Все милее под водой

Сынмин ахнул от удивления и облегчения, когда увидел, как Минхо впечатляющим прыжком выбрался на поверхность и тяжело приземлился на пандус с мокрым шлепком. Облегчение быстро сменилось ужасом, когда он оценил состояние тритона, покрывающие его кровь и крюки. Он на секунду отвернулся, закрывая рот рукой, чтобы удержать громкий вздох от увиденного. Он был уверен, что стал на несколько оттенков бледнее, его тело содрогнулось от мысли, насколько болезненными должны быть травмы Минхо, но сейчас было не время размышлять об этом. Ему нужно было действовать, чтобы помочь своему любимому, поэтому он собрался с духом, готовый столкнуться с чем угодно. Обернувшись, Сынмин увидел удивительную картину. Минхо сумел взобраться по трапу, но остался в задней части палубы, забившись в угол. Учитывая, какую сильную боль он испытывал, это не было неожиданностью, но удивительным был тот факт, что он зашипел на Чонина. Младший тритон выглядел совершенно потерянно, запинаясь в словах, поскольку каждый раз, когда он пытался заговорить с Минхо, тот рычал в ответ. Он быстро одернул руку, которую протянул Минхо, так как ему чуть не откусили пальцы. — Минни, я-я не знаю, ч-что делать… — беспомощно пробормотал Чонин, глядя на Сынмина широко распахнутыми глазами. Сынмин глубоко вздохнул, подходя к Чонину и ободряюще улыбаясь Минхо. — Привет, любимый. Это всего лишь я, это Минни. Могу я подойти ближе? Он был полностью убежден тем, что его яростно оттолкнут, так же, как Чонина, вероятно, клацнут челюстью, сопровождая шипением и биением хвоста. Поэтому он сильно удивился, когда на него просто недовольно посмотрели, сопровождая это низким рычанием, но больше никакого угрожающего поведения не было. Чонин подтолкнул его в бок, призывая подойти ближе к Минхо, пока тот был настроен не слишком агрессивно. Сынмин осторожно подполз к Минхо, стараясь сохранять спокойную и не угрожающую позу. Он взмолился Посейдону, чтобы все прошло как можно лучше и сумел устроиться справа от Минхо. Это значило, что у него не было доступа к ранам, но это определенно было хорошим началом. Он наклонился вперед, очевидно, слишком близко, потому что тритон щелкнул зубами, низко, предупреждающе зарычав. — Э-ээ, не кусайся, — пожурил Сынмин, словно обращаясь к игривому щенку, а не морскому хищнику, который весил в два раза больше его и мог в мгновение ока отбросить его на другой конец палубы. — Веди себя хорошо. И все же, предупреждение, судя по всему, сработало, так как Минхо закрыл рот и посмотрел на свой хвост, опустив голову, словно его отчитали. Услышав вздохи и яростный шепот своего имени, Сынмин обернулся и с облегчением заметил пропадавших пятерых членов стаи. Некоторые выглядели более потрепанными, чем другие, но все они были живы, что было важнее всего. Сынмин мог сказать, что из всех Минхо получил самые серьезные травмы, поэтому переключил свое внимание обратно на него. — Хорошо, теперь все снова вместе. Это хорошо, не так ли? Мы все здесь, чтобы помочь тебе, любимый. Мы позаботимся о тебе и о том, чтобы никто больше не причинил тебе такого вреда, хорошо? — сказал он, осторожно положив руку на хвост Минхо и придвинувшись, чтобы посмотреть, насколько Минхо позволит ему приблизиться. — Сынмин, — раздался строгий голос, ему не нужно было оборачиваться, чтобы понять, что с ним говорит Чан. — Будь осторожен, он сейчас не в себе, он уплыл от нас, когда мы пытались помочь… — Он не причинит вреда Минни, — ответил более глубокий голос, на этот раз Сынмин обернулся, чтобы посмотреть на говорившего. Феликс забрался на борт с помощью Чанбина и Хёнджина, очевидно, второй в стае по серьезности травм. Его темно-зеленые глаза были сосредоточенны на Минхо, даже оставаясь в нескольких метрах от тритона, он, казалось, был уверен в том, что говорил. — С чего ты взял? — из воды спросил Джисон, нахмурившись. — Он чуть не откусил мне пальцы, ему удалось вырваться от Джинни и Бинни! — Он не видит в Сынмине угрозы, — спокойно ответил Феликс, рукой потянувшись, чтобы прикрыть кровоточащую рану на плече. Хёнджин быстро схватил ближайшее полотенце и прижал его к ране, чтобы остановить кровь. — Я думаю, это из-за того, что Минни — человек, поэтому даже в таком слабом состоянии Минхо знает, что, если будет нужно, легко одержит победу. Сынмин почти хотел возразить, но понимал, что это чистая правда. Даже истекающий кровью и дезориентированный, Минхо мог легко повалить его на палубу и удерживать так. — Ну, какая бы ни была причина, я все равно хочу, чтобы ты был осторожен, Сынминни. Нам нужно помочь ему, но я не хочу, чтобы еще один из вас пострадал, — предупредил Чан. — Все в порядке, я буду осторожен, если я смогу помочь Минхо, я сделаю это. Инни, ты знаешь, где я храню инструменты? Не мог бы ты достать их для меня, пожалуйста? Мне так же понадобится аптечка. Младший спешно кивнул, уползая, чтобы достать то, о чем его попросили.

***

Феликс поморщился, когда Хёнджин надавил на его плечо, заставляя его сильнее прислониться к Чанбину. Он крепко сжал кулаки, стараясь унять дрожь в руках, и посмотрел вниз, на свой хвост, не в силах вынести вида раненного товарища, понимая, что ничем не может ему помочь. Мантра: «Это все моя вина. Это все моя вина. Это все моя вина» продолжала эхом отдаваться в сознании, он подавил всхлип от разочарования и вины, угрожавших захлестнуть его. — Ликси, не надо, — прошептал Хёнджин, свободной рукой поглаживая его спину, словно точно зная, что в этот момент происходит в его голове. — Малыш, ни в чем из этого нет твоей вины… Внезапно к ним повернулся Сынмин, подзывая Феликса взмахом руки: — Иди сюда, Ликс. Ты целитель, ты сможешь помочь Минхо лучше, чем кто-либо. Феликс замер и произнес, заикаясь: — Н-нет, я не смогу ему помочь. Он не хочет, чтобы я подходил близко, и я — причина, по которой он пострадал… Я не могу быть тем, кто причинит ему еще боль. — Он покачал головой. — Ты это не сделаешь, ты только поможешь, Ликс. Я дам ему что-нибудь обезболивающее, и мы сможем использовать инструменты, чтобы вытащить крючки как можно безболезненнее, хорошо? Но ты единственный здесь, у кого есть волшебные мази и кто сможет сделать повязку, которая продержится под водой. Пожалуйста, любимый, Мин нуждается в твоей помощи, — мягко подсказал Сынмин, и Феликс понял, что ни в чем не может ему отказать. Он вздохнул и кивнул, готовый сделать все, чтобы помочь своей паре. — У меня есть все нужное, — рядом снова появился Чонин, тяжело дыша и держа в руках небольшой набор инструментов и аптечку. — Прекрасно, передай это Ликси. Он будет заниматься лечением, пока я отвлеку Минхо, — проинструктировал Сынмин, не сводя глаз с раненного тритона. Минхо все еще сидел в своем маленьком уголке, крепко зажимая рукой раненное ухо, другой царапая палубу под собой, его плавник раскачивался из стороны в сторону, как хвост разъяренной кошки. Его голова оставалась опущенной, взгляд фокусировался на одной точке между хвостом и ногами Сынмина, но всякий раз, когда кто-то на лодке двигался, его взор угрожающе устремлялся на них. — Я не хочу все портить, но, разве ты не должен говорить что-то, пока пытаешься отвлечь его? — спросил Джисон, сбитый с толку. Он обнял долговязую фигуру Чонина, прижимая младшего к себе в редком покровительственном порыве. — Я… Я не думаю, что он может услышать нас прямо сейчас, — печально объяснил Сынмин, глядя на сгорбленную фигуру Минхо. — Поскольку его ухо было повреждено, возможно, у него частичная потеря слуха. Или, по крайней мере, я почти уверен, что боль мешает ему сосредоточиться на чем-либо еще сейчас. Наши действия сейчас говорят намного больше, чем слова, поэтому убедитесь, что сохраняете неугрожающую позу и не двигаетесь слишком резко, иначе он может плохо отреагировать. Ему уже доводилось сталкиваться с таким поведением у тюленей и дельфинов с поврежденными барабанными перепонками, они были полностью дезориентированы, что представляло опасность, поскольку млекопитающим всегда необходимо знать, где находится поверхность, чтобы они могли получить необходимый кислород, и они вели себя очень агрессивно по отношению к любому, кто пытался приблизиться к ним, даже к членам семьи и партнерам. Минхо во многом вел себя так же: орган равновесия в его ухе, регулировавший давление, плавучесть, чувство ориентации, а так же слух был поврежден. К их удаче, тритон не видел в нем угрозы, и это позволило Сынмину подобраться ближе, но он понимал, что имеет недостаточно знаний и навыков для лечения такой серьезной раны. Поэтому ему требовался опыт Феликса, и он надеялся, что это помогло бы веснушчатому тритону избавиться от чувства вины за произошедшую ситуацию. Феликс осторожно приблизился, пытаясь сесть слева от Минхо, но тритон заметил его и снова зарычал, не сводя глаз с Феликса. Внезапно лодка качнулась в сторону под тяжелым весом: Чан взобрался на борт корпуса прямо за местом, где сидел Минхо, удерживаясь за поручни только на руках. Он просунул одну руку сквозь прутья и крепко сжал челюсть Минхо, удерживая его голову неподвижно, издавая серию тихих свистков и щелчков, ругая своего любимого за такое поведение. — Минхо, прекрати сейчас же! Мы пытаемся тебе помочь! Ты будешь сидеть тихо и позволишь Сынмину и Феликсу позаботиться о тебе. Если ты еще раз зарычишь или зашипишь на них, нам придется сделать это по-другому, и поверь мне, никто здесь не хочет, чтобы до этого дошло. Минхо пытался бороться с захватом, но к этому моменту он слишком устал, а позиция Чана хоть и была не удобной, но оказалась весьма эффективной. После еще нескольких секунд борьбы Минхо, казалось, сдался, страх взял верх над паникой и злостью. Он слабо заскулил, смотря на Феликса и Сынмина широко раскрытыми от ужаса глазами. Казалось, в них вернулась некоторая ясность, что не могло не радовать. — О, милый, все будет хорошо, — успокоил его Сынмин, не колеблясь беря его руку в свою и нежно сжимая. Тот факт, что когти Минхо были покрыты запекшейся кровью, казалось, совсем не смутил его. — Вот, Ликси, ты можешь использовать это, чтобы разрезать крючки. Это почти тоже самое, что и клешни краба, ты сжимаешь концы, а верхняя часть защемляется и разрезает практически все. — Сынмин протянул Феликсу инструмент свободной рукой, тот принял его хмурясь. — Не волнуйся, ему не должно быть слишком больно, я хочу дать ему одну из таблеток, чтобы облегчить боль, — быстро добавил он, доставая из аптечки одну конкретную таблетку. — Это избавит его от боли? — спросил Феликс, тщательно принюхиваясь. — Это скорее… Это заставит его почувствовать себя парящим и оцепеневшим, возможно, он частично забудет о том, что произошло за последние несколько часов. Или его воспоминания просто станут нечеткими, что хорошо, мы же не хотим, чтобы произошедшее сильно травмировало его, — объяснил Сынмин, глядя на рецепт с дозировками особо сильного обезболивающего. Он позаботился о том, чтобы запастись такими вещами, прежде чем отправиться в море со своими мальчиками, и прямо сейчас был невероятно рад такой предусмотрительности. Ему удалось просунуть одну из маленьких белых таблеток меж губ Минхо, несмотря на то, что все мальчики напряглись, когда пальцы Сынмина оказались так близко к острым клыкам Минхо. Но раненый тритон просто разомкнул губы и принял то, что ему дали, Чан слегка ослабил хватку на челюсти Минхо, чтобы он мог проглотить таблетку. Чанбин решил помочь своему лидеру, все еще неуклюже свисающему с борта лодки, подплыв к нему и поддержав снизу, позволяя Чану перенести часть веса на его руки и плечи. — Ты должен дать такую же Феликсу после этого, — внезапно подал голос Хёнджин, оставаясь на своем месте рядом со все еще обнимающимися Джисоном и Чонином, но не сводя взгляда с Феликса. — Я думаю, что ему тоже было бы лучше забыть о том, что произошло, иначе он будет продолжать винить себя в том, в чем нет его вины. Хёнджин был очень разборчивым в эмоциях других и жестоко откровенным в выражении собственного мнения, но он всегда делал это с желанием помочь своей стае. Однако в этот раз Феликс не был ему благодарен, потому что чувствовал, что его вина была полностью оправдана и что он должен пройти через это и как следует извиниться перед всеми, прежде чем его простят за то, что он навлек на всех эту беду. — Когда твое средство начнет действовать? — вместо всего спросил он Сынмина, возвращая внимание к реальной проблеме. — Я не хочу начинать резать слишком рано и рисковать причинить ему больше боли. Мне понадобится кое-что из моих вещей, чтобы остановить инфекцию… Я оставил сумку где-то рядом с якорем. — Я схожу за сумкой Ликси и вернусь, — пробормотал Чанбин, убедившись, что Чан достаточно крепко держится за перила, после чего нырнул под лодку. Сынмин одарил Феликса нежной улыбкой, почему-то все еще наполненной беспокойством, но быстро переключил внимание обратно на Минхо. — Оно подействует примерно через десять минут. Пока мы ждем, у нас есть время осмотреть другие его травмы, да и твои тоже. Кто-нибудь еще пострадал? — спросил Сынмин у остальных тритонов, получив в ответ отрицательное хмыканье. — Ликси и Хо досталось больше всего. Мы должны были оказаться там быстрее, чтобы помочь им… — тихо признался Джисон, смотря вниз. Чонин спешно обнял его, шепча слова утешения на ухо. — Все в порядке, я уверен, что ты сделал все, что мог, и все здесь живы, что самое важное, — заверил его Сынмин, но был прерван Минхо, дернувшим его за запястье. Тритон издал три щелчка. Три негромких щелчка, и Чан позади него расслабился, отпустив раненного тритона, подтягиваясь и переваливаясь через перила, чтобы сесть рядом с Сынмином. — Он просит тебя остаться рядом с ним, — перевел Чан человеку, и сердце Сынмина разрывалось от любви и сильной потребности защитить. — Я никуда не уйду, любимый, я останусь здесь, — заверил он, держа руку Минхо в своей и осторожно поглаживая неповрежденную щеку, массируя места, где хватка Чана могла быть слишком сильной и грубой. — Я позабочусь о тебе и о Ликси, хорошо? — Ликси, — выдохнул Минхо, по-видимому, сознание возвращалось к нему, хоть и ненадолго, учитывая поступившее в организм обезболивающее. Тихий писк сорвался с губ Феликса, когда взгляд Минхо остановился на нем, готовом упасть на землю и извиняться за все. В этот момент он был готов даже понести временное исключение из стаи, как того требовали традиции, чтобы получить надлежащее наказание за свои ошибки. Однако Минхо, похоже, думал иначе: — Ты в безопасности, — с облегчением выдохнул он. Феликс нахмурился и кивнул, практически задохнувшись, когда Минхо протянул к нему свободную руку. Он осторожно взялся за нее, позволяя Минхо осмотреть себя, хотя старший старался по возможности не двигать головой. Крючки все еще были вонзены в его кожу, кровь стекала по щеке, Феликс просто хотел снять их и вылечить свою пару прямо в этот момент. Но лекарству требовалось еще время, чтобы подействовать, поэтому он решил быть терпеливым и как можно лучше позаботиться о своём любимом. По всему телу Минхо было множество порезов и царапин, некоторые из них совершенно точно были оставлены хлыстом Алекса, который несколько раз задел его, не оставляя слишком глубоких царапин. Конечно же были следы от когтей, несколько укусов, но они были поверхностными, толстая кожа тритона хорошо защищала его от худшего. И все же они были достаточно волнующими, чтобы стая хотела позаботиться о Минхо, и в кои-то веки Минхо, казалось, не мог им отказать и сопротивляться. Возможно, это было слишком коварно, но мальчики не собирались упускать возможность позаботиться об упрямом старшем. — Почему бы нам не позволить Джисону побыть немного с Минхо, пока я удостоверюсь, что Феликс не потеряет сознание от потери крови, прежде чем он сможет даже попытаться вытащить крючки? — предложил Хёнджин. — Почему я? — спросил мальчик-акула, хоть уже и направлялся к Минхо, в то время как Феликс неохотно отодвинулся, не желая перегружать раненного тритона количеством персон вокруг него. — Все мы знаем, что он питает к тебе слабость, — подразнил Чонин, показывая Джисону язык. Сынмин вмешался прежде, чем это переросло в настоящую драку, и притянул Джисона ближе к ним, вздохнув с облегчением, когда Минхо оглядел мальчика-акулу, но не напрягся и не набросился. — Вот, можешь использовать это, чтобы очистить его царапины. Дай мне знать, если какие-то слишком глубокие и их стоит зашить. После того, как Минхо впервые пришел к нему с глубокой раной на руке, и Сынмину пришлось на ходу зашивать ее, он решил пройти несколько курсов по оказанию первой помощи, чтобы научиться правильно закрывать и перевязывать раны. Конечно, его мальчики были не совсем людьми, и ему пришлось модифицировать обычный набор инструментов, используемых для оказания первой помощи, но в целом он чувствовал себя более подготовленным, чем в тот первый раз. С другой стороны, Феликс все еще был не в порядке. Мало того, что вся эта ситуация случилась из-за него, вдобавок он не был тем, кто позаботился о ранах Минхо. Конечно, он собирался помочь с худшим, как только Джисон сделает остальное, но он все равно чувствовал, что должен позаботиться о каждой царапинке на теле своего любимого, на телах всех своих любимых, чтобы, по крайней мере, компенсировать произошедшее. — Прекрати, — отругал его Хёнджин, щелкнув Феликса по лбу, когда тот оказался рядом, Чонин тоже не отставал. — Я знаю, о чем ты думаешь. Это не правда. — Он всегда был чрезмерно критичен к себе, но именно поэтому мы здесь: чтобы напомнить ему, что он заслуживает того, чтобы о нем заботились, и что он не должен взваливать всю вину на свои плечи, — заговорил новый голос, напугав Хёнджина так сильно, что он завалился назад, шлепнув мокрым хвостом по палубе. — Твою мать! Чанбин! Предупреждай нас в следующий раз, когда решишь вот так вот подкрасться! — Чш-шшш, у Минхо болит голова, перестаньте орать, — бросил на них свирепый взгляд Чан. — Прости, прости, — пробормотал Хёнджин. — Я принес твои вещи, Ликс, взял всю сумку на всякий случай, так как не знал, что тебе понадобится, — объяснил Чанбин, показывая сумку, которую принес с собой. — Мы так же можем воспользоваться этим, — сказал Чонин, пододвигая к ним аптечку. — Вот так, мы сможем использовать это, чтобы замотать плечо Ликси. Я видел, как Сынмин использовал это несколько раз, это должно сработать. — Он сунул рулон бинтов в руку Хёнджина. — Позже мы можем выяснить, как заставить это продержаться под водой, а сейчас нам нужно остановить кровотечение… — Я могу сделать это… — возразил Феликс, но был прерван Чанбином. — Э-эй, нет-нет. Позволь Джинни сделать это. Ты не сможешь замотать свое плечо в одиночку. Феликс кивнул, слишком уставший, чтобы спорить. Хёнджин быстро приступил к делу, вытирая свернувшуюся кровь полотенцем, после чего оборачивая плечо тритона, достаточно туго, чтобы повязка держалась на месте, но не слишком туго, чтобы ограничивала движения, зная, что Феликсу нужны обе его руки в полной мере, чтобы позаботиться о ранах Минхо. Рядом с ними Джисон использовал влажное полотенце, чтобы обтереть порезы Минхо, Сынмин следил за тем, чтобы отвлекать тритона каждый раз, когда он вздрагивал и начинал шипеть, чтобы держать его под контролем. К счастью, лекарство начинало действовать, и Минхо уже выглядел гораздо более расслабленным, хоть и немного не в себе. — Ликси… Что произошло? Как твоя старая стая нашла тебя? — Хёнджин наконец спросил то, что было у всех на уме, заставив лодку погрузиться в тишину. — Мы убедились, что находимся вне границ их территории… Они следили за тобой? — Они услышали, как я пою, — смущенно признался Феликс. — Я… Я знаю, что не должен был это делать, и я обещаю, что с этого момента больше никогда не буду! Я просто… Я был с Сынмином и подумал, что было бы неплохо немного попеть… Затем Минхо вернулся с охоты, а Алекс и остальные нашли Левантер из-за меня. Я… Мне так жаль… — Не извиняйся, малыш, тебе не за что извиняться, — быстро вмешался Чан, подбираясь к тритону и утыкаясь носом ему в шею, понимая, как сильно Феликс нуждается в утешении. — Ты знаешь, нам нравится, когда ты поешь, и ты не должен бояться выпускать свой голос наружу. И если нам придется каждый раз избивать каких-то мерзавцев, когда ты поешь, я готов это делать, — весело добавил он, пытаясь поднять настроение. Это, хотя бы, вызвало смешок у Феликса, а вот Джисон заскулил: — По крайней мере, предупреждай меня заранее, чтобы я смог сначала размяться! Я думаю, что потянул мышцу, когда ударил одного из этих ублюдков… — Джисон! Я не учил тебя такому ругательству, ты должен перестать слушать других моряков, они плохо на тебя влияют, — пожурил Сынмин мальчика-акулу, получив в ответ взгляд по-щенячьи распахнутых глаз. — Так, покажи мне свой хвост, — попросил Хёнджин, ткнув Феликса в бок, чтобы получить больше доступа. Феликс поморщился, вспомнив о порезах, покрывавших хвост, хлыст Алекса смог вырвать достаточное количество чешуек у основания. Хёнджин вздрогнул, увидев это, и пробормотал себе под нос несколько угроз, от которых, на самом деле, не было толка, так как причинивший вред тритон уже был мертв. Он позаботился о том, чтобы быть особенно нежным, когда очищал эти места, рассыпаясь в извинениях, так как ему пришлось вырвать еще несколько сместившихся чешуек. Он перевязал хвост Феликса, убедившись, что достаточно прикрыл нежную и незащищенную кожу, и бережно сохранил вырванные чешуйки, согласно традициям ухаживания русалок, чтобы позже добавить их в гнездо. Хёнджину очень давно была назначена роль хранителя чешуек, и он позаботился о том, чтобы складывать каждую выпавшую чешуйку своих любимых в маленький мешочек, который держал привязанным к своему поясу с раковинами. Конечно, Чан, Джисон и сам Хёнджин не могли внести вклад в эту традицию, так как их хвосты были покрыты толстой кожей, но они все равно были очень увлечены этим с тех пор, как им рассказали об этой части культуры чешуйчатых стай русалок. — Он действительно не слабо тебе навредил, — нахмурился Чанбин, одной рукой потянувшись, чтобы погладить Феликса по хвосту. — Я правда ненавижу, когда кто-то из вас теряет свои прекрасные чешуйки, это так ужасно… — Они отрастут снова! — игриво толкнул его Чонин. — К тому же, так гнездо станет более блестящим, ты знаешь, как сильно это нравится Джисону! — Что мне нравится? — спросил мальчик-акула, закончив работу над промыванием и перевязкой ран Минхо. — Чонин сказал, что ты барракуда! — ответил Чанбин. — Что? Нет, я этого не говорил! Я сказал, что тебе нравятся блестящие вещи! — Барракуды любят блестящие вещи, так что это одно и то же, — невозмутимо пожал плечами Чанбин. — Я покажу тебе барракуду! — пригрозил Джисон, напрыгивая сверху на Чонина и Чанбина, получая в ответ визги, быстро утихомиренные еще одним пристальным взглядом Чана. — Вот, звездочка, как новенький, — Хёнджин закончил накладывать повязку и еще раз уткнулся носом в шею Феликса для убедительности. — А теперь иди и позаботься о Минхо, он ждет тебя. И я могу гарантировать тебе, что он не сердится на тебя, и он не думает, что ты несешь ответственность за его состояние. Это все только в твоей хорошенькой головке. — Проницательность Хёнджина была как всегда верна, и это дало Феликсу такое теплое чувство комфорта. Он кивнул, позволяя Хёнджину подтолкнуть его в сторону Минхо, и посмотрел на Сынмина с новой решимостью в глазах. — Хорошо, давай вытащим эти ужасные крючки и подлечим Минхо. Твое лекарство уже подействовало, верно? — Да, думаю, сейчас самый подходящий момент, — согласился Сынмин, мягко поворачивая голову Минхо в сторону, чтобы Феликсу было легче добраться до его уха. Злотохвостый тритон послушно подался руке человека, выяснив, что она очень подходит его подбородку. Он был похож на ласкового домашнего кота, не хватало только мурлыканья. Хоть Сынмин и знал, что он может издавать низкий рокот, он не был уверен, что Минхо сделает это, пока Феликс убирает крючки с его уха. — Хорошо, милый, не своди с меня глаз, если будет больно, ты можешь сжать мою руку, хорошо? — мягко проинструктировал Сынмин. Как только слова слетели с его губ, он почувствовал, как что-то оттолкнуло его руку из хватки Минхо. Посмотрев вниз, он увидел, что рука Чана заменила его собственную, простой взгляд на косатку дал ему ответ, в котором он нуждался. — Человечески кости очень хрупкие, а у Минхо довольно сильная хватка… Приняв этот ответ, особенно учитывая, что Минхо не знал о подмене, Сынмин просто кивнул Феликсу, чтобы он начинал. Феликс глубоко вздохнул и, держа щипцы в одной руке, приступил к самой легкой части: срезанию нитей водорослей, которые составляли основную часть плети. Как только они были обрезаны как можно ближе к уху, нагрузка на рану Минхо снизилась, что определенно было хорошим началом. Затем, как можно аккуратнее, он разрезал первый попавшийся на глаза крючок. Металл легко хрустнул под давлением, заставив всех напрячься, готовых к тому, что Минхо снова взбесится. Судя по болезненному стону Чана, он довольно сильно сжал его руку, но в остальном оставался неподвижным. Легкий испуганный всхлип сорвался с его губ, страх был более заметен на лице, чем боль, частично из-за действия обезболивающего, частично из-за его прошлых воспоминаний, связанных с крюками, Сынмин спешно успокоил его, нежно погладив по щеке. Чувствуя, что все идет хорошо, Феликс продолжил срезать один, два, три крючка, пока не осталось только вытащить их из мест, где они цеплялись за кожу. Так медленно, как только мог, он начал вытаскивать первый крючок, не встречая никакого сопротивления после того, как зазубренный конец был срезан. Пока он работал, за спиной раздавалась успокаивающая песня, сопровождавшая его действия, становившаяся громче каждый раз, когда он вытаскивал один из крючков, словно поздравляя его. Он улыбнулся, позволяя пению стаи направлять себя, его руки чувствовали себя увереннее, так же как и сердце, и разум. Так же пение погрузило Минхо в сонное состояние, тритон почти упал, если бы не Сынмин и Чан, поддержавшие его за плечи. Все закончилось гораздо быстрее, чем кто-либо мог подумать, крючки были удалены, а рана тщательно промыта. Феликс нанес одну из своих мазей на порезы, гарантируя, что они не воспалятся и что затянутся быстрее, оставляя минимальное количество следов. Как только это было сделано, Сынмин протянул Феликсу кусочек марли, который тритон приложил к уху, словно подушку, после чего обернул всю голову Минхо мягкими нитями водорослей, скрепляя все вместе. Минхо слегка застонал в знак протеста, когда водоросли обвязали вокруг его затылка, но быстро снова погрузился в сонное оцепенение, опираясь на надежного лидера стаи. — Хорошо, сейчас все должно быть хорошо. Мне придется постоянно проверять и менять повязку, но, надеюсь, все заживет как надо. Хотя я не могу сказать тоже самое о его слухе, я понятия не имею, восстановится он или нет, — сказал Феликс, вытирая руки полотенцем и хмурясь в беспокойстве за своего любимого. Все они знали, что острый слух Минхо был одной из вещей, которой он гордился больше всего, и он сильно полагался на него во время охоты и патрулирования. — Нам придется подождать еще немного, чтобы узнать наверняка, давайте пока не будем беспокоиться о том, что нам неподконтрольно, хорошо? — хмуро высказался Чан. — Сейчас, я думаю, все мы заслуживаем перерыва и отдыха… Я бы чувствовал себя намного лучше, если бы мы могли остаться на лодке, по крайней мере, пока не уплывем достаточно далеко, — произнес он, смотря на Сынмина. — Конечно, я займусь этим, а вы спускайтесь вниз, — немедленно согласился человек, вставая, чтобы поднять якорь и запустить двигатель, чтобы увести их как можно дальше от места подводного боя. Чану и Хёнджину удалось протащить Минхо между ними, чтобы безопасно спустить его по лестнице в гнездо из подушек и одеял, которые составляли пространство каюты. Он был немного тяжелее обычного, так как была зима и все тритоны набрали вес, создавая запасы, но члены стаи Минхо были надежными. Они бы не позволили одному из своих упасть, особенно когда он был ранен. Все семеро устроились поудобнее, Минхо крепко спал на груди Хёнджина, пока тот осторожно выпутывал волосы из-под повязки около уха. Чан обвился вокруг Чонина, как осьминог, его инстинктивное желание защищать вынуждало его убедиться в безопасности младшего, несмотря на то, что Чонин вообще не участвовал в битве. Джисон закончил чистить два клинка — свой и Чана, — и положил оружие в угол, где никто не мог случайно о него пораниться. Феликс остался с Чанбином, старший тритон завернул веснушчатого тритона в кокон из одеяла, несмотря на все протесты. Затем, просто чтобы убедиться, что Феликс отдохнет, заключил его в объятия, сжав руки Феликса по бокам. — Прекрати, Бинни, мне нужны свободные руки, чтобы работать. У Чана большой синяк на ребрах, а у Джисона порезан плавник! Я должен им помочь, — пробормотал Феликс, борясь с крепкой хваткой Чанбина. — Пожалуйста, этот порез даже не такой глубокий, чтобы кровоточить, а Чан переживал гораздо худшее, чем синяк, — усмехнулся Джисон рядом с ними, тыча Феликсу в нос, чтобы тот успокоился. — Как насчет того, чтобы рассказать нам, что ты чувствуешь, вместо того, чтобы пытаться сбежать, чтобы помочь всем, — спросил Чанбин, раскачивая Феликса влево и вправо. — Я чувствую… — Феликс прервался, понимая, что стая не оценит ложь, и все они, очевидно, понимают, что он не в порядке. — Я чувствую гнев. На себя и на них, за то, что причинили столько боли. Я чувствую, что ответственен за это, и вину, я хочу заботиться о вас, чтобы показать, что я все еще полезен стае и я могу быть хорошей парой. Я хочу… Я хочу держать всех вас рядом и защищать так, как вы защитили меня сегодня… — тихо произнес он, получая в ответ радостную трель от Чонина и тычок носом в шею от Джисона. Дыхание перехватывало от такого внимания, но он не хотел, чтобы его отвлекали от его работы. — Итак, могу я проверить вас сейчас, пожалуйста? — Я ни за что не выпущу тебя из своих объятий, — просто ответил Чанбин. — Хотя мы все можем проверить друг друга, чтобы успокоиться, — предложил он, получив в ответ согласия. — У нас с Сынмини все в полном порядке, — легко начал Чонин, послав лидеру многозначительный взгляд, так как Чан все еще цеплялся за него. — Единственное, что у Сынмина покраснела кожа из-за солнца, она будет болеть несколько дней, — поморщился он. — Он похож на милую маленькую креветку, это восхитительно, — хихикнул Хёнджин, стараясь не двигаться слишком сильно, чтобы не рисковать потревожить Минхо. Чан фыркнул в ответ, но добродушно заговорил следующим: — Я тоже в порядке, как сказал Ликси, у меня только синяк, — он посмотрел вниз на свой живот, где на мягкой плоти, покрывавшей ребра, появлялось черно-синее пятно. — Но вы все знаете, как легко я получаю синяки, все из-за того, что я белый, как морская пена, — пожал плечами он. — Я тоже в порядке. Джисон оттолкнул от меня копье, которое ранило его, — заговорил Хёнджин, послав любящий вгляд на мальчика-акулу. — Мой герой! — Ну, тогда я буду ждать поцелуй в качестве оплаты, — пробормотал Джисон, пытаясь скрыть румянец на щеках. — Я получил только порез, больше эти ублюдки не смогли меня достать. Кровотечение уже прекратилось, так что, думаю, я могу просто нанести на него немного мази Ликси, рана быстро заживет… Хотя мне действительно страшно. Последние слова заставили всех сосредоточиться на нем, Чанбин, который собирался заговорить следующим, закрыл рот, чтобы выслушать младшего. — Просто… Было страшно снова увидеть старую стаю Ликси. В последний раз, когда мы встречались, они уже были очень плохими, но сегодня, когда я увидел, что они нашли нас… Я правда испугался за тебя, Ликси, — признался он, глядя прямо в глаза Феликса. — Я боялся, что они заберут тебя у нас, или еще хуже… И теперь я боюсь за Минхо. Я никогда не видел его таким, обычно он такой сильный и бесстрашный, но сегодня… Ему не нужно было вдаваться в подробности, все и так понимали, что он имел в виду. Видеть, как их второй старший испытывает такую сильную боль и напуган до такой степени, что больше не узнает их, было душераздирающе. Они крепче прижались друг к другу, все они сегодня чувствовали страх потерять одного или нескольких членов стаи. — У нас сеанс групповой терапии? — спросил мягкий голос, заставив всех повернуться к кухне, где только что появился Сынмин. Он подошел к ним и тяжело опустился на одну из подушек, прислоняясь к Джисону и внимательно следя за спящим Минхо. Мальчик-акула одной рукой приобнял его за поясницу, а второй схватился за бедро. — Что такое терапия? — спросил он, одновременно с вопросом Чана: — Мы достаточно далеко? Сынмин кивнул, глядя на лидера. — Я взял курс на юго-запад, это должно увести нас как можно дальше от этого места. Я включил автопилот, а радар не засек ни одного корабля поблизости на протяжении нескольких километров. Мы сможем двигаться еще какое-то время, прежде чем придется остановиться на ночь. — Сынмин повернул голову и нежно поцеловал Джисона в щеку. — Терапия — это место, где вы можете поговорить с кем-то о своих чувствах, и вам помогают разобраться с ними. Это то, что вы, кажется, делали только что? — О… Да, я думаю, можно так сказать, — кивнул мальчик-акула, отвлекаясь на поцелуй. — Мы проверяли всех, и Джисон рассказал нам, как он беспокоился за Минхо, — услужливо объяснил Чанбин, крепче прижимая Феликса к груди. — И я полагаю, что настала моя очередь. — Я тоже очень беспокоюсь о Минхо и о Ликси. Я не хочу, чтобы ты чувствовал, что должен что-то нам доказывать, или что тебе нужно вернуть какой-то долг, потому что мы помогли тебе, звездочка. Феликс позволил Чанбину потереться носом о свою шею, выглядя неуверенным. — О, хоть Ликси уже говорил, как он себя чувствует, но я хочу добавить, что его хвост и плечо довольно сильно ранены, поэтому я был бы рад, если бы мог регулярно проверять их, — вставил Хёнджин, его хватка на Минхо усилилась, когда тот задвигался, ложась удобнее и глубоко вздыхая, после чего снова успокаиваясь. — Д-да, конечно, — неуверенно согласился Феликс. — Ты можешь проверять его каждый раз, когда я проверяю ухо Минхо. — Минни? — оживился Чонин, приподнимаясь на груди Чана и смотря на человека. — Теперь твоя очередь… — Э-ээ? О, да, конечно! Я думаю… Я определенно беспокоюсь за всех вас, но это не новое чувство. Когда вы все исчезли под лодкой, я знал, что не могу последовать за вами и столкнуться с какой-то неизвестной опасностью… — Сынмин вздрогнул от воспоминаний. — Я ненавидел это. Ненавидел быть беспомощным здесь, наверху, не зная, что происходит… — Мы не могли рисковать, взяв тебя с нами, — тут же нахмурился Чан. — Я знаю, и я понимаю это, — заверил Сынмин. — Я просто… Мне бы хотелось быть более полезным, вот и все. — Ты правда был полезен, Минни. Ты был тем безопасным местом, куда поплыл Минхо, когда ему было больно. И ты был тем, кому удалось его успокоить и позволить нам подойти ближе, чтобы мы могли вылечить его! Ты был очень полезен, — мудро напомнил Чонин своему любимому человеку, и это заставило всех одобрительно хихикнуть. — Ты такая драгоценная жемчужина, — благоговейно произнес Чан, нежно целуя его в губы, вызывая удивленный писк у Чонина, радостно прижавшегося к нему. Однако стон со стороны Хёнджина заставил всех замереть, Минхо что-то проворчал себе под нос. С трудом открыв глаза, тритон осмотрелся вокруг, затем похлопал по подушкам и одеялам, окружавшим его и Хёнджина. После нескольких секунд попыток занять место, он потянулся за чем-то привязанным к поясу Хёнджина. Он потянул несколько раз, пока маленький мешочек, наконец, не поддался, и его содержимое не высыпалось рядом с бедром Хёнджина. Минхо издал несколько щелчков, раскладывая содержимое мешочка подальше, поверх нескольких подушек и внутри ближайшего одеяла, после чего радостно замурлыкал. Теперь, очевидно, удовлетворенный своей работой, он снова положил голову на бедро Хёнджина и погрузился в глубокий сон. Вся сцена была довольно странной, словно сонный бред, но судорожные вздохи, сорвавшиеся с губ остальных членов стаи подсказывали Сынмину, что действия Минхо означали что-то важное. Наклонившись ближе, он наконец смог разглядеть, что тритон так старательно раскладывал. Это были блестящие бирюзовые чешуйки, которые Хёнджин достал из раненного хвоста Феликса и бережно сохранил, смешанные с более старыми чешуйками, принадлежавшими Чанбину, Минхо и Чонину, если судить по цвету. Глядя на остальных с непониманием, Сынмин ожидал объяснений произошедшему. — Мы… Мы д-должны обсудить это, — низкий шёпот Феликса раздался в каюте, сопровождаемый кивками остальных присутствующих.