Все милее под водой

Тритон во главе группы, тот, который только что говорил, был, очевидно, лидером. У него была пугающая аура, которая только усиливалась от взгляда, которым он окидывал всех на лодке. Он был очень бледен, а вьющиеся волосы были такими светлыми, что казались скорее белыми, чем блондинистыми. Чернильно-черные татуировки, покрывавшие его руки, плечи и грудь, сильно контрастировали по цвету с кожей, делая его похожим на черно-белый рисунок какого-то водного принца. Хвост сохранил черно-белые тона, повторяя хвост касатки, мускулистый, гладкий и мощный. Множество шрамов — новых и старых — пересекали тело, показывая, что он был бойцом. Размер его бицепсов, плеч и пресса также помогли Сынмину сделать это предположение, поскольку он не мог не восхититься его телом. Последней поразительной чертой, которая завершала картину этого могущественного существа, были его глаза: редкий случай гетерохромии, из-за чего его левый глаз был светло-голубого, почти белого, цвета, в то время как правый глаз был настолько темным, что казался черным. У его бедра угрожающе висело очень большое оружие, имеющее форму меча, но оно было сделано не из металла, а из чего–то похожего на тахилит — подводное вулканическое стекло. Темно-синяя стеклянная поверхность у основания была обернута водорослями, образуя удобную рукоять. Грани были острыми, забота, вложенная в уход за оружием, была более чем очевидной. Розововолосый биолог сглотнул, представив, как легко это лезвие пронзит его тело. Его предыдущая встреча с ножом Джисона прокрутилась в его голове, одна рука подсознательно потянулась, чтобы потереть шею. Чтобы отвлечься от смертельного взгляда, который в данный момент пригвоздил его тело к палубе, он решил понаблюдать за двумя другими тритонами, желая оценить, с кем именно он столкнулся. Тритон, плавающий справа от лидера, был громоздким. Его чешуйчатый хвост красиво переливался темно-фиолетовыми цветами. Он блестел на солнце и был таким же мускулистыми и впечатляющим, как и его огромные бицепсы. Образ дополняли пугающие полуприкрытые глаза фиолетового оттенка, которые навсегда останутся в памяти. Взгляд, который он бросал из-под черной челки, был совершенно ужасающим, и Сынмин вздрогнул, чувствуя себя не в своей тарелке. Еще одним очевидным признаком, что шутить с тритоном не стоит, было ожерелье, лежащее на четко очерченной груди, состоящее из пары акульих зубов. Биолог не сомневался, что эти зубы служили трофеями, демонстрирующими охотничьи способности. Слева от лидера держался немного худощавый тритон, хотя он был так же подтянут, как и остальные. Черты лица были резкими: заостренный нос, тонкие миндалевидные карие глаза, скрывающиеся под наполовину зачесанными назад каштановыми волосами. Если бы он был человеком, то легко мог бы стать моделью, с этим слегка надменным взглядом и ухмыляющимися розовыми губами. За исключением того, что, когда этот взгляд сочетался с золотистым чешуйчатым хвостом, двигающимся, чтобы удержать его на плаву, и особенно с его кроваво-красными плавниками, надменность быстро превращается в нечто гораздо более хищное. Даже случайно разрезанная рыболовная сеть, которая была накинута на его бедра, дополняла убийственную эстетику, которую создавал тритон. Сглотнув, Сынмин понял, что если он не понравится этим новым тритонам, ничто не помешает им превратить его в корм для крабов.  — Мальчики, я думаю, вам нужно кое-что объяснить, — прошипел лидер, не сводя глаз с Сынмина.  — Зачем вообще утруждать себя объяснениями? Этот человек видел нас, мы должны утопить его сейчас же, — беспечно сказал златохвостый, его язык пробежался по острым клыкам.  — Нет! Сегодня никто не утонет, Минхо, — твердо сказал Чонин, собственнически держась одной рукой за ногу биолога. Во время всей этой пугающей встречи единственное, что смог заметить мозг Сынмина, это тот факт, что младший не использовал никаких уважительных приставок, обращаясь к старшим. Возможно, потому что в их иерархической системе такого не было; и с точки зрения логики, это было невероятно бесполезное наблюдение, но Сынмину нужно было отвлечься от того факта, что у него есть реальный шанс быть съеденным — или утопленным — в ближайшие несколько минут.  — Ты защищаешь человека, Чонин? — холодно спросил лидер, угрожающе скрестив руки на груди. — Ты знаешь наши правила, мы должны оставаться тайной. Этот человек и так слишком много знает, мы должны позаботиться о нем.  — Чан, пожалуйста, выслушай меня. У нас нет причин бояться Сынмина, я встретил его несколько дней назад, и он ни разу не причинил мне вреда и не рассказал другим людям о моем существовании. Он помог мне, Чан. Я знаю, что ты против того, чтобы доверять кому бы то ни было, но, по крайней мере, доверься мне. — Чонин перевел дух, завершив свою пылкую речь, его глаза расширились, а губы задрожали, что сделало его похожим на самого грустного тюлененка на свете. — Я бы никогда не подверг стаю опасности, ты же знаешь это, верно? Лидер, Чан, на мгновение задумался, его свирепое выражение лица сменилось чем-то более неуверенным. Однако пурпурнохвостого было не так легко поколебать.  — Мы не можем. Это правила, которым мы следуем: мы прячемся от людей, а когда прятаться невозможно, мы делаем все возможное, чтобы наше существование оставалось тайной. Сегодня нам придется утопить твоего милого маленького человечка, Чонин. Исключений не будет, даже для тебя.  — Нет! Я сказал, что сегодня не будет утопления, Чанбин! — на этот раз Чонин закричал, оскалив зубы на старших. Такая реакция, очевидно, была необычной, поскольку все присутствующие тритоны резко ахнули от удивления.  — Почему ты так решительно настроен спасти его, Чонин? Он никто, он не имеет значения по сравнению с выживанием стаи, — спросил Минхо, подплывая к Джисону, его острые когти вцепились в задний борт лодки.  — Потому что, Минхо, он спас меня! Мне было больно, и он вылечил меня. И не только это, но он накормил меня и дал мне место для отдыха… Воспоминания Сынмина пронеслись перед его глазами: его встреча с Чонином, когда он обмотал порез на хвосте; он давал мальчику кусочки своего обеда, чтобы он мог попробовать человеческую пищу; он помогал Чонину подняться на палубу его лодки, чтобы лениво полежать на солнце, пока они разговаривали часами… Однако эти простые действия, казалось, значили для тритонов что-то большее, если верить их ошарашенным выражениям лиц.  — И… Он также дал мне мой… В этот момент уши Сынмина чуть не лопнули от серии щелчков и пронзительных свистков, которые издавал младший. Термин, который он хотел использовать, по-видимому, не имел человеческого перевода. Должно быть, это было что-то очень важное, потому что сразу после того, как Чонин закончил говорить, все ахнули.  — Что?  — Ты же не серьёзно.  — Я действительно только что это услышал?  — Чонин, это неприемлемо!  — Подожди, почему ты мне не сказал? Я думал, у нас нет секретов друг от друга!  — Но что это вообще такое? Он же не подарил тебе много вещей? Сынмин был совершенно сбит с толку и посмотрел на Хенджина и Феликса, все еще лежащих на палубе, скулящих и дергающих Чонина за руки, требуя объяснений. В воде Джисон медленно отплывал от кричащего Минхо, а Чанбин кипел от злости, в то время как Чан смертельно побледнел (что было удивительно, так как он уже был белым, как лист бумаги). Сынмин перевел взгляд на Чонина, пытаясь получить хоть какие-то объяснения. Мальчик с каштановыми волосами только виновато улыбнулся, помахивая концом своего хвоста с повязанной вокруг него розовой банданой. Лодка погрузилась в пугающую тишину, пока все рассматривали предмет одежды, а затем повернулись, чтобы посмотреть на Сынмина. Дайвер нервно сглотнул, задаваясь вопросом, закончится ли попытка его друга спасти его только более ранней смертью, чем планировалось.  — Чонин… ты не можешь.  — А почему я не могу, Чан?  — Потому что это должно исходить от стаи, а не от какого-то случайного человека. Лидер говорил спокойным голосом, но по какой-то причине это делало его еще более пугающим. Собравшись с духом, Сынмин мягко откашлялся.  — Хм… О чем именно мы говорим?  — Твой подарок, — просто сказал Чонин, указывая на бандану. — Я решил считать это своим… — Мальчик с оранжевым хвостом на мгновение нахмурился, очевидно, подыскивая подходящий перевод. — …Символом.  — Твоим символом? — Сынмин понимал, что это слово, вероятно, не охватывает и трети того значения, которое оно имело для русалок, но этого будет достаточно, пока он действительно не поймет, что оно означает.  — Да. У всех нас есть символы, — Чонин указал на своих друзей, показывая водоросли, обернутые вокруг туловища и руки Джисона, пояс из ракушек Хенджина и корону из кораллов Феликса. У старших он кивнул в сторону рыболовной сети Минхо, ожерелья из зубов Чанбина, и поскольку он, казалось, указывал на Чана в целом, Сынмин предположил, что его символом были его татуировки.  — И эти символы… Что именно они означают? На этот раз ему ответил Минхо, тритон по-прежнему выглядел так, как будто у него были самые кровожадные намерения из всей группы. А это о чем-то да говорило, учитывая, что он держался рядом с Джисоном.  — Это знак совершеннолетия, ты, глупый человек. Мы зарабатываем их, пройдя через что-то трудное и выйдя из этого победителями. Эти трудности формируют нас и позволяют нам стать полноценными взрослыми. Но предполагается, что они должны быть даны стаей, а не тобой, — он ядовито выплюнул последнее слово.  — Это так, Чонин, как мы можем принять эту человеческую вещь в качестве твоего символа? — спросил лидер. Однако он, казалось, искренне интересовался ответом, желая знать, что скажет младший.  — Разве символ Минхо технически не является человеческой вещью? — язвительно прошептал Хенджин Феликсу. Веснушчатый мальчик шикнул на нарвала, прикрыв ему рот рукой, желая следить за разговором.  — Если бы вы послушали меня, вы бы поняли, сколько в этом смысла! Застрять и получить травму в том корабле было моим испытанием. Я был потерян и напуган, а потом, конечно, с моей удачей, человек должен был найти меня. Но мне удалось преодолеть эти трудности и по-настоящему подружиться с Сынмином, рассказать ему больше о нас и сблизить наши два мира. Вполне уместно, что моим символом должна быть человеческая вещь, а именно вещь, которую Сынмин использовал, чтобы вылечить меня. Ученый посмотрел на своего друга со странным теплым чувством в груди. Видеть, как он становится таким заботливым, действительно трогало сердце Сынмина, хоть он и не был уверен, что полностью понимает.  — Подожди, что ты сказал? Ты попал в ловушку и пострадал на корабле? Не в пещерах? — Взгляд Минхо мгновенно превратился из убийственного в встревоженный, он внимательно посмотрел на Чонина.  — Это не то, что ты должен был извлечь из этой речи, — пробормотал Чонин, скрещивая руки на груди. Несмотря на все еще очень напряженную ситуацию, мысли Сынмина были сосредоточены на хвосте Чонина, лежащем около его ног. Чешуйки слишком быстро высыхали, и неизвестно сколько еще продлится их диалог. Он осмотрел палубу, взгляд зацепился за одно из полотенец, пропитавшееся морской водой, попавшей в лодку вместе с Хенджином и Феликсом. Он знал, что лишние движения привлекут к нему внимание и это, возможно, было немного опасно, но беспокойство взяло верх. Сынмин потянулся к полотенцу, заметив, как старшие члены стаи напряглись, рука Чана легла на рукоять меча. Но он просто поднял мокрый кусок ткани и положил его на хвост Чонина, стараясь накрыть как можно большую поверхность. Подняв голову, он встретился с ослепительной улыбкой Чонина, что признательно кивнул ему, а так же услышал хихиканье Феликса и Хенджина. Минхо нахмурился, сильнее вцепляясь когтями в борт лодки, Джисон, Чанбин и Чан выглядели слишком удивленными, словно это самое странное, что произошло сегодня.  — Инни, — голос Минхо привлек внимание. — Где и как ты получил травму?  — Я просто хотел осмотреть место крушения… И я осмотрел территорию заранее, как ты меня учил! Я приплывал туда на протяжении недель и ни разу не встретил человека! — Это имело смысл, так как место крушения находилось в охраняемой зоне. — И наконец я решил заплыть внутрь, но столкнулся с одной из тяжелых штук, что находятся внутри, и она упала на меня. Прежде чем я успел вас позвать, я услышал странные звуки, испугался, запаниковал и порезался… Так меня нашел Сынмин. Но он был очень мил, он помог мне выбраться, а затем замотал порез. Он даже не пытался затащить меня в свою лодку… Просто отпустил. Мне стало любопытно, поэтому я вернулся на следующий день, Сынмин тоже был тут. Он был таким же милым. Мы поговорили и лучше узнали друг друга, я показал ему риф, он… пригласил меня на свою лодку и накормил, — сказав последнее, Чонин сильно покраснел. Хенджин издал протяжный свист, совершенно смутивший Сынмина.  — Короче говоря, он тебя вылечил, накормил и приютил, и теперь ты носишь его вещь, как… — голос Джисона оборвался, переходя в череду оглушительных свистов. — Что дальше? Он собирается найти тебе маленькую аккуратную пещерку для сна? — саркастично закончил он, приподнимая бровь глядя на человека.  — Ну, вообще-то… — Сынмин неловко кашлянул, теребя пальцами край полотенца.  — Он снова говорит, — фыркнул Минхо, надеясь запугать биолога. Но шипение Чонина заставило его вернуться обратно под воду, так что оставались видны лишь его горящие глаза. Ободряюще сжав руку Чонина, Сынмин заговорил снова:  — Ну, вообще-то… Я не знаю, чувствуете ли вы это, но приближается шторм, вероятно он начнется сегодня вечером или рано утром завтра.  — Мы знаем, — невозмутимо ответил Чанбин, смотря на человека, как на идиота.  — Хм… Да… Хорошо. Но… Эксперты говорят, что этот шторм будет самым сильным за сезон, и что он повлечет за собой изменение подводных течений. Здесь станет намного холоднее, а обычные приливы и отливы полностью изменятся. Я просто… Хотел предупредить вас, чтобы вы не пострадали. Конечно, я не указываю вам, что делать, но если вы ищете место, где можно переждать шторм, то у подножия скал на северо-западе от места крушения есть система пещер. Вы, вероятно, могли бы переждать там, ни один человек не будет столь глуп, чтобы нырять в такую погоду. Теперь вся стая смотрела на него с приоткрытыми ртами, выглядя почти оскорбленными или сильно обеспокоенными. Сынмин в очередной раз спросил себя, почему он родился с бесполезным талантом так легко оскорблять мифических существ.  — Подожди, — первым заговорил Чонин. — Ни один человек не будет нырять? Даже ты?  — Да, извини, Инни. Это будет слишком опасно для меня в течение нескольких дней. Чонин скрестил руки на груди, надув губы. Остальные все еще хмурились. Следующим заговорил Чан.  — Ты только что предложил нам безопасное укрытие от шторма? — уточнил он, приподнимая бровь, заставив Сынмина хорошенько обдумать ответ.  — Да? Я имею в виду, это просто предложение, если место все-таки понадобится. Сегодня я хотел предложить это Чонину, но раз уж вы все тут, то… Да, я пару раз нырял в те пещеры, там определенно хватит места всем вам. Чанбин подплыл к Чану, чтобы прошептать что-то на ухо, в то время как Хенджин издал странный звук, продолжая сидеть на палубе.  — Я не думаю, что он понимает, — сказал нарвал, склонив голову.  — Очевидно, — вздохнул Джисон. — Чонин?  — Все в порядке, — покраснел младший. — Я в порядке.  — В любом случае, это означает, что сегодня никто не утонет, — Феликс игриво улыбнулся Минхо, ворчавшему под водой, отчего вокруг него образовывались пузырьки. Сынмин прекрасно понимал, что здесь что-то не то, он что-то не понимает, но если это означало, что он не умрет сегодня, то он был согласен оставаться в неведении.  — По крайней мере, нам не придется видеть его лицо в течение этих дней, — усмехнулся Джисон, хотя сейчас он выглядел намного расслабленнее, чем раньше. Но Хенджин быстро исправил это, подтянувшись к краю палубы и спрыгнув прямо на Джисона, заставляя их обоих исчезнуть под водой с громкими криками. Феликс повел себя немного более воспитанно. Он повернулся к Сынмину и с улыбкой и огоньком в глазах произнес:  — Ну, я думаю, на сегодня мы закончили. Прощай, человек. Было очень приятно познакомится с тобой, теперь я понимаю, почему ты так нравишься Чонину… Убедись, что твой целитель осмотрит голову, — добавил он, немного подумав. Его глубокий голос действовал успокаивающе на Сынмина. Затем Феликс свесил свой бирюзовый хвост с борта лодки и нырнул намного грациознее, чем Хенджин. К этому моменту Сынмин совсем забыл о полученных травмах, но упоминание их вернуло в тело неприятную боль, заставив Кима порадоваться тому, что у него есть весомая причина провести следующие несколько дней дома.  — Мы еще поговорим, человек, — командный тон Чана прервал его мысли, он смотрел с обещанием во взгляде. Но Сынмин так и не смог понять, хорошо это или плохо.  — Давай, Чонин, нам нужно уходить, — окликнул Чанбин, прежде чем оттащить недовольного Минхо от палубы и скрыться под водой. Минхо ничего не сказал, но оставил глубокие следы когтей на внешней части лодки, и Сынмин не знал, было это сделано из желания оставить свой след, или это была угроза. Он вздрогнул и повернулся к Чонину, желая сохранить позитивные мысли. Чонин грустно улыбался ему, рассеянно теребя край полотенца на своем хвосте.  — Будет странно не встретиться с тобой завтра.  — Это всего на пару дней, — заверил Сынмин, улыбаясь Чонину.  — Я знаю… Я буду ждать тебя здесь же, как только шторм пройдет.  — И я приплыву, чтобы встретиться с тобой, как только смогу, — мягко пообещал Сынмин. Чонин кивнул, выглядя более расслабленно. Он потратил некоторое время, чтобы снять полотенце со своего хвоста и расстелить его на полу, разглаживая все складки. Как только это было сделано, Чонин последний раз улыбнулся Сынмину и двинулся к краю палубы, чтобы скользнуть под воду без единого всплеска. Сынмин вздохнул, проводя рукой по уже высохшим волосам, покрытым соляной коркой, смесь адреналина и напряжения покинула его тело, заставляя его осознать: насколько сильно он устал. Он вздрогнул, снова посмотрев на воду и обнаружив Чана, все еще плавающего в нескольких метрах от него. Он пристально смотрел на Сынмина, прикусив губу, погруженный в свои мысли. Не зная, что должен делать, Сынмин неловко помахал рукой.  — Хм… Будьте в безопасности во время шторма, — крикнул он, надеясь, что не сказал что-то не то. Чан нахмурился еще сильнее, но он выглядел больше озадаченным, чем разозленным. Слегка кивнув головой, он нырнул вслед за своей стаей, черно-белый хвост сильно ударил по поверхности воды, прежде чем скрыться в ней. Сынмин снова устало вздохнул, на этот раз уверенный, что остался один. И он будет один в течение следующих нескольких дней. Хотя, возможно это только к лучшему, потому что у него было достаточно информации для размышлений, чтобы продержаться хоть следующие двадцать пять лет.