Все милее под водой

Сынмин крепко обнял Джисона, пока мальчик-акула практически взвывал ему на ухо, шлепая хвостом по песку на пляже. — Я не хочу, чтобы ты уходил, — всхлипнул Джисон, его слова было сложно разобрать из-за рыданий и икоты. — Я знаю, детка, я знаю, — мягко успокаивал его Сынмин, поглаживая его влажные волосы. — Мне жаль. Я тоже не хочу быть вдали от вас, но это единственный вариант. Он поднял голову к остальным, недавно выкрашенные в светло-розовый волосы падали на глаза, челка была немного длинноватой, причиняя дискомфорт. Его взгляд блуждал по тритонам. Большинство из них оставались в воде, кроме Чонина и Феликса, сидевших на пляже рядом с ним, и Джисона, свернувшегося калачиком у него на коленях, выплакивая слезы, словно выброшенный на берег кит. — Это вообще безопасно? — спросил Минхо, подозрительно щуря глаза. — Ты говоришь о… Птице, сделанной из железа, летящей в небе с сотнями людей внутри, на такое большое расстояние, совсем без перерыва? Это, должно быть, колдовство, — пробормотал он. — Это не колдовство, — усмехнулся Сынмин, все еще поглаживая волосы Джисона. — Это просто наука. Сев в самолет, я прибуду в Австралию за считанные часы, думаю, где-то за десять или одиннадцать! Таким образом у меня будет время остепениться, найти лодку и решить все вопросы по новой работе в университете. Потом, когда вы прибудете, все будет готово, и мы наконец-то сможем начать жить вместе. Сынмин постарался придать голосу как можно больше воодушевления, чтобы приободрить мальчиков, несмотря на суровую, но необходимую разлуку. Он готовил их к этому дню с того момента, как купил билет на самолет, но легче им не стало. — И все же нам потребуется как минимум половина лунного цикла, чтобы добраться отсюда до тебя. За это время может случиться все, что угодно, — нахмурился Чан, его хвост нервно покачивался в воде. — Ничего не случится, со мной все будет в порядке, — заверил их Сынмин уже в который раз. — Может, я не такой сильный и быстрый, как вы, и у меня нет когтей или клыков, но я все равно выживал сам по себе на протяжении двадцати двух лет. Пожалуйста, верьте в меня хоть немного, — отчитал он их. Феликс обнял его, уткнувшись носом в шею в типичной для тритонов манере. — Мы не сомневаемся в тебе, Минни, мы знаем, что ты можешь позаботиться о себе. Мы просто беспокоимся, потому что ты будешь совсем один, вдали от стаи долгое время, никому из нас не нравится, когда один из членов стаи долго отсутствует, — сказал он, объясняя их точку зрения. — Я знаю, я понимаю, — вздохнул Сынмин, целуя Феликса в макушку над короной из кораллов. — Поверь мне, если бы был другой способ сделать это, я бы… — Просто… Оставайся в безопасности, пока мы не доберемся до тебя? — взмолился Чонин, изо всех сил вцепившись в руку Сынмина. — Все так и будет, обещаю. И когда вы наконец прибудете в Австралию, нам больше никогда не придется покидать друг друга, — улыбнулся он им, получив в ответ довольный гул. Этот звук напомнил ему мурлыканье кошки, только примерно в сто раз глубже, громче, заставлявший его чувствовать вибрацию в груди, а зубы постукивать друг о друга. — Тогда… Прежде чем ты уйдешь, мы хотим тебе кое-что дать, — заговорил Хенджин, выползая на берег. На его бедре, прямо под поясом из морских раковин, висела сумка, сделанная из переплетенных водорослей. — Это в дорогу. Несколько вещей первой необходимости, на всякий случай, — объяснил он, отвязывая сумку от пояса и передавая ее Сынмину. Заинтригованный, Сынмин открыл сумку и вопросительно посмотрел на содержимое. Он вытащил пару мидий и показал их мальчикам с немым вопросом. — Это перекус, на случай, если ты проголодаешься! — заговорил Чонин, потираясь щекой о руку Сынмина с гордой улыбкой, счастливый, что у них была возможность покормить человека хоть раз. Сынмин не собирался разрушать их надежды, говоря, что он не сможет взять это с собой в самолет, но он мог бы съесть их этой ночью, до того, как отправится в аэропорт. — Спасибо, это… Очень заботливо с вашей стороны. — Он неловко улыбнулся, переходя к следующей вещи. Он вытащил маленький, кожаный мешочек, — вероятно, это тюленья кожа, так как он знал, что у мальчиков были небольшие запасы, — внутри которого лежала горсть идеально круглых, переливающихся белых жемчужин. Он ахнул, увидев это маленькое сокровище в руке, пытаясь прикинуть, насколько оно ценно. — Жемчужины нужны для обмена, если тебе когда-нибудь понадобится помощь в последнюю минуту или нужно будет найти убежище. Они ценны в подводном мире, и, учитывая со сколькими людьми-дайверами, ищущих их, мы сталкивались, мы решили, что их можно использовать и на суше, — мягко объяснил Чанбин, глядя на Сынмина, пытаясь понять, все ли они сделали правильно или снова промахнулись. — Они… Они невероятно ценны на суше! Я не могу взять это… Они слишком дорогие, — он нахмурился, пытаясь вернуть мешочек Хенджину. — Даже если вы живете под водой и можете без проблем находить их, им все равно требуется очень много времени, чтобы сформироваться, созреть и достичь такого… Совершенства! Я не могу их принять, — он покачал головой. Однако Хенджин упрямо отказывался забрать мешочек обратно, успокаивающе поглаживая колено Сынмина. — Нет, мы хотим, чтобы они были у тебя. Так нам будет спокойнее, ведь мы будем знать, что у тебя есть ресурсы, которые помогут тебе, пока мы в разлуке. И ты нас знаешь, нам нравится, когда мы можем позаботиться о тебе, — подмигнул нарвал, заставляя Сынмина покраснеть. К этому времени он уже понял, насколько интимной была забота о члене стаи, и он понимал, какой флирт подразумевался под этим. Поэтому, пытаясь сохранить остатки чести, которые у него были, он откашлялся и вслепую достал следующий предмет. Однако чуть не выронил его из рук, взглянув. Это был прекрасно сделанный, но очень опасный на вид кинжал. Его лезвие, гладко отполированное и смертельно острое, было совершенно черным и солнечный свет поблескивал на его поверхности. Похоже, он был сделан из того же материала, что и меч Чана — тахилита — вулканического стекла, образующегося при подводных извержениях. Судя по ощущениям в руке, он был очень прочным, хоть и невероятно легким. Однако, в отличие от меча Чана, чья рукоять была обернута водорослями, лезвие было вставлено в светло-розовый коралл, из-за чего вероятность случайно пораниться была меньше, а в руке он лежал лучше. Тонкий рисунок солнца и луны, добавленный на рукоять, не остался незамеченным, Сынмин сразу узнал изображение, которое он вытатуировал, дополняя символ Чана. Сынмин с благодарностью посмотрел на касатку, полными слез глазами. Без вопросов, он понимал, что именно лидер потратил множество часов на изготовление этого подарка, и это согревало сердце и заставляло краснеть кончики ушей. — Чан… Это невероятно… — Сынмин даже не пытался отказаться от подарка, понимая, насколько он важен. Тритон сильно покраснел, алый румянец красиво подчеркивал его бледную кожу, что Чанбин, сидевший рядом с лидером, не смог сдержаться и звонко чмокнул его в щеку. Человеческие знаки внимания были одним из того, чему мальчиков обучил Сынмин, и все они часто целовались, в губы или другие части тела. — Чанни провел последние несколько дней, сосредоточившись только на этом. Он даже отказался идти на охоту с Джинни и Минхо, просто желая закончить вовремя, — рассказал Феликс с дерзкой ухмылкой, все еще обнимая Сынмина. Чан пронзительно взвизгнул от такой подставы, протестно шлепая плавником по воде. — Я просто хотел, чтобы все было идеально для Минни. Он заслуживает самого лучшего! Кроме того, не говори мне, что ты не рад тому, что у него есть кинжал, чтобы защитить себя, — надулся он. — У него нет ни когтей, ни клыков, ему, по крайней мере, нужен кинжал. — Я точно согласен с этим, Сынминни слишком мягкий сам по себе, — кивнул Чонин, слегка кусая Сынмина в мягкую часть бицепса, чтобы доказать свои слова. Неосознанно, тритоны ударили прямо по неуверенности Сынмина; он знал, что у него не богоподобное тело, небольшая мягкость на животе и руках были тем, в чем он не был уверен. Однако он знал, что их поддразнивания были добродушными, их не беспокоила форма его тела. То, что они имели в виду, было больше о нем, как о человеке, в целом, у него не было прочной чешуи, служащей в качестве защиты, или острых когтей вместо оружия. Поэтому он воспринял шутку как должное и игриво огрызнулся в ответ: — Эй! Убери свои зубы, ты, маленький гремлин, — отругал Чонина биолог. Он благоговейно положил кинжал обратно в сумку, одарив капсулу легкой улыбкой. — Еще раз спасибо, Чан-хен. Я позабочусь о том, чтобы он был всегда рядом со мной. Я почти уверен, что не смогу взять его с собой в самолет, — усмехнулся он. — Но я буду держать его при себе, как только доберусь до Сиднея! Чан кивнул, снова пробормотав что-то о безопасности, но был заглушен Джисоном, поднявшегося с коленей Сынмина. — Есть еще одна, последняя вещь! Это была моя идея положить его, но мы посоветовались с Уёном, потому что не были уверены, как он будет работать. Заинтригованный, Сынмин в последний раз сунул руку в сумку и вытащил белую раковину, достаточно маленькую, чтобы поместиться в ладони, с торчащей сверху трубкой. Он нерешительно поднес ее к губам и дунул; резкий, высокий свист эхом вырвался из раковины, напугав его. — Это свисток! — быстро объяснил Джисон, собственнически кладя руку на бедро Сынмина. — Поскольку ты не можешь петь под водой, и даже над водой твой голос слышен не так далеко, я подумал, что мы должны дать тебе более простой способ позвать нас. С помощью свистка мы сможем услышать тебя даже за много миль, и нам будет легче найти тебя, когда мы прибудем на новое место. Мальчик-акула неуверенно улыбнулся, в ответ Сынмин мягко погладил Джисона по щеке. — Спасибо, любимый, это так заботливо с твоей стороны! Нам всем определенно станет легче, если я смогу звать вас. Это отличная идея, — похвалил он тритона, который откинулся обратно, головой на колени Сынмина, чтобы скрыть румянец. — Вы все такие заботливые, — сказал Сынмин стае, эмоции захлестнули его. Он знал, что увидит их снова только через две недели, но не мог избавиться от укола грусти и беспокойства из-за того, что снова разлучится с ними, даже если и на короткий промежуток времени. — Я обещаю, что буду в безопасности, и вам лучше тоже оставаться в безопасности! — Он нахмурился, пытаясь вызвать у них чувство вины и заставить присматривать друг за другом, хотя и так знал, что они будут это делать. — Конечно, так и будет, Минни; мы безжалостные хищники, с нами ничего не случится! — Минхо легко отмел его опасения, хотя то, что Джисон все еще лежал головой на его коленях, на самом деле не помогало аргументам. Лицо Сынмина, должно быть, выдавало его настоящие мысли, так как тритон быстро исправился. — Хорошо, мы все безжалостные хищники, кроме Джисонни… — Эй! — Джисон вскочил и со скоростью света двинулся к воде, намереваясь утопить старшего. Это было не просто, так как тритон мог дышать под водой, но этот факт не останавливал мальчика-акулу… Однако это помогло освобождению Сынмина, так как ему довольно скоро нужно было вернуться в свою маленькую квартирку. Судя по заходящему солнцу, время приближалось к пяти вечера, а биологу все еще нужно было закончить несколько дел до конца дня, а затем, следующим утром, рано встать, чтобы не опоздать на рейс. — Ты должен идти, — мягко сказал Хенджин, заметив, как взгляд Сынмина скользнул к лодке, стоящей на якоре в их маленькой бухте. — Да… Пора, — кивнул он. Сделав глубокий вдох, Сынмин встал, отряхивая песок со своих ног. — Я не хочу прощаться, потому что будет слишком грустно, и в любом случае мы скоро снова увидимся, — сказал он, стиснув зубы, чтобы остановить слезы, угрожающие захлестнуть его. — Я просто быстро уйду, а вы сделаете все возможное, чтобы добраться как можно скорее, хорошо? Он улыбнулся мальчикам, увидев в ответ несколько заплаканных лиц и хмурых взглядов. Втайне он был рад тому, что Минхо заставил Джисона гоняться за собой, так как знал, что мальчик-акула тяжело переживет прощание из-за связанных с привязанностью проблем. — Иди, малыш. Счастливого пути, мы встретимся снова быстрее, чем ты можешь представить, — кивнул Чан, давая свое благословение. Эти слова, судя по всему, позволили остальным отпустить человека, и они расчистили путь, чтобы он мог добраться до воды и доплыть до своей лодки. Чонин все время держался рядом, поддерживая Сынмина в воде, хоть он на самом деле не нуждался в помощи. С тех пор, как директор Пак выстрелил ему в спину, мальчики были чрезвычайно осторожны с ним, даже больше, чем обычно. Ране потребовалось время, чтобы зажить, а мышцы, окружавшие шрам, все еще были немного слабыми, но регулярные растяжки и упражнения помогали Сынмину вернуться в форму, — по крайней мере, в приличную человеческую форму, а не к невероятному подтянутому телосложению и нечеловеческой силе тритонов. Несмотря на то, что теперь он мог все делать, как раньше, его мальчики по-прежнему оберегали его и оставались рядом, когда нужно было сделать что-то, применяя усилия. Все было так естественно, как Чонин положил руку ему под бедра, чтобы помочь удерживать на плаву, как подтолкнул сзади, когда он забирался в лодку. Обернувшись, Сынмин увидел, что остальная часть стаи исчезла под водой, вероятно, не желая продлевать и так грустный и болезненный момент. С легкой, грустной улыбкой, Сынмин присел на корточки у борта лодки, глядя на Чонина сверху вниз. — Хэй… С тобой все будет в порядке? Тритон надулся, прикусывая острыми зубками нижнюю губу. Сынмин быстро потянулся и провел по ней большим пальцем, чтобы освободить из плена зубов. — Э-ээй, только не сейчас, любимый. Ты должен позаботиться о себе, пока меня не будет, хорошо? — Я… Я постараюсь. И постараюсь позаботиться о других тоже. Мы правда будем скучать по тебе, Минни, — вздохнул Чонин, хватая человека за запястье и благоговейно целуя тыльную сторону ладони. — Пока ты заботишься о себе, я буду присматривать за стаей для тебя, — тритон улыбнулся так ярко, как солнце, приободряя своего любимого человека. — Хм, я рассчитываю на тебя, Инни, — вторил ему Сынмин, поглаживая тритона по голове. — Я знаю, что ты хорошо справишься! Я… Я скоро увижу тебя снова. Ему было так неприятно произносить эти слова, но им нужно было сделать шаг к этой новой жизни, которая принесет столько хороших перемен. Так, с вновь обретенной решимостью Сынмин поцеловал Чонина в последний раз, после чего встал и направился в кабину, чтобы запустить двигатели лодки. Странно, но, выходя из бухты, ему казалось, что он двигался быстрее чем обычно, лодка легко преодолевала риф. Улыбка тронула его губы, когда он понял, что его мальчики присматривают за ним в последний раз, прежде чем отпустить его, и он позволил себе на минутку дать волю слезам, прежде чем вернуться на сушу к другим своим человеческим заботам.