Сынмин набрал полную грудь воздуха, чувствуя, как мускулистый хвост переплетается с его ногами, помогая удерживать на плаву. Джисон всё ещё находился перед ним, его коричневый хвост лениво рассекал воду, так что оставался только Чан. Быстрый взгляд вниз подтвердил это: черно-белый хвост помогал удерживать вес человека. Обычно Сынмин был против того, что мальчики помогают ему плавать. Другое дело — под водой, когда они хотели попасть в какое-то конкретное место, а ему приходилось тащиться следом; он не мог быть таким быстрым, как они, так что это действительно экономило много времени, если один из тритонов держал его за тонкую талию и помогал двигаться вперед. Но когда они просто лениво плавали, Сынмин отказывался от какой-либо помощи, не желая растерять свои с трудом наработанные навыки из-за своих чрезмерно заботящихся мальчиков. И всё же, сегодня Сынмин с радостью бы принял помощь Чана. Он убеждал себя, что это разово, потому что он устал больше обычного, но всё ещё хотел насладиться пребыванием в воде вместе с ними. Он крепче сжал руку Джисона, притягивая его ближе, и заглянул в золотистые глаза. — Ты готов? — Да, более чем — кивнул Джисон, его плечи расслабились, когда он расположился перпендикулярно Сынмину. Чан был готов страховать их сзади. — Вот так, легко и спокойно, — ворковал Сынмин, помогая Джисону запрокинуть голову назад, пока он не оказался лежащим на спине с остекленевшими глазами и расслабленными мышцами. С тех пор, как Сынмин познакомил Джисона с этой практикой, он несколько раз просил об этом, когда был слишком напряжён или чем-то подавлен. Методом проб и ошибок они выяснили, что от слишком долгого нахождения в таком положении Джисон становился вялым, дезориентированным и капризным, но сейчас Сынмин был уверен, что они всё делают правильно. Он продолжал поддерживать голову Джисона над водой, так как в таком состоянии тритон не мог эффективно использовать свои жабры для дыхания. Однако остальная часть его тела плавала без какой-либо помощи, поэтому Сынмин позволил себе расслабиться и прислониться спиной к крепкой груди Чана. — Что происходит в твоей хорошенькой головке? — Чан осторожно ткнулся носом в затылок Сынмина. От этого холодного прикосновения к коже по спине Сынмина пробежали мурашки, он с трудом удержался, чтобы рефлекторно не дернуть ногами и не ударить Чана по хвосту. — Ничего не происходит. Мне просто нужно многое сделать для моих занятий и исследований, — легко отмахнулся Сынмин, не желая говорить о ночных кошмарах, воспоминаниях или постоянной тревоге. Укус за мочку уха заставил вздрогнуть и зашипеть от боли. — Не лги мне, малыш. Мы все видим, что тебя что-то беспокоит, — настаивал Чан, касаясь места, которое только что укусил, поцелуем. О, так вот каков был его план. Сынмин не мог никуда убежать, зажатый между Джисоном и Чаном, и он не хотел рисковать и тревожить мальчика-акулу, пока тот был в таком беззащитном состоянии. Очень коварный план. — Чан, всё правда в порядке. Я просто устал, вот и всё. — Сынмин заставлял себя сохранять хладнокровие, не желая огрызаться на своего партнёра. Однако отстранённость и необщительность Сынмина не осталась незамеченной, Чан обвил его руками. — Хочешь сделать с этим что-нибудь? Я знаю, что плавание с хвостом расслабляет тебя так же хорошо, как переворачивание для Джисона, — предложил Чан, подразумевая синтетический русалочий хвост, который Сынмину в шутку подарили коллеги из университета. — Нет, мне не хочется. Я же сказал тебе, я устал, и всё, чего я хочу, — это хорошенько выспаться, — ответил Сынмин. Он уже несколько недель даже не думал о плавании с хвостом. Сначала, после фиаско, которым обернулась попытка спрятать постыдную вещь от стаи, и обнаружение ими его — по его мнению — ужасно стыдного удовольствия от плавания в копии русалочьего хвоста диснеевской принцессы, стая приняла это и предложила поплавать вместе с ними. Он привык пользоваться похожей на плавник ластой, и ощущение грациозного покачивания на волнах, в окружении стаи, было таким захватывающим. Но со временем, по мере того, как росла рабочая нагрузка, а ночные кошмары становились всё хуже, он утратил вкус к этим ощущениям. Предложение Чана не вызвало в его теле ни малейшей искры интереса. После нескольких мгновений молчания Чан смягчился: — Просто знай, что ты можешь прийти к любому из нас, если захочешь поговорить, — вздохнул он, опуская голову на плечо Сынмина. Сынмину почти стало стыдно за то, что он оттолкнул Чана, но он был не в настроении делиться своими чувствами. У него было достаточно проблем, чтобы справиться с ними в одиночку, и он чувствовал, что если откроет рот, то эмоции вырвутся наружу в виде крика и брани, что он набросится на любого, кто окажется достаточно близко. Он не хотел рисковать и причинять боль своим мальчикам таким образом. Итак, он просто заворковал, зная, что упрямится, но чувствуя, что у него есть причина на это. Он повернул голову к Чану, чтобы поцеловать его, давая понять, что не злится. Недоразумения были последним, в чём они нуждались. После, нежно помассировав затылок Джисона, Сынмин сосредоточился на том, чтобы вернуть его к реальности. — Сонни? Ты слышишь меня? Время переворачиваться обратно. Пора вернуться к нам, — произнёс он. Он провёл второй рукой по лицу Джисона, позволяя воде стечь по загорелой коже тритона. Это был единственный найденный ими способ вывести Джисона из оцепенения, не причиняя ему вреда. Медленно прозрачные внутренние веки моргнули, остекленевший взгляд золотистых глаз начал проясняться, пока Сынмин продолжал говорить с ним. Хвост Джисона опускался вниз, Сынмин помогал ему поднимать голову, пока тот снова не принял вертикальное положение. Чан издал обеспокоенный щелчок, отодвигаясь от Сынмина, чтобы взять Джисона за руку. Независимо от того, сколько раз они проделывали это, Чану всегда было не по себе, видя своего обычно возбуждённого и энергичного партнёра таким вялым. Однако улыбка на губах Джисона была красноречивым признаком его текущего состояния. Сынмин позволил Чану щёлкнуть и тихо свистнуть Джисону, чтобы выудить из него несколько слов, во время этого обратив своё внимание на горизонт. Он лениво поддерживал себя в воде, рассматривая цвет и форму облаков, а также скорость, с которой они двигались. Надвигался шторм, и он, вероятно, обрушится на них ночью. — Течение против нас. Я не думаю, что ты сможешь добраться до побережья до начала дождя, — прошептал голос ему на ухо, заставив Сынмина подпрыгнуть от испуга. Повернув голову, он пристально посмотрел на Минхо, в то время как тритон только вопросительно приподнял бровь. — Я же говорил тебе не подкрадываться ко мне вот так, хён! Это пугает, — проворчал он. — Я не виноват, что вы, люди, всегда шумите, когда плещетесь в воде. В океане надо быть тихим. Если ты будешь шуметь, то либо отпугнёшь добычу, либо тебя съедят, — огрызнулся в ответ Минхо, обнажив острые зубы. Сынмин решил не вступать в спор, зная, что ему никогда не вбить в голову тритона, что бытность хищником — это не повод пугать его до полусмерти. — Что ты там говорил о слишком сильном течении? — Я проверил побережье, когда отправился к затонувшему кораблю с Феликсом и Хёнджином. Течения были слишком сильными и уходили на глубину. Твоя лодка не успеет уйти от шторма, — ответил Минхо, обхватывая ладонью запястье Сынмина. — Ты должен оставить её здесь, с нами, мы сможем присмотреть за ней. Чан сможет доплыть с тобой до берега, чтобы ты мог укрыться там, — добавил он нехарактерно обеспокоенным голосом. — Я не оставлю свою лодку в открытом море, когда на ней никого нет, — оскорблённо нахмурился Сынмин. — Я пережил несколько штормов, смогу пережить и этот. В любом случае, я не брошу Левантер здесь, другого выбора нет. В его тоне ясно слышалась решимость, а слова не терпели возражений. Даже лёгкое сжатие его руки ладонью Минхо не заставило его усомниться. Он решил жить на воде, он не мог просто бежать каждый раз, когда начинался шторм. Глаз Минхо дёрнулся, выдавая его раздражение, но он ничего не сказал против. Он мог только восхититься сильной волей Сынмина и уважал его решение. Их игра в гляделки закончилась, стоило прозвучать голосу Джисона. — Минхо? Ты вернулся? Последовало ещё несколько фраз, но все они были на русалочьем языке. У Джисона обычно возникали проблемы с возвращением к человеческой речи после сеансов переворачивания. Как он объяснил однажды, ему казалось, что он всё еще перевёрнут, и поэтому какое-то время витал в облаках даже после завершения сеанса, обычно остаток дня или ночи он проводил повиснув у кого-нибудь на спине и не разговаривая, пока его мозг приходил в нормальный, рабочий режим. Минхо медленно скользнул к нему, не цепляясь, как Чан, а тихо чирикая. Сынмин оставил их наедине, вместо этого его внимание привлекло сильное раскачивание лодки. Корпус неуклюже двигался взад-вперёд, несмотря на то, что волны совсем не были такими сильными. Осознание осенило Сынмина, стоило ему нырнуть под воду, моргая, чтобы дать глазам привыкнуть к воде. Как он и думал, он сразу же нашёл причину беспокойства: Хёнджин плавал взад-вперёд перед Левантером, потирая свой рог о щётки, которые установил Сынмин. Грубая щетина помогала ему без травм бороться с зудом, иногда возникающим в отростке. — Минни! — раздался низкий голос, Феликс появился из-под лодки и обнял Сынмина. — Мин здесь? О, Мин! Мы скучали по тебе! — радостно воскликнул Хёнджин, отплывая от щёток, чтобы обнять Сынмина за спину, крепко прижимая к себе. Сынмин какое-то время сопротивлялся, руки его мальчиков были слишком крепко прижаты к его телу, но они быстро исправили это, начав обнимать нежнее, Феликс даже извинился воздушным поцелуем. — Ты собираешься провести с нами время? Прошло так много времени с тех пор, как мы были вместе, ты всегда занят своими уроками, — надулся Хёнджин. Со своего места Сынмин не мог видеть, но он мог представить, как надулась нижняя губа Хёнджина, как нахмурились его брови. Он хотел ответить, сказать, что прошло не так уж и много времени, но… В глубине души он знал, что Хёнджин прав. Он всё больше и больше изолировал себя, чтобы стая не видела того странного состояния, в которое он погружён в последнее время. К тому же, было сложно спорить, находясь под водой. Поэтому он указал на поверхность, но Хёнджин явно не одобрял эту мысль. — Нет! Пока нет. Мы задержим тебя здесь, внизу, ещё ненадолго. Я не хочу, чтобы ты возвращался в свою тесную комнатушку и заперся от нас, — проворчал он, крепче сжимая талию Сынмина. — Я думаю, люди называют это заложничеством, — невозмутимо произнёс Феликс, глядя на тритона через плечо Сынмина. — Ты с этим не согласен? — вызывающе спросил Хёнджин. — Нет, — пожал плечами Феликс, хихикая над отчаянием на лице Сынмина. На самом деле Сынмин не был напуган. Он знал, что, какими бы сильными и могущественными не были тритоны, они никогда не подвергнут его опасности и не проявят неуважение к его выбору. И всё же, они могли быть довольно упрямы, и если бы Хёнджин действительно захотел, он мог бы удерживать его какое-то время. Но после нескольких настойчивых толчков и отказа от поцелуя Феликса, у тритона не было другого выбора, кроме как позволить ему выплыть на поверхность. — Серьёзно? Вы, ребята, ополчились против меня? — проворчал Сынмин, сделав столь необходимый вдох, свирепо глядя на двух тритонов рядом с собой. Феликсу хватило порядочности выглядеть пристыженным, но Хёнджину было всё равно, он продолжал смотреть на Сынмина. — Ты не можешь винить меня в том, что я хочу проводить больше времени с одним из своих любимых, — его тон был холодным, почти укоризненным. Между ними воцарилось неловкое молчание. Хёнджин явно был зол на Сынмина, и Сынмин понимал, что у него были на это причины. Он просто постоянно отталкивал их, не желая, чтобы они видели его в таком уязвимом состоянии. Он всегда чувствовал себя неполноценным в сравнении с тритонами; он был меньше, слабее, медлительнее, определенно находился в самом низу пищевой цепочки, в сравнении с их хищническими инстинктами, он был просто… Сынмином. Скучным земным мальчиком, который стал настолько одержим морскими обитателями, что сделал это своей работой. Феликс застыл на месте, настороженно наблюдая за их молчаливым противостоянием, неуверенный, стоит ему вмешаться или нет. Даже вода, казалось, хотела оттолкнуть их друг от друга, волны мягко уводили их в разные стороны. Сынмин понимал, что у него есть возможность. Он мог бы извиниться здесь и сейчас. Он мог бы сказать им, что ему было трудно, что он просто не хотел, чтобы они видели, как ему больно. Он мог бы объяснить, что не хотел причинять им боль своими действиями, что просто так неуклюже пытался защитить их. Всё, что он смог выдавить из себя, было: — Ты готов к сегодняшнему шторму? Очевидно, это было не то, что стоило говорить, поскольку выражение лица Хёнджина помрачнело, он отвернулся, закрывшись. Феликс взял всё на себя. — Мы проведем ночь под лодкой, там есть углубление, которое должно укрыть нас от самого сильного течения. Но, на всякий случай, будем держаться поблизости. Обычно двое из нас бодрствуют, чтобы охранять стаю в ночное время. А так как ты будешь наверху во время шторма, я сомневаюсь, что кто-то из нас сможет уснуть. — Тебе стоит вернуться на берег, — проворчал Хёнджин, всё ещё смотря на Сынмина, не в силах скрыть своё беспокойство. — Минхо сказал, что попросит Чана отнести тебя к берегу? — Феликс склонил голову набок, как милый щеночек. — Я не пойду. Это привлекло внимание Хёнджина, он наконец обернулся обратно к Сынмину. — Что? — Я не оставлю лодку одну во время шторма. Это мой дом, наше гнездо. Я не собираюсь оставлять его, — упрямо отказался Сынмин. — Мы видели, что происходит с кораблями во время шторма! Они ломаются, тонут, а люди, оказавшись в ловушке, умирают! На дне океана достаточно затонувших кораблей, чтобы доказать, что вода сильнее маленьких человеческих изобретений! — крикнул Хёнджин, раздражённый тем, что Сынмин не воспринимает проблему всерьез. — Эй! Успокойтесь, нет причин ссориться. Что здесь происходит? — прервал их Чан, оставив Джисона на попечение Минхо, чтобы проверить, в чём у них дело. — Давай продолжим на Левантере, у меня случится судорога, если продолжу плавать, — вздохнул Сынмин, направляясь к лодке. Это тоже возникло совсем недавно. Весь стресс и усталость накапливались, в итоге приводя к тому, что он не мог выполнять самые обычные действия. Например, плавать, что теперь отнимало у него много сил, он едва мог держаться в воде больше четверти часа, после чего слишком уставал, чтобы продолжать. Стоило ему ступить на борт лодки, как ему протянули полотенце. Это было не просто какое-нибудь полотенце. Это было самое мягкое из всех, что у него были, найденное в одном из магазинов Сиднея, обычно мальчики были готовы драться, чтобы воспользоваться им перед тем, как провести время на Левантере. Опустив глаза, Сынмин встретился с улыбкой Чонина. Это была не та яркая улыбка, подчёркивающая ямочки на щеках и горящие глаза. Это была мягкая, нежная улыбка, показывающая сострадание и понимание того, насколько устал Сынмин. Он с благодарностью принял полотенце, обернув вокруг себя, и сел к Чонину, прислонившись спиной к его груди. — Как прошло патрулирование? — спросил он. Лодка покачнулась, когда Чан и Хёнджин поднялись на неё. — Хорошо. На самом деле, мы ни на что не наткнулись. Только несколько следов мигрирующей стаи, но они уплыли примерно один лунный цикл назад, — промурлыкал Чонин, растирая руку Сынмина поверх полотенца, помогая ему согреться. — Где Чанбин? — спросил Сынмин. — Он увидел Джисона и захотел проверить, всё ли в порядке. Ты переворачивал его, верно? — понимающе сказал Чонин. Получив в ответ кивок, он добавил. — Ты же знаешь, каким защитником он становится, когда видит Джисона в таком состоянии. Единственный раз, когда это случилось не с тобой, это сделали люди Пака… — Чонин вздрогнул от воспоминаний, его плавник рефлекторно раскрылся, как и каждый раз при упоминании пребывания в плену. Это был защитный механизм, позволяющий ему казаться больше и отпугивать врагов. Сынмин уткнулся носом в шею Чонина, пытаясь его успокоить. — Как бы я ни был рад видеть, что ты наконец-то проводишь с нами время, нам надо обсудить твоё решение, — прервал их Хёнджин, его льдисто-голубые глаза уставились на Сынмина. — Ты не можешь остаться здесь во время шторма. Он будет сильным, я чувствую, — добавил он, потирая лоб. Сынмин знал, что рог Хёнджина очень чувствителен, в том числе и к изменениям погоды. Кость ныла, пульсировала болью, отдающейся по всему лбу, предупреждая об изменениях течений или силе приближающегося шторма. — Почему бы просто не подогнать лодку к побережью? — поинтересовался Чан. — Течение слишком сильное, не успеем вовремя, — сказал Чонин, ощутивший силу течения во время патрулирования. — И я не брошу Левантер в разгар шторма. У меня нет выбора, кроме как пройти через это, но это не первое моё испытание, со мной всё будет в порядке, — настаивал Сынмин, желая доказать, что им не всегда надо присматривать за ним, он может и сам позаботиться о себе, как большой мальчик. Чан нахмурился, выглядя так, словно ему очень хотелось не согласиться. Его плавник нервно дёргался в воздухе, а когти заскрежетали по палубе. Он коротко кивнул, смотря на Сынмина. — Хорошо. Я доверяю тебе. Если ты говоришь, что сможешь остаться в безопасности, то я верю в твою правоту. Хотя тебе всё равно не придётся переживать шторм в одиночку. Мы будем рядом, и это не подлежит обсуждению. Сынмин облегчённо вздохнул. Он не собирался отказываться от рук помощи, чтобы свести повреждения корабля к минимуму. — Буря разразится, когда появятся звёзды. У нас есть немного времени, чтобы подготовиться и отдохнуть перед ночью, — мудро сказал Чонин. Сынмин со стоном поднялся на ноги, полотенце соскользнуло с его плеч. — Пойду надену что-нибудь тёплое, а после начну готовить лодку. Подготовить лодку к шторму было непросто. Сынмин дрожал, несмотря на кроссовки, толстовку с капюшоном и джинсовку. Поднявшийся ветер повсюду разбрасывал капли холодной воды, пробирая его до глубины души и замораживая руки, когда он пытался расстегнуть парус. К счастью, Чанбин был рядом и помогал ему поддерживать ткань, чтобы она не улетела. Как только её отвязали от мачты и сложили — они сделали всё, что могли, но получилось всё равно не очень аккуратно — Сынмин убрал парус в один из ящиков внутри лодки. Затем он потратил несколько часов на то, чтобы привязать всё, что двигалось, чтобы ничего не перевернулось и не сломалось во время шторма. Он не мог поставить лодку на якорь среди океана, Левантер сносило бы волнами, швыряло влево и вправо по течению. Из-за этого Сынмину, вероятно, придётся остаться у руля до тех пор, пока не закончится шторм, пытаясь выплыть из него как можно скорее, но, вероятно, просто дожидаясь его конца. Небо темнело с каждой минутой, ветер дул сильнее. Стая решила, что двое из них всё время будут плавать вокруг лодки, помогая Сынмину со всем, с чем смогут. Они не остались на Левантере, так скорее бы мешали, чем помогали, но просто понимание, что они где-то рядом, было утешением для Сынмина. Остальная часть стаи останется глубоко под водой, ближе к океанскому дну, где смогут укрыться от сильного подводного течения. Они не будут спать, скорее просто отдыхать, ожидая своей очереди, чтобы подняться к поверхности и помочь Сынмину. Минхо заставил Сынмина поесть, зная, что ночью у него, вероятно, не будет времени на это. Он также настаивал на том, чтобы Сынмин вздремнул, но Сынмин не уступал, ему нужно быть готовым и бдительным, к тому же его беспокойство не позволило бы ему сомкнуть глаза. Когда шторм разразился, они были готовы к нему настолько, насколько могли. Стая коротко попрощалась, перекрикивая вой ветра, и нырнула в воду, спасаясь от холодного дождя. Чан и Чанбин остались с Сынмином первыми, и они сделали всё возможное, чтобы помочь провести лодку по режущим волнам. Видимость была нулевой, а из-за ветра дождь лил практически горизонтально. Всё промокло насквозь, включая Сынмина, который пытался повернуть Левантер так, чтобы его не перевернуло. Он верил, что тритоны быстро выведут его из шторма, но при такой силе течения на это уйдёт много часов. Чего он не ожидал, так это морской болезни, охватившей организм. Он стал зеленее обычного и стиснул зубы, чтобы его не вырвало из-за качки лодки. В какой-то момент он склонился и схватился за живот, чтобы хоть как-то избавиться от тошноты, конечно, именно в этот момент накатила волна. Ни мгновением раньше, ни позже. Волна — одна из самых высоких за всё время — захлестнула заднюю часть Левантера, хлынув внутрь кабины, прямо туда, где стоял Сынмин. Его с силой швырнуло на руль, металлические края которого врезались в живот. Шок выбил весь воздух из лёгких, заставив его хватать ртом кислород, хватаясь за изнывающий от боли живот. — Сынмин! — крикнул кто-то, перекрывая шум ветра. Сынмин не мог ответить, только застонал от боли, опустившись на колени, всё ещё пытаясь восстановить дыхание. Ещё одна волна обрушилась на лодку, на этот раз принеся с собой что-то, что с глухим стуком опустилось на палубу. Затем кто-то заговорил с ним, твёрдой рукой сжимая плечо. — Сынмин! Ты в порядке? Это был Чанбин, его голос звучал по-настоящему взволнованно. Сынмину не нравилось слышать такой тон, он хотел успокоить его, но просто физически не мог. — Чёрт… — пробормотал Чанбин, осматривая его, пытаясь увидеть место ранения. Да, Сынмину действительно не стоило учить тритонов человеческим ругательствам. Хотя никто не мог его винить, эти рыбные мальчики были способными учениками. — Хорошо, оставайся здесь, я позову Феликса. Просто… Не двигайся, — паникующе произнёс Чанбин, после чего нырнул обратно в океан. Сынмин не смог бы пошевелиться даже если бы захотел. Однако у шторма были свои идеи. Волна поднялась прямо под Левантером, разбившись с громким всплеском, заставив Сынмина откатиться на другой конец кабины. Единственное, что он успел сделать, это защитить голову, не желая получить ещё одно сотрясение мозга. Он всё ещё лежал на полу, когда внутрь ворвался Феликс. — Сынмин! Я здесь, я помогу тебе, — успокаивающе проворковал Феликс, придвигаясь вплотную к Сынмину и кладя руку ему на щеку. — Ты можешь сказать, где у тебя болит? — Желудок, — застонал Сынмин, убирая руки с головы и осторожно снимая жилет и толстовку. Феликс помог ему раздеться, осторожно орудуя когтями. Под тканью оказался большой красный рубец. Сынмин поморщился, зная, что наверняка будет огромный синяк. — Мне не нравится, как близко оно находится к твоим рёбрам. Ты можешь нормально дышать? — спросил Феликс, нахмурившись. Очередная волна, разбившаяся о палубу по правому борту, помешала Сынмину ответить и заставила их покатиться к другой стене. Феликс рефлекторно подсунул хвост между Сынмином и металлической стеной, чтобы предотвратить ещё одну травму на теле человека. Только оправившись от тряски, Феликс развернулся лицом к палубе и закричал: — Чан! Чан показался из-за кормы, одна его рука крепко сжимала корпус Левантера. — Извини, мы стараемся изо всех сил! — крикнул он в ответ, чтобы было слышно сквозь бурю. — Не кричи на хёна, он не виноват, — пробормотал Сынмин, умудряясь оттолкнуться от стены. — Не двигайся слишком много! Тебе следует прилечь в свою кровать, внизу будет тепло и сухо. Минхо и Хёнджин скоро заменят Чана и Чанбина, они проведут Левантер через шторм, — нахмурившись, сказал Феликс, нависая над сидящим Сынмином. — Я не собираюсь спускаться вниз, мне нужно управлять Левантером. Если я это не сделаю, его опрокинет на волнах, и никто из вас не достаточно силён, чтобы предотвратить это, — пробормотал Сынмин, вставая на дрожащие ноги. — Скажи Минхо и Хёнджину, чтобы они были осторожны, когда будут приближаться к Левантеру. Они могут врезаться в корпус из-за волн. Феликс нахмурился, но они были в эпицентре хаоса, не было времени на споры. — Хорошо, но как только всё прояснится, ты отдохнёшь внизу, — фыркнул он, задержавшись ещё на секунду, чтобы убедиться, что Сынмин действительно может стоять на ногах. Успокоившись, он направился обратно к воде, насвистывая своим низким голосом, чтобы, как он надеялся, предупредить товарищей по стае об опасности попасть под лодку. Сынмин держался за руль, теперь более решительный, чем когда-либо. Это просто ещё одно испытание, и он преодолеет его, как и всегда. Ему нужно продержаться ещё немного. Ради себя, ради стаи.

***

Шторм утих. Действительно утих. Сынмин не мог в это поверить, изумлённо глядя через лобовое стекло. Дождь всё ещё лил, но ветер почти полностью стих. Лодка теперь слегка покачивалась на волнах, когда за неё взялись Феликс и Чонин, чтобы помочь направить к берегу. Сынмин прислонился к рулю, тяжело вздыхая от облегчения и усталости. — Тебе следует пойти поспать, — произнёс кто-то за спиной. У Сынмина даже не хватило сил подпрыгнуть от испуга, он просто обернулся, чтобы посмотреть на Феликса, лежащего на палубе. — Мы ещё слишком далеко от берега, а течения пытаются затолкнуть Левантер обратно в шторм, — объяснил он, неопределённо указывая на горизонт. — Но мы с Чонином сможем доставить тебя к ближайшему берегу, подальше от дождя. Ты ранен, Сынмин, тебе следует отдохнуть. Если хочешь, я могу отправить кого-нибудь сюда, чтобы ты был не один? — предложил Феликс, это звучало так, словно он хотел, чтобы Сынмин принял предложение. — Нет, я знаю, что сейчас все на взводе. Чан и Чанбин патрулируют окрестности, так как мы раньше не были в этих водах, Чонин и ты управляете Левантером, Минхо остаётся с Джисоном, который всё ещё не пришёл в себя от дневного переворачивания, а у Хёнджина сильные головные боли из-за чувствительности рога к изменениям погоды. Будет лучше, если они останутся под водой, лодка всё ещё раскачивается, их просто укачает. Ты не можешь никого позвать сюда, но всё нормально. Я всё же завалюсь на кровать на несколько часов, чтобы немного вздремнуть, и вернусь сюда ещё до рассвета, — решился Сынмин, соглашаясь с тем, что его тело заслужило немного отдыха. Феликс фыркнул, критически осматривая Сынмина. — Я позволю тебе остаться одному, если ты разрешишь мне осмотреть тебя, — сказал он, скрестив руки на груди, показывая серьёзность своих намерений. Сынмин кивнул, не желая спорить по этому поводу. — Сделай это, я не хочу, чтобы Чонин долго оставался один на один с течением. — Он поморщился, садясь и стаскивая с себя промокшие жилет и рубашку, насколько это было возможно. Феликс скользнул к нему, пока не оказался перед Сынмином, его руки уже ощупывали рёбра. Способность тритона видеть в темноте была благословением, так как слабый неоновый светильник был единственным источником света в кабине, и это делало Сынмина похожим на привидение. В темноте его рубец казался почти чёрным, а не красным, кожа вокруг отекла и припухла по всей длине от правой стороны грудной клетки до солнечного сплетения. — Я не чувствую сломанных костей, — промурлыкал Феликс, морща лоб, сосредотачиваясь. — Дыхание тоже звучит хорошо. Но завтра будет сильно болеть, — добавил он с печальным видом, ненавидя смотреть, как кто-то из его партнёров травмируется. — Я могу приготовить мазь, которая поможет справиться с болью, но потребуется какое-то время на сбор ингредиентов… Сынмин покачал головой, собирая свою одежду и поднимаясь на ноги. — В этом нет необходимости, Ликс. Это всего лишь ушиб, я переживу. Я могу жить с некоторой болью! Что мне сейчас действительно нужно, так это сон. — Он зевнул, благодаря богов за то, что следующие три дня у него не будет никаких занятий. Феликс некоторое время смотрел на него, явно обеспокоенный, но уступил. — Хорошо, мы с Чонином прямо под лодкой, так что, если мы тебе понадобимся, просто дважды постучи по корпусу. Сынмин кивнул, не в силах скрыть нежную улыбку, появившуюся на губах. Он находил всех тритонов по-своему очаровательными — подайте на него в суд, он был чертовски в них влюблён, — но у Феликса была особая манера проявлять заботу, из-за которой Сынмину хотелось ворковать над ним и гладить по щекам. И всё же он знал, что это не очень хорошая идея, пока тритон занят своей ролью целителя, поэтому оставил свои порывы при себе и просто пожелал ему спокойной ночи. Он поплёлся вниз по лестнице в свою спальню, вздыхая от отчаяния от того в каком всё состоянии. Несмотря на то, что он старался привязать всё, что мог, кое-что всё же умудрилось соскользнуть и покатиться во время шторма. Стул лежал в центре гнезда из подушек, подставка для специй была широко открыта, всё было рассыпано по кухонному полу, и отсюда он мог видеть, что зеркало в ванной упало, усыпав пол острыми осколками. Он решил пока проигнорировать это и направиться в спальню. Он мог бы справиться со всем этим позже, не когда промок до нитки и умирал от усталости. Он потратил время только на то, чтобы свалить одежду в кучу, надеть ночную рубашку и шорты, а затем нырнуть в постель, пожалев об этом только когда был задет больной бок. Его глаза закрылись. Дождь, барабанивший по палубе над головой, мгновенно убаюкивал, и он заснул.

***

Сынмин стоял на коленях, двое мужчин скручивали его руки за спиной и удерживали его на месте на холодном цементном полу. Свет был тусклым, запах плесени окутывал помещение, вызывая у Сынмина тошноту. Ужасающий крик, сопровождаемый синим светом и низким жужжанием, заставил его вскинуть голову, глаза расширились при виде открывшейся сцены. — Нет… Нет, нет, нет, только не снова! — отчаянно прошептал он, борясь с хваткой на руках, но не способный отодвинуться. Перед ним в таком знакомом круглом резервуаре плавал Чонин, выглядевший так, словно у него не осталось сил пошевелить и пальцем. Над ним, маниакально улыбаясь, стоял директор Пак с двумя чёрными кабелями в руках, кончики которых светились синим от сильного электрического напряжения. — Это всё благодаря тебе, Сынмин-щи. Без твоей помощи мы бы не смогли поймать этих монстров. Но теперь… Теперь моя мечта наконец-то сбудется! Я просто должен убить последнего, и Земля будет очищена от этих отвратительных уродов! Пак радостно рассмеялся, запрокинув голову, голубой свет придавал ему ещё более угрожающий силуэт. От его слов кровь застывала в жилах, Сынмин потряс головой, надеясь, что ослышался. То, что он увидел, заставило его сердце сжаться в отчаянии, а желудок попытался извергнуть всё, что в нём было, но горло сжалось, вытолкнув остатки воздуха в жалобном стоне. Сердце в груди билось так быстро, что он думал, что упадёт в обморок, всё его тело дрожало, а мозг застрял в петле отрицания, не желая осмысливать то, что он только что увидел, не желая принимать реальность. Но один из мужчин, удерживающих его, не оставил ему выбора: он резко дёрнул Сынмина за волосы, заставляя посмотреть ещё раз. Из-под груды тел на цементной земле, у основания резервуара Чонина, капало так много красного. Это выглядело как единственный цвет в мире, окрашивающий, выделяющийся, затмевающий все остальные. Остальной мир словно бы стал чёрно-белым. Но всё же Сынмин смог сосредоточиться на причине появления такого количества красного. Он исходил из зазубренных остатков рога Хёнджина, который был отпилен со лба. Капал с отсутствующего спинного плавника Чана. Тёк из разорванных жабр Чанбина и вырванных когтей Феликса. Он хлынул из основания хвоста Минхо, куда вонзились крюки, делая некогда яркую рубиновую и золотую чешую грязно-малиновой. Выскальзывало из-под сетки, обёрнутой вокруг Джисона так сильно, что врезалась во всё его тело и мешала дышать, его губы приобрели ярко-синий оттенок. Они все были мертвы. Сынмин знал это. Он понял это по бледности их кожи и неестественным позам, в которых лежали тела. Но более того, он почувствовал это своим сердцем, словно внезапно вырвали его часть, оставив огромную рану в груди. Он смутно осознавал, что у него участилось дыхание, капелька пота стекла по виску, он не мог оторвать глаз от сцены перед ним. — У тебя лучшее место, чтобы наблюдать за смертью последнего монстра на земле! — крикнул директор Пак, сумев вывести Сынмина из оцепенения и заставив посмотреть на него. — Как только это всё закончится, я должен предложить тебе место в моей команде. В конце концов, ты очень эффективный сотрудник, приносишь мне всё то, что нужно, на блюдечке с голубой каемочкой, — насмехался он над Сынмином, глядя вниз, на Чонина в резервуаре. Тритон пришёл в сознание, но не вернул свою силу. Всё, что он мог сделать, это поднять глаза на человека над ним, собирающегося убить его. — Нет! Нет, нет, пожалуйста, не надо! Не делай этого! — закричал Сынмин, несмотря на то, что у него сдавило горло. Он метался, отчаянно пытаясь дотянуться до Чонина, но его конечности словно налились свинцом. Тритон сумел обернуться, чтобы посмотреть на своего любимого, на его лице был неподдельный ужас. Сынмин видел, словно в замедленной съемке, как Пак выпустил электрические кабели из своих рук, опуская их прямо в резервуар с безумным выражением глаз и широкой улыбкой. Казалось, прошла вечность, прежде чем вода и ток встретились, вечность, в течение которой Сынмин мог только в ужасе смотреть на Чонина. Крик тритона эхом разнесся по всему подвалу, когда его тело охватил смертельный ореол голубой молнии. — Сынмин! — Теперь твоя очередь, — радостно воскликнул Пак, доставая пистолет и направляя его прямо на Сынмина. Ему показалось, что он всё ещё слышит крик Чонина, эхом отдающийся в голове. — Сынмин! — Если это тебя утешит, то ты, вероятно, присоединишься к ним в аду, — снисходительно пожал плечами Пак, прежде чем нажать спусковой крючок. Бам. — Сынмин! — Сынмин, проснись! Сынмин резко сел в своей постели, отталкивая всё, что касалось кожи: одеяла, одежду, которую небрежно бросил перед сном, и твёрдую руку, державшую его за локоть. Он не знал, кто был рядом с ним. Он мог разглядеть только смутные оранжевые очертания, но его внимание было отвлечено, когда рядом раздался ещё один грохот. Бам. Нет! Только не снова! Он не мог сделать это снова! Сынмин чувствовал, как у него перехватывает горло, лишая возможности дышать. Яркий белый свет, казалось, время от времени появлялся из ниоткуда, ослепляя его, в то время как грохот продолжал раздаваться. Бам. Бам. Бам. Сынмину нужно было безопасное место. Ему нужно было спокойное и безопасное место, где-нибудь, где он будет уверен, что ничто и никто не сможет причинить ему боль. Он схватился руками за собственное горло, пытаясь вдохнуть ещё немного воздуха, ему на ум приходило только одно место. Поднявшись на дрожащих ногах, он подтолкнул себя к двери из комнаты. Приступ головокружения ударил по нему, словно грузовик, из-за чего он чуть не врезался в стену, но в последнюю минуту ему удалось выставить руки перед собой, чтобы опереться на них и удержаться на ногах. Дышать становилось всё труднее и труднее, Сынмину казалось, что сердце вот-вот вырвется из груди, учитывая, как быстро оно билось. Он смутно осознавал, что кто-то пытался заговорить с ним, но в ушах звенело, из-за чего не было возможно разобрать слов. У него на уме была одна цель, и единственное, что имело значение: добраться до воды. Вода была безопасной, там было тихо, и никто не причинит ему там вреда. Это был его самый надёжный способ сбежать от охватившего его отчаяния. Он оттолкнулся от стены, вслепую поковылял по каюте и приземлился на лестницу, принявшись подниматься по ней на четвереньках. Он толкнул люк, чувствуя, как дождь бьет ему в лицо, а темнота принимает в свои объятия. Он смутно помнил что-то о шторме, о том, что засиделся допоздна и его чуть не унесло в воду из-за гигантских волн. Но теперь всё казалось просто далёким воспоминанием, которое унёс взъерошивающий волосы ветер, чем-то, что не имело никакого значения. Сейчас значение имело только добраться до воды и… что-то ещё? В уголке его сознания было что-то такое, что вызывало тревогу. Однако он не мог получить к этому доступ, словно в сознании образовалась стена, мешающая полностью понять эту мысль. Ещё один ослепительный белый свет вспыхнул повсюду вокруг него, напугав. Бам. С каждой секундой дышать становилось труднее, его грудная клетка вздымалась и опускалась от напряжения, пытаясь впустить достаточно кислорода, чтобы он не потерял сознание. Это чувство вернуло его в нужное русло: он должен добраться до воды. Если бы Сынмин был в здравом уме, возможно, он бы подумал об этом дважды. Вот он здесь, хватающий ртом воздух, и ему хотелось оказаться в среде, где он был бы полностью отрезан от воздуха. Однако его логическая сторона была полностью отключена, поэтому он просто следовал тому, чего хотело его тело. Не обращая внимания на крик, раздавшийся у него за спиной, он подошёл к перилам и прыгнул за борт.

***

Джисону нужно было немного пространства. Не поймите неправильно, он любил всех членов стаи. Но они были склонны к чрезмерной опеке. С тех пор, как он обнаружил преимущества тонической неподвижности — этот термин в его голове всегда произносился голосом Сынмина, который постоянно повторял это — стая начала опасаться последствий. То, что его переворачивали на спину, вводя в состояние, подобное трансу, творило чудеса, уменьшало стресс и даже помогало ему спать по ночам, когда он чувствовал, что в теле скопилось слишком много энергии. И всё же, в последствии он довольно долго оставался дезориентирован, несмотря на его заверения, его товарищи всегда хотели быть рядом и заботиться о нём, пока не начнут чувствовать уверенность, что он полностью пришёл в себя. В ту ночь ему потребовалось немного больше времени, чтобы убедить их, поскольку все были на взводе из-за шторма и сильного течения, способного унести их в неизвестность. Минхо не отплывал от него ни на плавник, не желая рисковать тем, что его подхватит случайная волна и отделит от стаи. Поздней ночью к ним подплыл Хёнджин, держась за рог от боли. Все они знали, как на него влияет шторм, и Минхо немедленно бросился к нему, стараясь сделать всё, чтобы унять боль. Тот факт, что у Минхо появилась новая цель для заботы, сделал его более спокойным, и он только немного поворчал, когда Джисон сказал, что ему нужно пойти поплавать, чтобы размять хвост. Он старался всегда оставаться в поле зрения Минхо и Хёнджина, оставаясь под лодкой, пока стая продолжала своё путешествие по волнам. В какой-то момент он посмотрел вверх, проверяя, находился ли Левантер всё ещё у него над головой, когда вспышка небесного огня осветила небо и воду, сделав всё ярко-белым. Свет заставил Джисона остановиться, яростно протирая глаза и пытаясь смахнуть белые пятна. К счастью, после нескольких секунд моргания, ему удалось прояснить зрение, как раз вовремя, чтобы увидеть, как перед ним появилась тёмная фигура, опускающаяся на глубину. Он вздрогнул, застигнутый врасплох. Это что-то было довольно большим, больше, чем рыбы, которые обитали в этих водах, но меньше, чем тритон. Сначала он подумал, что это может быть обломок лодки Сынмина, который был отломан волной, поэтому отправился на разведку. Однако, чем ближе он подплывал, тем чётче становились очертания, в конце концов его дыхание перехватило от шока, когда он понял, что это было. Он подплыл к нему так быстро, как только мог, напрягая хвост, чтобы дотянуться до фигуры, пока не оказался прямо рядом с ней и не закричал: — Сынмин! — Джисон схватил его за плечи и встряхнул, чтобы привлечь внимание. — Сынмин, ты в порядке? Что случилось? Сынмин казался не в себе, его глаза были устремлены в небо, руки дрожали. Быстрый взгляд на его грудь дал Джисону понять, что он не сделал полного вдоха перед прыжком в воду. С тех пор, как они усовершенствовали свой способ передачи воздуха — поцелуи, наполненные кислородом, которым тритоны с энтузиазмом делились со своим человеком, — Сынмин начал всё меньше и меньше пользоваться своим снаряжением для подводного плавания. Обычно он оставлял баллоны на лодке, наслаждаясь ощущениями фридайвинга, зная, что его всегда подстрахуют семеро тритонов. Однако Чан позаботился о том, чтобы все они понимали, когда Сынмину становился нужен воздух. Он всегда защищал членов своей стаи, и тот факт, что один из них мог умереть, если находился под водой, был дополнительным стрессом. Итак, все они понимали, как грудная клетка Сынмина сокращалась в зависимости от количества воздуха, которое у него было. Прямо сейчас грудная клетка Сынмина была слишком тонкой под пальцами Джисона, указывая на нехватку воздуха. Сынмин отлично умел задерживать дыхание на долгое время, но скоро ему понадобится помощь. И всё же Джисон не понимал, стоит ли ему попытаться вернуть его на лодку. Что-то там, наверху, казалось, напугало его настолько сильно, что заставило выпрыгнуть, из страха перед неизвестной угрозой плавник Джисона нервно дёрнулся. — Джисон! Он у тебя? — Раздался голос сверху, Джисон поднял глаза, заметив Чонина, плывущего к ним с рекордной скоростью. Он утвердительно свистнул, прежде чем спросить Чонина: — Что произошло на лодке? Почему он прыгнул? — Я не знаю! — испуганно засвистел Чонин. — Он спал, когда я пришёл проведать, но небесный огонь разбудил его, и он просто… закричал. Он казался не в себе, мне кажется, он даже не узнал меня! Он продолжал выкрикивать наши имена, и ему было трудно дышать, — объяснил Чонин, обеспокоенно глядя на Сынмина. — Прежде чем я успел схватить его, он прыгнул в воду. Хотя я не уверен, что ему стоит быть здесь, он действительно выглядел так, словно не в порядке, — с тревогой произнёс он, смотря на Сынмина, но словно боясь к нему прикоснуться. — Небесный огонь напугал его? Тогда, может быть, нам не стоит возвращать его на поверхность… — задумчиво мурлыкнул Джисон. — Хорошо, я оставлю его здесь, со мной, на некоторое время, посмотрим, смогу ли я ему помочь. Тоже самое, что и вы делаете, когда я сильно нервничаю, — пробормотал он, не желая вспоминать времена, когда ему требовалась постоянная поддержка, чтобы успокаивать разум, но желая, чтобы Чонин понял ход его мыслей. Чонин просто кивнул, волосы упали ему на глаза, прежде чем он смахнул их рукой. — Я предупрежу остальных, а ты оставайся с Минни. Джисон рассеянно кивнул, полностью сосредоточившись на Сынмине. Он ворковал над ним, в основном на своем родном языке, поскольку человеческий язык под водой звучал так неуклюже. Рукой он гладил челюсть Сынмина, пытаясь заставить его приоткрыть рот, чтобы он мог передать воздух в лёгкие. Он видел, какой красной становится его кожа от попыток задержать дыхание, и не хотел, чтобы тот страдал напрасно. К счастью, Сынмин отреагировал на прикосновение, его губы приоткрылись, позволяя пузырькам воздуха вырваться наружу. Джисон немедленно склонился, сомкнув губы, чтобы вода не попала внутрь, и осторожно подув ему в рот. Как только лёгкие Сынмина наполнились, он прижал их губы друг к другу в нежном поцелуе. Он просто надеялся, что это выведет Сынмина из транса — он также не был уверен, что Сынмин в том состоянии, чтобы просто не выпустить воздух обратно.

***

Сынмин почувствовал руки, крепко сжимающие его плечи. Он опускался вниз, видя, как небо становится всё дальше и дальше. И всё же он не чувствовал страха, скорее наоборот. Несмотря на то, что он не мог дышать, это был его выбор. Он решил прыгнуть в воду, задержав дыхание, это не его тело отказывало ему в возможности вдохнуть. Он не чувствовал себя запертым в маленьком пространстве. Вокруг него был целый океан, такой необъятный и освобождающий. Грохот не доставал до него здесь, внизу, только вспышки света. Его окружало невероятное чувство спокойствия, которое прерывалось только мягким свистом и ритмичными пощёлкиваниями, звучащими, как колыбельная. Острый укол когтей, впивающихся в кожу, сумел вернуть его к реальности — по крайней мере настолько, чтобы узнать лицо Джисона всего в нескольких сантиметрах от его собственного. Что здесь делал Джисон? Разве с ним ничего не произошло? Смутный образ синих губ и обмотанной вокруг акульего хвоста сети на мгновение возник в его сознании. Однако это не могло быть правдой, так как Джисон был перед ним, выглядя здоровее, чем когда-либо. Сынмину казалось, что его мозг был залит густым сладким сиропом, его мысли двигались со скоростью улитки. Очень знакомое — и очень приятное — чувство смогло привести его голову в порядок, когда губы Джисона соприкоснулись с его собственными и воздух наполнил лёгкие. Он еще не осознавал этого, но недостаток кислорода давал о себе знать, грудь горела от потребности вдохнуть. Этот глоток свежего воздуха помог всем его мышцам расслабиться, а мозгу наконец сформулировать мысли. Джисон был перед ним, живой, держал в своих объятиях. Прямо за ним находился Чонин, выглядя очень обеспокоенно, его оранжевый хвост нервно дёргался. Ещё одна болезненная вспышка ослепила его, вызвав в памяти ужасное видение Чонина, плавающего в резервуаре, пока его тело бьет током. К счастью, воспоминание сменилось лицом Чонина, приблизившимся к нему. Он положил ладонь на щёку Сынмина, поглаживая большим пальцем, после чего наклонился для поцелуя. Это была как ещё одна передача воздуха, так и утешение, необходимое, чтобы успокоить их обоих. Как только Чонин отодвинулся, его место сменил Хёнджин, хмурый, раздраженный, издающий обеспокоенное щебетание. Сынмин не мог отвести глаз от рога нарвала, поднимая дрожащую руку, чтобы погладить его. Он сиял перламутрово-белым, был таким гладким на ощупь, совсем не похожим на зазубренные кусочки обломанной кости из его сна. Казалось, между Хёнджином и Джисоном происходил небольшой спор. Пока Хёнджин указывал наверх, Джисон крепче вцепился в Сынмина, давая понять, что не планирует его отпускать. По какой-то причине это понимание успокоило Сынмина, и он обвил ногами талию Джисона. Он закрыл глаза, желая вновь оказаться в том пузыре умиротворения, в котором оказался, как только вошёл в воду, но щипок за щёку заставил его открыть глаза и моргнуть. Феликс покачал головой и потянулся за поцелуем. На этот раз более спокойно, он умиротворённо надавливал на неповреждённую сторону груди Сынмина, чтобы заставить его дышать ровно, выпускал воздух из лёгких и, когда Сынмин его вдыхал, давил на грудь, чтобы выдавить воздух пузырьками вокруг их голов. Сынмин издал горловой стон, но звук едва ли был слышен в воде. Ему было так комфортно в своем тягучем тумане, а дыхательная техника Феликса заставляла его возвращаться в реальность, к которой, как ему казалось, он сейчас не был готов. К счастью, кто-то услышал его тихий, встревоженный стон. Руки обхватили спину, а острые зубы впились в шею, прежде чем ткнуться в неё носом. Острые плавники скользнули по бедру, Сынмин понял, кто его обнимает ещё до того, как он заговорил. — Тс-сс, малыш, позволь нам позаботиться о тебе. Тебе больше не надо думать, двигаться или даже дышать. Мы сделаем всё за тебя, — прошептал Минхо ему на ухо, успокаивая. Сынмин решил, что это звучит прекрасно — хоть раз не быть ответственным за всё. Может быть, тогда всепоглощающая тревога, постоянно преследующая его, наконец утихнет. Он выразил своё согласие, крепче прижимаясь к Джисону, откинув голову на плечо Минхо и принимая поцелуй Феликса без возражений. Он не знал, как долго это продолжалось. В какой-то момент он открыл глаза и обнаружил, что место Феликса занял Чанбин, Чонин теперь позади него, хотя Джисон оставался держать его. Мало-помалу до них доходило всё больше света, пробиваясь сквозь толщу воды, освещая всё золотистым сиянием, почти таким же блестящим, как хвост Минхо. Сынмину казалось, что он движется, но это было так медленно, что он не обращал на это никакого внимания. Так было до тех пор, пока он не оказался на поверхности, удивлённо моргая. К счастью, переход для него не был слишком резким, Чанбин продолжал целовать его, вдыхая последний глоток кислорода в лёгкие, прежде чем это превратилось в настоящий поцелуй, с каплей зубов и языка, отвлекая Сынмина от того, что остальная часть стаи теперь сообща поднимала его на Левантер. Это было немного сложнее, чем обычно, так как трап не был спущен — Сынмину пришлось убрать его на время шторма — но они справились, Чан вытащил Сынмина с собой на палубу и быстро прижал к своему торсу, как только губы Чанбина оторвались от его. А потом всё прекратилось. Не было ни болтовни, ни свиста, ни поцелуев, ни воды… Всё было тихо, тритоны наблюдали за Сынмином, напряжённо ожидая его реакции. Сынмин моргнул, чувствуя ветер на лице, дрожь, вызванную холодной водой, стекающей по его коже, тепло солнечных лучей, крики чаек… Паническая атака. У него случилась паническая атака, продолжавшаяся до раннего утра и настолько выбившая его из колеи, что он почувствовал себя в большей безопасности в холодной, тёмной воде, окружённый неизвестностью, чем будучи запертым в своей маленькой лодке наедине с кошмарами. — Минни? — позвал Джисон, медленно, неуверенно. Сынмин повернулся к нему, кивнув, чтобы показать, что он с ними. — Да… Я здесь. Извините за это… Я не уверен, что произошло… — Он нахмурился, события прошедшей ночи казались такими размытыми и далёкими. — Ты спал, но небесный огонь разбудил тебя. Я думаю, тебе приснился кошмар? — Чонин попытался вспомнить, скользя по палубе, пока не оказался рядом с Сынмином, нервно теребя бандану на своём хвосте. — Небесный огонь? — Сынмин наклонил голову, пытаясь понять, что он имел в виду. — О, молния! Эти… Громкие звуки, которые я слышал… Я думал, это были выстрелы, — пробормотал он, к нему возвращались обрывки сна. — Выстрелы? — спросил Минхо, чьи уши всегда улавливали даже самый тихий шёпот. — Разве это не из-за оружия, которое используют люди? То самое, которое использовал тот отвратительный любитель угрей, сын морского ежа, чтобы проделать дыру в твоём теле? — спросил он, угрожающе раздувая плавники. — Тебе снился Пак? — понял Чанбин, глядя на широко раскрытые глаза Сынмина. Сынмин смог только кивнуть, его выцветшая розовая чёлка упала ему на глаза. Ему было неприятно признавать это. Это было похоже на слабость, на что-то, что ему следовало держать в секрете. Однако, если у него была настолько плохая реакция на ночной кошмар, что это подтолкнуло его прыгнуть в океан посреди ночи в грозу, то ему давно стоило признать и рассказать об этом. — Я думаю о нём… Много. На самом деле, о нашем нахождении в том месте, — объяснил Сынмин, не отрывая взгляда от пола. — Так вот почему тебе казалось, что ты не можешь дышать? Ты… Ты вёл себя так, словно загнан в ловушку, — сказал Чонин, нежно беря одну руку Сынмина в свою. — Это нормально — бояться воспоминаний о прошлом. Это случается со всеми нами, — попытался утешить Феликс. — Мне до сих пор снятся кошмары о моем пребывании в моей старой стае… — У меня много кошмаров о времени с Паком, — добавил Джисон, приподнимая подбородок Сынмина двумя пальцами, желая, чтобы его слова дошли до человека. — Моя проблема не в воспоминаниях… Мой мозг придумывает вещи, от которых становится только хуже. — Губа Сынмина задрожала, но он резко прикусил её, желая сохранять самообладание. Если он сломается сейчас, то никогда больше не сможет сбросить свою ношу. — Я вижу… Я вижу всех вас в ужасном состоянии каждую ночь. Вчера это было… Хуже, чем обычно. Вас убили на моих глазах, а я ничего не мог с этим сделать, — прошептал Сынмин, горло болезненно сжалось от накатывающих рыданий. — О, Минни… — заскулил Чанбин, подползая к нему со свободной стороны и заключая в медвежьи объятия. Сынмин позволил это, утыкаясь лицом в плечо Чанбина. — Почему ты не рассказал нам об этом, малыш? Мы могли бы провести с тобой больше ночей, помочь тебе, когда у тебя были проблемы со сном, — спросил Чан у него за спиной, он ненавидел видеть членов своей стаи такими разбитыми. — Я не мог… Я чувствовал, что не заслуживаю помощи. Отчасти потому, что я ответственен за похищение Сонни, Бинни и Инни Паком… — Гул протестного рычания прервал его, но Сынмин не позволил этому остановить себя. — … И отчасти потому, что я думал, что это глупо, что воспоминания могут причинить такую сильную боль. Это в прошлом, директор Пак больше никогда не сможет причинить нам вреда, но он преследует меня каждую ночь. — Минни, это нормально, когда на тебя влияют плохие вещи, которые происходят с тобой. Это не значит, что это глупо, это не делает тебя слабым. Ты не привык к жизни, полной насилия, до того, как встретил нас, так что отчасти это наша вина, что мы открыли тебе эту тёмную сторону мира, — вздохнул Джисон, гладя щёку Сынмина, который всё ещё прислонялся к Чанбину. — Нет! Это не ваша вина, — немедленно запротестовал Сынмин, садясь, чтобы быть ближе к Джисону, хватая его за руку, прежде чем она оторвалась от его лица. — Ты не можешь так говорить, — покачал он головой. — Я думаю, каждый должен перестать винить себя, и мы все будем намного счастливее, — проворчал Феликс, недовольно хмуря брови. — Что важно, так это то, что мы поможем тебе снова встать на ноги, — настаивал Чан, наклоняя голову в сторону Сынмина. — Может быть мы можем сделать что-то, что тебе нравится? Например поплавать с тобой? Или пофотографировать черепах? — предложил Чонин с блестящими глазами, готовый на всё, чтобы помочь своему любимому. — У меня есть предложение, но я не думаю, что оно тебе понравится, — вздохнул Джисон, нервно проводя рукой по волосам. — Я думаю, тебе нужно некоторое время пробыть на суше. Его слова произвели эффект взорвавшейся бомбы. Сначала было тихо, пока все осмысливали услышанное. Затем загремели голоса, перекрикивающие друг друга, каждый пытался вставить свое. — Он не может сойти на берег! Кто будет присматривать за ним? Защищать его? — громко запротестовал Хёнджин, почти крича Джисону в лицо. — Ты должен перестать обращаться с ним, как с мальком, Джинни. Сынмин может позаботиться о себе на суше, он человек, — перебил Феликс, зная, как сильно Сынмин ненавидел, что его считали слабее других. — Но Минни неважно себя чувствует! Как это поможет, если он будет далеко от нас? — нахмурился Чонин, кладя руку на бедро Сынмина. — Может быть, общение с другими людьми поможет? Повидаться с друзьями и уйти от всего, что напоминало бы о твоем пленении? — предложил Чан, хотя по выражению его лица становилось понятно, что он боролся со всеми своими инстинктами, чтобы позволить Сынмину оказаться вне его досягаемости на какое-то время. — Я не согласен. Если у члена стаи возникают проблемы, он болеет или плохо себя чувствует, то ответственность за заботу о нём лежит на остальной стае. Как мы сможем помочь, если будем так далеко друг от друга? — зарычал Чанбин, демонстрируя своё недовольство, скрестив руки на груди. Минхо заговорил последним. Сынмин с любопытством смотрел на него, желая узнать его мнение по этому вопросу. Он знал, что решение, в конце концов, должен принять он сам. Никто бы не стал заставлять его делать то, что он не хотел. Но было интересно узнать, что думает каждый из его мальчиков. Особенно Минхо, поскольку он всегда был таким загадочным, его поведение менялось в мгновение ока. Прямо сейчас тритон внимательно осматривал пол, его когти оставляли небольшие вмятины на палубе, когда он вонзал их в неё. Он был похож на кота, точащего когти о ковёр. Через несколько долгих секунд он поднял голову, чтобы посмотреть прямо на Сынмина. — Я думаю, тебе следует уйти. Хёнджин ахнул, на его лице явно читалось предательство. — Минхо! — Люди помогут тебе так, как не можем мы. Они могут дать поддержку и безопасную обстановку. Несмотря на то, что ты отнёсся к морю так, словно это твой второй дом, оно по прежнему полно опасностей. Земля безопаснее для тебя. — Он был схвачен другими людьми! — запротестовал Чанбин. — Земля в основном безопасна для тебя, — поправил Минхо. — Я знаю это на своем опыте… Это помогло мне залечить мои раны, когда я сменил место и окружение. Как физические, так и душевные. Кроме того, я не предлагаю тебе отправиться на сушу в одиночку, — добавил он как ни в чём не бывало. — Что? — Сынмин отшатнулся, не готовый к последним словам. — Мы свяжемся с Хонджуном, убедимся, что парни из Эйтиз смогут присмотреть за тобой и обеспечить твою безопасность, — объяснил Минхо. — Таким образом, все довольны: ты возвращаешься на сушу, чтобы поправиться, но ты не одинок, ты будешь под защитой. — Я думаю, это хорошая идея. Возможно, ты сможешь снова начать делать то, что тебе нравится, например, плавать с хвостом или фотографировать, — кивнул Джисон, глядя на Сынмина широко раскрытыми глазами. Сынмин на мгновение задумался. Он и сам думал об этом. Он знал, что должен что-то сделать со своей травмой. Возможно, посещение психолога бы помогло, особенно если Хонджун мог бы подсказать кого-то из сверхъестественного мира. Но даже просто проводить больше времени со своими университетскими друзьями было бы хорошим началом. Кроме того, ему было бы легче уходить с работы, чем всё время находиться в ней. — Я… Я подумаю об этом, — единственное, что он сказал. Это было важное решение, и он не чувствовал себя готовым принять его прямо сейчас. Он заметил, как заблестели глаза Джисона и как сильнее нахмурился Хёнджин, и смирился с пониманием, что любой его выбор кого-нибудь расстроит. — Конечно, не торопись, малыш, — заверил его Чан с мягкой, но всё ещё обеспокоенной улыбкой. — Что насчёт того, чтобы вернуться в гнездо и пролежать там, прижавшись друг к другу, до конца дня? Я думаю, мы все заслужили несколько часов хорошего сна, — произнёс Чанбин, указывая на лестницу. — Оу… Я не думаю, что у нас получится, извини, — удручённо покачал головой Сынмин. — Шторм сломал много вещей в каюте, когда я спускался в последний раз, там был полный беспорядок. Моя кровать должна быть в порядке, но я почти уверен, что все мы в неё не поместимся… — На самом деле, мы всё убрали! — радостно защебетал Чонин, сжимая руку Сынмина и демонстрируя улыбку с ямочками на щеках. — Что? Как? Когда? — Когда ты был… под водой, мы попарно подплывали к лодке, чтобы убедиться, что её не унесет течением слишком далеко. И мы решили навести порядок, чтобы у тебя было хорошее место, куда можно вернуться! Сынмин любил своих парней больше всего на свете, но он был очень обеспокоен тем, что они подразумевали под наведением порядка. — Хорошо, тогда пойдём и проверим, — предложил он с дрожащей улыбкой, умирая от желания увидеть результат своими глазами. Тритоны настояли на том, чтобы спуститься первыми, за исключением Чана, оставшегося позади Сынмина и ободряюще улыбающегося, когда подошла его очередь спускаться по лестнице. Сынмин глубоко вздохнул и вошёл в каюту. Его встретил вид чистой кухни, все выдвижные ящики были на своих местах, по полу и столешнице не были раскиданы специи. Следующей была ванная, в которой все разбитые осколки были собраны в пакет и выброшены в мусорное ведро. Наконец, гнёздышко было обустроено на прежнем месте, все подушки были на своих местах, и никакой случайной мебели. Сынмин был очень впечатлён и тронут. — Вы действительно всё это сделали? Вам не стоило… — Но мы хотели, — просто ответил Феликс, похлопывая по подушке рядом с собой. — А теперь иди сюда, маленький человечек. Позволь нам обнять тебя и пожелать спокойного сна, — промурлыкал он своим низким голосом. Все остальные уже расселись, и Чан, остававшийся позади Сынмина, легонько подтолкнул его в ногу, чтобы заставить сделать шаг вперед. Сынмин позволил направлять себя, с кряхтением упав в гору подушек. Поскольку он лежал на спине, он не мог остановить Феликса, который быстро, как мурена, забрался ему под рубашку, чтобы проверить ушибленные рёбра. Зная, что сейчас ничего нельзя сделать, чтобы остановить целителя, взявшегося за дело, Сынмин воспользовался моментом, чтобы протянуть руку и схватить Джисона за кончик хвоста. Джисон тут же оказался рядом с ним, хмуро глядя сверху вниз: — Что-то не так? Сынмин покачал головой. — Нет. Я просто хотел поблагодарить тебя за всё, что ты сделал. Прошлой ночью ты должен был отдохнуть и отоспаться от эндорфина, который выделился после переворачивания. И всё же ты стал тем, кто нашёл меня в воде, и ты понял, что мне надо оставаться там. Так что спасибо тебе за это, — прошептал он, глядя на губы Джисона и отчаянно желая, чтобы Феликс не прижимал его так сильно за плечи и он мог приподняться и поцеловать его. К счастью, его желание, должно быть, было написано у него на лице, так как Джисон наклонился и с улыбкой соединил их губы. Это едва ли был поцелуй, скорее ласковое касание, нежное, несущее в себе больше, чем могли выразить слова. — Э-эээ, — Феликс кашлянул рядом с ними, привлекая к себе внимание. — С твоими рёбрами всё в порядке, синяк впечатляющий, но не угрожающий. И всё же тебе следует поспать. Это лучшее лекарство для твоего организма. Сынмин кивнул, зевая. — Хочешь обнять Джисони? — спросил Минхо, гладя Сынмина по волосам. — Хочу обнять всех вас, — вздохнул он, невнятно пробормотав в полусне. Послышалось несколько смешков, тритоны задвигались вокруг, пока Сынмин не оказался в центре. Это его тритоны. Теперь довольный и в кои-то веки чувствующий, что ему не приснится кошмар, как только глаза закроются, Сынмин позволил себе задремать под тихие щёлкающие и свистящие звуки разговора над головой. Он знал, что в этот момент он в безопасности. Он знал, что независимо от того, какой выбор он сделает или как сложится его будущее, стая всегда поддержит его. И это понимание было тем, что позволило ему погрузиться в объятия Морфея, уносясь туда, где все его тревоги исчезали.